Зоопарк в студенческой общаге

Почкованием, быть может, Иль деленьем пополам Размножаться могут геи К огорчению всех мам.

Эм ввалился домой ближе к ночи. Застал нашу теплую компанию на кухне - да, мы до сих пор строили предположения, что за увлекательный катаклизм ждет нас завтра. Он был в приподнятом настроении, тихонько насвистывал что-то под нос. Короче, вид у него был нетипичный. - Спасайся, кто может, - негромко произнес Леха, сидевший рядом с Ником, положив ему голову на плечо. - Довольный Соловьев - это страшнее любого землетрясения. Илья укоризненно посмотрел на Попова. Ну да, мой светлый мальчик за “мир во всем мире”, в отличие от этого рыжего смутьяна. - Все в сборе? Тем лучше, - Эм окинул нас взглядом и хмыкнул. Нет, ну его тоже можно понять - наблюдать у себя в соседях только гейские парочки - у кого угодно крыша поедет. Хотя он был чокнутым и до этого, так что ему не привыкать. После такого умозаключения стыд и совесть меня мучить перестали, я притянул Илью к себе и поцеловал. Лешка ухмыльнулся и повернулся к Нику, а Илья смутился. - Если вы ненадолго прерветесь, - снова обратился к нам Эммануил, - то мне-таки есть шо сказать. Почему он перешел на еврейские интонации, осталось загадкой. - Завтра я приглашаю всех на торжественный ужас. - Какой ужас? - приподнял бровь Никита. - Не ужас, а ужин - я оговорился, - произнес Эм, стирая черную помаду. - Боюсь, это была оговорка по Фрейду - это будет ужас, - пробормотал Леха. - Нас ждут жареные черви и глазированные пиявки? - Алексей, вы невежда, - сощурил светлые глаза Эм, - червей не жарят, а живьем едят, чтоб почувствовать агонию жертвы, которую старательно пережевывают. Но ради вас, так и быть, отварю. - Какие жертвы, - фыркнул Лешка, - и по какому поводу гуляем? - Завтра, все завтра, - Эм повесил на свою физиономию завесу тайны и скрылся за дверями. - Не знаю, как вам, а мне кажется, что нам трындец, окончательный и бесповоротный, - задумчиво произнес Ник. *** К вечеру нехитрый междусобойчик был готов, а Эммануил отсутствовал. Мы уже собрались было устроить симпатичную пьянку с далеко идущими и крайне неприличными последствиями, как явился он. Для разнообразия Эм был одет нормально - джинсы, футболка, куртка. Никаких цепей, помады или рисунков на одежде, от которых сразу хотелось накрыться гробовой доской. Ну в ухе поблескивал камешек - но это мелочи. - О, какие люди, - насмешливо протянул Лешка, когда Соловьев заглянул в местный “банкетный зал”, - а мы все в нетерпении. Кого ты на этот раз приволок? Крокодила? У него ж нет шерсти, значит, он вписывается в твои параметры прекрасного. - Ты бы прикусил язык, - спокойно попросил Эм, - пока крокодил этого не сделал. Он исчез из дверного проема так же внезапно, как и появился, а потом послышалась возня. - Крокодила тащат на аркане? - высказал предположение я. - Дурак ты, Вовка! Еще про ошейник скажи. Рептилии нашего борца с блохами и так обожают. Концентрация любопытства достигла абсолюта, даже флегматичный Ник отвлекся от своих размышлений, а Илья вытянул шею в сторону двери. На пороге снова возник Эм, но уже не один. Рядом с ним стоял высокий крепыш весьма привлекательной наружности, смутно напоминающий... Коляна. Только теперь гопник был неотличим от среднестатистического приличного молодого человека. Судя по тому, как Лешка открывал и закрывал рот, он испытывает весьма неоднозначные эмоции. Ник смотрел непонимающе, а Илья - доброжелательно. Колян взирал на сборище с тоской. Я припомнил, каким образом Эм пересекся с представителем гопоты, и начал смутно догадываться, где Соловьев пропадал последнюю неделю. Коля оглянулся на Эма, который ободряюще-угрожающе улыбнулся, и начал: - Я... п-п-приношу свои извинения... за... содеянное, и впредь, - он опять оглянулся на Соловьева и мужественно закончил, - обязуюсь не причинять... вреда кому бы то ни было. Фу, бля! - Николай? - подал голос Эммануил. - Да не специально я! - жалобно промолвил Коля. - Как ему это удалось? - пробормотал Лешка. - Невозможно сделать такое за две недели! - За одну, - просветил я его. - Тем более, - по-прежнему тараща глаза на парочку в дверях, ответил Попов. - Эм? - Я рано вставал и поздно ложился, - Соловьев ехидно улыбался, - уважаемые, ваше ответное слово. - Да вы садитесь, - гостеприимно предложил Илья. Эммануил тычками в спину откомандировал Коляна к столу, заставил сесть и приволок нож с вилкой. Увидев столовые приборы, Николай позеленел. Мы с недоумением продолжали наблюдать за спектаклем. - Ну, извинения принесены, прощения дождемся? - это уже нам. - Кто это? - задал бесконечно разумный вопрос Ник. - Ох, простите, забылся малость. Никита - это Николай, который тебя чуть на тот свет не отправил. Николай - это Никита, сердечный друг Алексея, к которому ты питал не в меру нежные чувства. Илья - возлюбленный Владимира, который собирался вступиться за поруганную честь Никиты. Поэтому не стоит покушаться на жизнь Ильи - этого тебе точно не простят. Никого не пропустил? За Колькой было забавно наблюдать, весь спектр эмоций: от отчаяния до полного недоумения. Ну да, и его можно понять, Эм-то хоть привык, а этот... Тем временем, Николай смиренно (под властным взглядом Эммануила) ждал прощения. Ник в упор смотрел на бывшего (?) гопника и, видимо, думал: прощать-не прощать. Лешка демонстративно обнял его и тоже гипнотизировал взглядом Николая. Я молчал, поскольку это не мое решение. - А точно больше никто не пострадает? - нарушил затянувшееся молчание Илья. - Абсолютно, - ответил за Коляна Эм, - я за этим прослежу. Николай поежился. *** И пошла такая пьянка, что даже последний огурец был порезан... Николай читал стихи, Лешка травил анекдоты, Илья окружал заботой, я пытался придержать Илью, чтоб не мельтешил, Эм язвил, а Ник... Ник выпил чуть-чуть и вырубился. Убирать его от общего веселья не стали (лень было, да и Лешка возражал), поэтому он присутствовал незримо. Утро застало шесть лежащих вповалку-обнимку тел, разной степени опьянения. Ну ничего в этом зоопарке не меняется, кроме ориентации.