Правильное решение

Явочная квартира располагалась достаточно далеко от Правительственного района, чтобы за время пути Энакин успел привести мысли в порядок. Насколько это было возможно, естественно: до конца уложить в голове произошедшее и совершенное ему так и не удалось, и вряд ли удастся в ближайшие недели, если не месяцы. Свыкнуться с этим — тем более. Все, что он сумел, так это вытребовать у собственной совести отсрочку: пусть хоть заживо сожрет его потом, когда Падме окажется в безопасности, подальше от грязных лап солдатни и шпиков Айсарда. А до тех пор Энакину было не до самоедства. Дом, в котором держали Падме, был вполне приличным: да, не элитный жилой комплекс на Республиканской, но и отнюдь не трущобы, как Энакин опасался поначалу. Судя по указателю, в нежилой секции здания располагалась частная клиника. Открытие это, по идее, должно было бы успокоить Энакина, но почему-то заставило сердце тревожно сжаться. Мысли, что Падме могла понадобиться помощь врача, он старался не допускать все это время и теперь непроизвольно ускорил шаг. До лифта он добрался чуть ли не бегом. Когда Энакин поднялся на нужный этаж, из соседней квартиры как раз выходила благообразного вида женщина. Увидев юношу в джедайской одежде, уставилась на него как на привидение, глупо разинув рот и испуганно вцепившись в сумочку. "Хорошо хоть орать не стала", — с раздражением подумал Энакин, когда эта жертва ГолоСети резво шмыгнула обратно за дверь и заперлась. Наверное, бросилась обзванивать органы правопорядка, как подобает законопослушной гражданке. Отчего-то эта мысль отозвалась в душе горечью и гневом. Интересно, долго ли еще он будет принимать на свой счет всю грязь, льющуюся на джедаев? Энакин невесело усмехнулся, набирая на нужной двери код, заученный за время дороги. "Мне бы для начала научиться говорить "они" вместо "мы" и перестать кривиться, когда кто-то заводит эту песню про мятеж и попытку государственного переворота. А то свет, чего доброго, подумает, будто герой Республики сочувствует предателям. Неловко выйдет". Контрольная панель приветливо засветилась зеленым, и дверь открылась с негромким шорохом. Квартира встретила Энакина сумрачным холлом и каменной мордой офицера, расположившегося в кресле у стены. — Мастер Скайуокер? — осведомился он пренебрежительно, даже не потрудившись встать и изобразить почтение. — Ну наконец-то. Мои ребята скоро взвоют от общества госпожи сенатора. — Она в порядке? — Она-то? — офицер весело фыркнул. — Лучше не бывает. Чего не скажешь о бедолагах, которые вынуждены находиться с ней в одной комнате. Парни уже наизусть выучили ту часть Конституции, где говорится о сенаторской неприкосновенности, и еще Уголовный кодекс в памяти немного освежили. Сейчас госпожа вроде притихла, но лучше заберите ее поскорей, пока она статьи о превышении полномочий силовыми структурами в довоенной редакции зачитывать не начала. Он ухмыльнулся, будто приглашая Энакина вместе повеселиться над глупостью и вздорностью его жены. Но Энакин не улыбнулся в ответ и не поддержал панибратство эсбэшника понимающим смешком. Вместо этого он резко шагнул вперед и угрожающе навис над мужчиной — и тот, несмотря на довольно внушительное сложение, словно стал ниже ростом и уже в плечах. — Вы забываетесь, офицер, — пророкотал Энакин и сам поразился тому, как зловеще и холодно прозвучали его слова. — Госпожа Амидала — моя супруга и член Галактического Сената. Не смейте отзываться о ней без должного почтения. Офицер нервно сглотнул. От его наглости и расслабленности не осталось и следа: он подобрался, торопливо застегнул распахнутый ворот мундира и, кажется, всерьез подумывал о том, чтобы встать и запоздало отдать честь. — Разумеется, сэр. Приношу извинения. Энакин не удостоил его ответом. Не затем он сюда пришел, чтобы тратить время на громил Айсарда, возомнивших о себе слишком многое. Падме была здесь и нуждалась в нем: даже не прислушиваясь к Силе Энакин чувствовал ее страх и отчаяние. "Если эти ничтожества хоть пальцем тронули ее..." Он глубоко вздохнул, пытаясь обуздать гнев. Слишком уж охотно отзывалась на него Сила, а после резни в Храме Энакин стал относиться к ней с небывалой прежде осторожностью. Нельзя спускать этого зверя с цепи. Только не рядом с Падме и малышом. У дверей гостиной он немного замешкался, собираясь с мыслями. Разговор предстоял непростой, и Энакин понятия не имел, что собирается сказать Падме. Самой разумной идеей казалось просто увести ее отсюда, пообещав объяснить все потом, и выиграть тем самым небольшую отсрочку для себя... Но Падме не позволила и этого. Двери распахнулись, и она сама шагнула ему навстречу: бледная, с покрасневшими глазами, но оттого не менее решительная. Губы упрямо сжаты, подбородок гордо вздернут, плечи расправлены — хоть сейчас на экраны, демонстрировать населению галактики несгибаемый дух демократии. За ней следовал капитан Тайфо, вознамерившийся, судя по виду, защищать госпожу от любой напасти, начиная от вражеского обстрела и заканчивая косыми взглядами. — Энакин?! Можно было ожидать, что напуганная женщина, которую насильно удерживают взаперти, обрадуется появлению мужа. Однако Падме всем своим видом выражала удивление и настороженность, и кидаться спасителю в объятия совершенно не торопилась. — Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила она едва ли не обвиняющим тоном. — И как тебя пропустила охрана? Падме вела себя так, будто он без приглашения вломился на очередное заседание ее ненаглядной Делегации. Энакин ощутил внезапный прилив злости, подавить который стоило немалых усилий. — Все закончилось, Падме. Я здесь, чтобы забрать тебя домой. Теперь тебе ничто не угрожает. Он подал ей руку, но Падме отшатнулась от него, как напуганный дикий зверек. Ее прищуренные карие глаза были полны недоверия. — Как это понимать, Энакин?! — взвилась она, начисто игнорируя обращенные на нее взгляды эсбэшника и Тайфо. — Я сижу здесь несколько часов, под охраной этих бандитов, полностью отрезанная от внешнего мира, пока в Сенате решается судьба Республики, а ты просто так заявляешься сюда и говоришь, что все закончилось и мне ничего не угрожает?! Что вообще происходит?! Она закрыла раскрасневшееся лицо руками и несколько раз глубоко вздохнула. Ее злость утихла так же внезапно, как и вспыхнула: сейчас Падме вдруг показалась хрупкой и беззащитной — какой и была на самом деле. Энакин обнял ее — осторожно, боясь вспугнуть, — и на сей раз она не попыталась отстраниться. — Энакин, я ничего не понимаю, — тихо сказала Падме, подняв на него взгляд. — Пожалуйста, объясни мне. Что случилось в Сенате? Что... что с Орденом? С Комитетом? Энакин ласково провел ладонью по ее волосам. Вторую руку он легонько прижал к ее животу, надеясь успокоить и ее, и малыша. От Силы здесь толку было немного: у Энакина никогда не получалось воздействовать ею на чужой разум. Еще один пробел в образовании, который следовало бы поскорее восполнить с помощью Сидиуса. — Падме, тебе нельзя волноваться. Мы позже обсудим это, хорошо? Энакин потянулся поцеловать ее, но Падме приложила ладонь к его губам. Пытливо посмотрела в глаза, словно надеялась добраться до самых потаенных его мыслей. — Я уже волнуюсь, Энакин, — сказала она твердо. — И тем сильнее, чем дольше ты пытаешься уйти от ответа. Он молчал, не понимая, как и с чего начать. Падме не торопила — только ее взгляд становился все более отстраненным и холодным. Мягко высвободившись из объятий мужа, она сумрачно посмотрела сперва на эсбэшника, а затем — на Тайфо, все еще топтавшегося за ее спиной. — Я понимаю, что вам любопытно наблюдать за шоу, господа. Но я бы попросила вас проявить хоть каплю уважения и оставить нас с мужем наедине. Энакин ожидал, что ей либо возразят, либо попросту проигнорируют ее просьбу, но ошибся: и офицер ССБ, и капитан Тайфо молча удалились в гостиную, оставив супругов разбираться между собой без посторонних глаз. — Ты договорился с ними, — сказала вдруг Падме. Она даже не спрашивала, полностью уверенная в ответе. — Ведь так, Энакин? Тебе пообещали, что оставят нас в покое, и ты переметнулся на их сторону. Лучше бы она кричала. Глухое обвинение в словах, тихая боль во взгляде и пронзительно-острая — в Силе, были в сотни раз хуже любого скандала. Если бы она закатила истерику, Энакин мог бы хоть разозлиться на нее. Но Падме не дала ему и этой поблажки. — В Сенате творился кошмар, Падме, — выдавил Энакин хрипло, чувствуя, как слова царапают пересохшее горло. — Говорят, Винду напал на Айсарда, и завязался бой между джедаями и войсками, верными Палпатину. Ты бы погибла там. И ты, и наш ребенок. Она машинально коснулась живота дрожащей рукой и отвернулась. Энакин успел заметить слезы, блеснувшие в ее глазах. — Полагаю, спрашивать об исходе схватки смысла нет, — прошептала она. — Их было больше сотни... Ты был прав, Энакин. Чрезвычайная сессия была смертельной ловушкой. Не следовало нам соваться в нее. Он молчал, ожидая, пока Падме справится с собой. Смотреть на то, как она глотает слезы и захлебывается в беззвучной истерике, было невыносимо, но когда Энакин попытался прикоснуться к ней, она оттолкнула его руку. — Люди Айсарда перехватили меня до начала заседания и привезли сюда. Обходились очень вежливо, что бы я ни делала. Это ведь из-за тебя, да? Палпатин всегда тебя ценил. Относился к тебе как к родному сыну. Даже я это видела. Ты... спас его, да? Помог ему сбежать в обмен на мою жизнь? Невероятно трудно было сказать "да", глядя ей в глаза. Она все уже поняла сама, его проницательная, умная Падме. Но все еще отчаянно цеплялась за надежду, что окажется неправа. Даже кивок дался тяжело. Почти через физическую боль. С секунду Падме неверяще смотрела на него. Она не кричала, не плакала, не бросалась обвинениями, но Силу рвало в клочья от ее муки. Энакин и сам с трудом удерживался от крика, приняв на себя лишь отголосок эмоций жены. Она пошатнулась, и Энакин мгновенно оказался рядом с ней, подхватив на руки и не позволив упасть. Падме вцепилась в его плечо побелевшими пальцами и лихорадочно зашептала: — Что ты наделал, Эни... зачем?! Зачем, зачем?! Ты ведь знаешь, что он такое. Лучше меня знаешь! Моя жизнь не стоила этого. Даже наш ребенок не стоил. Палпатин — чудовище, он должен был умереть! Ты... ты же всю галактику обрек... и меня, и себя, и нашего ребенка! Эни, мой глупый, мой наивный... что же ты наделал? Ее дыхание вдруг резко участилось; шепот перешел в надрывный вопль. Щеки раскраснелись, и лицо исказилось от боли. Падме выгнулась дугой на его руках и снова закричала — высоко, пронзительно. Энакину потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. И еще несколько — чтобы выйти из ступора. — Сюда, быстро! — заорал он что было сил, но в том не было нужды: Тайфо уже выбежал в коридор, встревоженный криками Падме. Энакин кивнул ему. Одновременно он пытался перехватить Падме поудобнее: к физическим нагрузкам бывшему джедаю не привыкать, но сейчас хрупкое тело жены отчего-то показалось ему ужасно тяжелым. — Помогите мне, капитан. Госпожа рожает, ей нужно в клинику. Сейчас же! * * * — У входа на триста десятом ярусе были обнаружены тела десятерых клонов и капитана Тревиса. Камеры наружного наблюдения зафиксировали процесс убийства, а также, около пяти минут спустя, появление лэндспидера, принадлежащего Ордену джедаев. Личность водителя установить не удалось. Кем бы ни был этот человек, он забрал магистра Винду и скрылся. Маршрут лэндспидера удалось проследить, однако прибывшая на место оперативная группа нашла его брошенным в районе Се'маар. Дальнейшие поиски пока не принесли результатов. За время, что директор Сенатской СБ заслушивал доклад, подполковник Рейнард успел попрощаться сначала со званием, потом с работой, а под конец его стали посещать навязчивые мысли о камере в штабных казематах. По Арманду Айсарду всегда было непросто сказать, в каком настроении он пребывает в данный момент — мрачном, очень мрачном или граничащим с бешенством, — но Рейнард заранее готовился к худшему. Как командир группы "Зерек", самого элитного спецподразделения ССБ, он сам не был снисходителен и от других снисхождения не ждал: провал должен наказываться соответственно, а более бездарного провала он не мог припомнить за все годы службы. Упустить одного полумертвого джедая, имея в своем распоряжении все преимущества, о которых можно было пожелать! Впору добровольно писать рапорт об увольнении. Если, конечно, ему это позволят, что Рейнард готов был счесть за незаслуженную милость. Айсард смотрел на него достаточно долго, чтобы довести человека с менее крепкими нервами до нервного тика. Но, к вящему изумлению Рейнарда, рубить повинную голову не спешил. — Продолжайте поиски, Рейнард. Задействуйте все ресурсы, которые вам потребуются. Привлекайте полицию, наемников, любую агентуру... да хоть Вандрона с его буйной молодежью, пусть делом наконец займутся. Запомните одно: Винду не должен покинуть Корускант живым. Я полагаю, последствия провала вам объяснять ни к чему. Объяснять и впрямь не было нужды. Люди, неспособные понять очевидные вещи, в ССБ надолго не задерживались. Рейнард ушел, заметно приободренный дарованным ему вторым шансом. Арманд искренне надеялся, что командир "Зерека" распорядится им с пользой: если он упустит Винду и на этот раз, не останется иного выбора, кроме как снять его с должности и бросить в какую-нибудь горячую точку во Внешних регионах. Что было бы досадно: разбрасываться толковым, проверенным персоналом Арманд не любил. Но еще меньше он любил оставаться в дураках. Львиная доля заслуг в сегодняшнем триумфе принадлежала ему, однако такой серьезный провал портил блестящую картину и играл на руку его соперникам. Круэйя Вандрон и так давно пел Палпатину в уши о насущной необходимости разделить органы госбезопасности как минимум на две структуры — якобы для большей эффективности, — а уж получив в руки такой козырь примется продавливать свою линию вдвое настырней. Не говоря уже о том, что Винду, присоединившись к Альянсу, мог доставить немало проблем. Эта джедайская погань все-таки умудрилась влить в его бочку меда изрядное количество дегтя. Арманд поймал себя на том, что крепко сжимает в руке стилус, а приказ об увеличении финансирования группы "Зерек" и премировании личного состава по-прежнему остается неподписанным. Он отложил приказ в сторону. О подписании подумает после, когда Рейнард принесет ему голову Мейса Винду. А сейчас хватало и других забот. Посмотрев на часы, Арманд связался с личным шофером и велел готовиться к отъезду. До аудиенции с Палпатином оставалось меньше получаса, и если о будущем властителе галактики можно было сказать что-то наверняка, так это то, что он очень не любил ждать.