***
В церкви всегда немного прохладно, сегодня это то, что нужно. Синоптики назвали это аномальной жарой. Солнце печет так, что на улице невозможно провести больше пятнадцати минут, не сойдя с ума. Ни малейшего намека на ветер или облачко. Поэтому вся семья облегченно вздыхает, оказавшись в спасительной тени храма. Воскресные походы в церковь превратились в нерушимую традицию. Снег, дождь, солнце, грипп, несварение, кашель, ничего не казалось достаточной причиной для пропуска службы. Луи стоит чуть в стороне, иногда кивает знакомым людям. Голова, разболевшаяся из-за невыносимой жары, потихоньку проходит. Хочется опустить свое тело в ванну со льдом, но возможно только сделать глоток согревшейся на солнце воды. - Здравствуй, Луи, - Отец Корнелий подходит со спины, и парень вздрагивает от неожиданности. – Извини, что напугал. Как твои дела, сын мой? Луи пожимает протянутую руку и нежно улыбается своему единственному другу. - Все хорошо, ваши слова очень помогли мне. Я молюсь каждый день, за спасение его души. «И своей тоже», про себя добавляет он. - Очень рад слышать. Прошу, присаживайся, служба сейчас начнется. Отец Корнелий отходит поприветствовать других прихожан, а Луи берет маму под руку и идет по проходу между скамейками. Их церковь не большая, но очень древняя. Старинные иконы, витражи и этот успокаивающий запах ладана. По праздникам играет орган, но сейчас слышны только голоса людей. Луи любит это место, он считает церковь своим домом. Когда они занимают свои места, парень погружается в свои мысли, и только тихие перешептывания родителей возвращают его в реальность. - Дорогой, ты знаешь этого молодого человека? - Нет, впервые вижу. Уверен, он раньше здесь не появлялся. За многие годы походов в церковь Луи познакомился со всеми прихожанами. Изредка, конечно, появлялся кто-то новый и, либо оставался в приходе, либо его больше не видели. Луи осмотрел их ряд, но так и не увидел того, о ком говорят его родители. - Всегда приятно, когда кто-то новый обращается к церкви, так ведь, Луи? Тихий кивок, а затем… сдержанный крик возмущения. Его взгляд упирается в знакомую фигуру, сидящую через два ряда от него. Виден только профиль, но Луи и не нужно больше, чтобы узнать нового знакомого. Он стискивает Библию так, что костяшки пальцев белеют, и не отрывает глаз от Гарри. «Грязный педик». Сегодня его волосы убраны в высокий пучок, а на смену прозрачной рубашке пришла классическая белая с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы. Не видно ни одной татуировки, да и вообще, его невозможно узнать. Такой скромный, правильный. «Лживый». Луи видит, как парень поворачивает голову из стороны в сторону, высматривая кого-то, не сложно догадаться кого. И когда их взгляды пересекаются, кудрявый парень довольно улыбается и подмигивает Луи. - Ты его знаешь, сынок? - Первый раз вижу, - сквозь стиснутые зубы говорит он. Как будто и не было успокаивающего разговора со священником. Ненавистные желания появились вновь. Выкинуть этого человека вон из церкви, втоптать его в грязь, причинить боль. Луи глубоко дышит, пытаясь взять под контроль свои эмоции, но Гарри слишком часто оборачивается к нему и ухмыляется. Луи склоняет голову, делая вид, что молится, но все, о чем он может думать, это этот наглый педик. Он не сразу замечает, что служба закончилась, только когда мать тихонько трогает его за плечо, боясь прервать его «молитву». - Мы подождем на улице. Луи не поднимает голову, продолжая стискивать книгу до онемения в пальцах. Он сидит, боясь столкнуться с Гарри при родителях, боясь не сдержаться при Святом Отце, и тихо просит смирения. Теперь в церкви стоит полнейшая тишина, слышны только доносящиеся с улицы голоса и тихие шаги рядом. Надежда, что Гарри просто развернется и уйдет, рассыпается в прах. Луи чувствует, как кто-то садится с ним рядом. Кто-то. Продолжая изучать свои ботинки, он спрашивает: - Как ты посмел сюда прийти? Что тебе нужно? - Это вроде эксперимента. Проверял, не сгорю ли заживо, если переступлю порог священного места. Но нет, как видишь, я в порядке. Может, я не само зло? – Луи слышит смех и кулаки сжимаются сами собой. - Ты грязный извращенец, тебе здесь не место, Гарри. Луи поднимает голову и сталкивается взглядом со смеющимися глазами парня. - Ты запомнил мое имя, это льстит, но мне кажется нечестным, что я не знаю твоего. - А мне кажется нечестным, что мне приходится разговаривать с тобой, - резко бросает Луи, но Гарри наплевать на неприязнь парня, он удобнее располагается на скамейке и поправляет волосы. - Твою бы страсть направить в нужное русло… - Ты можешь просто отвалить от меня? Луи вскакивает со скамейки и быстрым шагом направляется в сторону выхода. Он слышит тяжелые шаги за спиной и зло рычит, когда Гарри останавливает его и разворачивает к себе. - Да ладно тебе, малыш. Я же просто хочу подружиться, - рука Гарри все еще крепко держит его за предплечье и Луи кажется, что это место горит огнем. – Я скучал по тебе и… - А теперь послушай меня, - Луи грубо прерывает его, но вырваться из крепкой хватки не получается. – Я лучше сгорю заживо, чем буду общаться с тобой. Ты грязное животное, хотя нет, ты хуже животного. У тебя нет никаких принципов, никакой веры, ты только и ждешь, когда очередной мудак хорошенько оттрахает тебя, потому что на большее ты рассчитывать не можешь. Меня тошнит от того, что сейчас твоя рука касается моей. Ты просто кусок мяса, никчемная оболочка, ничтожество. Ты мне противен. Гарри больно сжимает руку Луи, но Луи наслаждается этим, наслаждается разбитым видом парня, его искаженным от обиды лицом. Вот только Гарри не отпускает его, не бьет по лицу за грубые слова. Он медленно приближается и когда Луи понимает, что Гарри хочет сделать, уже поздно. Потому что его губы обжигает поцелуй. Гарри со всей силы прижимается к парню, двумя руками обнимая его, не давая вырваться, он жадно облизывает чужие губы, пытается разомкнуть их, хочет заставить Луи принять поцелуй. Но парень сопротивляется, сердце готово выскочить из его груди, на глазах наворачиваются слезы и из последних сил он бьет коленкой прямо по яйцам Гарри. В безмолвной тишине церкви разносится крик боли и Луи наклоняется над скорчившимся парнем. Он вытирает губы тыльной стороной ладони, а на его лице ярко написано отвращение. Луи хватает Гарри за волосы, приподнимая его голову так, чтобы парень смотрел прямо на него и тихо произносит. - Не смей больше прикасаться ко мне, грязный педик.***
Луи останавливается перед выходом, чтобы привести в порядок дыхание. Он приглаживает растрепавшиеся волосы и стирает со щек следы злых слез. Ему на секунду становится стыдно за свои слова и действия, но он даже не оборачивается, когда слышит за спиной болезненный стон. По пути домой Луи тихо отвечает на обеспокоенный вопрос мамы, что он просто устал. Он не смотрит родителям в глаза, старается не участвовать в разговоре, чтобы они не услышали его дрожащий голос. Он чувствует себя грязным. Рука, которой касался Гарри, и губы… Он дотрагивается до них кончиками пальцев и глушит в себе злой крик. «Молись за этого парня, Луи. Молись за него каждый вечер». Ему не хочется молиться за него, ему хочется раз и навсегда забыть ненавистное лицо.***
Гарри злится на себя, злится на то, что не сдержался и поцеловал святошу, злится, что не ушел из церкви сразу после службы, злится, что вообще пошел туда. Он заходит в свою квартиру и смахивает со стола вазу. Потом долго смотрит на осколки и дотрагивается до своих губ. Улыбка на секунду появляется на его лице, но тут же она сменяется гримасой боли. Он подходит к зеркалу и распускает пучок. - Грязный педик. Гарри некрасиво ухмыляется и падает на диван, даже не подумав убрать осколки с пола.