Старые истории

За окном лениво зашевелился еще сонный город, гудят машины, где-то вдалеке воет сирена. С высоты седьмого этажа это утро ничем не отличается от любого другого: все те же акварельные разводы желтого, персикового и пунцового на маслянистом небе, ржавый свет рыжих фонарей, и разноцветная гирлянда бесконечных огоньков – для кого-то ночь только начинается. Утренний воздух пахнет приятной свежестью, ветер из приоткрытого окна теребит страницы забытой с вечера на столе книги. «Маленький Принц» в потрепанном мягком переплете так прозаично превращается Умкой в подставку для кружки, но Дею это даже нравится – кофейные пятна на первых страницах останутся навсегда, словно вопя о ее присутствии в его жизни – тоже навсегда. С самого рождения и первого, полного абсолютного доверия, вопроса родителей – «как назовешь сестренку?» Умка ежится в своей тоненькой желтой маечке (с хипстерского вида лисой на животе) и греет холодные пальцы о теплые стенки его любимой кружки – на ней черным маркером жирно начертано «Сплин» – проводит кончиком языка по горячему бортику, и решительно делает первый глоток, обжигая небо. Дей в который раз задается вопросом, что же творится в голове у его младшей сестры. Зачем, к примеру, она будит его в пять утра капризными пинками и щекоткой, умоляя сварить ее любимый кофе (и чтобы обязательно со взбитыми сливками и с корицей), а потом нагло забирает себе его кружку. Он любит черный без сахара. Умка пьет большими жадными глотками, но делает это очень мило и по-детски, как в свои неполные шестнадцать лет умеет только она. Дей философски хмыкает, отпивая ее кофе. Над верхней губой тут же отпечатываются воздушные белые усики. – Теперь я знаю, как ты будешь выглядеть в старости, – беззлобно язвит она, стирая большим пальцем сливки с его лица, и наклоняет голову так, что длинные волосы светлыми волнами закрывают округлые плечи. – Ты до смешного похож на нашего дедушку. – Маленький принц на обложке замирает в притворном ужасе, но Умка спокойно стряхивает на него крошки от шоколадного печенья, грея ладони горячим после кофе дыханием. Не важно – лето или зима, ей всегда холодно. Дей прекрасно понимает, чего она добивается, и с тихой раздраженностью снимает футболку, бросая ее Умке на колени. Она довольно улыбается, натягивая на себя это бело-голубое недоразумение с эмблемой «Зенита», которое доходит ей до середины бедра. Футболка еще хранит тепло его тела, и Умка мгновенно согревается – толи от ощущения тепла, толи от мысли, что он опять отдал ей дорогую для него вещь. Всю жизнь она так. – Почему ты взяла мой кофе? – напряженно спрашивает он, проникаясь атмосферой уюта и доверия, как и всегда бывает в ее присутствии. Ему это кажется будто бы чрезвычайно важным, словно поняв только это, он поймет ее всю. Умка заливисто смеется, нагибается через весь стол и ерошит его волосы – русые, чуть темнее, чем у нее самой. – Потому что ты мне позволил, – спокойно отвечает она, а в ее глазах хитрые бесенята водят хороводы. Это многое объясняет. Позволил ей забрать его кофе, его футболку и его личное пространство. Позволил ей разругаться с родителями и съехать к нему, когда как в безответственные девятнадцать человеку нужно наконец немного своего места, а не младшая сестра в качестве соседки по квартире, но это ничего. Пока Умка читает «Маленького Принца» и совсем не думает о своей уже-запутанной-жизни, он позволит ей что угодно.