Дети Крона и Реи. Альтернативная версия

Оглушенная, подавленная вернулась Гестия в общий грот пещеры. К ней тотчас бросились малыши. – Гестия, Гестия, что же теперь будет? – испуганно спрашивала Гера. – Нас тоже поймают, да? – Не поймают, если мы вовремя покинем это место, – рассеяно ответила Гестия. Она пыталась сообразить, что лучше взять с собой. Все еще всхлипывающая Деметра возилась на полу, собирая их вещи. Увидев внушительную горку, старшая сестра покачала головой. Столько вещей им не нужно. С другой стороны, как знать, что понадобится им в далеком Убежище и сколько времени придется там провести? Зевс не спрашивал ничего. Однако громко сопел, явно не зная точно – то ли ему реветь, то ли цепляться за одежду Гестии, как Гера. – Гестия, где Аид? – тревожно спросил Посейдон. – Брат отправился выручать Амалфею, – сглотнув, ответила девочка. – Он бросил нас? Бросил? – Деметра подняла голову и распахнула глаза от вмиг нахлынувшего ужаса. – Ушел … теперь? – Сестра, но кто-то должен помочь Амалфее! – воскликнула Гестия. – Аид вернет ее, вот увидишь! Деметра покачала головой. – Они тоже придут за нами, – прошептала она. – Эти ужасные громилы … они заберут и нас, как забрали Амалфею. Мгновение в гроте было тихо, а потом раздался рев. – Мамочка! Хочу, чтобы пришла мамочка! – рыдала Гера. Рядом заливался слезами Зевс. Посейдон сжимал кулаки, лицо мальчика приняло злое выражение. Внезапно он метнулся прочь из пещеры. Гестия едва успела догнать его у самого выхода. – Куда ты? – сестра схватила его за руку. – Пусти! – Посейдон попытался вырваться. – Я с братом пойду! Вместе Амалфею спасем! – Нет! – Гестия крепко сжала мальчика за запястье. – И не вздумай даже! – Да не стану я тебя слушать! – Посейдон почти вырвался, и тут сестра повалила его на пол. – Брат, если ты уйдешь, кто станет защищать нас? – почти кричала она. – Мама далеко и Амалфеи нет … мы теперь одни. Брат, ты должен остаться! Аид просил сохранить вас всех, – глаза Гестии наполнились слезами. – Но если вы разбежитесь, как я смогу это сделать? Мы должны держаться вместе, Посейдон! Помоги же мне сберечь младших! Посейдон взглянул на нее с отчаянием. – А как же Амалфея? – спросил он. – Аид приведет ее, – Гестия улыбнулась сквозь слезы. – Думаешь? – недоверчиво спросил он. – Все так и будет, – ответила старшая сестра. Она и сама хотела верить в это. Ночь окутала горы. По-хорошему, стоило бы переждать до утра, но оставаться здесь, каждую минуту ожидая, что вот-вот откинется дверной полог, и войдут посланцы Крона, было ужасно. Гестия и хотела, и не могла отделаться от воспоминаний. Связанная Амалфея, беспомощно болтающаяся, точно куль на плече титана-предателя, по щекам ее бегут слезы … плачут безмолвно и ее воспитанницы. Они ничего не могут сделать – силы неравны – и остается лишь смотреть, как уносят прочь Амалфею. Невыносимо думать, что сейчас ее терзают, допытываясь, где искать их, детей Крона. Их спокойная, неспешная жизнь рухнула в одночасье. Они так привыкли чувствовать себя в безопасности, присутствие Амалфеи гасило все страхи, мелкие, детские обиды. Мама навещала их … и все же она была далеко. Память услужливо подавала смутные, точно обрывки давно позабытого сна, воспоминания. Она – на руках Амалфеи. Еще мала, и старший братик, Аид, стоит рядом. Пристально глядит он на сестру, и малютка слышит нежный голос нимфы: «Это твоя сестричка. Ты ведь будешь заботиться о ней, правда?». «Буду!» – отвечает мальчик. Потом она засыпает в своей колыбельке, а брат сидит рядом. Он охраняет сон своей сестры. Дни текли за днями, появлялись в их маленькой семье новые братья и сестры. Деметра и Посейдон, Гера и Зевс. Они жили тихо и размерено, несмотря на выходки младших, капризы и ссоры. Битва титанов их не касалась. Иногда являлась мать – при оружии, в сопровождении верных соратников – близкая и далекая одновременно. Но Амалфея оставалась для детей залогом того, что все будет хорошо … И вот все изменилось. Резко, грубо, страшно. «Где ты, Аид? – с тоской думала Гестия. – Как тяжко без тебя, брат. Я так привыкла полагаться на твою помощь … а теперь тебя нет. И некому пожаловаться, как мне страшно. Я не знаю, что будет дальше, не знаю, доберемся ли мы до убежища. Как темно… я не думала раньше, что так боюсь темноты. Каждая скала представляется мне врагом, что затаился во мгле и вот-вот выйдет навстречу … мне жутко. Хоть бы скорее кончилась ночь … хоть бы быстрее добраться до укрытия. Не свернуть бы с верной тропы … я ведь не забыла ее? О, праотец Уран и мать всего, Гея, не дайте нам заблудиться в этой ночи! Я не хочу привести малышей прямо к стану врага … Аид, брат, молю, вернись! Вернись, я хочу вновь взглянуть в твои глаза, как прежде, когда я была маленькой, и Амалфея нянчила лишь нас с тобой … и понять, что самое страшное позади. Вернись…». Козы осторожно ступали по неровной земле. Мелкая галька скрипела под их копытцами. Сумки с провизией были перекинуты через шершавые спины. Намотав на запястье поводья, одной рукой Гестия сжимала факел, другой придерживала Зевса. Сзади обнимала ее Гера. Гестия поначалу боялась, что сестренка ненароком свалится, но Гера слишком крепко вцепилась в нее, опасаясь потеряться в такой темноте. А вот малышу Зевсу все нипочем. Поначалу, он любопытно крутил головою во все стороны, но в темноте немного разглядишь, и незаметно задремав, мирно посапывал в отличие от Геры, которая тихонько всхлипывала за спиной старшей сестры. Деметра с Посейдоном ехали сзади. В руках сестры – поводья, брат освещает путь. Ребята молчали, всем было не по себе. Хотелось только одного – добраться поскорее до Убежища и свернуться в клубок подле друг друга. Младшие тревожно поглядывали на Гестию – теперь старшей стала она, некогда мягкая сестра жестко пресекла ссору, начавшуюся, было, в пещере. Они не узнавали Гестию. А девочка отчаянно надеялась, что они не видят, как у нее дрожат руки. Стать старшим намного страшнее, когда приходят вот такие дни. И страшно не за себя – за них, меньших. Но младшие не должны видеть, что и ты боишься, иначе начнется паника – это Гестия понимала хорошо. Время от времени, старшая сестра оборачивалась, чтоб взглянуть в лицо сестры. Деметра выглядела изможденной. Гестии едва удалось успокоить ее еще там, в пещере, но с тех пор, как они выехали, она не сказала ни слова. Деметра была привязана к Амалфее, пожалуй, даже больше всех остальных, и Гестия боялась, как бы сестра не замкнулась в себе – она и прежде отличалась скрытностью. Посейдон был растерян не меньше, однако, пытался спрятать свой страх. Он, как и другие дети, ни разу не бывал в горах после захода солнца. Темнота тоже пугала мальчика, хоть он и стыдился признаться в том даже себе. Дорога поднималась все выше и выше. Здесь начался ветер – холодные струи доносили студеное дыхание ледников. Они уже высоко забрались, но убежище еще выше – едва ли не у самых вершин Иды. Тут прячутся глубокие пропасти. Посветив факелом чуть в сторону, Гестия вздрогнула: совсем рядом чернел провал. Руки крепче сжали поводья, а сердце зашлось от страха: не оступиться бы – долгим будет падение. – Не выпускайте меня из виду, – негромко произнесла девочка, обращаясь к Деметре и Посейдону. – Езжайте след в след и будьте осторожней – рядом пропасть. Деметра поежилась, а нахмурившийся Посейдон лишь коротко ответил: – Вижу. Ветер пронизывал насквозь. Гестия заставила их надеть на себя всю теплую одежду, но даже она не спасала от холода, спускавшегося с вершин. С севера наползли тяжелые от снега тучи. Скрыли они тонкий серп месяца, и мокрые хлопья заструились с небес. Сзади захныкала Гера, съежились от холода Деметра и Посейдон. Сейчас бы сидеть дома под защитой каменных стен пещеры и слушать плач ветра сквозь дрему, лежа в теплых постелях … Проклятые Кроновы прислужники! Из-за них попали они в этот перепет, из-за них исчезла Амалфея, и дети вынуждены пробираться сквозь ночь в неведомое Убежище. Еще неизвестно доберутся ли они до него, не вычислят ли брошенные на их поиск титаны беглецов по неровному свету факелов? – Надо укрыться от ветра! – крикнула Деметра, пытаясь удержать равновесие: дорога поползла наверх. Посейдон обхватил ее за пояс, а Гестия крепче прижала к себе пробудившегося Зевса. Сестра права. Но где найти укрытие? Везде лишь отроги скал, обдуваемые ледяным ветром, и чем выше поднимаются они, тем холоднее становится. – Обождем немного! – Гестия попыталась перекричать ветер. – Кажется, неподалеку есть расщелина в скалах. Спрячемся там! Неожиданно коза Гестии оступилась на заледеневшей тропе. Не удержавшись, Гера слетела с нее, и к ужасу старшей сестры, скатилась вниз, исчезнув за краем пропасти. Еще никогда Гестия так не кричала. Вмиг забылись опасения, что их могут услышать враги. – СЕСТРА! – захлебнулась криком девочка. Ее вопль смешался с плачем братьев и сестры. Юная богиня метнулась к краю пропасти и точно бы последовала за младшей сестрой, влекомая порывом ветра, но Посейдон удержал ее от падения. Рыдающая Деметра осветила чернеющий провал факелом. Далеко внизу, зацепившись капюшоном за острый выступ скалы, висела Гера. – Гера! Ты жива, Гера? – со слезами звала ее Гестия. – Мамочка! Помоги, мамочка! – донеслись до них рыдания насмерть перепуганной малютки. – Гера держись! Гера, я иду! – кричала Гестия, порываясь броситься вслед за сестрой. – Что ты делаешь! – вцепился в нее Посейдон. – Разобьешься! – Пусти! – Гестия попыталась его оттолкнуть. – Я попробую спуститься по выступам скал! – Это невозможно! Ты соскользнешь! Здесь нужна веревка! – Свяжем вместе пояса! – Гестия стучала зубами от страха, а Гера внизу продолжала биться в истерике. – Мамочка! Мамочка! Я боюсь! Мама, помоги! – надрывалась малышка. – Эти крики разнесутся по всей округе, – дрожа, произнес Посейдон. – Сестра, замолчи! – он сам едва не сорвал голос. – Мы вытащим тебя, обещаю! – Наших поясов не хватит! – замотала головой Деметра. – Тогда не удерживайте меня! – Гестия рванулась, было, но Посейдон крепко держал ее за запястья. – Стойте! – Деметра сжала кулаки от волнения. – Я прежде этого не делала, но, думаю, получится! – Что получится? – повернулась к ней сестра. – Я выращу дерево … не смотрите на меня так! Удлиню его корни, и ты спустишься по ним вниз! – А если не сумеешь? – Посейдон с сомнением взглянул на нее. – Я очень постараюсь, – Деметра прижала руки к груди. – Если бы только разбить ледяную корку … там, ниже почва, я это чувствую! Гера внизу перестала кричать. Гестия в ужасе глянула вниз, думая, что сестра сорвалась в пропасть, но девочка все также висела на острие скалы. Видимо, малышка потеряла сознание. На ладони Гестии заплясал сгусток пламени. Плюющий искрами огонь соскользнул с ее пальцев и лизнул обледеневшую тропу, выжигая лунки. Руки у богини дрожали, то и дело оборачивалась она к обрыву, чтоб проверить, не упала ли меньшая сестренка; одна мысль, что это может случиться, приводила ее в ужас. – Подвинься-ка! – оттолкнул ее Посейдон. Сжав кулаки, он принялся наносить равномерные удары по тающему ледяному пласту; мальчик припомнил, как говорил ему старший брат: надо собрать как можно больше внутренней Силы в ладонях, и тогда удар будет в разы сильней. Некому было обучать их владению Силой, и детям приходилось познавать свой Дар по наитию, методом проб и ошибок. Аид посвящал этому много времени, и Посейдон старался следовать примеру брата, хоть и тянуло его все больше на игры, нежели на ученье, точно был он столь же молод, как и малютка Зевс. Долго не получалось у Посейдона удерживать Силу так, как учил Аид – были и слезы, и крики, и яростные уверения, что ничего этого ему не надо. Но настойчивость старшего брата вскоре принесла свои плоды, и Посейдон, хоть и не без труда, все же освоил это непростое умение. А вот теперь пригодилось оно. Хоть руки полны были Силы, и крошился лед под его кулаками, но не меньшей была и боль: ныли костяшки пальцев, оцарапанные об острые края льдинок, сочились каплями ихора глубокие порезы. Едва не плакал Посейдон: не умея правильно расходовать Силу, немало потратил ее, и теперь настала расплата: накатила резкая слабость. Еще немного … он почти добрался до земли … осталось еще чуть-чуть. Неожиданно на помощь пришел Зевс. Копить Силу подобно братьям, он еще не мог, однако, начал усердно бить кулачками, и разлетелись прочь остатки ледяного пласта. Вновь зажгла над ним пламя Гестия, и от замерзшей земли пошел пар. – Теперь мой черед! – Деметра склонилась над клочком разогретой земли. Много месяцев назад она уже пробовала сделать то, что собиралась сотворить сейчас. Ей удавалось уже не только находить съедобные растения, но и выращивать их по своей воле … правда, до сих пор это выходило лишь с травами. Вырастить же деревце, даже самое мелкое, не получалось. Девочка огорчалась и потому никому не рассказывала о своих экспериментах, даже Амалфее. Обычно Деметра уходила на опушку леса, что рос недалеко от пещеры (нимфа доверяла не по годам серьезной Деметре и потому время от времени отпускала ее одну) и пыталась сама выращивать травы и цветы. Иные травы были послушны ее воле, другие же – нет. Неудачи всегда огорчали маленькую богиню. Ведь, как и в случае со старшим братом, Аидом, помогать ей, показывать верный путь в освоении Дара было некому. С ладоней юной богини стекало тепло, живительная плодородная Сила, унаследованная ею от бабки Геи и матери Реи. Поток сей был еще слаб, и часто прерывался, но если прежде расстроенная богиня оставляла свои попытки, то сейчас она упрямо продолжала начатое. Сила сочилась тонкими струйками, впитывалась согретой землей, закручивалась спиралями, превращаясь в крохотный росток … подпитываемый постоянным ее притоком, он менялся, поднимаясь к кромке почвы, и на глазах изумленных ребят превращался в стройное, ветвистое деревце. Девочка тяжело дышала. Она потратила неимоверное количество Силы, но ей все же удалось задуманное. Однако подобное напряжение не прошло даром для Деметры: накатила тошнотворная волна, резко закружилась голова. Но еще рано … не все закончено … Борясь с дурнотой, Деметра заставила удлиниться один из корней. Пробил он затвердевшую почву, сполз по склону, а богиня, тяжело дыша, продолжала тянуть его вниз, пока не прошептала, наконец: – Можешь спускаться, сестра. Хватайся за корень. Он крепок, должен выдержать вас обеих. Утвердив свой факел меж обледеневших камней, Гестия ухватилась за корень и начала осторожно спускаться. Ветер раскачивал его, мешая девочке опираться о выступы скал; стоило глянуть вниз, в непроглядную тьму, как накатывал липкий страх, и начинали дрожать руки. Гестия сжимала зубы, заставляя себя продолжать спуск. Где-то там внизу висела лишившаяся чувств Гера, но до нее было еще далеко, очень далеко … Внезапная мысль испугала ее: что, если ей не удастся дотянуться до сестры? Вряд ли обессилившая Деметра сумеет отрастить еще один корень. А вдруг порвется он? Сколько придется падать вниз? Что там – камни, острые скалы? О, чем больше думаешь об этом, тем страшнее становится. Лишь бы унять дрожь в руках. Она сможет, она сумеет сделать это. Она спасет сестру … Посейдон крепко держал корень. Деметра, поначалу помогавшая ему, неожиданно вытянулась на снегу и затихла. Брат не заметил этого. С беспокойством вглядывался он вниз, следя за спускавшейся Гестией, и отчаянно надеялся, что сестре хватит сил. Только бы они не сорвались … Рядом сопел Зевс. Толку от него было мало, но малыш все равно уцепился за корень, помогая среднему брату. Как болят руки … она ободрала себе ладони о жесткое корневище … заплакать бы, да нельзя: Гера уже близко. Вот и сестра. Ухватив ее за пояс, Гестия прижала к себе Геру, но малышка даже не пошевелилась – глубокий обморок не отпускал ее. Посейдон принялся вытягивать их, напрягая мышцы и плача от бессилия – ведь потерявшая сознание Деметра ничем не могла помочь ему. Зевс тоже пытался тянуть, но его усилия были намного слабей усилий брата. Внизу беззвучно плакала Гестия: горели от напряжения руки, ветер раскачивал их с Герой, а ноги соскальзывали со скользких уступов. Леденели ладони, и сердце замирало в ужасе: вот-вот рухнут они в пропасть. Подъем казался бесконечным, но когда девочка совсем отчаялась, она почувствовала, как сжали ее за плечи руки братьев. Ощутив под собою твердую землю, она лишилась чувств … – Гестия! Очнись, Гестия! – донесся до нее испуганный голос Посейдона. Старшая сестра открыла глаза. Болело все, холод проникал в каждую клеточку измученного тела. Через силу девочка подняла голову. Посейдон баюкал на коленях Геру, рядом лежала все еще не пришедшая в себя Деметра. Подле старшей сестры сидел Зевс, малыш дергал ее за руку и всхлипывал. – Она ведь не умрет? Не умрет? – жалобно спрашивал он. – Деметра! – Гестия резко приподнялась и встревожено уставилась на среднюю сестру. – Что с ней? – Она потеряла сознание почти сразу, как ты стала спускаться, – вздрагивая от холода, ответил Посейдон. – А Гера хоть и очнулась, но еще ни слова не сказала! – добавил мальчик. – Бедные вы мои, – пересилив себя, Гестия поднялась и склонилась над сестрой. – Она слишком много Силы потратила, – пробормотала девочка. – Чересчур много. В сердце закрался ужас – что если сестра надорвалась? Как быть тогда, как помочь ей? Гера мелко дрожала. Губы ее были плотно сжаты, а из-за закрытых глаз струились тут же замерзающие слезы. Чуть поодаль обнаружились и козы, трепеща, они жались друг к другу. Слава Урану и праматери Гее, умные животные не убежали, и держались вместе. – Ничего не поделаешь. Надо двигаться дальше, – произнесла Гестия. – Посейдон, помоги мне! Вместе они усадили на одну из коз малышей, а следом осторожно уложили и Деметру. Гестия старалась не думать, что возможно сестра серьезно и надолго заболела. Не сейчас. Сначала надо найти укрытие от ветра. Взяв поводья, они с братом продолжили путь, ведя коз по нервной тропе, поднимаясь все выше и выше, ежась от ветра, бьющего в лицо. Хоть бы дойти … А далеко внизу кружила птица с темным оперением. Пока не сгустились сумерки, она осматривала окрестности и едва слышно щелкала клювом от досады. То был Аид. Превращение в птицу давалось ему с трудом. Все же он был мал, и надолго оставаться в птичьем облике не хватало сил. Тем не менее, мальчик упорно кружил над местом похищения Амалфеи, пытаясь найти следы похитителей и понять, куда могли забрать ее. Встал ли Крон лагерем у подножья Иды или обосновался где-то в горах? Если верно последнее, это очень плохо. Значит, братья и сестры в опасности. Смогли ли они добраться до Убежища? Аид бросил взгляд на вершины Иды и похолодел. Тяжелые, полные снега тучи наползали на нее. Там уже начался снег. Брат старался убедить себя, что они наверняка уже прошли большую часть пути и вскорости будут в безопасности под низкими сводами Убежища … он хотел верить, что это так. Лишь бы не добрались до младших слуги Кроновы. «Держись, Гестия! – думал он. – Теперь ты – старшая. Я верю в тебя». Мальчика очень тревожило, что до сих пор он не заметил ни одного из титанов-предателей. Если они и впрямь брошены по следу детей Крона, то где же бродят? Он пока не придумал, как спасти Амалфею, но решил, что последует за титанами в птичьем облике. Станут ли они обращать внимание на какую-то птицу! Он надеялся, что отступники выведут его к лагерю их Властителя. А иначе, как понять, где прячут кормилицу? Резкая боль в крыльях заставила его опуститься на камни. Вновь приняв свой облик, он сжался в углублении меж скал и беззвучно заплакал. Уже не в первый раз приходилось ему останавливаться и, глотая злые слезы, ждать, пока отдохнет от непомерной нагрузки измученное тело. Приходилось мириться с этими вынужденными задержками, ведь иначе ему не добраться до лагеря Крона. Едва научившись ходить, он любил наблюдать за птицами, кружившими над пещерой, даже завидовал им. Хотелось подняться в небеса подобно птахам и лететь, рассекая ветер, чувствуя под крыльями его студеные струи. Потом Амалфея сказала ему, что раз он родился не просто титаном – богом, небо не будет заперто для него, и однажды он тоже полетит. Аид запомнил эти слова, и стоило ему чуть подрасти, как мальчик начал свои опыты. Он пытался вознестись в небо так, как делала это мать (однажды на его глазах навещавшая их Рея поднялась в воздух и вскоре скрылась в облаках, спеша вернуться на Олимп, пока муж не заметил ее отсутствия), но у него ничего не получалось, возможно, из-за его слишком юного возраста. И тогда он вспомнил о птицах … Странно, но перекидываться в птицу оказалось легче, чем поднять себя в воздух. Никто не учил его, как следует это делать, знание сошло к нему само, дарованное памятью предков, оно лишь ждало своего часа. Однако … на деле все оказалось не так просто, как полагалось вначале. Он превращался в птицу, но долго удержать сей облик не мог. Вначале это длилось минуты. Позже он научился оставаться в теле птицы почти час, но после болела и ныла каждая клеточка тела. Еще труднее было освоить искусство полета. Недаром, едва оперившихся птенцов обучают этому родители. Аид не имел такой возможности. Приходилось наблюдать за птицами, а затем, сменив обличье, повторять их движения. Раньше он не задумывался, сколько взмахов приходится делать птицам, чтоб удержать себя в воздухе, и лишь начав подражать им, он понял, что полет – это не столько удовольствие, как казалось раньше, сколько тяжкий труд. Обессиленный, он падал на землю и, становясь собой, в отчаянии колотил кулаками о жесткую, слежавшуюся почву. Амалфея жалела его, но ничем помочь не могла – как нимфа, она была лишена тех способностей, которыми владели внуки Урана и Геи. Успокоившись, Аид снова и снова пытался взлететь, пока однажды непослушное тело наконец-то не подчинилось его воле. Какая это была радость! Поначалу мальчик не рисковал подниматься слишком высоко: опасался, что не удастся надолго удержать чужеродное обличье. Однако раз от раза он все уверенней держался в воздухе, и Амалфея хвалила его, а сестренки (их у Аида было уже две) восхищались умением брата. Теперь он может совершать долгие перелеты, но и сил при этом расходуется немало. Свернувшись в клубок на холодной земле, мальчик отдыхал. Крупные валуны скрывали его, а пологий холм, куда он опустился, позволял хорошо видеть окрестности. Но сумерки сгустились, и глубокая, безлунная ночь скрыла от Аида горные склоны Иды. Следовало воспользоваться этой передышкой и немного подремать. Паренек поежился от холода. Сытая, спокойная жизнь в пещере Амалфеи, под ее защитой, совсем не подготовила их к тому, что случилось ныне. Где же ты, Амалфея? И где младшие? Лишь бы с ними все было хорошо … Ночь таяла и прежде черное, без единой звезды, небо медленно светлело. Серо и студено было это нарождающееся утро. Еще не отступила тьма, и очертания предметов терялись в тумане, сползавшем с гор. Глубокую тишину нарушал звук шуршавших под ногами камней. То шагали измученные путники, ведя за собою двух коз, на чьих спинах устроились двое маленьких детей и неподвижно лежащая, подвязанная для верности прочным поясом, девочка. Время от времени она начинала сползать, и тогда брат, державший поводья, аккуратно возвращал ее на место. После почти целой ночи пути, путники едва держались на ногах. К счастью, их путь вот вот-должен был завершиться: вдали показался темный разлом в скальной породе: вход в Убежище. Они добрались … Малыши дремали. Тихо сопел Зевс, всхлипывала во сне Гера. Гестию беспокоило ее молчание: после пережитого потрясения прежде разговорчивая сестра ни разу не открыла рта. И Деметра не пришла в себя. Гестия пыталась убедить себя, что это пройдет. Они обязательно поправятся! Обязательно … по-иному и быть не может. Только теперь, когда долгая дорога осталась позади, Гестия ощутила, как навалилось глубокая усталость. Ноги шагали через силу, колени подламывались, чудо, что она еще способна идти. Брат чувствовал себя ничуть не лучше. Пережитый страх, грядущая неизвестность вселяли тревогу в их сердца. Бессонная ночь не прошла для детей даром: оба клевали носами, едва не задремывали на ходу. «Совсем скоро мы будем в безопасности, – думала Гестия. – Я разведу костер, мы согреемся, сможем, наконец, уснуть. Как же хочется спать …». Когда до Убежища оставалось совсем немного, они вдруг расслышали раскатистый смех за спиной. Резко обернувшись, дети увидели двоих титанов-перебежчиков, вынырнувших из-за скал. «Настигли все-таки», – обреченно подумала девочка. Посейдон и Гестия заслонили собою младших. – Чего надо? – недружелюбно спросил Посейдон. – Дерзкий у Крона сынок! – усмехнулся один из предателей. Лицо его испещряли глубокие шрамы, а темные космы, неопрятными пучками спускались на спину. – Целую ночь за ними по горам скачем, – скривился его собрат, в котором Гестия, к своему ужасу, признала рыжего великана, схватившего Амалфею. – Ты только подумай, их пятеро! – А? – рассеянно спросил тот, жадно разглядывая Гестию. Та зарделась от его взгляда, и гнев всколыхнулся в ней. Посейдон сжал кулаки. – Хороша будет, когда подрастет, – нагло ухмыльнулся титан. – Не о том думаешь! – оборвал его великан. – Детишек у Крона шестеро! Где братец ваш? – грубо спросил он. Дети промолчали. – Отвечать! – рыкнул Кронов прислужник. – А кто ты такой, чтоб с нами так разговаривать? – угрюмо спросил мальчик. – Ого, как заговорили! – усмехнулся великан. – Царские дети, – понимающе откликнулся его товарищ. – Ну-ка, полезайте в мешок! – и он снял с пояса необъятных размеров суму из выделанных шкур. – Братца вашего мы сами отыщем. – Не думаю! – звонко ответила Гестия. При виде сумы громко заревели малыши. В ладонях Гестии тотчас вспыхнуло пламя. – Да она никак драться с ним хочет? – изумился косматый громила. – Эй, крошка, тебе ли со мной тягаться? Я тебя на одну ладонь положу и другой прихлопну! – Попробуй! – в глазах Гестии полыхнула ярость. – Я тебя научу слушаться старших! – внезапно озлился титан-перебежчик. Он бросился, было, к девочке и тут же взвыл от боли – огненный шар, сорвавшийся с пальцев Гестии, ощутимо обжег его голую грудь. В ответ во весь голос закричали испуганные Зевс и Гера, а Посейдон, схватив, один из камней, метнул его в рыжего великана. Не зря ведь говорят: нельзя шуметь в горах. Да разве упомнят о том насмерть перепуганные дети, да рассвирепевшие разбойники-титаны? И дрогнула Ида, а со склонов ее стронулись снега. Неудержимым потоком хлынули они на плато, где стояли дети и их обидчики. Титаны, завопив от ужаса, бросились прочь, а дети замерли на миг. Опомнившись, они побежали, увлекая за собою жалобно блеющих коз с рыдающими малышами. Сзади слышался глухой рокот: их нагоняла лавина. Кажется, Посейдон что-то закричал ей, но Гестия не расслышала. А в следующий миг их накрыла снежная волна.