Аттракция

Банка давно опустела, и Мадс бездумно вертел ее в пальцах, размышляя о том, как прекрасно было бы выпить еще, но не двигался с места, слишком расслабленный, чтобы куда-то идти. Жизнь была вполне сносной, поскольку хотя бы сигарет в пачке оставалось больше половины. Матч уже закончился, но по другому каналу показывали хоккей, разницы, впрочем, не было никакой. По телу разлилась приятная нега, и если бы не мысли, которые периодически царапали изнутри и мешали ему успокоиться, Мадс давно задремал бы перед экраном. Раздался короткий стук в дверь, привычный, совсем как в детстве - с тех пор, как ему исполнилось тринадцать, мама всегда стучалась, прежде чем войти. Мадс присел на кровати, подхватил пустую банку, ощущая себя последним лентяем, но все же облизнулся, предвкушая холодное терпкое пиво. Мама пришла не одна. Распахнув дверь, она пропустила Хью внутрь и вышла, никак не прокомментировав происходящее. Хью замер у дверей с подносом в руках, мельком взглянул на Мадса, но тут же опустил взгляд. Глухое раздражение на своевольный поступок матери упало на душу как окурок в ворох палой листвы, начало потихоньку тлеть, угрожая разгореться ярким огнем. Зачем она это сделала? Неужели она не понимает, что ему хотелось побыть одному? - П-привет, - пробормотал Хью, прижимаясь лопатками к запертой двери, будто желал просочиться сквозь нее обратно. Он крепко стиснул стальные края подноса, но не двинулся с места, не получив одобрение. Мадс промолчал. Раскрыть сейчас рот означало согласиться, начать реагировать, вовлечься в диалог против своей воли – этого он не хотел. Молча опустив легкую пустую банку на пол, он улегся обратно и сделал звук немного громче. - Итак, пока у нас перерыв, я бы хотел напомнить вам о том, кто играет сегодня… - затараторил ведущий, и Мадс внимательно прислушался к нему, стараясь выбросить Хью из головы, не смотреть в его сторону. Но при этом не мог его не видеть: волосы его были тщательно высушены феном и аккуратно уложены, вместо промокшего костюма Хью был одет в его старые подростковые вещи. Надо же, мама до сих пор не выбросила эту футболку! Получается, что мама позвонила Хью и пригласила приехать, привела его в порядок, а после затолкнула в комнату, словно живность на обед в клетку зверя. - Я принес тебе поздний ужин, - сказал Хью, отчаянно стараясь не выглядеть этой самой несчастной живностью, пытался сохранить серьезный приличный вид. – Если ты по-прежнему не хочешь меня видеть, то я о-оставлю его и уйду. Мадс никак не отреагировал и на это, равнодушно наблюдая за спортсменами, но не мог не замечать движение рядом с собой, не мог не чувствовать соблазнительный, нежно-васильковый запах и тихое дыхание. Хью поставил блюдце с фисташками на прикроватный столик, откупорил банку и принялся лить пиво в высокий стакан: абсолютно бестолково и неуклюже, держа стакан прямо, отчего пены в нем оказалось гораздо больше, чем пива. Разумеется, из-за этого банка осталась наполовину полной. - Твоя мама дала стакан и для меня, - пробормотал Хью, вылил остатки и замер, принюхиваясь к непривычному запаху, - я так давно не пил пива… Мадс прикусил губу, ожидая возможности спокойно насладиться вечером, когда Хью наконец уйдет, но тот сидел рядышком у его кровати, словно приклеенный, нюхал свое пиво и часто-часто дышал. - У тебя пепельница полная… - заметил Хью, не выдержав совместного молчания, потянулся за ней, желая вытряхнуть, но Мадс неожиданно перехватил его руку, заставив его едва слышно ахнуть. - М-мадс? - Ты считаешь, что правильно поступил сегодня? – спросил Мадс, поглядев ему прямо в глаза. - Послушай… - Да или нет? – сощурился Мадс, сильнее стиснув его кисть, и Хью прикусил язык, не зная, что ответить, его светлый взгляд блуждал, отблески света отражались в глазах. - Мне так плохо, - признался Хью, не пытаясь вырваться. – Я доволен тем, что смог показать тебе себя сегодня… что ты увидел во мне не только затворника… мне т-так нравится, когда ты признаешь меня... Но одновременно так больно оттого, что ты меня ненавидишь! - Так ты считаешь, что ты прав? - Я не хотел причинять тебе неудобство. Я так виноват… - признался Хью и очень-очень осторожно сполз с края кровати на пол, прижался лбом к его плечу. Лоб был горячим, но сухим. Мадс разжал пальцы, выпустив его руку. Упрямый, эгоистичный, наглый тип, умело выставивший свою беззащитность, как оружие. Точно так же, как Хью избегал сеансов психотерапии, манипулируя родителями, сейчас он хотел манипулировать Мадсом. Ведь он добился своего любой ценой, наплевав на последствия, потом хоть трава не расти – все равно простят, рано или поздно. Тактика слабого, легко уязвимого существа, если вдуматься. Брайан объяснял, что Хью неспроста выбрал такой стиль поведения, что это своеобразный протест, что Хью склонялся к этой детской безответственной манере поведения потому, что считал себя беспомощнее, чем был на самом деле. - Ты ведь знал, что я разозлюсь, - сказал Мадс тише, чем раньше. Перестал обижаться, осознав, насколько проще ему жить на свете. Погладив промолчавшего Хью за ухом, он спросил еще раз, строже, но все так же тихо: - ты знал. - Знал, - согласился Хью, потому что глупо было отрицать очевидное. - Тебе было наплевать на меня? - Нет! - Но ты же наплевал. Ты все равно сделал по-своему. Хью посмотрел на него со странным выражением лица, будто испытывал сильную боль и одновременно готовился к драке: челюсти плотно стиснуты, пристальный, напряженный взгляд и ощущение собственной правоты. - Я м-могу извиниться, - сказал он, серьезный до предела, отбросив попытку приласкаться, - что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? Мадс пожал плечами: - Наверное, ничего. - Мне уйти? – спросил Хью, ожидая его ответа как приказа о помиловании. - Ты бы хотел находиться рядом с человеком, которому на тебя наплевать? - Мне не наплевать, - выдохнул Хью, скрипнув зубами, но сдержался. Он поднялся на ноги и взглянул на Мадса, неизвестно чего ожидая. Не получив приглашения остаться, он сглотнул и произнес: - Тогда я уйду. Если ты так хочешь. Мадс вновь пожал плечами, вернувшись к экрану, щелкнул пультом, демонстративно прибавив звук. Потянулся и взял свое пиво, пена в котором немного спала, и принялся пить. Хью дошел до двери, обернулся и спросил: - Тебе было неприятно, когда я пришел? - Отчасти, - не стал врать Мадс. - Мне точно лучше уйти, - вздохнул Хью и стиснул ручку двери. Но так и не открыл ее и вдруг вернулся обратно, присел на кровать, загородив экран, посмотрел на Мадса с отчаянием: - но я не хочу. Я хочу быть с тобой! Мадс выдохнул, потому что тоже не хотел оставаться один. Проблема казалась неразрешимой, и он молча поманил Хью к себе, с тщательно скрываемой радостью провел кончиками пальцев по его лицу, наблюдая, как тот жмурится от наслаждения. - Я твой... - пробормотал Хью, ластясь к нему. Дыхание его было тихим, едва слышным, он ждал послушно и терпеливо, пряди волос упали на лицо. Мадс убрал их, желая видеть выражение его глаз, крепко стиснул кудри в кулаке, вынуждая запрокинуть голову. - Почему ты такой? - спросил он в очередной раз, плавно, но настойчиво потянул на себя, - почему? - Не знаю... - выдохнул Хью, невольно приблизившись, не пытался вырваться. Мадс разжал хватку, но тут же ухватил его за челюсть, вдавливая пальцы. - Я хочу вытряхнуть все дурацкие идеи, тревоги и страхи из твоей головы. Когда ты боишься, ты начинаешь поступать странно и глупо. - А-ах... - Хью шумно сглотнул, взволнованный грубым обращением. - Я ведь не святой, - сообщил Мадс. Хью ничего не ответил, потому что все было сказано, и не раз. Он легко давал обещания стать лучше... и так же легко нарушал их. Да, их отношения стали гораздо лучше, и Мадс больше не думал о разводе, но проблемы так и не ушли сами собой. Вместо ненужных слов Хью зажмурился и неуловимым привычным жестом облизнулся, отчего у Мадса мгновенно встал. Хью не просил вслух, но все его тело буквально дышало этой просьбой, было пропитано возбуждением, как сладким сиропом. По словам терапевта, которого посоветовал Брайан, у Хью давным-давно был сбит нормальный цикл, период течки приходил редко и нерегулярно, а гормональные без рецепта только усугубили ситуацию. Хью утверждал, что не знает, отчего это с ним, и оставалось только догадываться, когда в следующий это произойдет. Сейчас Мадсу показалось, что это скоро случится, таким нетерпеливым и ждущим выглядел Хью. - Я люблю тебя, - одними губами прошептал Хью, но Мадс все равно понял, рывком потянул его на себя и принялся целовать, грубо стаскивая одежду. Хорошего обращения Хью сегодня не заслужил. Тот не возражал против грубости, только сдерживал дыхание, чтобы не кричать. Презерватив, забытый в одной из книг, пригодился сейчас: Мадс молча вытряхнул серебристый конвертик себе на ладонь и протянул его Хью: - Разберись. И, пока Хью возился с шуршащей упаковкой, Мадс прилег обратно, вновь уставился в экран, подумывая допить свое пиво, но мысли быстро вылетели из головы: Хью принялся ласкать его ртом, тепло касаясь кожи дыханием. От влажной нежности возбуждение становилось сильнее, и в какой-то момент Мадс, совершенно потерявшийся в удовольствии, совершенно бесцеремонно надавил Хью на затылок, вынуждая принимать член глубже в себя. Идея втолкнуться как можно дальше в эти ласковые губы настолько завладела его разумом, что Мадса не хватило надолго: казалось, что они только начали, и вот уже Хью сидит, шумно хватая воздух, и утирает поблескивающий след слюны около рта. - Я тоже тебя люблю, - вздохнул Мадс, почувствовав, что не может больше сопротивляться этому чувству. Желание быть рядом, быть вместе с Хью было больше, чем противоречия, от близости на душе становилось невозможно тепло. Мадс подвинулся, дав возможность Хью прилечь рядом, и лениво приласкал его, наслаждаясь его тихим, довольным мурчанием. - Где презерватив? - Ты хочешь? Прямо сейчас? - А когда, завтра? Трудно было сдерживаться сейчас, когда смесь раздражения и обожания плескалась в душе, как самый крепкий коктейль. Трудно было заставлять себя двигаться плавно, когда хотелось вставить резко, и Мадс поддался этому чувству, позволяя себе все. Он укусил его, разжал зубы - и впился вновь, всем телом услышав тихий всхлип. Подмял под себя Хью, словно игрушку, втолкнулся с новой силой, и тихо зарычал, трахая восхитительное, ждущее любви тело. Хью, шумно сглатывая, попробовал было отползти, но Мадс не отпустил, сжал его, не в силах ни остановиться, ни стать нежнее. Хью вновь попытался вырваться, укусил его за руку, весьма чувствительно, боль растеклась по телу, вывернув счетчик удовольствия на максимум, оно словно перелилось через край, выплеснулось теплой спермой из его тела, и только через несколько секунд ошеломленный Мадс смог придти в себя и заметить, что Хью тихо стонет под ним. - Больно? - сглотнул он, коротко поцеловав Хью в ухо. Тот пробормотал что-то неразборчиво, прикоснулся губами к месту укуса и принялся осторожно вылизывать, отчего можно было кончить еще раз. - Прости... - Все хорошо, - расслабленно отозвался Хью, охотно позволяя гладить себя по голове. Мадс лег рядом с ним, утешая и лаская его, он давно не позволял себе такого обращения - разве что тогда, в течку, когда Хью был доволен всем, что с ним делали, лишь бы делали. - Не сердись на меня, - сглотнул Хью, расслабленный и внезапно открывшийся, словно ракушка. - Ты решил, что если у тебя есть альфа, то все можно? - В какой-то степени... - пробормотал Хью, двинулся чуть назад, отчего сладкое послевкусие оргазма вновь накрыло сладкой волной. *** - ...думаю, что мои слова может понять любой альфа, - сказал Хью с экрана, буквально вылизав это тихое "альфа". Произнеся это слово, он невольно облизнулся, продемонстрировав на мгновение кончик темно-розового языка, и этот простой, невинный жест отозвался болезненным, несвоевременным напряжением в паху. Эйнарсон щелкнул пультом, остановив кадр, все присутствующие воззрились на Мадса, а он молча опустил голову, сражаясь с противоречивыми чувствами, раздиравшими его изнутри. На совещание созвали немногих, но те, кто пришел, понимающе переглядывались друг с другом, незримо осуждая Мадса, который явно провалил поручение управляющего. Стефана не было – неделю назад он вдрызг разругался с отцом из-за каких-то вечных разногласий и теперь не появлялся в компании. Мадс не знал, появится ли он вновь в этом месяце, да и вообще в этом году. И хорошо, что его не было – Мадс не выдержал бы сейчас сальных комментариев в адрес Хью и просто врезал бы Стефану, только заикнись тот на эту тему. - Итак, - подытожил управляющий, - вот то, что мы имеем. Мадс молча поднялся с места, подошел к проектору и бесцеремонно щелкнул кнопкой, вырубив его. Хью имел только он, а вовсе не топ-менеджмент компании. И даже если Хью наделал проблем, никто не имел на него прав. - Ты хочешь высказать идею или предложение? - медово-ядовитым голосом спросил Эйнарсон. - Нет, - сказал Мадс и вернулся на место. У него не было никаких идей и предложений, и его точно так же как и управляющего, бесило это выступление Хью. Бесило из-за работы и репутации компании, бесило из-за ревности, ржавчиной разъедающей его чувства к Хью, всю его любовь и нежность. Да, они помирились, но так или иначе теперь любой задрот мог пялиться на Хью, любоваться им у себя дома на большом экране, и Мадс ничего не мог с этим поделать, от бессилия ныли зубы, пальцы сжимались в кулаки. Одна-единственная мысль о том, что Хью - тихий затворник, который побаивается всех остальных альф, держала его на плаву. В конце концов, Мадс был его первым. Это он впервые повязал Хью, он как следует отымел его, наполнив своей спермой, а потом долго шептал нежности на ухо во время сцепки, утешая и успокаивая его, ведь для такого интроверта как Хью потеря девственности была значимым событием. В конце концов, Хью любил его. - У меня нет слов, - сказал управляющий и обвел взглядом всех присутствующих: кто-то кивал в ответ, кто-то пожимал плечами, но вслух ничего сказано не было - до тех пор, пока руку не подняла Кристина из маркетинга. Мадс хмуро уставился на нее, потому что перед выступлением они проработали его речь, а все усилия оказались напрасны. Вряд ли у Кристины имелись добрые слова в его адрес. - Ситуация скверная, - вполне ожидаемо начала она, - но пиар всегда остается пиаром. Было бы бессмысленно делать вид, что ничего не произошло. - Мы не можем дальше рисковать репутацией, - заявил один из руководителей сбыта. - Поэтому, - сказала Кристина, - мы должны обратить ситуацию себе во благо. Все понимают, что если бы не супруг господина Миккельсена, эти дебаты прошли бы незамеченными, не получили бы такой отклик в СМИ. Большинству людей нет дела до политики, но ток-шоу - совсем другое дело. - Я не буду участвовать в ток-шоу! - рявкнул Мадс, вскочив с места. Терпения не было ни на йоту. - Ты будешь участвовать везде, Миккельсен, - осадил его управляющий, - если это понадобится. Мадс замер, стискивая кулаки и сжимая зубы до боли. Как прекрасно было бы сейчас хлопнуть дверью, да так, чтоб сорвать ее с петель. Уйти и не возвращаться обратно, не краснеть за своего Хью, не подчиняться больше. Остаться для всей страны "тем парнем, который уволился из-за взбалмошного омеги". Искать новую работу в нестабильной ситуации, причем такую же высокооплачиваемую, как на этой должности, до которой он рос несколько лет. Потому что надо платить по счетам - за дом, за автомобиль, за терапию Хью... Мадс молча сел на место и уставился в темные прожилки на глянцевой поверхности стола. Дышал ровно и глубоко, но слишком быстро, деловой пиджак казался слишком узким. Чувствовал, как часто-часто дрожит кадык. Строгий ошейник, которого он не знал и не замечал, впился вдруг в шею. Как дикий зверь, агрессивный и своенравный, которого вдруг дернули за поводок умелой рукой, сбили с ног и начали дрессировать. Он никак не мог восстановить дыхание, не мог посмотреть на начальство, потому что знал, что сейчас в его взгляде только ненависть и обещание растерзать. - Это даже замечательно, - продолжала щебетать безмозглая Кристина, - что Хью Миккельсен такой привлекательный и милый, и это прекрасно, что он придерживается утопических взглядов на жизнь. И эти его статьи... это чудесно! Очень на руку нам! - О чем это вы? - поинтересовался Эйнарсон. - Людям интереснее следить за отношениями, любовь всегда хорошо продается. Что, если в одной из передач господин Хью выступит вновь? - По-моему, и одного раза достаточно! - Нет-нет, послушайте! Хью выступит вновь и расскажет всем, что изменил свое мнение! Что наш уважаемый Мадс убедил его в том, что он был неправ, что наша компания ведет исключительно правильную политику. Представляете, какой эффект? Какой подтекст? Понимающий, любящий альфа долго и терпеливо разъясняет своему порывистому омеге верную точку зрения. Раздался негромкий одобрительный гул, присутствующие с интересом и удивлением поглядывали на Кристину, и даже у Мадса спала красная пелена гнева. - Ваш муж может быть весьма убедительным, - сказала ему Кристина, - мы отрепетируем выступление, на этот раз без прямого эфира, снимем все согласно просчитанному плану. Благодаря этому выступлению вы станете самым желанным альфой месяца, Мадс. - Звучит неплохо, - буркнул он, представив себе эту картину: вся страна увидит, как покорно Хью принимает точку зрения своего авторитетного супруга. Как хороший, добропорядочный омега, на которого скучно и неинтересно дрочить, ведь он бесконечно предан своему альфе. - Фокус внимания переместится на вас, - Кристина вторила его мыслям, - не секрет, что большинство людей мечтает именно о терпеливом, любящем и строгом партнере, который может убедить любого. - Хью может написать для нас парочку статей? Слово эксперта будет хорошим аргументом, - предложила начальница отдела развития. - Мы можем оплатить ему работу, - поддакнул финансист, и Эйнарсон молча принялся считать на калькуляторе, прикидывая затраты, а потом положил его перед Мадсом. - Вот эта сумма, - сказал Эйнарсон, уставившись Мадсу в глаза, - достаточна, чтобы убедить твоего мужа выступить на нашей стороне? Мадс лихорадочно сглотнул набежавшую слюну, посмотрел на калькулятор и вновь на Эйнарсона. А потом опять на калькулятор: черные рубленые цифры бесстрастно складывались в его трехмесячный оклад, включая премию. Вместо увольнения компания предложила ему деньги и отличный выход из положения! Внезапная щедрость и понимание буквально вышибли почву у него из-под ног, Мадс почувствовал, что глаза щиплет от избытка чувств. - Думаю, да, - сказал он очень скупо и нарочито сдержанно, голос наждачной бумагой прошелся по сухому горлу, - я договорюсь с Хью. - Хорошо, - сказал Эйнарсон с улыбкой, которая опять казалась Мадсу отеческой и понимающей, - думаю, что я достаточно убедителен. - Да, господин Эйнарсон, - выдохнул Мадс, - более чем.