К истокам кровавой реки

Никодар тоже проследил взглядом за летящим первожителем. — Так, — процедил он и дернул цепь. — Теперь слушай меня, или он нас обоих!.. Ружье-то там осталось! У Мэсси и мысли не возникло прекословить, настолько уверенно действовал генерал, опровергая все ехидные рассказы, что северяне только хвастать умеют, а сами ни одного шерна и в глаза не видели. Никодар в два счета оказался у брошенного меча и поднял его. — Стой спиной ко мне! Хорошо, что он один! Он, летящий кошмар всех лунных людей, уже опустился наземь немного поодаль от них и складывал свои блестящие переливающиеся на солнце крылья, как плащ. Шерн не набросился сразу, что было против обычаев первожителей. Возможно, он ожидал подкрепления. Мэсси быстро глянул на небо — оно оставалось чистым. Лоб стоящего поодаль первожителя слабо замерцал едва уловимой в ярком солнечном свете разницей оттенков. То были мягкие, неожиданно теплые цвета. На расстоянии прочитать их было трудно, но… — Иди-иди сюда, сволочь, — прошипел Никодар, вскидывая свое оружие над головой. Тут он получил тычок в спину, меч выскользнул и зазвенел по камням, Никодар не успел поднять его, потому что от еще одного удара пошатнулся и рухнул на колено. — Ты что! — завопил он, замахиваясь для удара. — С ума сошел? Мэсси перехватил его руку: — Это ты с ума сошел! Это Септит! — Ну вот где его носит! — Вислава не находила себе места. Они с Донатом укрылись в небольшой расщелине между скалами, совсем рядом с участком плоскогорья, где обещали ждать ушедшего товарища. Но чинно-спокойно сидел на месте один Донат, Вислава, забыв всякую осторожность, металась взад и вперед. Время от времени она выбегала на открытую со всех сторон площадку, и просто чудо, что до сих пор здесь не появились ни шерны, ни местные жители, ни солдаты-северяне. Тем не менее, ей и так было от чего нервничать. Вскоре после ухода Мэсси со стороны Пустыни донесся грохот, не похожий ни на что, слышанное ими до сих пор. Это были не взрывы, не раскаты грома, даже старик Отеймор никогда так сильно не тряс почву. Толчки вскоре чуть утихли, но Вислава уже была уверена, что своего друга они не увидят больше никогда. — Ну что ж он там такое натворил! — причитала она. Донат рассудительно заметил: — Я не думаю, что такой шум вообще может натворить человек. — Было бы тебе, чем думать, — огрызнулась Вислава. После того, как по небу в сторону источника грохота пронесся шерн-одиночка, она и вовсе готова была бежать следом немедленно, даже под угрозой разминуться с Мэсси и потеряться совсем. — Ты сиди здесь, а я пойду, — сказала она своим обычным, не терпящим возражений тоном. Но Донат неожиданно ослушался. Он покачал головой, схватил Виславу за плечи, втолкнул в расселину и приложил палец к губам. Вислава затихла — за время путешествия она убедилась, что выворотень обладает по-собачьи острым слухом. Самой ей понадобилось еще несколько минут, чтобы услышать снаружи человеческие голоса. Группа людей карабкалась на плоскогорье по крутому склону. Это могли быть поселенцы, могли быть северяне. Донату совершенно точно не стоило показываться ни тем, ни другим. — Я выгляну, посмотрю, — прошептала Вислава. — Сиди, — Донат осторожно подобрался к выходу из расселины. Увы, поднимающаяся в гору компания была надежно скрыта от них выступом скалы и потому невидима. — Тихо, — Вислава прижалась ухом к каменной поверхности, чтобы лучше разбирать голоса. В ее глазах засветилась робкая надежда, а потом откровенная радость: — Дядя Сакко! За свою не такую уж долгую жизнь Никодар многое повидал. Но то, что арестованный самозванец водит дружбу с шерном и понимает язык проклятых первожителей, было точно из ряда вон выходящим событием. Черный урод светил лбом, и преступник понимал и отвечал ему, воистину чудеса на Луне как начались, так и не думали заканчиваться. Только генералу все это безобразие стояло поперек горла. Он не желал даже мысленно признать, что его власть и могущество погибли вместе с отрядом. Трусом Никодара никто бы не назвал, но и самоубийцей, чтобы злить и оскорблять шерна, он тоже не был. Генерал молча скрестил руки на груди и с отсутствующим видом дожидался конца разговора, половину которого не понимал. Конечно, он вслушивался, конечно, ловил каждое слово, но повлиять на решение шерна не мог никак. Наконец, странная беседа закончилась, и Мэсси обратился к Никодару. — Мы можем идти. Это мой товарищ, звучит странно, но так уж есть. Да! Он может разбить цепь. — Это как? — мрачно поинтересовался Никодар, не опуская рук. — Мечом. Он ударит изо всех сил, а ты же знаешь, что руки у них сильные. Только нам надо натянуть цепь. Лишь бы лезвие выдержало. — Ты рехнулся — меч ему доверять? — яростно прошипел Никодар. — Тебе-то с чахоткой терять нечего! — Он не ударит по тебе! Он поклялся! — Плевать они хотели на клятвы! — Никодар обернулся на шерна, который стоял, слегка раскинув блестящие крылья, и сжимал генеральский меч в руках, — в руках, которые и без оружия были смертельно опасны. — Я думал, ты боишься, что прикован к чахоточному, — пожал плечами Мэсси. От слов «ты боишься» Никодара передернуло. Он молча отошел от Мэсси на пару шагов и поднял руку с кольцом кандалов. Мэсси сделал шаг в другую сторону, тонкая цепь натянулась, звенья заблестели на солнце. Шерн не спеша подошел, встал напротив них, вскинул оружие. Меч задержался в вертикальном положении, пуская вокруг блики, и со свистом прорезал воздух, обрушившись на середину цепочки. С коротким звяканьем покатились по камням несколько оторвавшихся колец. Шерн невозмутимо накрыл меч крылом, будто под плащ спрятал. Никодар уставился на собственную руку с недоверием, ибо ожидал увидеть отсечённую кисть на земле и кровь, хлещущую из обрубка. Но рука была на месте, лишь на запястье растекался кровоподтек под стальным браслетом. — Теперь?.. — Никодар вопросительно посмотрел на Мэсси. — Теперь расходимся, — Мэсси осторожно ощупывал руку с кольцом кандалов. — Это уже придется снимать потом. — Он меня… — Никодар снова не договорил. — Он ничего не сделает. Он знает, что только ты можешь отказаться от мысли взрывать горное кольцо. Ты же видел, что случилось с холмом и с тем кратером. — С чего ты решил, что я откажусь?! — возмутился Никодар и осекся. — Подумай, как умерли твои солдаты, — просто сказал Мэсси. Судя по ненавидящему взгляду, Никодар думал о том же. Черный призрак рядом неожиданно раскинул блестящие крылья — ветер поднял улегшуюся было пыль, — и поднялся в воздух. Никодар проводил взглядом постепенно набиравшую высоту тень. — Эй, у него мой меч! — Нам его оставлять не стоило, — Мэсси тоже смотрел вслед улетающему шерну. — Ты бы опасался меня, я тебя, и разве не справедливо? Никодар кривовато усмехнулся: — Справедливо. Теперь их не держала общая цепь, и все же они не спешили расходиться. Генерал словно забыл, что его недавний арестант болен опасной и заразной хворью. Он повернулся в сторону злополучного кратера. Весь песок давно осел на землю, горизонт очистился совершенно. Линии холмов были невероятно четкими и казались расположенными на расстоянии вытянутой руки, как всегда бывает на границе Великой пустыни. Небо сверху растеклось градиентом от черного до синего, потеряв привычный бледно-голубой цвет. — Неужели они там все… — Никодар замолчал, зажмурился, отвернулся. Достаточно было увидеть этот страшный черный небосвод и мертвые изломы гор, чтобы понять — никого живого там нет, и идти на поиски невозможно. — Все, — Мэсси тоже прикрыл глаза, вспоминая пещеру под Герлахом, мигающую стену и рассыпавшиеся в прах скелеты мертвых городов. — Все. А если потревожить горное кольцо, это будет по всей Луне. Понимаешь? — Да с чего ты взял? — не очень уверенно возразил Никодар. — Я знаю. — Знаешь, знаешь… Ты среди них жил, язык их понимаешь! — генерал постепенно загорелся праведным гневом. — Правду, что ли, говорили про твоего папашу, что он был с ними в сговоре? Жалел их убивать, щадил выворотней! Мэсси молча стиснул кулаки, напоминая себе, что генерала надо убедить любой ценой. — Какое это имеет значение? Твои солдаты задохнулись, не шерны! Если ты повредишь горы, ты погубишь всю Луну! У тебя родители живы? Дети есть? Ты хоть понимаешь, что их убьешь, дурак! — Да ты кто такой вообще! — рассвирепел генерал. — Человек, который спас тебе жизнь, — зло сказал Мэсси. — Ты забыл? Генерал промолчал, сжал зубы, только желваки ходили на щеках. Потом буркнул: — Все готово для атаки. На что это будет похоже, если я откажусь… — На что похоже? Вот на это, посмотри! Посмотри-посмотри! — Мэсси махнул рукой в направлении холма. — Вся Луна будет похожа вот на это! И, если ты их начальник, они должны тебя слушать и не задавать вопросов, вот и все! — А шерны, твои любимые шерны? — оскалился Никодар. — Так и будут на нас нападать и похищать наших женщин? Ты хоть знаешь, что они с ними делают? Или жил среди них и не видел? Мэсси вздохнул, вспоминая лицо Хонорат с уродливыми синюшными пятнами на щеках. — Лучше шерны, чем Пустыня. Дыхания опять не хватало, клокотало где-то в груди, сухость в горле прорвалась наружу очередным приступом кашля. Никодар, будто сообразив, шарахнулся в сторону. — Мне пора в лагерь, — сказал он мрачно. — Иди и ты к своим. Их заражай, не меня. — Ты обещаешь не трогать горы? — устало спросил Мэсси. Никодар отвел глаза, пожал плечами: — Я обещаю подумать, вот что. И не преследовать тебя. Ты все равно скоро… ну, ты понял. Мэсси вздохнул: — Тогда я предупрежу шернов, чтобы они и близко не подпускали вас к горам.  — Против людей пойдешь? Ну-ну, — прищурился Никодар. — Шерны тебя сразу… этот попался какой-то странный, но он такой один! — А какая мне разница, что они меня убьют, ты сам говоришь, что я скоро умру от чахотки! — усмехнулся Мэсси. — Зато они не дадут вам натворить глупостей. — Иди, предупреждай, — кивнул Никодар. — Рта открыть не успеешь! Мэсси молча махнул рукой. Ему пора к своим, или они точно сорвутся его искать. — Ладно, обещай хотя бы подумать… Никодар повернулся было идти прочь, но приостановился, задумался, словно какая-то мысль не давала ему покоя. — А ведь ты там тоже мог отрубить мне руку и сбежать сам, пока я был без сознания, — сказал он медленно. Мэсси устало огрызнулся: — В следующий раз я непременно так и сделаю. Если генерал и хотел ответить, то не успел. Невдалеке послышались людские голоса — кто-то спускался вниз по отрогу.