Правильное решение

Званый вечер, который устроил в своих апартаментах сенатор от Рилота Орн Фри Таа, проходил в довольно напряженной атмосфере. Конечно, подобные мероприятия всегда имели определенное сходство с террариумом, полном не поделивших кормежку ядовитых змей, но при всем своем опыте Орн не мог припомнить, чтобы интенсивность и злобность шипения когда-либо была столь высока. За светскими беседами и громким смехом скрывались заговорщические шепотки, сливающиеся в едва различимый, но несмолкающий гул; нельзя было просто пройти к столику с напитками, чтобы не почувствовать себя невольным свидетелем какой-нибудь страшной тайны: казалось, не было гостя, что не обменивался бы с другими многозначительными взглядами и якобы случайными жестами, не переговаривался бы о пустяках, явно имеющих скрытый от непосвященных смысл. Хуже всего, наверное, приходилось тем, кто не занимал твердых позиций по отношению к канцлеру Палпатину и Делегации двух тысяч: одной Силе известно, сколько они за этот вечер получили заманчивых предложений, приглашений на более приватные встречи, тонких намеков и завуалированных угроз. Даже перед выборами обстановка никогда не накалялась до такой степени, как накануне предстоящей чрезвычайной сессии Сената. Все хорошо понимали: чем бы она ни закончилась, грядущий передел власти сотрясет Республику до основания — слишком могущественны были противостоящие силы для меньшего. Едва ли не каждый из гостей чувствовал себя причастным к поворотному историческому событию — а те, что позначительнее и поамбициозней, и творцами истории. Однако большинство этот вечер расценивало лишь как подготовительный этап, на котором не может произойти ничего значительнее заключения пары-тройки новых союзов и договоренностей — в дополнение к уже имеющимся. И только хозяин знал, что на его мероприятии действительно решаются важные вопросы — этажом выше, в малой гостиной, хорошо защищенной от прослушивания. Решаются группой из пяти людей, за каждым из которых — ресурсы настолько внушительные, что даже влиятельному сенатору, одному из ключевых членов коалиции, немудрено почувствовать себя лишь разменной фигурой. В такие моменты Орн очень хорошо понимал членов Делегации двух тысяч, изо всех сил пытающихся восстановить власть Сената. Неприятное это, что ни говори, чувство — в вежливых и обходительных словах союзников слышать: «Делай, что говорят, и не суй нос не в свои дела». Не этого он ожидал когда-то, оказывая поддержку Палпатину… Но теперь даже и думать о смене лагеря поздно. Когда канцлер будет освобожден из рук джедаев, лучше уж быть за рулем катка, который проедется по предателям и оппозиции, чем на его пути. Поправив одеяние, сбившееся и слишком плотно облепившее тучное тело, твиʼлекк поспешил к гостям. Ему предстояло со многими переговорить: дражайшие союзники ясно дали понять, что если в его коалиции окажется хотя бы один предатель, проголосовавший неправильно, их доверие может… поколебаться. А доверие, как известно, товар бесценный. Особенно в государстве, стоящем на пороге великих перемен. * * * В то время как в банкетном зале не стихала музыка и негде было скрыться от многоголосого гомона, в гостиной на втором этаже царила тишина. Ни снизу, ни из соседних комнат и коридоров сюда не проникало ни звука — как, впрочем, и отсюда. Заслуга эта принадлежала не только строителям, заложившим толстые стены и перекрытия, но и хозяину, установившему здесь мощные блокираторы звука и оборудование против прослушки. Рилотскому сенатору слишком часто приходилось принимать гостей, беседы с которыми должны оставаться строго конфиденциальными, чтобы не позаботиться о защите от любопытствующих. На этот раз и сам сенатор оказался сюда не допущен: сегодня его задача сводилась к тому, чтобы предоставить нескольким гостям повод поговорить, исключая даже малейшую опасность быть обвиненными в сговоре. Все остальные вопросы Орна Фри Таа… — Положение у нас не из простых, господа. Делегация двух тысяч осмелела настолько, что сегодня Органа предложил мне покинуть пост — якобы до тех пор, пока не завершится суд. Не думаю, что нужно пояснять, чего он и его клика хотят добиться подобными инициативами. …Не касались по вполне понятным причинам. — Уже о суде заговорил? Органа всегда был мастером выдавать желаемое за действительное, — желчно ухмыльнулся Уилхуфф Таркин. Со стороны могло показаться, что мофф вполне доволен жизнью: развалившись в кресле, он неспешно потягивал вино и с немного отстраненным видом рассматривал пейзаж за окном. Правда, по Таркину всегда было трудно сказать, в каком расположении духа он пребывает: выражение невозмутимой надменности будто намертво впечаталось в его лицо, а взгляд неизменно оставался холодным и цепким. — Увы, оснований для самоуверенности у него больше, чем хотелось бы, — хмуро процедил Сейт Пестаж. — И если мы будем мешкать с ударом, их станет еще больше. Руководитель администрации канцлера и в лучшие времена мог без грима играть злого колдуна из сказки — сейчас же вид у него был и вовсе болезненный: впалые щеки ввалились еще сильнее, скулы казались острыми настолько, что вот-вот прорвут кожу, приобретшую нездоровый землистый оттенок. Судя по глубоким теням под глазами, Пестаж за прошедшую ночь и почти минувший день не позволил себе и часу сна — что для пожилого человека явно было нелегко. Покрутив в жилистых пальцах бокал, да так и не отпив ни глотка, он обратился к сидевшему в угловом кресле чагрианину: — Мас, как скоро вы сможете созвать чрезвычайную сессию Сената? Спикер быстро прикинул что-то в уме. — При крайней необходимости — в течение суток, — уверенно ответил он, чуть склонив увенчанную рогами голову. Неизвестно, откуда у расы амфибий взялся жест, заставляющий вспомнить о бантах, но факт остается фактом: если чагрианин наклоняет голову так, чтобы кончики рогов были направлены на собеседника, и смотрит при этом исподлобья — быть спору. — Но я бы настоятельно рекомендовал не выдвигать на повестку дня вопрос о немедленном освобождении канцлера, господа. Ответом ему было выжидательное молчание и пытливые взгляды. Амедда чувствовал, что союзники встретили его слова с удивлением и настороженностью, однако никто не спешил возражать, не дослушав до конца, — чем, к слову, подобные собрания выгодно отличались от заседаний Сената. — Слишком радикальные положения резолюции могут вызвать ненужные разногласия среди сенаторов. Хотя Орден и был значительно скомпрометирован — собственными действиями и их грамотным информационным сопровождением, — спикер уважительно кивнул Арманду Айсарду, — он по-прежнему остается одной из самых древних, уважаемых и влиятельных организаций Республики. Я опасаюсь, что многие не посмеют открыто выступить против его решения — не говоря уже о тех, кто заведомо является нашими противниками. В итоге голосования мы рискуем получить слишком мягкую резолюцию с размытыми положениями, которые оставят джедаям пространство для маневра. Адмирал Освальд Тешик возмущенно фыркнул в окладистую бороду, однако от комментариев воздержался. Подобные проволочки командующему Центральным военным округом претили. Для него расклад был прост: если у тебя есть ресурсы и силы, а противник уязвим — надо бить, пока эту уязвимость не ликвидировали. Такую позицию Амедда понимал и даже в чем-то поддерживал, но считал для столь деликатной ситуации неадекватной. — И что же вы предлагаете? — подбодрил чагрианина Пестаж, приглашающе махнув жилистой ладонью. — Внести на рассмотрение Сената резолюцию, с которой легко согласится подавляющее большинство: потребовать не немедленного освобождения канцлера, а его неприкосновенности до тех пор, пока чрезвычайная комиссия — набранная, разумеется, из надежных людей, — не вынесет вердикт о правомерности… вернее, — он усмехнулся, обнажив острые мелкие зубы, — неправомерности действий Ордена. До тех пор Палпатину будет гарантирована безопасность, а все его реформы сохранят юридическую силу. Мы же за это время позаботимся об укреплении позиций: нейтрализуем наиболее опасных оппонентов, упрочим существующие альянсы и привлечем на свою сторону колеблющихся. Тогда на следующей сессии исход голосования будет предрешен — никакого риска, ни малейшей вероятности провала. Какое-то время все молчали, обдумывая предложение. Пестаж постукивал кончиками пальцев по подлокотнику, погруженный в свои мысли; Айсард изучающе смотрел на Амедду тем самым мерзопакостным взглядом, под которым невольно начинаешь чувствовать себя подопытной крысой под занесенным скальпелем. Таркин и Тешик явно были настроены скептически — правда, один имел вид человека, знающего гораздо больше остальных, второй же раздраженно поморщился, будто услышав изрядную глупость. — Ваше мнение, господа? — Пестаж, как и всегда при решении спорных вопросов, предпочитал выслушать позиции остальных, прежде чем выражать свою. Первым откликнулся Тешик: — Мы готовились больше десяти лет — этого вполне достаточно, — безапелляционно заявил он, с такой силой поставив бокал на столик, что рубиново-красная жидкость едва не выплеснулась через край. — Наши враги не идиоты, и сидеть сложа руки не станут. Если Органовская кодла споется с джедаями — а она споется, дай только срок, — у нас появятся проблемы еще серьезнее нынешних. Надо действовать сейчас, я считаю — потом будет только хуже. — Согласен, — кивнул Айсард. — Чем дольше Палпатин находится в руках джедаев, тем слабее будут становиться наши позиции. Не забывайте, господа: без нас, без сильной централизованной власти, большинству сенаторов жилось гораздо фривольнее и богаче. Пока что мы удерживаем большую часть Сената под контролем, но только дай им почувствовать, что поводок ослаб — и до какой-нибудь светлой головы неизбежно дойдет, что наша власть целиком и полностью основана на реформах Палпатина. Которые автоматически будут признаны недействительными, если объявить его ситхом и врагом Республики… И тогда, — зловеще прищурив глаза, он до хруста сжал ладонь в кулак, — думаю, ни для кого не секрет, чем эта история закончится для нас. — Как по мне, Арманд несколько сгущает краски…, но все же такой исход вероятен, — Таркин задумчиво потер пальцами острый подбородок. — Сейчас наше влияние велико, но со временем будет лишь уменьшаться. Страх ослабнет, выгода от поддержки Палпатина станет… скажем так, неочевидна. Нужно действовать сейчас. — К тому же, — вновь вмешался Айсард, — настроения народных масс нам благоприятствуют. Если потребуется прибегнуть к крайним мерам, население воспримет военный переворот в пользу Палпатина благосклонно — если не с энтузиазмом. Разумеется, это касается далеко не всех миров, но сейчас нас интересуют наиболее стратегически важные. — Постойте, — вскинул руку Амедда. Он даже не сумел скрыть волнение: тонкая кожа головных хвостов побледнела до нежно-голубого, зычный голос, хоть спикер и владел им превосходно, едва заметно дрогнул. — Военный переворот? Я считал, что это крайняя мера! — Он и остается крайней мерой, — кивнул Таркин. — Однако мы должны быть готовы к любому исходу, не так ли? Мофф обменялся многозначительными взглядами с Тешиком — собранным и решительным, будто уже готовящимся к бою. Впрочем, было у Маса подозрение, что «будто» здесь лишнее. — Значит, решено, — голос Сейта Пестажа вырвал чагрианина из мрачных раздумий о том, в какой дурдом превратится Сенат, если переворот все-таки состоится. — Завтра будет готов текст резолюции. Если мы с Амеддой и Айсардом ее одобрим, она будет выдвинута на чрезвычайной сессии коалицией Внешнего кольца. За оставшиеся три дня мы должны приложить все усилия к тому, чтобы она была принята безо всяких поправок. Если же события будут развиваться по худшему сценарию… — сделав многозначительную паузу, он взглянул на Таркина и Тешика. — Сценарий военного переворота был отработан в ходе последних учений. При необходимости дополнительные силы будут отозваны с фронтов, — коротко кивнул Тешик. — Высшее офицерство, за редким исключением, лояльно канцлеру и будет беспрекословно подчиняться приказам. — Насколько мне известно, у моффов достаточно ресурсов, чтобы вовремя пресечь любые попытки помешать смене власти, — на тонких губах Таркина заиграла довольная ухмылка. — Об их лояльности, думаю, говорить излишне. Вот кто меня беспокоит, так это клоны… — В рядах ВАР недовольство джедаями близко к точке кипения. В большинстве своем генералы-джедаи относятся к клонам, как к пушечному мясу — немногим лучше, чем конфедераты к своим дроидам. Что, разумеется, в корне ошибочно… — Айсард насмешливо взглянул на Таркина, к клонам относящегося с крайним пренебрежением. — Достаточно лишь немного подтолкнуть, чтобы бунты против джедаев вспыхнули по всем фронтам. Не говоря уже о том, что клоны очень законопослушны — а законом для них является слово верховного главнокомандующего. На миг Амедде показалось, что при этих словах Айсард и Пестаж обменялись странными взглядами — лукавыми и понимающими, как у людей, разделяющих неизвестную другим тайну. Однако вскоре разговор, к величайшему облегчению спикера, свернул на дальнейшие приготовления, и он выбросил это из головы, посвятив все свои мысли работе. Похоже, он один был твердо намерен вернуть Палпатина к власти мирным путем. А значит — чрезвычайная сессия должна пройти безупречно. * * * Совещание продлилось недолго: после того, как общая стратегия была определена, каждому надлежало приступить непосредственно к своей работе. Все дальнейшие консультации, если таковые понадобятся, вполне можно было провести дистанционно, по защищенным каналам связи. Дел завтра предстояло — непочатый край, времени на их выполнение было ничтожно мало, а сон даже в такие времена оставался насущной необходимостью. И хотя для большинства гостей званый вечер грозил растянуться до глубокой ночи, малая гостиная почти опустела к полуночи — за исключением двух человек, задержавшихся дольше остальных. — Ты хотел переговорить наедине? Сейт приглашающе указал на кресло, однако Арманд Айсард лишь отмахнулся: — Это не займет много времени. Просто хотел обратить твое внимание кое на что. Надеюсь, ты помнишь о нашем общем друге, Роланде Артемиусе? Сейт скривился, будто один лишь звук этого имени вызывал у него зубную боль: — Об этой погани захочешь — не забудешь. Опять он сует нос не в свои дела? Глава Департамента юстиции относился к тем пережиткам прошлого, что не просто наотрез отказывались изживаться, но и активно сопротивлялись губительным для них переменам. Ярый сторонник старых республиканских порядков, он не упускал ни единой возможности, чтобы вставить Палпатину и тем, кого считал его союзниками, палки в колеса. На своей должности Артемиус оставался во многом потому, что его влияние и связи были слишком велики, чтобы так просто взять и отстранить его. Но даже если бы Палпатин всерьез задался этим вопросом, любой новый глава Департамента оказался бы немногим лучше: верхушку этой организации Артемиус тщательно сколачивал под себя, умудрившись создать крепкую команду единомышленников, родственников — дальних и не очень — и прочих протеже. Без глобальных зачисток, которые канцлер не мог себе позволить, выбирать было попросту не из кого. Айсард кивнул: — Именно этим он и занимается. И на этот раз подобрался близко: сегодня мои люди пресекли его попытки порыться в документации «Грузоперевозок Лотаррана». Пока что опасность миновала, но я бы посоветовал тебе хорошенько подчистить хвосты. — Волшебные они ребята, эти твои люди, — хмыкнул Сейт, скрывая за усмешкой беспокойство: «Грузоперевозки Лоттарна» были одной из фиктивных компаний, через счета которой он делал крупные денежные переводы на разнообразные и чаще всего незаконные нужды. Конечно, Артемиус вряд ли нашел бы, куда ведут ветвистые и запутанные ниточки финансовых транзакций, но все же сам факт, что его контора туда сунулась, не мог не настораживать. — Надеюсь, их вмешательство было неочевидным? — Обижаешь. И прежде чем ты спросишь — сути того, что они пытались прикрыть, ребята тоже не понимали. — Арманд, не ерничай, я никогда не держал тебя за идиота. За помощь и предупреждение спасибо. Я проверю тех, кто мог дать Артемиусу наводку. — Хорошо. И предупреди остальных, чтобы были осторожнее: Артемиус теперь землю рыть будет, почувствовав, что наши позиции пошатнулись. Сейт хмуро кивнул, про себя отметив, что это относится едва ли не к половине власть предержащих Республики, да и Конфедерации тоже. Еще этих как бы в узде удержать без Сидиуса… Но всему свое время. — Разумеется. Он теперь бросаться будет на любую зацепку, сволочь… ты, кстати, позаботился бы о своих семейных делах, Арманд. Может быть, твоя контора для Артемиуса и неприкосновенна, но я буду очень удивлен, если он взамен не заинтересуется Габриэллой и ее таинственным исчезновением. На лице Айсарда не дрогнул ни один мускул. На первый взгляд, он и вовсе не отреагировал на эти слова… и на фоне этого кажущегося спокойствия злоба, полыхнувшая в льдисто-голубых глазах, выглядела особенно жутко. — Здесь нечем интересоваться, — процедил директор сквозь зубы. — Ни ему, ни тебе. Моя личная жизнь нашего дела не касается. «Ну конечно. Наверное, именно поэтому у тебя такой вид, будто ты готов придушить меня голыми руками за лишнее слово?» В пару шагов преодолев разделявшее их расстояние, Пестаж цепко схватил собеседника за рукав костюма. — Ошибаешься, — зло прошептал он Айсарду в лицо. — Я не знаю и знать не хочу, что стало с твоей женой на самом деле. Твоя задача — позаботиться, чтобы этот скелет остался надежно заперт в шкафу. Иначе мы рискуем в самый неподходящий момент лишиться директора разведслужбы — а это уже напрямую касается нашего дела! Какое-то время они молча стояли друг напротив друга — не скрывая ярости, напоминая скорее злейших врагов, чем друзей или деловых партнеров. Айсард уступил первым: шумно втянув воздух трепещущими ноздрями, он нехотя произнес: — Ты прав. Я позабочусь о своих скелетах — как, надеюсь, и ты о своих. Стряхнув хватку Пестажа, директор развернулся на каблуках и, не прощаясь, скрылся за дверью гостиной.