Волчонок

      Чтобы не слышать гомон вокруг себя и надоедливую болтовню сидячих рядом бабушек-сплетниц, Раф заткнула уши наушниками и погрузилась в мир грёз, где нет ничего злого и непонятного ей — есть только самые дорогие сердцу люди. Она любила временами погружаться в свой собственный мир и «выключать» себя из реальности, ибо всё вокруг для неё казалось таким тёмным, даже в поезде чувствовались сильный дискомфорт и злость к окружающим. Иногда девушка думала, что просто эту «заразу» подцепила в лагере, у Сульфуса. И вот теперь, когда та снова ушла, она стала лучше понимать, что чувствовал тот, находясь рядом с людьми.       Она не видела его всего-то две недели, но была уже на взводе. Самое неприятное — всё то, что раньше ей казалось привычным и хорошим, теперь кажется таким страшным; совсем не чувствовалось внутреннее удовлетворение. Несколько дней, проведённые в лагере, для Раф были намного интереснее повседневных будней, продолжавшихся все эти долгих две недели. Мировоззрение поменялось в один миг, и теперь смотреть на обычную городскую суету было противно.       А ещё Раф, наконец, помирилась с родителями. Глядя на ситуацию с Сульфусом и его «поехавшей» матерью, девушка поняла, насколько сильно любят они её, как сильно опекают, пусть даже иногда и бескомпромиссными решениями. По крайней мере, за животное не считают. Да, главное — это любовь. И иногда девушка, прикусив нижнюю губу, набирает номер мамы или папы, слушает длинные нотации и упрёки, но знает, что это только для её же блага. Раф невольно улыбается и тихо, едва слышно, в конце разговора проговаривает: «Я скучаю». Это было искренне, без капли лжи.       Ей очень интересно, как сейчас живёт Сульфус. По слухам, которые Дольче и Мики ей донесли, Темптель и её «неуправляемый сын» переехали в какой-то провинциальный городок. От такой новости у неё словно весь мир рухнул, ведь теперь даже не сможет встретиться невзначай. Хотя понимает, что подобная встреча вряд ли окажется взаимно дружелюбной. (До сих пор сердце неприятно кололо из-за отказа того мальца.)       Но даже так… сама мысль, которая эти две недели теребила душу, надоумила девушку бросить всё и начать поиски Сульфуса. Нет, не потому, что испытывала к парню неудержимую любовь. И не потому, что хотела кому-то доказать свои намерения. А потому, что её мучили совесть и чувство вины, ведь, получается, она снова бросила его, как и тогда. Раф уже на грани срыва и, как только вспоминала о нём, готова была расплакаться, хоть даже сейчас.       Раф часто смотрела на экран своего телефона. Единственная надежда — это Гас, который, возможно, знал, где сейчас находится его лучший друг. Но тот так и не ответил, но девушка всё равно ждала злополучную смс-ку.       Изменения в девушке замечали все окружающие её люди: соседи, подруги, одногруппники, преподаватели, родители. Ранее вечно улыбающаяся девушка, которую часто сравнивали ярким лучистым солнышком, освещающих всем путь к своей мечте (умела же других поддерживать и помогать), стала чёрствым, апатичным и вспыльчивым человеком. Это стало особенно заметно, когда та дала пощёчину одногруппнице за неподобающее поведение на паре и за то, что мешала всем остальным слушать лекцию. Мики, сидевшая тогда рядом с подругой, от удивления поперхнулась кофе, который она до того момента беспалевно пила. Раф тогда выгнали из аудитории, и она решила прогулять все пары в этот день.       — Раф! — выскочила подруга, чтобы поговорить. — И что это было? Совсем с катушек слетела?       Она от злости сжала кулаки. И правда, чего это девушка так взбесилась? Обычная же ситуация, обычные студенты-раздолбаи.       — Это… из-за него? — задала вопрос Мики, глубоко вздохнув. Она сильно переживала за состояние Раф. Та изменилась до неузнаваемости.       Голубоглазая кивнула, и на глазах навернулись слёзы, которые в очередной раз не смогла сдержать. Мики оставалось лишь крепко обнять подругу и посоветовать отлежаться в постели.       Тут раздался звонок об окончании пары, и из аудитории вышли одногруппники, косо поглядывая на девушку и громко шепчась между собой. Подруга закатила глаза и нарочно также громко фыркнула на сплетников.       — Да уж, — усмехнулась та, — всего за каких-то несколько секунд ты потеряла свой статус «Прекрасного солнышка университета». Сочувствую.       — Наплевать, — бросила она и последовала совету подруги — ей надо хорошенько отдохнуть.       Раф всё так же громко слушала музыку, погрузившись в мир, далёкий от реального, что не заметила, как пропустила свою остановку и доехала до конечной. Но, честно признаться, девушка выглядела как амёба, не имевшая никаких эмоций, поэтому нисколько не опечалилась. Пусть даже это и был последним автобусом на сегодня. Что ж, давайте-ка тогда просто прогуляемся по городу. Ночью. Одна.       Она снова, по пути домой, думала о лагере. Честно признаться, это действительно был дурдом, а в последний день её работы все словно с катушек слетели, и особенно от Гейба она не ожидала. Последние слова и взгляд казались очень странными. В них был, словно скрытый смысл, который девушка никак не могла понять. А ещё её волновали слова Ури. Сейчас всё хорошенько поразмышляв, пришла к неожиданному для себя выводу, что не бывшая подруга доложила на неё, а кто-то другой, кто видел ту пикантную сцену с Сульфусом. Наверное, тогда злость, копившаяся десять лет в сердце девушки, пропала и та была готова простить Ури. Не, ну не всегда же ходить со злобным выражением лица, глядя на афроамериканку?       Раф посмотрела на ночное небо. Ни одной звезды. Лишь темнота и полумесяц. И становится грустно. Там, в лагере, всё было по-иному. А ей нравилось небо, усыпанное звёздами, в котором обязательно этой ночью упадёт звезда и можно будет загадать заветное желание. Вместо звуков едущих машин и сирены скорой помощи — тихий шелест деревьев и стрекотание сверчков. Это намного приятнее, не правда ли? Ей так сильно хочется уехать подальше от городской суеты и навсегда окунуться в простую деревенскую жизнь — да, такие мысли сейчас её одолевали.       Этот мгновенный порыв, который пришёл ей совершенно неожиданно, подтолкнул девушку бежать без оглядки, бежать на незнакомые ей переулки и дороги. Так что неудивительно, что, придя в себя, вернувшись из мира грёз, она с ужасом поняла, что заблудилась. Но, быстро сообразив, вызвала такси и отправилась домой.

***

      Наверное, в своей семье только Скарлетт действительно волновалась за Сульфуса. Хоть его сводная сестра только наблюдала со стороны за медленным взрослением парня, но в нужный момент она готова приободрить младшенького и попытаться с ним нормально поговорить (к сожалению, это практически никогда не получалось).       Скарлетт с улыбкой вспоминала, как Сульфус смог влиться за каких-то несколько дней в компанию сверстников и неплохо общался с остальными. Для неё это было большим открытием, и она благодарила Раф за это. Но её улыбка исчезала при понимании, что парень снова превращается в жестокое существо, потому как единственный ему дорогой человек покинул его. Девушку она в этом не винила, ибо виновата в случившимся только её мать, которую задели за гордость и ослушались. Темптель сделала всё возможное, чтобы оградить от Сульфуса ту самую девчушку, которую можно считать лучиком счастья. Скарлетт уже не понимала свою мать, почему та так поступает, ведь она тоже хочет выздоровления парня, но делает только хуже.       Темптель, которую нельзя было застать дома, сейчас практически переложила свои обязанности опекуна на дочь. Скарлетт часто посещало чувство, что для матери Сульфус — был всего лишь игрушкой, надоевшей ей со временем. Она глубоко вздохнула, но никогда не решалась сказать об этом вслух.       Сегодня был первый день в новой школе её брата. И он был как всегда раздражителен и мрачен, готовый в любой момент вспылить и наброситься на людей.       — Сульфус, прошу тебя, — умоляла Скарлетт его, — сдерживай себя. Не надо бросаться на людей и их калечить.       Она попыталась обнять брата, но тот зло фыркнул и не подпустил сестру к себе.       К великому облегчению Скарлетт, в новой школе был Гас, который не ожидал увидеть лучшего друга. Сульфус, увидев знакомое лицо, на мгновение ухмыльнулся, а потом снова принял лицо свирепого волка, в любой момент готовый наброситься на школьников и учителей. Его сестра предупредила Гаса, чтобы тот присматривал за ним, и в случае неуправляемого поведения того, звонил ей. Друг послушно кивнул и последовал за Сульфусом в класс.       В первый же день произошло происшествие, в котором главный виновником оказался именно Сульфус. Хотя это вышло случайно, но без вызова родителей происшествие замять не получилось. Скарлетт тут же примчалась в школу, вздыхая от собственного бессилия: когда-нибудь это сведёт её с ума, и та превратиться в такого же злого волка, как и Сульфус. Темптель на звонки не отвечала, и она не понимала, как выкручиваться это этой ситуации, ибо всегда такие вопросы решала именно мать.       Сульфус сидел возле учительской, явно думая о чём-то своём и совсем не переживая, что покалечил одноклассника. Два ярко-золотых огонька злостно сверкали из-под длинной взъерошенной чёлки, в которых читалось раздражение и непонимание, почему тому приходиться сидеть возле учительской и нельзя отправиться домой. Скарлетт тогда хотела треснуть брата по голове, чисто по-сестрински, за плохое поведение, но тут завуч школы вызвала её в кабинет вместе с виновником. Оказывается, на уроке физкультуры тот кинул баскетбольным мячом в одноклассника и сломал ему рёбра. Теперь пострадавший находиться больнице и родители требует компенсации и уплату за нанесённый вред. «Повезло, что родители не потребовали ещё большего наказания для него», — с облегчением вздохнула Скарлетт и пообещала разобраться в этом случае.       Выйдя из здания школы, Скарлетт всё-таки дала тумака младшему, и тот недовольно рыкнул.       — Тебя, наверное, на домашнее обучение перевести надо, — устало сказала она, хотя знала, что тогда брат будет калечить неугодных ему учителей. — Сколько же ты проблем приносишь! Странно, что тебя ещё на учёт не поставили. Ладно уж, давай домой отправляться.       Но тут Скарлетт пришла в голову идея, которая требовала немедленного выполнения.       — Слушай, Сульфус, подожди меня здесь немного. Я сейчас приду.       Она отправилась искать Гаса в надежде, что тот ещё не ушёл из школы. К счастью, сестра Сульфуса нашла его лучшего друга, который сидел возле окна в коридоре, уминая чипсы. Рыжеволосый, увидев её, улыбнулся и готов был сейчас немного поразвлечься и пофлиртовать с ней, но Скарлетт перебила его и быстро выпалила:       — У тебя есть номер Раф? Если есть, дай его немедленно!       От неожиданной просьбы Гас чуть не подавился чипсами и нахмурился.       — У меня нет её номера, — соврал тот, но Скарлетт ему не поверила.       — Не ври мне! Давай сейчас же! — крикнула она, но тут успокоилась и перешла на более спокойный тон: — Пойми: это касается Сульфуса. Ты видишь, в каком он сейчас состоянии? А если будет ещё хуже?       — Разве это не обычное его состояние? — усмехнулся рыжеволосый. — Это вот в лагере он был на себя не похож.       Скарлетт прикусила губу, сдерживая нецензурную лексику и порыв закричать на всю школу.       — Сульфус может ещё кого-нибудь покалечить или нечаянно убить. Ты это понимаешь? Хочешь сделать из него преступника? Не забывай, что только рядом с Раф он хотя бы на немного меняется и может стать нормальным человеком. Переехав сюда, Темптель сделала только хуже, и ему вряд ли тут мы сможем помочь. Или надеешься, что он послушает тебя? За всё время вашей дружбы такое когда-нибудь случалось? Нет, я наблюдала за вами.       Гасу такая правда кольнула в груди, и он засомневался в правильности своих действий.       — Так что… прошу тебя. Умоляю, дай номер Раф.       Согласился он не сразу, чуть-чуть подумав.       — Спасибо, — сказала она и кокетливо подмигнула ему, и тот мгновенно залился краской.       Она отвезла Сульфуса домой, Скарлетт вышла на улицу позвонить девушке, чтобы брат не услышал их разговора.       После нескольких гудков, Раф ответила ей, и у них завязался разговор.

***

      — Может, мне бросить учёбу? — уныло спросила Раф подруг. — Меня всё достало.       — Раф, спокойно. Всё пройдёт, не вгоняй себя в депрессию.       — Пройдёт что? У меня ничего плохого не случилось! — вспылила она. — Это моё обычное состояние, и я просто поняла: вышка мне совершенно не нужна. Я пойду работать. Или буду путешествовать автостопом. Да, я решила.       — Ра-а-аф, не надо, прошу тебя, — Дольче пыталась угомонить девушку. — С Сульфусом всё будет в порядке, это точно. О нём позаботятся.       — И кто о нём позаботится? Его мамаша, которая собственного сына за человека не считает? О да, теперь я спокойна. А вообще, я о нём не думаю. Забыла этого паршивца, — протараторила та, но с трудом верилось в её последнем утверждении.       Подруги не на шутку стали переживать за неё, у неё началась депрессия, из которой нужно срочно вытаскивать Раф. Ещё немного, и девушка будет готова рвать и метать на пустом месте, бросит учёбу или сойдёт с ума.       Мики предложила выпить блондинке чай, предварительно подмешав успокоительное. На лице голубоглазой вот-вот появится громоздкие слёзы, и она снова прорыдает весь день, уткнувшись в подушку. Увы, теперь Раф вряд ли сможет забыть Сульфуса, несмотря на то, что провела с ним всего-то каких-то пять дней. Уж слишком привязалась она к нему, да и мучила совесть, что снова вот так вот бросила его. Девушка пыталась и сама себя успокоить в том, что тот не нуждается в ней ни капли и совсем не вспоминает глупую и вспыльчивую вожатую. Но подобные мысли ещё сильнее кололи в груди от осознания того, что для этого парня — ты всего лишь пустое место, один из безликих «человеков», пришедших к нему.       Выпив чай, она действительно успокоилась. По крайней мере, слёзы лить не собиралась.       «Надо Жору покормить», — вспомнила Раф, и решила потом с ним поиграть, чтобы отвлечься.       Жора, услышав знакомые шаги, зашуршал в коробке, ожидая какой-нибудь вкусности. Девушка выпустила ёжика в квартиру и вытащила миску, где налила ему молока. Тот уткнулся в миску и с удовольствием вылакал лакомство. Жора начал бегать по комнатам, залезая во все щели и под кровати девушек, иногда сворачиваясь в колючий клубок, слыша громкие звуки. Раф с интересом наблюдала за питомцем, улыбаясь. Побегав свободно по квартире, Жора остановился и решил вздремнуть. Девушка тогда взяла в руки ёжика и положила опять в коробку, чтобы тот улёгся на самодельную ею кроватку. Он, прикрыв глаза, засопел.       Раф невольно вспомнила, что, если бы не Сульфус, она бы никогда не смогла найти это чудо. Жора — словно подарок от него, который девушка решила оберегать и заботиться. Она слабо улыбнулась, решила последовать примеру ёжика и вздремнуть (второй раз за день). Но, как только та прикрыла глаза, телефон завибрировал, показывая на экране незнакомый номер. Она нехотя ответила и услышала знакомый голос бывшей коллеги.       — Скарлетт? — удивилась голубоглазая. — Зачем ты мне звонишь?       — Это насчёт Сульфуса, — ответила она. — Сразу к делу. Скажи: ты хочешь к нему приехать?       Раф быстро ответила, не задумываясь:       — Да, конечно. Где он?       И Скарлетт сказала девушке номер, который Раф тут записала, а потом поблагодарила его сестру.       — Всё-таки Сульфус только тебя слушается, — вдруг начала откровенничать Скарлетт, и Раф хотела сразу же это опровергнуть, но её перебили: — Что бы мой младшенький засранец тебе ни говорил, знай: он будет рад тебя увидеть. И ты сейчас ему очень нужна. Пожалуйста, приезжай.       Раф начала собирать вещи, предупредив подруг, что та уезжает из города.