Правильное решение

Скайуокер от ужина ожидаемо отказался. Не прощаясь, зашагал прочь из зала – так размашисто, что полы черного плаща картинно взметнулись за его спиной. Мальчишка, что здесь еще сказать: эмоции – как открытая книга, написанная исключительно крупным шрифтом. Держать себя в руках даже не пытается, хотя следовало бы. "Всегда бы так. Подарок судьбы ты, а не человек, Скайуокер..." Арманд проводил молодого джедая взглядом, откинувшись на спинку стула и неспешно потягивая вино. Кисловатое, к слову. "Врут бессовестно насчет выдержки, мерзавцы". Поморщившись, он отставил бокал в сторону. Подумал было подозвать менеджера и объяснить тому, что нехорошо обманывать постоянных клиентов, но тут же эту идею отбросил. Ни к чему. Молча расплатившись и даже по привычке оставив довольно щедрые чаевые (отчего дежурная улыбка официантки по широте сравнялась с оскалом нексу), Арманд направился к выходу. По пути он обменивался приветствиями с посетителями, на которых следовало обратить внимание; с теми из них, кому нелишним было напомнить, что внимание бывает особо пристальным, даже перебрасывался парой-тройкой фраз. Это нисколько не мешало ему то и дело мысленно возвращаться к разговору со Скайуокером, воссоздавая его в памяти до мельчайших деталей – от интонаций до ритма дыхания и движений глаз. Выводы напрашивались весьма обнадеживающие. Мальчишка не просто повелся на приманку – накинулся на нее, своим отчаянием напоминая раненого и изголодавшегося зверя. Такому уже все равно, захлопнется ли ловушка перед его носом – страх и желание выжить заглушают все остальные, более сложные инстинкты. А Скайуокер боялся, отчаянно боялся – за жену, за нерожденного ребенка, за их будущее. Хорошее это все-таки чувство – страх. Обнаруживает уязвимые места цели не хуже, чем рентген – сломанные кости; мешает думать и трезво оценивать ситуацию. Коридор возможностей для напуганной жертвы – не шире тюремного: выход видится только один, а шаг в сторону не сулит ничего хорошего. "Главное – не дать успокоиться, но и не передавить. Скайуокер – парень непредсказуемый и импульсивный, на эмоциях может такую глупость выкинуть, что последствий не оберешься. В следующий раз он должен прийти ко мне сам, без лишних понуканий. А еще лучше – сразу к Палпатину". Разумеется, пускать это на самотек нельзя ни в коем случае. В ближайшее время Скайуокера придется еще немного подтолкнуть в нужном направлении – довольно жестко, но ни в коем случае не обнаруживая своей причастности. Конечно, что бы он ни предпринял, полностью исключить риск неудачи не получится: мальчишка может, вопреки всему, так и не решиться пойти против джедаев, может провалить порученное дело или, чего доброго, погибнуть... чувство юмора у судьбы дурное и извращенное, всех ее капризов не предусмотришь. К величайшему сожалению. Будто вторя его размышлениям, в кармане запищал комлинк. Текстовое сообщение, высветившееся на экране, состояло всего из трех слов: "Надо поговорить. Срочно". Арманд, к тому моменту спускавшийся к парковке, хмуро глянул на ночное небо. Потом – на часы, после чего помрачнел еще больше. Перевалило уже за половину одиннадцатого. Новости, настолько срочные, что не могут подождать до утра, редко бывают приятными. * * * Глава Аналитического отдела ССБ был мужчиной в летах, убеленным сединой и скрюченным артритом. Свою должность он занимал без малого тридцать лет и за это время снискал себе репутацию человека приятного и незлобивого. Начальником он слыл требовательным, но справедливым, а специалистом – исключительно компетентным. Таким Бертрама Тиввуса знали рядовые сотрудники, а потому отзывались о нем с искренней симпатией. Для тех же, кто в высшей иерархии Службы ориентировался получше, Тиввус был личностью куда менее располагающей. И куда более опасной. Оно и верно. Практически вся информация, что ложилась на стол директору, сперва проходила через его руки – он же и решал, о чем следует доложить начальству, а что не стоит внимания. Легкомысленно относиться к такому человеку было бы как минимум неразумно. Еще глупее – считать безобидным стариком того, кто своими советами, наставлениями и покровительством некогда помог молодому, подающему надежды аналитику Арманду Айсарду пробиться на вершину карьерной лестницы. Порой казалось, что этот "всеобщий дедушка" знал все и обо всех. Арманд не раз ловил себя на мысли, что не будь этот старик так дорог ему лично и столь незаменим на своей должности – давно скончался бы от внезапного обострения какой-нибудь болезни, что так свойственны пожилым людям. – Ну здравствуй, начальник, – широко улыбнулся Тиввус, едва его бывший протеже переступил порог гостиной. – Надеюсь, позволишь не вставать по-уставному? Совсем что-то боли в ногах замучили, – он выразительно похлопал по бедру, укрытому пушистым пледом. – Это еще вопрос, кто у кого должен разрешения спрашивать, – добродушно фыркнул Арманд, крепко пожимая сухонькую, сплошь покрытую бурыми пятнами руку старика. – Официоза мне с лихвой хватает и на службе, Бертрам. Из горла Бертрама вырвался сдавленный клекот – не то смех, не то кашель, не то все вместе. – Мы с тобой, Арманд, всегда на службе. Круглосуточно, так сказать, без перерывов и выходных. Да ты присаживайся, не стой столбом, – он кивнул на кресло рядом со своим. – Разговор предстоит долгий. "Кто бы сомневался". Лучше всяких слов об этом говорила раскрытая дека – до смешного неуместная на антикварном кофейном столике, укрытом кружевной салфеткой. Нелепости картине добавлял стоявший тут же фарфоровый чайник и две чашки, исходившие ароматным парком. – Набуанский травяной сбор, – пояснил Тиввус. – Для нервной системы – то, что доктор прописал. – Что, новости настолько плохи? – Арманд выразительно глянул на деку. – Эти новости хороши уже тем, что мы их получили, – Бертрам будто в одночасье сбросил около десятка лет – живой блеск глаз и хищно-сосредоточенное выражение лица затмили внешнюю дряхлость. – Насчет остального суди сам. С молчаливого согласия хозяина Арманд взял деку и углубился в чтение. Тиввус был в своем репертуаре – информацию подавал в полном объеме, стараясь не упустить ничего хотя бы мало-мальски важного. Данные касались в основном личных контактов наиболее значимых членов Делегации – основной упор делался на Мон Мотму (Арманд непроизвольно стиснул зубы) и Гарма Бел Иблиса. Потом, как по цепочке, шли контакты этих людей, уже куда менее заметных, с другими... экзотами, в основном. И людьми из независимого от Республики и де-юре нейтрального Корпоративного сектора. Следующее звено цепочки – контакты этих личностей, вовсе никому не известных, с муунами из Межгалактического банковского клана. На первый взгляд могло показаться, что мууны те были мелкими сошками, не стоящими внимания. А если копнуть чуть глубже... вот тут-то цепочка и замыкалась. Две "мелкие сошки" на поверку оказались личными помощниками Сэна Хилла, а одна – секретарем. Подняв взгляд, Арманд встретился глазами с Бертрамом. Тот мирно размешивал сахар в своем полезном для нервной системы настое – ни дать ни взять, безмятежный пенсионер, которого в этой галактике волнуют лишь внуки да собственное здоровье. Вот только лицо его выражало что угодно, но не вальяжное старческое благодушие. – Значит, действительно договорились, – мрачно процедил Арманд. Бегло просмотрев следующий отчет, добавил резким, будто звериный рык, голосом: – И на хорошие суммы... странно, что муунам еще осталось, откуда их брать. Судя по документам, Межгалактический банковский клан не далее как вчера разблокировал счета Мон Мотмы, Бел Иблиса и Фэнга Зарра. Более того – так пополнил их из собственных резервов, что размер каждого вклада увеличился раз эдак в пять. Зная, в какое плачевное состояние пришли те самые резервы после трех лет войны, вывод напрашивался единственный и очевидный: банкиры возлагали на свою новую инвестицию огромные надежды, раз устроили этот аттракцион неслыханной щедрости. Бертрам пожал плечами: – Нет здесь ничего странного. Нашим банкирам сейчас триллионом больше, триллионом меньше... какая разница, когда выбор стоит между новыми затратами и полным крахом? Они в панике: Конфедерация проигрывает войну, и спасти ее может разве что дальнейший раскол Республики – на чем, похоже, наши неблагонадежные сенаторы и сыграли. Сумели выставить себя выгодным вложением и дорого продать. Арманд ответил не сразу – вглядывался в столбцы цифр, мысленно соотнося их с затратами на финансирование среднестатистической бандитской или террористической организации. – Не себя лично, – поправил он, про себя поминая муунов и их новых союзников в самых смачных выражениях. – Ни один сенатор столько не стоит, да и глупо делать такую ставку на трех человек – тогда уж всю Делегацию скупать, по оптовой цене. А это – стартовый капитал для целой организации, только разбитый на три счета. "Значит, наши новые сепаратисты уже и финансирование получили. Скудноватое по сравнению с КНС, но в их положении и это неплохо. А вот мы опаздываем как минимум на ход..." – Вот, правильно мыслишь, – протянул Бертрам, устало прикрывая глаза и складывая жутковато искривленные, узловатые руки поверх одеяла. Разговор явно выматывал старика. – Правда, мне так кажется, что счетов гораздо больше, просто мы не обо всех знаем... – он оборвал фразу, вдруг зашедшись сухим кашлем. – Наши ребята в МБК землю роют денно и нощно, но у муунов тоже отнюдь не дураки безопасностью занимаются. Чудо, что мы смогли достать хотя бы это. Будем и дальше держать руку на пульсе... если выяснится что-то еще, я немедленно тебя извещу. Какое-то время в комнате раздавалось лишь тихое позвякивание чайной ложки о фарфор. Арманд с удивлением обнаружил, что успел осушить половину чашки – хотя сначала планировал от чудодейственного настоя отказаться. Но видит Сила – и какие там еще есть высшие инстанции в этой галактике, – крепкие нервы ему в ближайшее время очень пригодятся. – Вот такая у нас картинка складывается, начальник... мерзкая и неприглядная, – нарушил молчание скрипучий голос Бертрама. – Информацию я тебе, какую мог, предоставил, а вот решать, как ею распорядиться – прерогатива твоя. Указывать не смею. Арманд, в тот момент копировавший файлы с деки на инфочип, кивнул, не отрывая взгляда от экрана. Конечно, союз между остатками КНС и зарождающимся повстанческим движением – новость сама по себе скверная: от них и по отдельности головной боли было предостаточно. Но если говорить о ближайшей перспективе – когда еще формально цела Республика, альянсы хрупки и нестабильны, и каждое неосторожное слово и действие может поколебать чашу весов... Отложив деку и сунув инфочип в карман, Арманд улыбнулся. Поднял чашку с настоем, будто провозглашая тост: – Бертрам, напомни мне, если забуду, выписать премию твоему отделу и тебе лично. Лучшего подарка к чрезвычайной сессии трудно даже представить. "И Скайуокеру будет над чем лишний раз задуматься. Пускай полюбуется, с кем связалась его дражайшая женушка и товарищи по Ордену". – Да уж, вовремя нам эта карта в руку пришла – накануне голосования-то, – проскрипел старик, с кряхтением разминая плечи. – Да только ты не расслабляйся, Арманд. Я, конечно, понимаю, что под конец партии козырь в рукаве не держат, и намерение пустить его в ход всецело одобряю... да только люди, когда их зажмешь в угол, втрое сильнее брыкаться начинают. Ответный удар будет, и сильный. Советую хорошо подготовиться. – Если бы я не умел держать удар, то не дожил бы до этого дня, – произнес Арманд, равнодушно пожав плечами. – За меня не беспокойся, Бертрам. Бертрам глянул на него с неодобрением. Покачал головой, осуждающе прицокнув языком: – Вроде умный человек, а жизнь тебя так ничему и не научила. Я не за тебя боюсь, Арманд: тебе, юноша, шестой десяток пошел, а за спиной мощнейшая силовая структура в этой галактике стоит. А вот за маленькой твоей? Арманд почувствовал, как дернулись пальцы на правой руке. – Я, – отчеканил он холодно, с нажимом. На его лице заиграли желваки. А Тиввус продолжал смотреть ему в глаза все так же твердо, со смесью неодобрения и отеческой заботы. – И как, удалось тебе защитить Габриэллу? – Арманд и сам не знал, как сумел не вздрогнуть – имя жены хлестнуло не хуже кнута. – Если противник слишком силен, бьют по тому, что ему дорого – это ты, как практик, получше меня знаешь. Так что береги свою дочурку, Арманд. Один раз по твоей семье уже ударили. Неужели ты всерьез думаешь, что второго не будет? "Не будет, если я смогу этому помешать". – После чрезвычайной сессии у них появятся заботы посерьезнее, – сказал он вслух. – Не переоценивай мою значимость, Бертрам. Старик снова зашелся смехом, переходящим в надсадный кашель. Веселья в нем не было ни капли, зато тревоги – хоть отбавляй. – И это мне говорит человек, чьи руки смыкаются вокруг каждой мало-мальски значимой шеи? Чьи глаза и уши – повсюду, где можно увидеть или услышать хоть что-нибудь интересное? У которого в подчинении войска, тянущие на армию небольшой планеты, а негласно – и добрая половина полиции? Э, нет, друг мой, не прибедняйся... если бы я был твоим врагом, то сделал бы все, чтобы твоя жизнь стала невыносимой.