— Гидеон, — говорила девушка своей собаке, — пойдём домой. Поздно уже.
Но собака даже ухом не повела. Она совсем не слушалась свою хозяйку. Гидеон продолжал обнюхивать местность, не обращая внимания на Раф. Она, возмутившись поведением питомца, дёрнула поводок, и Гидеон, наконец, перестал игнорировать девушку. Довольная послушанием собаки, она бросила ему сухое «пошли», и они направились в сторону дома.
Уже после того, как Гидеон оказался дома, девушка решила прогуляться. Она встречает своих лучших подруг — Мики и Дольче, которые о чём-то оживлённо спорили. Раф решила подойти к ним.
С этими девушками Раф познакомилась недавно, примерно два года назад, поступая в колледж. Девчонки быстро нашли общий язык, ведь они учились не только на одном факультете, но ещё имели одну общую проблему — родители. Это была у них главная тема для разговора в первые дни, они никак не могли не рассказать о том, как их мучает старшее поколение и решает за них все проблемы. Со временем всем троим надоела эта тема, и уже начали узнавать друг друга получше. Ну не на одной же одинаковой проблеме строится дружба? Оказались, что девушки имеют разные характеры, повадки и привычки.
Раф узнала, что подруги спорят о предстоящей поездке за город, в лагерь «Забава», а точнее, как правильно найти подход к детям. Раф, Мики и Дольче решили на летних каникулах устроиться вожатыми и заработать карманные. Тем более, никогда не помешает пообщаться с новыми людьми.
— Раф! А ты что скажешь? — вдруг спросила её Мики. — Надо быть построже или помягче? М? Надо держать их в узде или давать слабину?
— Э-э… Ну, зависит от ситуации, что ли, — сказала она то, что первое пришло ей в голову.
Мики, не удовлетворённая её ответом, махнула рукой, показывая, что разговор на эту тему окончен и надо придумать куда более интересную дискуссию.
— Ну, Раф, рассказывай, — взяла инициативу Дольче в свои руки, — что с Фридом? Как прошло вчера свидание?
Девушка помедлила с ответом. Было видно, что новая тема для разговора её не устраивала. Но, под натиском сияющих больших глазищ подруг, которые были заинтригованы, что им ответят, тяжело вздохнув, она холодно, стараясь скрыть дрожь в голосе, ответила:
— Ничего такого не было, перенёс он его на сегодня! Представляете? Понимаю, если это был только один раз! .. Пойму, что работа не позволяет, я не глупая. Но это продолжается уже около месяца. Что это за работа такая, на которой нет времени на меня?! — в последнее предложение Раф вложила всю свою злость и все свои другие эмоции. — Я его не понимаю.
— Опять? — Мики была ничуть не удивлена. — Говорила я тебе — бросай ты его! Дурак он.
— Чего? — вставила свои пять копеек и Дольче. — Но… но… Вы такая хорошая пара… Даже как-то жаль. Хотя я соглашусь, что Фрид поступает совсем как идиот. Не по-мужски.
— Жалко? — возмутилась Мики. — Алё, гараж, он Раф вообще ни во что не ставит! Девочка, это тебе не сказка с хеппи эндом, а реальная жизнь! Вот увидишь, наша красотка найдёт себе другого парня, когда бросит эту бабу!
С этим парнем девушка встречалась почти год, хотя сам парень был младше её на столько же. Познакомились они благодаря Гидеону. Тогда собака была ещё совсем щеночком. Девушка пришла по объявлению, что здесь отдают щенков в хорошие руки. Раф всегда мечтала о домашней живности, но её отец на дух не переносил животных и запрещал их заводить. Дверь открыл высокий парень с чёрными чуть вьющимися волосами и карими глазами. Под левым глазом его лицо на загорелой коже украшала родинка. Во рту Фрид держал сигарету и смотрел на посетительницу весёлым взглядом, мол, так и знал, что придёт какая-нибудь блондиночка. Раф спрашивает парня на счёт объявления, и он с радостью проводит её в холл, где лежали пять маленьких невинных щеночка, и даёт право выбора, какого взять к себе под опеку. Внимание блондинки привлёк щенок чуть меньше других своих братьев и сестёр и имел совсем иную окраску. Четверо других щенят можно было не отличить, все они были одинакового карамельного цвета, а этот отличался от них. Будущая собака по кличке Гидеон была темнее, коричневого оттенка, с большим белым пятнышком на пузе. Фрид не удивился её выбору, ибо щенок и впрямь выглядел, как белая ворона, да и родился он позже всех. Но по лицу было видно, что парень рад, так как у него будет такая хорошенькая и миленькая хозяйка, которая будет о нём заботиться, как он потом объяснил. От этих слов Раф покраснела. Впрочем, после этого у них началась дружба, а потом начали развиваться романтические отношения. Фрид часто навещал Гидеона, приносил ему всякие вкусности, и поэтому собака больше привязана к нему, чем к своей хозяйке, которая часто отсутствовала либо в колледже, либо на подработке, либо с подругами в кафе.
Вчера, когда Фрид прислал Раф сообщение, что у него дела, и свидание откладывается на сегодня, она окончательно решила с ним порвать. Такое случалось не раз и не два раза! Это случалось постоянно, но парень отмазывался тем, что у него мало времени «на всякие глупости, вроде свиданий», ибо ему надо выучится на хорошего адвоката и оправдать традицию своей семьи. Сначала девушка верила ему, пыталась не докучать своими запросами. Но семя раздора посеялось ещё полгода назад, когда он позвонил ей и отменил опять очередную встречу с ней. Снова вздохнув, Раф решила прогуляться по городу, где случайно наткнулась на своего парня, гуляющего с друзьями. Тогда у них произошла первая ссора, девушка устроила ему большой скандал. Она помнила, как Фрид умолял её, что такое не повторится, и что произошло только один раз. И, думаете, она ему поверила? Нет, конечно. Тогда блондинка начала сомневаться в истинных чувствах своего возлюбленного.
— Уже давно всё решено, — твёрдо сказала Раф, — между нами всё кончено. Я сегодня, конечно, приду на свидание, потому что хочу расстаться с ним красиво. Я и речь приготовила, которую буду ему говорить!
— Какую нафиг речь?! — Мики никак не могла угомониться. Единственное, что бесило её в подруге — так это излишняя вежливость, из-за чего девушка кажется, скорее, не первоклассной леди, а чудаковатой наивной простушкой. — Просто пошли на все четыре стороны, и все проблемы уйдут!
Раф вздохнула. «Легко сказать, чем сделать», — подумала она.
В кармане джинсов девушки завибрировал мобильник. Лёгок на помине, Фрид звонит. «Не удивлюсь, что снова хочет перенести встречу на завтра», — подумала она.
Блондинка была права. Парень снова хотел перенести встречу, мол, мама заболела. Её злость достигла пика. Это была последняя капля больного терпения девушки. Ну вот, зря она вчера всю ночь писала эту огромную, но красивую речь, а потом заучивала. Зря! Ведь всего-навсего надо сказать несколько слов:
— Слушай, тебе самому это не надоело?! — закричала в трубку Раф. — Мы расстаёмся! Не звони мне больше, — и отключилась.
Ох, сколько же она вложила эмоций в это «Мы расстаёмся»! .. Всю боль, накопившуюся за этот год, все переживания и страдания. Вот и всё. Закончилось. Закончилась любовь. Она свободна, он тоже. Теперь могут делать всё, что хотят, не отчитываясь никому, твои действия принадлежат только тебе. Да, так думала Раф. «Я избавила тебя от лишнего балласта, — думала девушка. — Лучше поблагодари меня».
— Вот так вот, — ухмыльнулась Мики, явно довольна поступком подруги. — Молодец!
А Дольче оставалось лишь обречённо вздохнуть. Ну как же, кто будет слушать маленькую наивную Дольче, которая больше смахивает на подростка, чем на девушку своего возраста. Своё мнение на счёт этого она придержит при себе.
— Может, в кафе сходим? — вырвалось у Дольче. — Я угощаю.
Подруги ещё долго сидели в кафе, а потом пошли к Мики, просто посидеть и поболтать, чтобы лишние нагретые уши не настораживали их. Ведь сегодня они решили рассказать друг другу то, что никогда никому не рассказывали, все свои тайные секреты и незабываемые события. Когда девушки чего-нибудь тревожатся, подруги начинают с унылыми лицами вздыхать и жаловаться на несчастную жизнь. Начала этот разговор Дольче, ибо ей очень хотелось рассказать о наболевшем:
— Знаете, — пробубнила она грустно, — когда я была маленькая, папа часто запирал меня в комнате совсем одну. Помню, это был чердак — грязный, сырой, в котором находились всякие опасные острые штуки. Мне было ужасно страшно и обидно, что мама меня оставила с отцом, а сама куда-то уехала подальше… от нас. — На девушку с розовыми волосами было больно смотреть — видимо, она давно хотела это рассказать, но никак не решалась из-за своего робкого характера. — Но не в этом суть! — быстро спохватилась девушка. — Со временем я к этому привыкла, частенько меня запирали на чердаке, — кисло хихикнула она. — Суть в том, что произошло именно в этот день! В комнате было полно острых предметов, в основном это были маленькие кусочки стёклышек и зеркал. А чердак-то был ненадёжный: весь разваливался, деревянный, очень много было щелей. Через эти щели каким-то образом пробирались лучики сияния луны. Тогда я поняла, что сегодня полнолуние, потому что было много яркого света. Да-а, такого зрелища я ещё не видела… Я словно попала в сказку, где нет таких слов, как страх или боль. Впервые за долгое время на моём лице озарилась улыбка и искреннее восхищение. Лучи падали на маленькие осколки, а там уже отражались на стенах чердака. Тогда я поняла, что этих острых штучек тут уйма – это, с одной стороны хорошо (потому что мне казалось, что сижу не в запертом сыром месте, а в настоящем планетарии, в котором никогда не бывала!), а с другой страшно — ненароком не туда повернусь, и в меня воткнётся стекло, — улыбнулась Дольче. — Вот и всё! Я рассказала самое незабываемое событие. Можно сказать, что после этого я с радостью ходила на чердак, чтобы полюбоваться, так называемыми, «звёздами».
После этого рассказа все долго и мучительно молчали. Первая тишину нарушала первая рассказчица, обратившись к Мики:
— А ты что нам скажешь? У тебя есть незабываемые события?
— Э, нет. Нету, — вздохнула она. — Увы, моя жизнь скучна. Да я и не такая впечатлительная, к сожалению, — повернула голову к Раф. — Лучше пусть ты что-нибудь расскажешь.
— Ну-у, есть одна история… необычная. — И вот тут девушка, наконец, вспомнила то, о чём забыла десять лет назад. «Точно, — подумала блондинка. — А ведь когда-то я обещала ему… что приду снова». Ей стало очень интересно, каким вырос её мальчик-волк…
***
Ему никогда не нравилось путешествовать. Не любил он это дело, и всё. Хоть тресни, но заставить его поехать отдыхать на какой-нибудь курорт — стоит немало усилий, причём с его-то диким характером, это почти что невозможно. Но его мама навязывала ему это, мол, для того, что лучше осваиваться в обществе.
Но именно из-за этого у парня совсем не было друзей. За все десять лет у него появился только один единственный друг — Гас. Познакомились они в лагере «Забава», когда юноша проходил мимо двух мальчишек, которые были старше его примерно на два года, и увидел, как те издеваются над рыжим пухлым мальчиком — его сверстником. Признаться, такие сцены издевательства не раз видел и в этом лагере, и в школе, и всегда юноша равнодушно проходил мимо. «Это не моё дело, — думал он. — И влезать в ненужные конфликты совершенно не хочется». Но, сам не зная почему, только тогда, он не остался равнодушным и заступился за толстого сверстника. Даже старшие побаивались этого мальчика, ибо он был не только сыном директора лагеря, да ещё славился диким и неуравновешенным характером, с которым могли совладать только пара вожатых (а именно Скарлетт и Теренс), ну, и сама Темптель. С того момента, когда Гасу пришёл на помощь этот спаситель с плохой репутацией, рыжий мальчик прилип к нему как липучка. Он считал, что если будет рядом с ним, то будет в полной безопасности. Но, со временем у парней возникла очень прочная дружеская связь. Хотя сам мальчик-волк с трудом это признаёт.
Десять лет назад Темптель усыновила мальчика и дала ему имя Сульфус. Как сама профессор всем говорила, с этим мальчишкой ей пришлось нелегко. Долгое время Сульфус вообще не понимал, что говорят ему, поэтому учить маленького мальчика приходилось с нуля. Но Темптель это забавляло. Сама не знает почему, но он притягивал к ней, что-то было в этом мальчике, что-то особенное, необычное. А именно глаза. Да-а, директрису заворожили необыкновенные золотистые глаза, у простых людей таких нет. Глаза дикого зверя. Она всегда повторяла Сульфусу, чтобы он гордился такими прекрасными глазами.
Читать, писать и разговаривать Темптель научила мальчика сама, без каких-либо нянек и воспитателей для слаборазвитых детей, но всё же женщине помогала её единственная дочь Скарлетт, которая с первого дня тоже полюбила мальчика-волка. Но вот само «приручение» ушло немного больше времени. Хотя Сульфус схватывал всё на лету, ему было интересно что-то новое и неизведанное. Ребёнок быстро учился, и, когда его психическое состояние стабилизировалось, Сульфус в одиннадцать лет посетил летний лагерь. Вожатым было наказано тщательно за ним следить, ведь характер мальчика до сих пор оставался сложным и непредсказуемым. В первый же день Сульфус успел подраться с мальчишками, которые, по его словам, сами нарвались, глазея на него, как на бешеного.
В школе тоже дела шли не ахти. За десять лет Сульфус сменил пять разных школ, но нигде ни с кем не подружился. Но благодаря Темптель, которая имела высшее образование, он быстро догнал сверстников. Вёл отстранённо ото всех, никогда не любил большие сборища. Поэтому нежелание идти в учебное заведение было у парня намного сильнее, чем у других учеников-разгильдяев. Он и так не любил учиться, да ещё и люди глаза мозолят.
На улице шёл дождь. Первый в этом году. Первый майский дождь. Он любил дождь, потому что Сульфусу казалось, что только в такую погоду можно почувствовать свободу. Казалось, что единственный в этом мире. Он всегда выходил на улицу, закрывал глаза и стоял, наслаждаясь моментом. Когда дождь заканчивался, он вдыхал свежий запах, который оставил дождь. Сульфус чувствовал это намного сильнее обычных людей, всё-таки у него остались привычки с его прошлой жизни, дикой, так сказать.
— Опять под дождём стоишь? — послышался голос за спиной парня. — Замёрзнешь ведь, а потом заболеешь. И попадёт и тебе, и мне.
Скарлетт. Его сестра.
На это Сульфус пренебрежительно фыркнул.
— Мне всё равно, — холодно ответил он, повернувшись к сестре.
— Лучше посмотри, что у меня в руках. — Скарлетт демонстративно достала их сумки какие-то документы, а потом добавила: — Ты снова поедешь в лагерь!
— Мне радоваться или молить старуху, чтобы она оставила меня дома? — сухо усмехнулся тот.
— Зато встретишься с Гасом, — спокойно ответила она.
Скарлетт вздохнула. М-да, характер её младшего братишки был не сахар, но ей почему-то это только нравилось. Хотя именно из-за него, у Сульфуса появился только один единственный друг Гас, который ей не очень-то нравился. Она всегда хотела, чтобы у младшенького был такой же с таким же характером, считая, что только такой настоящий друг подойдёт Сульфусу.
— Ну да…
— Ах да, у нас будут новые вожатые, так что постарайся их не сильно запугивать, хорошо? — Скарлетт похлопала своими красивыми выразительными глазками и чмокнула Сульфуса в щёчку, на что тот скривился. Не любил он такие нежности. — Чего это ты такой кислый сегодня? Мрачнее чем обычно.
Он не хотел говорить ей, что его в последнее время мучает один и тот же сон. Скорее даже не сон, а воспоминания. И не сказать, что плохие. Просто, вспоминая это, на душе становилось тоскливо, и сердце начинает неприятно покалывать. Странное и непривычное ему чувство. Сульфус не очень отчётливо помнит эти воспоминания, но точно знает, что там присутствует беловолосая девочка с приятной улыбкой. Кажется, про неё Теренс, Скарлетт и Темптель много чего рассказывали. Благодаря ей его нашли. Та девочка не хотела с ним расставаться, но родители их разлучили. Помниться… её имя Раф, да?
— Ничего, — отрезал парень.
Разговор с сестрой зашёл в тупик. «Ну вот, сейчас будет до меня докапываться, — подумал он. — Лучше бы не выходил, сидел в своей комнате».
Парень смотрел прямо в глаза сестры. Скарлетт восхищали эти необычные золотистые глаза. Они были выразительными, красивыми, но одновременно и… пугающими. Ведь они будто были нечеловеческими. Волчьи. Кожа так и осталась бледной, несмотря на то, что он часто бывал на солнце. Как у мертвеца. Иссиня-чёрные волосы, которые были чуть взлохмачены и казались на вид колючими. «Где же те самые пушистые мягкие волосы?» — подумала Скарлетт. Они так же оставались длинными. Он сильно вырос, стал одного же роста со своей приёмной матерью, которая была высокая.
Впрочем, если не считать его немного ненормальное поведение, то Сульфус выглядел как симпатичный парень с загадочным взглядом.
Она цокнула языком.
— Опять ты о чём-то задумался! Никогда не понимала, что у тебя на уме, — вздохнула она. — Лучше уже пошли домой, скоро мама придёт. Увидит, какой ты — ух! задаст жару! ..
***
Телевизором и компьютером он почти никогда не пользовался. Последним только когда делал уроки. В основном Сульфус сидел на подоконнике и смотрел в окно. Его не интересовало ничего: ни книги, ни сериалы, ни новые технологии, ни растения… Абсолютно ничего! Иногда навевало такое чувство, что парень не живёт, а только существует. Он даже ни к какой субкультуре не принадлежал… Бывало иногда парень выходил на улицу и гулял по разным переулкам, где нарывался на драки. Но это не был его образ жизни.
Сульфус не понимал, что людям так интересно в фильмах, компьютерах, почему они могут сидеть так долго, не отрываясь? Зачем нужно чрезмерное общение, много друзей? Каждый день задавать одни и те же вопросы ему никак не надоедало. Чем больше он смотрит, наблюдает за другими людьми, тем больше недопонимания и вопросов без ответов.
«А зачем меня вообще усыновили? — спрашивал брюнет сам себя. — Не проще ли было оставить меня там, в лесу, с волками? .. Было бы куда проще всем…»
Его раздумья о смысле жизни прервал голос приёмной мамы, Темптель, которая только что вернулась с работы.
— Сульфус, подойди сюда, — сказала она.
Он послушно слез с подоконника и подошёл к матери.
— Про лагерь Скарлетт тебе уже рассказала?
Он кивнул.
— И про новых вожатых тоже?
Ещё один кивок.
— Хах, почему мина на твоём лице, сынок? — усмехнулась Темптель. — Радоваться надо! Встретишь свою самую первую знакомую. Помню, вы даже спали в одной постели, чего же ты такой грустный, а?
— Это ещё кого? — не понял Сульфус.
— Пф, он ещё мне будет притворяться, что ничего не помнит о Раф!
«Раф», — пронеслось в голове парня. Знакомое имя. И снова… «Раф. Раф. Раф… Раф! .. Я Раф!»
Воспоминания силой нахлынули, и сон — затуманенный, нечёткий — вдруг стал ясным, и Сульфус хорошо вспомнил ясные голубые, словно безоблачное летнее небо, глаза девочки.
И снова новое чувство — ещё более необъяснимое и непонятное…
