***
Громкий шум заставляет меня проснуться. Резко раскрыть глаза и быстро сесть в постели, откинув в сторону мягкое одеяло. Грохот напрочь отгоняет сон, который с таким трудом настиг меня и дал возможность хоть на какое-то время сбежать от собственных мыслей. После такого пробуждения теперь мне вряд ли удастся уснуть. Бросаю взгляд на дисплей телефона. Черт, два часа ночи. Что же там происходит? Если во всем виновата прислуга, то им не миновать гнева мексиканца. Я уже представляю их разъяренного босса и слышу его разъяренную тираду. В такие моменты мне искренне жаль этих людей. Потому что мне известно, какого это, рассердить Бланко. Я всё ещё чувствую, как пальцы Хорхе крепко сжимают мою шею. Глубокий вздох становится чем-то вроде успокоительного. Сконфуженно пытаюсь вникнуть в суть происходящего, когда внизу раздается чей-то крик, а спустя мгновение кто-то быстро пробегает мимо моей комнаты. В эту секунду былое спокойствие испаряется, как вода превращается в пар, и исчезает. Тело вмиг покрывается мурашками, отображая весь мой страх и напуганность. Совсем не позаботившись о своём облике, выхожу из помещения. Конечно, предполагаю, что шорты и майка — не лучшее одеяние для выяснения данной ситуации, но судя по происходящему внизу, это требует незамедлительного вмешательства. Хотя я совершенно не имею представления о том, каким образом смогу чем-то помочь и вообще получится ли у меня. Но остаться в стороне и тихо пытаться «переждать грозу» не в моих правилах, в особенности, если это грозит опасностью для других людей. Кажется, это как раз таки тот случай. Волнение настигает меня неожиданно в виде вспотевших ладоней и миллионов мыслей, значение которых мне не удается уловить. Вокруг какая-то заледенелая напряженность. Ее с легкостью можно уловить в воздухе, шагая по холодным ступенькам, ведущими прямиком вниз. Туда, куда вдруг стало так страшно входить. Туда, где меня ожидает что-то ума лишающее. Я чувствую. И, похоже, виноваты вовсе не служанки, которые обронили, к примеру, какую-нибудь дорогостоящую вазу. Все намного сложнее. Спустя минуту, у меня есть возможность убедиться в этом. В начале, когда я вижу весь этот балаган, отказываюсь верить в происходящее. Всё вокруг разгромлено. Большинство картин валяется на полу, словно они мусор, а не произведение великих художников, всевозможные статуэтки, вазы, посуда разлетелись на маленькие кусочки по всему помещению. Я ступаю по полу, который заполнен осколками. Почти везде. Глаза моментально расширяются от увиденного. На секунду, кажется, что я нахожусь в мрачном кошмаре и совсем скоро проснусь в теплой постели. Начну собираться в академию, приведу себя в порядок, позавтракаю… Но все не так. Это, что ни есть, самая настоящая реальность. Пытаюсь идти как можно осторожнее, чтобы не наступить на какой-нибудь осколок, одновременно бегая глазами по комнате, стараясь отыскать виновника этого происшествия. А когда нахожу, то замираю, потому что это явно не подходит под привычный образ Хорхе, которого я знаю. Он в той же одежде, что и тогда, когда я встретила его по пути в комнату, неся чашку какао. Но этого мужчину я не знаю. Наверное, меня можно назвать сумасшедшей. Но я решаюсь сделать несколько шагов в его сторону. Потому что глядеть на него издалека кажется мне слишком наглым, словно я влезаю на чужую территорию без разрешения. Глупо, правда? Хорхе и меня разделяют приблизительно четыре метра, но даже с таким расстоянием он не замечает моего присутствия, чрезмерно увлеченный бутылкой коньяка, из которой делает слишком большие глотки. Хмурюсь. Несмотря на то, насколько сильно я его ненавижу, видеть Хорхе в таком состоянии неприятно. Что с ним такое? Нужно быть очень рисковым человеком, чтобы ещё ближе подойти к Бланко. Сейчас он пьян и излучает еще большую опасность, но почему я не могу оставить всё как есть и вернуться к себе в комнату? Почему я вот такая…? Где мой инстинкт самосохранения? Хорхе, облокотившись о стол в кухне, попивает алкоголь. Эта комната всегда казалась мне такой большой, а теперь кажется такой крошечной, когда здесь Бланко. Наконец, я удостаиваюсь внимания мужчины, когда встаю напротив него. Если скажу, что он выглядит удивленным, то солгу. Он выглядит пораженным, шокированным. И я тоже. Ведь мы оба не ожидали увидеть друг друга вот так. — Конечно, прости, — резко выхватываю из его рук бутылку с помощью элемента неожиданности и всматриваюсь в название, — но Джек Дэниалс — плохая идея. Я видела его в фильмах. Он жутко крепкий и вообще, как и любой алкоголь, очень вреден, — я быстро помчалась в сторону мойки, повернула бутылку горлышком вниз и начала трясти её, чтобы содержимое быстрее вылилось. — И я не позволю тебе травить себя! Мои слова словно стали спусковым крючком для Хорхе. Он тут же срывается с места в мою сторону, намереваясь отобрать у меня коньяк. Но ему и не придется этого делать, потому что в следующую секунду я успеваю опустошить её и поставить на кухонный шкафчик. Он слишком поздно отреагировал. Набираю в кружку воду и, повернувшись, выливаю её на Хорхе. На этот жест реакция незамедлительна. — Что, блять, ты делаешь? — гневно кричит Бланко, рукой вытирая с лица воду. — Спасаю тебя, — рявкую я, — вот что. Он приподнимает брови, наверное, шокирован тем, что я сказала. Ведь точно, Хорхе не предполагал, что я попытаюсь влезть в эту ситуацию с такими намерениями. Ну, меня тоже удивили собственные действия. И руки Бланко, на которых с легкостью можно заметить разнообразные порезы. Прикрываю глаза от такого зрелища. В голове сразу промелькнули тысячи картинок с тем, как Хорхе крепко сжимает в ладонях осколки и бьет кулаками стену. Побитые костяшки тому явное доказательство. Кровь. Много крови. Её запах заставляет меня съежиться. — Боже, ты ходил по полу голыми ногами, — шепотом проговариваю я скорее для себя, чем для мужчины напротив. Бланко грустно ухмыляется, и есть в этом какая-то горькость. То, как он ведет себя, очень странно. По крайней мере, к такому моя персона не привыкла. — Сумасшедший. Чего ты добивался, когда практически калечил себя? — в моём голосе звучат разраженные нотки. Дам десятку, я выгляжу как мамаша, которая отчитывает провинившегося ребёнка. Начинаю рыться в шкафах, пытаясь найти аптечку, которая — точно помню — была где-то здесь. Я видела, как отсюда её доставала одна из служанок, когда поранилась. Сосредоточившись на поисках, вначале я и не заметила его взгляда. — Хотел ощутить боль, — отвечает он. — Физическую. — Мог попросить меня. Я бы с радостью побросалась в тебя камнями, — саркастично отвечаю, ухмыльнувшись, несмотря на то, что действительно не отказалась бы от такой возможности. — Объясни только. Зачем? Лично мне ни черта не ясно. — Возможно, мои слова слишком грубые и уже утром я поплачусь за них, но сейчас, когда есть шанс узнать что-то, что беспокоит его, я не остановлюсь. — Ты растоптала меня, — глубокий вздох. Такой вымученный, что вначале мне не верится, что это вздох Хорхе, властного, уверенного в себе человека. — Вспомнил. Всё. А хотел забыть. Вчерашний вечер. Когда мы ехали в этот дом, после того, как он забрал меня с аэропорта. Дождь. Разговор. Боль. Вот она причина того, что происходит. Вот то, что заставило пошатнуться каменную стену. Я заставила. И от этого понимания не становится легче на душе. А казалось, должно! Для меня это было необходимостью. Это было воздухом. Надеждой. Дорогой. Ну, и что теперь? Шаг выполнен. Но почему перед носом пропасть? Почему я вновь ошиблась? — Где эта чертова аптечка? — срываюсь. Бью рукой о деревянную поверхность. Закипаю изнутри, как огнедышащий дракон. Нервы на пределе. Пальцы начинают дрожать, и осознание, отчего всё это происходит, — невыносимо. Чувство вины. Скребущее. Кричащее. Реальное. Не то, чего добивалась. — Хорхе, я не хотела. Правда, — неожиданно вырывается. Но это чистая правда. Хорхе смотрит на меня долго, выжидающе, словно пытается что-то разглядеть. И не находит. После чего отворачивается, почти уходит, когда спрашивает то, на что у меня нет ответа: — Кто ты такая?***
Это утро показалось мне особенно холодным, тоскливым и мерзким. Я чувствовала себя иначе, будто во мне что-то щелкнуло и кардинально изменило течение моих мыслей. Внутри все сжалось в крупный ком, который высасывает из меня надежду и жизненные силы. Отвратительно. Если бы мне предложили описать свое нынешнее состояние, то я бы сравнила себя с восковой куклой — такая же отрешенная от всего мира и совершенно опустошенная. Стержень, что раньше давал мне возможность уверенно стоять на ногах — перегорел, а вместе с ним и погас свет моего беспечного прошлого. Я нервно постукивала костяшками пальцев по деревянной поверхности крыльца, в ожидании скорого появления водителя, который каждое утро отвозит меня на учебу. Наверно, сидеть на ледяных ступеньках в ветреную погоду было не самой лучшей идеей, что посетила мою туманную голову этим днем. Бледные губы слегка подрагивали от холода, как и все остальные части замерзшего тела. За столь короткий промежуток времени я успела устать от этого серого и мрачного места, в какой-то степени, даже возненавидеть. Ведь именно Нью-Йорк нарушил былое спокойствие, подобно трещине длиной во всю мою жизнь. От одной лишь мысли о том, что всё, что происходит со мной сейчас, можно бы было исправить, становится не по себе… но мысли все же остаются моими мыслями, в реальной жизни не было даже намека на спасение. Я приняла тот факт, что перед выходом необходимо было одеться теплее, иначе бы сейчас меня не продуло насквозь. Исправлять данную оплошность сейчас уже поздно, ведь куда лучше остаться здесь и простудиться, чем вернуться в чертов дом и встретиться лицом к лицу с шатеном. Этот человек слишком непредсказуем. Понятия не имею о том, что ещё от него можно ожидать. И это пугает меня с куда больше силой, после ночного инцидента. Я уже не ощущаю ту боль, что пожирала мой мозг и каждую клетку организма. Безразличие. У меня нет сил надеяться на то, что испытания на моем пути не будут бить сильнее. Я сломана. И нет никакого смысла бороться с этим. Шум мотора проезжающих машин заглушил мои мысли и заставил оглядеться вокруг в поисках нужной машины. Глубоко вздохнув, я подняла свою голову и уставилась на тучи, что заслоняют ясное небо города на протяжении недели. Если приглядеться, то можно заметить тонкую светлую полосу — свет солнца, что пробивается сквозь своеобразный щит. В надежде на скорое появление некогда пунктуального мужчины, прикрыла веки. Какая глупость. Но уже через несколько секунд мне пришлось открыть глаза от яркого света фар только что остановившегося возле меня автомобиля. Схватив свободной рукой лямку рюкзака, я поднялась на ноги и стала всматриваться в лицо водителя, который даже на приличном расстоянии не был похож на знакомого мне блондина. И это был не он. Приблизившись к машине, я лишь убедилась в своей правоте и, тяжело выдыхая, выпустила пар изо рта. За рулем сидел человек, которого я меньше всего хотела видеть. При других обстоятельствах моя персона без раздумий бы отправилась пешком до учебного заведения, только бы избежать встречи с мексиканцем. Осознавая всю безвыходность ситуации, я набрала в легкие как можно больше воздуха и поспешила занять свободное переднее место. Внутри машины было, конечно, теплее, но оживающие нервные окончания в моем теле вызывали безудержную дрожь, и только сейчас я начала осознавать, насколько замерзла. Взгляд зеленоглазого был направлен вперед, а лицо не выражало никаких эмоций. Я снова вижу его в привычном состоянии, будто все, что происходило несколько часов тому назад, было обычным сном. Моя персона бы с особым желанием согласилась с этой мыслью, если бы порезы на его кистях, что светились ярким пурпуром. Пристегнув ремень безопасности, я поспешила отвести от мужчины свой прожигающий взгляд и устремить его в окно. На протяжении нескольких минут в моей голове крутилась одна лишь мысль о том, что с ним непременно нужно поговорить. Меня не интересовали люди за стеклом, учеба или же погода. Нужно было узнать лишь о том, что творится в голове Бланко. — Хорхе, — тихо произнесла я, всматриваясь в очертании его лица. Что-то мешало говорить мне четче и громче, будто тугая веревка вокруг шеи. Взгляд шатена по-прежнему был направлен в никуда. — Насчет того, что было ночью, я… Громкий и острый, подобно лезвию ножа, голос вмиг перебил мою реплику: — Я не хочу об этом говорить. Взгляд его зеленых глаз по-прежнему был мутным, но уверенным. Если бы раньше я попыталась возразить этой персоне, то сейчас предпочитаю промолчать. Какой смысл еще больше злить его? Сработал инстинкт самосохранения. У меня создавалось впечатление, что он даже не думал о дороге, словно руки работали на автомате. Ведь он также запутался в своих мыслях, как и я. Просто не подает виду. И это главное наше отличие. У этого человека есть контроль над самим собой, но и он иногда дает сбои. Мне же это дается тяжело. Мама всегда говорила мне о том, что я открытая книга, — даже если пытаюсь утаить что-либо от окружения, все видно по моему лицу и действиям. Тишину в салоне прервала мелодия моего мобильного. На дисплее высветилось имя знакомой рыжеволосой девушки. Я поспешила отклонить вызов в связи с тем, что уже через несколько минут появлюсь на просторах колледжа и увижу ее лично. Мы не виделись несколько дней из-за моего отъезда в Аргентину. И прекрасно знала, что она будет переживать. Ведь я не удосужилась ей позвонить и сообщить об этом. Вернее, не хотела. Но на данный момент меня уже не волнует то, что придется выслушивать от подруги нотации, а совершенно другой вопрос, прямо связанный с ней. — Эшли помогала тебе с смс? Была ли вообще в курсе всех этих игр? — я позволила себе озвучить вопрос, что крутился в моей голове на протяжении пары минут. — Она отказалась принимать участие в этом, но знала о всех моих планах касательно тебя с самого начала. — Меня действительно раздражало то, что обладатель изумрудных глаз избегал зрительного контакта с моей персоной на протяжении всей поездки, словно меня здесь нет. И не могу понять почему. Безусловно, я благодарна ему за ответ на мои вопросы, подобно капле правды в океане лжи, в котором я тону изо дня в день. Вот значит как. Единственный близкий мне человек в этом чертовом городе оказался не таким уж и близким. Чертово разочарование. Ноющая боль в груди усиливалась с каждой секундой. Я ей доверяла, а она просто не сочла нужным быть со мной откровенной. Поняв, что мы уже приехали, я без лишних слов поспешила покинуть компанию Бланко и направилась ко входу в здание. Листья, что ветер срывал с деревьев, беспощадно били по моему серому лицу. Гнев подавлял любые возможные чувства внутри и восприятие мира снаружи. — Тини, стой, — знакомый голос ударил по моим ушам, а крепкие коготки впились в ладонь в попытках остановить. — Куда ты так спешишь? Выдохнув с чувством, я прекратила движение в сторону учебного учреждения и начала озираться по сторонам. В глазах девушки читалась тревога, в то время как мои губы вытянулись в тонкую линию. — Так спроси это у Диего или у Хорхе, — внезапно я напрягла все свои мышцы, пытаясь вырвать руку из власти огненноволосой на свободу и уйти прочь. Холодные руки еще сильней ее сжали, делая мою борьбу жалкой и бесполезной. — Как оказалось, вы лучше меня знаете обо мне. — Ты вообще о чем? — Я ощущала, что груз становится непосильным. Словно я нахожусь на большой глубине без скафандра. Моей персоне было непривычно видеть Эшли такой напуганной, в то время как той было в диковинку видеть мою ярость. Неровно дыша, чувствовала, как во мне разгорался огонь гнева. — Ты хоть знаешь о таком понятии, как дружба? Мне кажется — нет. — Буйный пожар внутри меня отгонял прочь всякий холод. Сердце бешено забилось. — Друзья помогают друг другу и не позволяют друг другу оказаться в тупике. Если владеют нужной информацией, то делятся, — мой голос стал до ужаса хриплым и громким. — Черт. Если бы ты еще тогда сказала мне о деяниях Бланко, то сейчас бы все было иначе. Я бы не оказалась в такой ситуации, Эшли! — Девушка не сводила с меня глаз. В какой-то момент мне показалось, что этот взгляд меня парализует. — Мартина, я действительно дорожу тобой, пойми… — Я не верю тебе, не стоит тратить свое драгоценное время на объяснения. Об этом стоило думать раньше! — мой возглас перебил англичанку, в то время как воздух буквально пропитался той ненавистью, что я выплескивала на девушку. Мне показалось, что на данный момент окружена врагами. — Просто позволь мне уже уйти, наконец. Мне противна твоя компания. Клянусь, я видела как ее глаза потемнели и наполнились болью. Она сделала шаг назад, уступая мне место, и тяжело выдохнула. Отвернувшись от подруги, я зашла в колледж и крепко сжала зубы. Уже ничего не будет хорошо.