Солнце уже заходило. А меня до сих пор не могут найти. Я сижу уже около двух часов на одном месте, не сдвинувшись ни на один миллиметр. Так писалось в правилах лагеря. «Если вы потеряетесь, — говорил вожатый, — то стойте на том месте, где поняли, что потерялись». Но вот я стою на том месте, и что дальше? Неужели ещё никто не понял, что одного человека в её отряде стало меньше? Или я настолько незаметная, что ли?
С каждой секундой холодает. Если б я заранее знала, что тут можно вообще заблудиться, то оделась бы чуть потеплее, а не простой летний сарафан с сердечками.
Наверное, у любого другого человека, оказавшегося в моей ситуации, уже бы полностью страх затмил разум, и он орал бы как ненормальный на весь лес. Но я совсем не такая. Сейчас меня завораживает красота природы, которая меня окружает, поэтому я испытываю противоречивое чувство: хочу, чтобы меня забрали, чтобы вспомнили, не забыли, как это всегда происходит, а с другой не хочу уходить отсюда. Тут совершенно другая атмосфера. Это красота самой природы. Птицы щебечут тебе что-то, словно хотят сказать тебе что-то важное. Когда дует лёгкий ветерок, деревья тоже начинают говорить: тихо, шёпотом. Как я и думала, настоящие звуки леса куда лучше просто записи для релаксации.
Вдыхаю запах. Даже спустя два часа, пробыв в лесу, я никак не могу привыкнуть к чистому воздуху. Даже в лагере, который находится возле леса, совсем другой воздух, а в городе уж лучше промолчать.
Небо окрасилось сине-розовый цвет. Вот оно действительно очаровывало. Интересно, сколько уже времени? Думаю, прошёл ещё один час. М-да… Может, я так хорошо «спряталась»? Надо что-то предпринимать, или я всерьёз останусь тут на дня два-три. Тем более, в животе начинает немного урчать.
А вот и появилась первая звёздочка. Она сейчас была похожа на меня. Такая же одинокая, единственная на небе. Но вот через несколько минут появляется ещё одна, и наше сходство с ней моментально улетучивается. Звёздочка на небе теперь не одна, у неё есть пара, а со временем появятся бесчисленное количество новых подружек. А я до сих пор одна.
Мои философские мысли прервал странный шорох за моей спиной. Это заставило меня немного почувствовать страх, в голову лезли все лесные страшные звери. Я уже хотела убежать отсюда, как из-за куста вышло два маленьких волчонка. Они были такими маленькими, будто совсем недельки две назад они были слепышами. Страх сменился на умиление. Словно маленькие, крохотные и беззащитные домашние щеночки. Не удержавшись перед этими ангелочками, я погладила их, они заскулили от удовольствия.
Раздался глухой рык. Нет, это точно не щеночки рычали — кто-то остался в кустах и поджидает подходящего момента, чтобы на меня напасть. И, кажется, если судить по этому рыку, момент уже близок.
Но то, что произошло через несколько секунд, мягко говоря, привело меня в лёгкий шок. Вместо волка-мамы я увидела маленького голого мальчика, «современного маугли», лет пяти-семи. От испуга я потеряла равновесие и упала. Он подпрыгнул ко мне на четвереньках. Приближался осторожно, беззвучно. В его глазах я высмотрела дикость, не свойственную простому маленькому мальчику. Глаза в сумерках сверкали золотистым цветом, что, казалось, что на меня смотрит не мальчик, а самый свирепый волк. Руки задрожали от страха, я поджала губы, сдерживая всхлипы. Слёзы бежали в три ручья. Я проклинала то, что намеренно отстала от своей группы и решила прогуляться, мол, ничего не случиться, точно не смогу заблудиться. Проклинала своё безрассудство и, наконец, хоть как-то выделиться среди всех не только хорошими оценками, но поступками. Даже такими. И вот посмотрите на меня — я буду растерзана на кусочки мальчиком-волком.
Мальчик крутился вокруг меня, обнюхивая. Я съёжилась, готова завернуться в клубок, как панголин, чтобы меня никто не мог тронуть и чувствовать себя в безопасности. Но «маугли» не спешил на меня нападать. Обнюхав меня с ног до головы, он сел, не отводя от меня своего дикого взгляда. Вроде бы успокоился. Сидит тихо, будто чего-то от меня ждёт.
И тут, набравшись смелости и решимости, решила вступить с ним в контакт.
— Как те-бя зо-вут? — спросила я, разделяя слова на слоги.
Мальчик-волк чуть наклонил голову на бок, рассматривая меня ещё большим интересом. Он меня не понял.
— Ты тут жи-вёшь? — Я надеялась на то, что он просто не расслышал моего первого вопроса, поэтому решила попытаться со второй попытки. Но не расслышать его было довольно трудно, так как когда произошла эта случайная встреча, то в лесу, как назло, умолкли все птицы, ветер тоже перестал бушевать, словно все ждали, что произойдёт со мной. Лишь изредка маленькие щеночки, которые улеглись рядом с моей ладонью, посапывали. Заснули. Вот везуничики — живут спокойно, тихо-мирно, а я тут с «маугли» тусуюсь, общаюсь.
Мальчик чуть приблизился ко мне. Странно, что сейчас я не почувствовала испуга. Его движения изменились. Теперь он действовал плавно, боясь меня спугнуть. Неужели я не буду покусана им?
Прилив энергии пришёл ко мне совершенно неожиданно. Я перестала его бояться. Чувствовала, что опасность уже миновала, я останусь жива и невредима. Но действовала всё равно с осторожностью. Моя рука дрожаще потянулась к мальчику-волку. Он сначала отшатнулся назад, потом с опаской понюхал мою ладонь, успокоился и дал себя погладить. Волосы были грязными и жирными. Я поигралась с его прядками, которые падали на лицо. Они были достаточно длинными. Дотронулась легонечко до щеки. Она тоже была грязная, но гладкая. Потом моя рука проделала путь до шеи, и тут он вдруг дёрнулся, явно не ожидая такого прикосновения, и глухо проскулил.
И всё-таки, мальчик оказался очень милым и забавным.
Прямо маленькая зверушка, которая хочет казаться злым и беспощадным зверем, хотя внутри совсем милый и беззащитный.
— Знаешь, — начала рассказывать ему, хотя понимала, что он меня ни капельки не поймёт, — я бы взяла тебя к себе. Ты мне понравился.
Я начала взъерошивать его волосы. Сделала глупость — ему это не понравилось. Он отряпнул, но нападать не стал.
— Меня зовут Раф, — продолжила я. — Раф.
Пытаюсь вбить ему своё имя. Показываю палец на себя и снова повторяю своё имя. Так я проделала ещё несколько раз. Прогресс наблюдался. Мальчик пытался выговорить моё имя, но у него не получалось.
Я с ним заигралась и не заметила, что настали сумерки. Теперь небо было усыпано звёздочками-подружками. Ухты, в городе такого не увидишь. Звёзд было намного больше, чем я когда-либо видела, только рассматривала подобное на картинках в Интернете и книгах.
— Красиво, не правда ли? — обратилась я к мальчику.
А вот я нашла и свою самую первую звёздочку. Она сияла ярче других, хорошо выделяется. Полярная. А заодно и её самую первую «подружку». Теперь я могу смело сказать этим двум звёздочкам, что я тоже не одинока. Рядом со мной мальчик, которого я заберу с собой, когда вернусь в лагерь. Да, я так решила.
— Раф! Раф! — услышала я вдалеке знакомый голос вожатого своего отряда.
Это был Гейб! Да ладно? Он меня нашёл? Нет, вопрос не так поставлен — они наконец-то решили меня найти? Времени немало прошло, примерно часов пять.
— Я тут, Гейб! Тут! — Я совсем позабыла об осторожности и вскочила, заставив мальчика вздрогнуть.
Он меня услышал и вскоре прибежал ко мне, освещая моё лицо фонариком. В темноте я не могла увидеть его лица, но слышала, как он тяжело дышит. Видимо, долго искал меня. Мелочь, а приятно. Гейб ещё долго не мог нормализовать своё дыхание, он стоял рядом. Отдышавшись, через силу он выдавил:
— Господи, Раф, рад, что с тобой всё в порядке. — За это он мне и нравился. Другие бы сейчас орали на меня за то, что отстала от своего отряда, была невнимательная и тэ дэ и тэ пэ. Нет, Гейб совсем не такой. Он сначала думает о других, а потом о себе. Если бы тут была Мишель, то истерику закатила вперемешку с лекцией.
«Маугли» снова враждующе зарычал на вожатого. Гейб только что заметил моего нового знакомого и направил фонарик на него.
— Э… Кто это? — спросил он меня.
— Ну, мальчик. Кажется, он всю жизнь рос с волками, — ответила я.
Плохо, что не вижу лицо своего вожатого. Хотелось увидеть его удивление.
— Да ну?! Серьёзно?
— Ага.
— Фух, сейчас Мишель позову, — вздохнул Гейб. — Подожди тут, никуда не уходи.
Он направился куда-то вглубь леса. Уставше вздохнув, я обратилась к мальчику-волку.
— Ты, главное, не бойся. Всё будет хорошо, обещаю. Он хороший, — погладила я его.
Он меня будто послушался, понял и лёг на мои колени, греясь. Да чего же он милый.
Через некоторое время вернулся Гейб, который приволок за собой Мишель. А вот теперь я благодарная тому, что не вижу их лица, благодарна, что сейчас ночь. Её лицо видеть я точно не хотела.
Я уже хотела прощебетать что-то вроде «извини», но Гейб меня перебил:
— Возьми Раф, — сказал он, обращаясь к напарнице-вожатой, — а я с диким повожусь. Не оставлять же тут, правда?
— Делай, что хочешь, — холодно отозвалась та. Да чего же у неё голос противный.
Она грубо взяла меня за локоть и бросила презрительное «пошли» вслед.
***
Была глубокая ночь, но в лагере ещё никто не сомкнул глаза. Все вышли из своих домиков и гневно смотрели на меня. Точно, сегодня же должен был состояться концерт, но из-за моего эгоистичного поступка выделиться, вместо этого все искали одну меня. Ну что ж, хотела выделиться — пожалуйста, получите и распишитесь. Меня теперь все ненавидят. Эти тяжёлые взгляды продолжались, пока мы не дошли до большого деревянного дома, где располагался весь персонал. Мы направились к директору лагеря, профессору Темптель.
Я уже думала, что гнев директора не знает границ, но её лицо было спокойным, на лице была едва заметная ухмылка.
— Ну, не ожидала я этого от тебя, — в голосе профессора Темптель слышалась капелька гордости. — В этом лесу мало кто теряется, никто не заходит так глубоко, даже самые отважные. Да что там! Ты самая первая. Видать, намеренно. Поздравляю! Удивила, малышка. — Вожатая, после этих слов презрительно фыркнула, и Темптель обратилась к ней: — А теперь, Мишель, что вы там интересненького нашли? Гейб что-то там пробубнил в трубку телефона, разобрала только слово «дикарь», не поняла, если коротко.
— Лучше её спрашивайте. — Она показала на меня указательным пальцем. — Я сама почти ничего не поняла.
Все ждали, пока я скажу что-нибудь. Сказать я ничего не могла — слишком устала и вымоталась. Но за меня ответил мой живот. Он требовал хоть что-нибудь съедобное. Тут я поняла, что сильно проголодалась, и готова была съесть даже целого медведя. Пришлось кормить меня ужином — картошкой с куриным крылышком, плюс чай. Еда была холодной, потеряла половину своего вкуса, но сейчас это меня мало волновало. Вкус сейчас не главное, надо угомонить потребность своего желудка.
Когда ужин был съеден, я рассказала, что со мной произошло. Реакция Мишель меня забавляла — на лице у ней отражалось всё её эмоциональное состояние. А вот реакция профессора меня поразила — спокойствие и равнодушие.
Закончив с рассказом, Темптель задала вопрос, который её мучил, пожалуй, уже давно:
— А где Гейб?
— Сказал, что с мальчуганом разберётся, — ответила вожатая.
Как только Мишель закончила говорить, дверь тут же распахнулась, и входит измученный Гейб. Боже, что с ним произошло?! На руках, лице и шее оставались следы от укусов, царапины и синяки. Новая футболка вожатого была разорвана в клочья. Он устало плюхнулся на свободный стул и вздохнул.
— Такого… я ещё… не видел, — пробубнил он. — Еле как справился. Но, кажется… больше он меня к себе не подпустит.
Я снова услышала знакомый злой рык. Мальчик находился в коридоре, возле кабинета директрисы.
— Не беспокойтесь, — сказал Гейб, увидев взволнованный взгляд Темптель, — там сейчас за ним наблюдают Теренс и Скарлетт.
— И что теперь мы будем с ним делать? — спросила Мишель.
— Но точно не бросим, правда, Раф? — Гейб улыбнулся и подмигнул мне.
Я смогла только кивнуть и смутиться.
— Завтра всё обсудим, — ответила на вопрос вожатой директриса. — А сейчас, кто самый бодрый и полон сил помойте его, что ли, и накормите.
Самые бодрые оказались я, Теренс и Скарлетт. Гейб был настолько вымучен, что его несла Мишель до самой кровати (а сама она отказалась помогать, ибо слишком брезгует).
Нам предстояла далеко нелёгкая задача — помыть дикого зверя. Да уж, ну и крики были. Наверное, нас было слышно даже в конце лагеря. Скарлетт хотела привязать мальчишку, мол, слишком неугомонный, а потом уже хорошенько помыть, Теренс же кричал, что это уже слишком жестоко, и одновременно мылил ему волосы. Шампунь попадал в глаза мальчику и больно щипал, он пытался вырваться, но сильные Теренс и Скарлетт как-то удавалось его удерживать. Я же его жалела, пыталась обращаться с ним понежнее, не повышала голос, успокаивала.
Когда самое трудное осталось позади, мы принялись кормить его. Манеры мальчика привели нашу Скарлетт в шок, хотя она понимала, что этот «маугли» вырос с волками, но всё равно не могла этого вынести. Она принялась учить его этикету и, разумеется, безуспешно. Теренс и я переглянулись и прыснули, глядя на эту картину.
— Спать пора, — зевнул Теренс. — Но надо приглядеть за малым. Кто вызовется?
— Думаю, что я, — подняла я по привычке, выработанной в школе, руку. — Он меня немного слушается.
— Эм, Раф, не обижайся., но это плохая мысль. Ты слишком мала, а мы понятия не имеем, что он может сотворить, — Скарлетт посмотрела на меня, а я пыталась сделать как можно жалостливое лицо — нет уж, не хочу с ним расставаться! И, кажется, сработало, потому как она обречённо вздохнула. — Хорошо, но под моим присмотром. Завтра уже приедет полиция. Хотя Темптель вряд ли хочет, чтобы о нём кто-нибудь узнал.
Скарлетт указала на свою комнату.
— Пойдём.
Мы устроились в комнате вожатой. Мы легли на пол, а мальчугана поместили на кровать. Мальчика-волка одели в одежду Гейба, поэтому на нём всё висело, словно ему напялили мешок, а не рубашку с трусами-боксерами.
Теперь, когда мы его помыли, он выглядел совершенно как обычный мальчик. Волосы высохли, стали мягкими, на вид пушистыми. Кожа мальчишки была бледная, как у мертвеца. Глаза же оставались такими же дикими. Думаю, именно это отличало его от других детей.
Мальчишке не спалось на кровати. Он вертелся, пытаясь приспособиться к новой обстановке, но не получалось.
— Ложись со мной, — прошептала я и посмотрела на Скарлетт мол, не против ли она, но та уже вовсю посапывала.
Ой, я и забыла, что он ничего не понимает. Поэтому я похлопала по полу, и мальчик послушно лёг рядом со мной.
Он пах ландышами. Тем самым гелем для душа, которым мы его мылили. А волосы оказались и впрямь мягкими. Он прижался ко мне и не отпускал. Я растеклась от удовольствия, меня переполняло какое-то неизвестное мне чувство. Мне было приятно лежать вот так вот рядом с ним, в обнимку.
Кажется, не мы одни с вожатыми устали. Мальчик тоже выдохся, заснул и засопел. А следом за ним и я отрубилась.
***
Спала я совсем немного. Меня разбудила Скарлетт. Сказала, что приехали родители и хотят меня забрать.
— Откуда они узнали? — Я не хотела расставаться с мальчиком. Мне сейчас было параллельно на лагерь, я хотел остаться с ним!
Мальчик-волк ещё спал. Причём так же крепко, как и заснул. Его было сейчас невозможно разбудить.
— Твоя подруга рассказала вчера им, — вздохнула она. — Но они хотят ещё написать жалобу на лагерь, мол, не уследили за тобой. Но заберут тебя точно сегодня.
Я, конечно, люблю свою подругу Ури, но из-за неё всегда столько проблем! Вот она действительно никогда не пытается выделиться и поступает всегда правильно. А со своими родителями я никогда не могла найти общий язык. Лучше никогда с ними не пререкаться и делать то, что они хотят от меня. Поэтому узнав о том, что они хотят меня забрать и разлучить с мои волчонком, я сильно расстроилась. На глазах появились громадные слёзы.
— Ну-ну, не плачь, — обняла меня Скарлетт. — Вы ещё встретитесь. Знаешь почему? Потому что нашей директрисе сегодня рано утром пришла идея усыновить мальчика. Сейчас имя думает какое дать. Ты приедешь сюда снова и увидишь его.
— Правда? — всхлипнула я.
— Да, правда, — кивнула она. — А теперь собирайся, пока он не проснулся.
***
Мальчик проснулся, надеясь увидеть девочку, но никого рядом не было. Девочка будто исчезла из его жизни. Бегая по коридору дома и по всей базе, он так и не нашёл кого-нибудь похожего на неё. Мальчик не мог поверить в то, что она пропала.
Возле домика можно было услышать скуление маленького щеночка, которого бросил хозяин.
