Правильное решение

Тишина тюремных помещений Храма с непривычки давила на уши. Все, что Энакин слышал – звуки собственных шагов и дыхания, почти неестественно громкие в этих каменных стенах. Вокруг не было ни души: охрану от повелителя ситхов надежно отделяли бронированная дверь, энергетический щит и длинный коридор со множеством ответвлений. Свет, льющийся с тусклых ламп под потолком, почти не доставал до пустующих камер, и те тонули в зловещем полумраке. Насколько Энакин знал из разговора со старшим техником Храма, тюрьма снабжалась энергией из автономного источника, и его – древнего, бездействовавшего столетиями, – едва хватало, чтобы поддерживать в рабочем состоянии систему защиты. На мелочах вроде освещения приходилось экономить. "Наскоро запущенный генератор, сотни лет простоявший без дела и техобслуживания? Не самая надежная защита". Энакин готов был поклясться, что слышал негромкий старческий смешок. Стиснув зубы, он мысленно послал ситха ко всем чертям – ощущая скорее злость и досаду, чем смятение. Вернее, старательно гоня это чувство прочь: раздумывая, то ли Палпатин настолько силен, что способен лезть в его мысли, то ли у него самого не все ладно с головой, недолго и свихнуться. – Не ожидал увидеть тебя здесь так скоро, Энакин. Энакину потребовалось все его самообладание, чтобы не вздрогнуть, услышав этот тихий голос прямо у себя за спиной. Юноша развернулся на месте, готовый в любой момент выхватить световой меч... и едва зубами от досады не скрипнул: как оказалось, он чуть не прошел мимо нужной камеры, даже не посмотрев в ее сторону. Что, в принципе, немудрено: эта клетушка была так же скудно освещена, как и все остальные, и не привлекала к себе внимания ровным счетом ничем – разве что тускло горел красным индикатор на дверной решетке. Фигура старика, неподвижно сидевшего на койке, в этом полумраке легко могла сойти за неясную тень. Настораживало другое. Сейчас Энакин чувствовал Палпатина в Силе настолько отчетливо, что без труда отыскал бы его камеру с закрытыми глазами... но каких-то несколько секунд назад Сидиус, казалось, находился везде и нигде конкретно: его незримое присутствие в равной степени ощущалось и в помещениях охраны, и в этом коридоре. Нет, это даже не "настораживало": более доходчиво сообщить об угрозе могла разве что надрывающаяся сирена. – Значит, все-таки ожидали, лорд Сидиус? – процедил Энакин, непроизвольно сжимая пальцы на рукояти меча. – И наверняка заготовили для меня красивую речь? Вопросы, подталкивающие меня к верным выводам? Ранкорью дозу отеческого сочувствия? Поберегите время. Энакин и сам не ожидал, что эти слова прозвучат с такой злобой, выдающей горечь, скрывающуюся за ней. Мерзко это было – сознавать, что человек, которому он верил, которым восхищался... да хатт побери, к которому относился чуть ли не как к отцу! – все это время видел его лишь полезным инструментом. Оружием, которое в нужный момент можно будет повернуть против своих врагов. Может, Сидиус и преувеличивал тогда, говоря, что ситхи и джедаи во многом схожи между собой, но некоторое сходство определенно присутствовало. – Зачем же? – бывший канцлер рассмеялся – сухим, кашляющим смехом, совершенно не похожим на его привычный. – Времени у меня пока в избытке... я бы даже сказал, что его слишком много. Не было похоже, что плен сильно волновал Сидиуса. В его голосе сквозила легкая досада, как если бы перспектива собственной казни или пожизненного заключения казалась ему каким-то мелким неудобством. – Но вы его даром не теряли, как я погляжу, – проговорил Энакин, едва не переходя на рык. Сделал шаг вперед, почти вплотную приблизившись к решетке. – Неужели вы думали, что я ничего не пойму? Что снова приму ваши мороки за чистую монету? Не сыграла ваша ставка на меня, милорд. Пора бы вам это понять. Сидиус наконец соизволил обернуться. В тусклом, размытом свете черты его лица виделись нечетко и смазанно, но взгляд – изучающий, пристальный – Энакин кожей чувствовал на себе. И ощущение это было не из приятных. – Ты о видениях, надо полагать? – осведомился ситх холодно. В его голосе, вопреки обыкновению, не было ни намека на участливость и теплоту – и за это Энакин был почти благодарен: фальшь ему до тошноты надоела. – Ты думал, они прекратятся с моим арестом? Глупо, Энакин. Хотя я и могу понять твое желание списать их на мой обман: дар предвидения часто показывает нам картины, которых мы совсем не хотели бы видеть. – И все же вам о них известно. Если это не ваших рук дело, как вы можете знать, что я видел? Сидиус чуть подался вперед, и игра светотени жутковато исказила его черты: саркастическая усмешка на секунду стала безумным оскалом, едва не заставившим Энакина отпрянуть от отвращения. – Энакин, твое высокое мнение о моих способностях мне льстит. Но влиять на чужие видения... если я когда-нибудь сумею овладеть подобной техникой, то буду считать это своим личным достижением. Ложь. Энакин не сомневался в этом. Он был уверен, что Сидиус скажет нечто подобное. Уверен... – Не считайте меня за идиота. Вы знали о Падме. Знали, что в своих видениях я вижу ее гибель. Я никогда не рассказывал вам об этом, и все же вы знали! Последнюю фразу он почти выкрикнул, и эхо еще пару секунд носилось по коридорам тюрьмы. Палпатин спокойно дожидался конца тирады, не шелохнувшись и ни на мгновение не отводя взгляда. Когда Энакин тяжело выдохнул, переводя дух и мысленно кляня себя за то, что позволил себе такие эмоции в присутствии ситха, тот невозмутимо осведомился: – Высказался? Хорошо. А теперь послушай меня. И постарайся не перебивать. Нечто такое было в его тоне, что заставило Энакина безропотно прикусить язык. Ему самому стало не по себе от той поспешности, от этой полудетской готовности стыдливо подчиниться старшему... "Будь он проклят. Что со мной происходит?" Палпатин тем временем продолжал говорить, и каждое его слово, каким бы спокойным ни казался голос, отзывалось металлическим лязгом. – Во-первых, о Падме ты мне ничего не рассказывал, это верно. Но неужели ты думаешь, что о ваших отношениях никому неизвестно? Еще немного, и по коридорам Сената начнут ходить непристойные анекдоты, настолько хорошо вы скрываете свою связь! Во-вторых, – Палпатин сделал короткую паузу, наверняка отметив, как шумно выдохнул Энакин и дернулось его лицо, – ты зря считаешь свой дар предвидения уникальным. Многие одаренные способны видеть будущее, не имея даже элементарного обучения – в чем ты, к слову, немногим отличаешься от уличного мальчишки, которому посчастливилось родиться чувствительным к Силе. Мне неизвестно, что ты видел – вполне достаточно того, что видел я. Смерть Падме Амидалы встречается во множестве вариаций будущего, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: то, что для меня является незначительной деталью, тебя будет мучить неотступно, днями и ночами. Не стоит приписывать мне способности, которыми я – к величайшему своему огорчению – не обладаю. Энакин молчал – безумно желая поспорить и не находясь с ответом. Склизкий, холодный комочек сомнения, все это время сидевший в груди, стремительно разрастался, мешая дышать. Юноша был готов к мягким увещеваниям, красивым и витиеватым фразам – но в словах Палпатина звучала хлесткая искренность. То, что Энакин меньше всего ожидал услышать... то, что он услышать безумно боялся. – Во множестве вариаций будущего? – вопрос сорвался с языка прежде чем Энакин успел толком понять, что собирается сказать. – Падме... – он мысленно выругался на хаттезе, с трудом подавив желание со всей силы заехать себе по лбу. – Выходит, вы способны видеть несколько событий одновременно? Как такое возможно? – Тренировки, мальчик мой, долгие годы тренировок. Джедаи в своем фатализме не видят преимуществ, что дает способность не безвольно плыть по течению Силы, а анализировать его... они, насколько мне известно, предпочитают констатировать факт, что будущее находится в непрерывном движении, – он презрительно фыркнул, демонстрируя свое отношение к такому подходу. – Не будь ты так парализован страхом перед грядущей трагедией, так зациклен на ней, то смог бы увидеть и другие вероятности... впрочем, вряд ли ты нашел бы большинство из них привлекательными. За бешеным стуком крови в висках слова ситха звучали приглушенно, но оттого не менее отвратительно. Хотелось, просунув руку сквозь прутья решетки, схватить его за горло и сдавливать до тех пор, пока он не сознается, что все это – ложь... и что, хатт возьми, он хотел сказать своей последней фразой. – Вы знаете, что должно случиться, – прохрипел Энакин так сипло, будто его самого кто-то душил. – Иначе не стали бы говорить все это. Чего вы добиваетесь? Палпатин равнодушно пожал плечами и отвернулся, устало прикрыв глаза. Сейчас он вновь стал напоминать того человека, которого Энакин знал большую часть жизни – а не того, кто все чаще мелькал за этой маской в последние годы. – Я уже добился почти всего, чего хотел, Энакин. Кроме твоего спасения. – Моего спасения? – Энакин хрипло хохотнул, хотя веселье было последним, что он сейчас испытывал. – По-моему, это вы находитесь за решеткой, а не я. – Верно. И за это я тебе даже благодарен – как за спасение моей жизни, так и за твою... честность и верность долгу, – слова прозвучали без тени насмешки, но в таком контексте, что впору принять их за оскорбление. – Магистр Винду оказал мне огромную услугу, так любезно пойдя против всех мыслимых и немыслимых законов Республики. – Вы выдаете желаемое за действительное. Вашу судьбу решит Сенат, и с чего вы взяли... – С того, мальчик мой, что я занимаюсь политикой дольше, чем ты живешь на свете, – Сидиус снисходительно улыбнулся. – Ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Не стоит повторять восторженные глупости за Падме... она хорошая девочка, но наивна, как ребенок. Энакин понимал. Военные гарнизоны на каждой мало-мальски значимой планете, флоты, размещенные с тем самым блестящим расчетом, что так восхищал его раньше, злобные шепотки, как шелест сухой листвы проносящиеся по рядам клонов при виде джедаев... да даже если Сенат вдруг объявит Палпатина воплощением вселенского зла, его сил хватит, чтобы вновь захватить власть в Республике за считанные дни! А ведь он видел это. Видел, как все произойдет. Война. Черный дым над Храмом. Арест Падме. Энакин так крепко сжал челюсть, что зубы начало сводить от напряжения. Стиснув кулаки, почувствовал, что перчатка на его настоящей руке насквозь промокла от пота. – Умно, – прошипел он с ненавистью. – Вы все прекрасно спланировали, лорд Сидиус. Просто превосходно. А если вы умрете здесь? Что тогда? Палпатин искоса взглянул на него. Не было похоже, что угроза ситха впечатлила. – Тогда джедаи совершат еще одну чудовищную ошибку, которая сделает их уничтожение неминуемым. Не самый благоприятный вариант для меня, но для Ордена – не лучше прочих. Он помолчал, давая Энакину возможность обдумать сказанное. А тот все старался заглушить подленький голосок, твердящий, что все это – горькая, но правда. Галактика уже катилась ко всем чертям, и теперь вопрос лишь в том, как глубоко она скатится. – Энакин, – голос Палпатина донесся, как издалека. – Я не стану сейчас произносить красивых речей о том, как все, что я сделал, было необходимо для блага галактики. Не стану говорить, что превратить Республику в государство, способное не на словах, а на деле обеспечить большинству своих граждан мир и процветание, можно лишь перековав ее в горниле войны. Ты поймешь это много позже – когда твои дети будут расти в галактике, не знающей войн и внутренних распрей, когда твоя милая жена увидит, как просто на самом деле защитить мирную планету от посягательств алчных корпораций... но пока мне нечем подкрепить свои обещания, увы. Пойми одно: перемены уже не остановить – а они обычно безжалостны к тем, кто не способен адаптироваться к новым условиям. У тебя еще есть шанс спасти и себя, и свою семью. Надеюсь, ты им воспользуешься, пока не поздно. Знает Сила, Энакин был готов услышать нечто подобное. Даже формулировки примерно себе представлял. Но, хатт побери, почему так трудно возразить? Почему эти слова кажутся такими... логичными? – Снова играете в доброго дядюшку? – бросил он с горечью. – Неправдоподобно, лорд Сидиус. Что до ваших угроз, то пока в камере находитесь вы, а не члены Совета. Не слишком-то вяжется с образом побеждающей стороны. Развернувшись, он широко и твердо зашагал к выходу из тюремного блока. Костеря себя последними словами за то, вообще приходил. А перед глазами все сменяли друг друга проклятые картины: сражения в космосе и на земле, черные клубы дыма над Храмом, арест Падме... "Еще не поздно предотвратить это. Главное – найти способ".