Il Confessione

Было далеко за полночь, когда кардинал Джулио Орсини постучался в особняк Бадовинетти на Виа деи Корсо. Альфаро уже отпустил слуг и был мало обрадован приходом незваного гостя, вооружившись клинком он подошел к двери. - Кто ты и что тебе надо? - Я полагаю, ты будешь рад меня видеть, - раздавшийся из-за двери голос кардинала подействовал магическим образом и Альфаро отпер засов, впуская гостя. Кардинал сбросил дорожную накидку и снял клинок, висевший у него на поясе, оставшись в черной шелковой рубашке и узких штанах из телячьей кожи. - И что же привело Вас ко мне в столь поздний час? - стараясь хранить холодность и невозмутимость, поинтересовался Альфаро. - Какой нерадушный прием оказывают мне в этом доме, - улыбнулся Джулио. *** А теперь вернемся на пару часов назад во времени, к тому моменту, когда лишившийся чувств Даниэль упал на руки Джулио, и проследим за действиями кардинала, подивившись, какую колоссальную работу он проделал всего за пару часов. То, что Даниэль был отравлен было ясно как белый день, и кардинал ни секунды не сомневался, кто его отравил. Проклиная себя за недостаточную проницательность, ведь он-то ожидал удара именно в свою сторону, совсем упустив из виду, что Альфаро вздумает навредить, по сути, ни в чем не повинному Даниэлю, Джулио уже знал, что непременно отомстит подлому отравителю. Но сначала надо было позаботиться о несчастном юноше, и за этим кардинал призвал своего лекаря (по совместителю знатока ядов) Балтазара. Балтазар был из неверных, восточные врачеватели славились своими знаниями и в том, как спасти человека и в том как его погубить. Балтазар был обязан кардиналу не только благополучием но и жизнью и не раз уде выручал кардинала, потому Джулио мог на него рассчитывать. Выслушав от него краткий пересказ событий и осмотрев Даниэля, лекарь пожелал спуститься к месту празднества и взглянуть на горшки. Действительно, один из цветочных кустов поник, тогда как в соседних горшках растения выглядели вполне жизнеутверждающе. Кардинал стоял, скрестив руки на груди, и смотрел,как Балтазар, надев перчатки, совершает непонятные ему манипуляции с несчастным кустом и отравленной почвой. Наконец, лекарь прервал свое занятие, обернувшись к кардиналу, на лице его сияла удовлетворенная полуулыбка. - Все ясно, Ваше Преосвященство, я так и полагал. Этот шарлатан, кто бы он ни был, нарушил пропорции, иначе бы юноша давно был мертв. - Ты сможешь его спасти? Балтазар почесал бороду. - Скорее всего, да. Я попробую, но побоюсь пока давать гарантии Вашему Преосвященству. У этого яда нет противоядия, но из-за погрешностей в изготовлении я думаю, я смогу перехитрить его смертоносную природу. - Спасешь его – проси, что хочешь. Нет – пеняй на себя. Кардинал поднялся в покои, где остался лежать на шелковых подушках бездыханный инквизитор. Балтазар как тень следовал за ним. Даниэль был мертвенно бледен, голова его горела, лоб был покрыт испариной, дыхание, едва уловимое, затрудненное, пульс угасающий, заставляющий усомниться, жив ли он еще. Пальцы кардинала пробежали по спутанным золотым волосам. - Спаси его, Балтазар. Вытащи с того света, я не требую, я прошу тебя. Никто не умрет в моем доме, если я этого не хочу. - Я сделаю все, что в моих силах, Ваше Преосвященство, но Ваше Преосвященство, могут поползти слухи, не лучше ли... - Никто не умрет в моем доме, если я этого не хочу, - повторил кардинал, и в голосе его звучала сталь. - Я сделаю все, что в моих силах, Ваше Преосвященство, и даже больше. Кардинал улыбнулся. - Я знаю, что ты не подведешь меня. Балтазар почтительно склонил голову. - Я обязан Вашему Преосвященству жизнью. И потом, Вы разрешаете мне исповедовать мою веру. - Если Бог существует, думаю, Ему нет разницы до того, на каком языке ты возносишь Ему молитвы, - с этими словами кардинал вышел из комнаты, но лекарь окликнул его. - Если юноша был отравлен, значит, в Ваш дом проникли враги. - Я знаю. И я как раз собираюсь об этом позаботиться. *** - Какой нерадушный прием оказывают мне в этом доме, а между тем,ты не допускаешь мысли, что мне хотелось видеть тебя? - Ваше Преосвященство скучали по мне? Мне казалось, это Вы ко мне охладели. - Я ошибался, -Джулио печально вздохнул. - И был предан. - Ваш любовник не явился на свидание? - спросил Альфаро, ужаснувшись на мгновение своей дерзости. Но теперь все козыри были в его руках. Он и подумать не мог, что его план сработает даже лучше, чем он мог себе представить. - ликуешь и празднуешь мое поражение? - усмехнулся Джулио, опускаясь в кресло, не дожидаясь приглашения хозяина. - не Ваше поражение, но свою победу, - Альфаро не смог скрыть самодовольной улыбки, что, разумеется, не укрылось от кардинала. - Как жестоко, дитя мое, жестоко и низко, - вздохнул кардинал, откидываясь назад, и опуская веки. - разве я не достоин сочувствия? Я был предан, - он открыл глаза и на мгновение во взгляде его сверкнула ярость. Но Альфаро этого не заметил, а если и заметил, то, вероятно, подумал, что ярость эта адресована ненавистному Даниэлю. - Как странно, что Ваше Преосвященство пришли за сочувствием и состраданием ко мне, тогда как сами меня отвергли. - Я посыпаю голову пеплом. Всем нам свойственно заблуждаться. Я полагаюсь на твое великодушие. - А теперь Вы ищете утешения, хотя сами были жестокосердны, - продолжил Альфаро свою мысль, выдержав паузу. - О, Consuelo de mi alma! но ты подашь руку оступившемуся грешнику? Все мы неидеальны. А ты испытываешь мое терпение: когда ищущий сочувствия не находит его, он озлобляется, - кардинал сделал страшные глаза, но на губах его играла расслабленная улыбка. - Протяни же мне руку помощи, когда вокруг меня сгустился мрак. Альфаро запустил пальцы в черный шелк волос кардинала. - Какая очаровательная патетика. хотел бы я знать Ваши истинные мысли и намерения, Ваше преосвященство. Но Вы так изящно скрываете их за обольстительными речами. Кардинал прикрыл глаза. - О, поверь, это страшно . Я сам бы этого не хотел. - Вы всегда были мастером заговаривать зубы. - Такова моя роль в этом мире – глаголом жечь сердца людей. - Готов поспорить, своим взором Вы можете прожечь не меньше сердец, чем глаголом. Джулио невинно улыбнулся. - Все еще сердишься на меня? Разве Святое Писание не учит прощать? - Прощать - да. Но я не помню, чтобы оно учило забывчивости. Хотя в этом вопросе я не берусь спорить с Вами, - молодой человек изобразил смирение на лице, придав ему также некоторую холодность и отрешенность, хотя по тому, как его пальцы ласково перебирали шелковистые пряди волос Джулио, было ясно, что он вряд ли все еще сердится. - Что ж, - принимая подачу, вздохнул кардинал, - ты ведь не выставишь меня за порог в столь поздний час? Альфаро улыбнулся. - Ваше Преосвященство может в одиночку уложить отряд наемников, с чего Вы вдруг начали бояться темноты? - Демоны нашей души обретают недюжинную силу в темноте. Альфаро улыбнулся. - Ваше Преосвященство, бороться с демонами - Ваша задача. - Дитя мое, твоей непреклонности можно позавидовать, - вздохнул Джулио с деланной печалью, - но ты ведь не откажешь усталому путнику в бокале вина с дороги, прежде чем выставить его вон? - Джулио бросил на молодого аристократа многозначительный взгляд. - Разумеется, не откажу. Подождите здесь, Ваше Преосвященство, - с нежной улыбкой ответил Альфаро, удаляясь. Проводив его глазами, кардинал стал серьезен, от его прежней расслабленной веселости не осталось следа. Он с задумчивым видом повертел на пальце большое кольцо с алым камнем. Это была не просто дорогая безделушка: перстень открывался потайной пружинкой, а внутри ждало своего часа смертоносное средство. Вскоре вернулся Альфаро. - Я сам выбрал для Вас это вино, мой кардинал, - разливая напиток, улыбнулся молодой человек. В неверном свете свечей, озаряющих гостиную, напиток играл богатством глубоких алых оттенков. - Потому что не было слуг? - Потому что я ценю Вас. - Мое дорогое дитя, ты заслужил награду за свою преданность, - Джулио привлек к себе Альфаро, а поцеловал его в губы. Отдавшись этому поцелую, Альфаро не заметил, что кардинал привел в действие потайной механизм кольца и всыпал в вино бурый порошок. Однако зная Альфаро и догадываясь, что тот при своей подозрительности непременно поменяет бокалы, кардинал высыпал яд в свой. И действительно, возвращая поцелуй, Альфаро незаметно поменял бокалы. Незаметно для кого угодно, но не для кардинала. Джулио улыбнулся. -Ты думал, я этого не замечу? Ты столь подозрителен, что не доверяешь даже своему любовнику, человеку, которого любишь? - Тому, кого любишь тем опаснее доверять, ибо сердце слепо. Порой рассудок тоже бывает не так уж зряч, - усмехнулся кардинал, он сделал глоток и облизнул губы. Альфаро последовал его примеру. - Ты здорово позабавил меня: мы в твоем доме, пьем твое вино из твоих бокалов, здесь никого кроме нас. И все же ты неспокоен. - Я абсолютно спокоен, - улыбнулся в ответ молодой человек. - Это просто привычка. Порой она может оказаться полезной. - А порой может и погубить. - В таком случае Ваше Преосвященство скажут "неисповедимы пути Господни". - Ты знаешь меня так хорошо. Кстати, отличное вино. Просто отменное, - Кардинал посмотрел прямо в каре-зеленые глаза своего возлюбленного. - знаешь ли ты, что человек подозревает других в том, на что способен сам, дитя мое? Выходит, ты способен на подлость. Альфаро поежился. Ему не нравился этот разговор. - Ваше Преосвященство, разве Вы здесь затем, чтобы читать проповеди? - Это моя прямая обязанность, дитя мое, - Джулио протянул руку, нежно проведя пальцами по лицу молодого человека. - Ты был хорош, Альфаро, очень хорош. - Далее должно последовать "но недостаточно"? - Нет, наоборот, чересчур. Ты пытался брать на себя слишком многое. - А почему "был"? - Потому что это наша последняя встреча. Альфаро опешил. - Но, Джулио, разве ты... - Я пришел попрощаться с тобой, мое дорогое дитя, - кардинал улыбнулся, зная, что произойдет в следующую секунду. - Но, - Альфаро, пошатнулся, опираясь на стол, острая боль прожгла его изнутри, заставив сбиться его дыхание. - Ваше преосвященство... Он с изумлением поднял на кардинала широко раскрытые глаза. - Ты был. И тебя не будет более. - Ты отравил меня! - Альфаро со злостью сжал кулаки, словно собирался броситься на своего убийцу, но силы его покидали и он снова был вынужден схватиться за стол,чтобы не упасть. - За что? - Ты думал, я оставлю это так? - Я лишь оберегал тебя от твоей собственной глупости! - красивое лицо бедняги исказила мука. - Он даже не любит тебя! Кардинал подошел ближе, однако, оставаясь начеку, и провел рукой по щеке Альфаро. - А ты, значит, любишь? - А я люблю, - выдохнул тот. - И что же ты любишь? Блага, которые можно получить благодаря связям со мной, выгоды, которые можно из меня извлечь или все-таки меня самого? Ответь мне Альфаро, открой мне эту истину. Ибо ты не представляешь, как тяжко жить в неведении, как тяжело жить в постоянном недоверии, быть готовым к удару. Я не ожидал удара от тебя, а ты меня предал. Скажи мне правду в твой последний час. Молодой человек со злостью посмотрел на него. - Глупец! - Ты не открыл мне того, чего бы я не знал, - флегматично заметил кардинал. - да, мне нравились преимущества, которые давало общение с тобой, но как ты не понимал, что ты сам был важен мне не меньше. Если бы мне были важны лишь твои милости, разве я пошел бы на это. Свой лакомый кусок я всегда сумел бы урвать, но ты...мне был нужен ты... - Альфаро горько усмехнулся. - Я слишком горд, чтобы позволить тебе так со мной обойтись, я не какая-нибудь очередная игрушка, ты должен был заплатить за то что поступил со мной так несправедливо. Но я не хотел, чтобы ты страдал, я готов был стать твоим утешением, а ты глупец, и однажды ты за это поплатишься. - Я плачу за свои глупости уже очень давно, - холодно сказал кардинал. Альфаро поморщился, видимо боль стала уж слишком невыносима, и стал медленно сползать на пол. - Пожалуйста, скажи, что все это лишь чтобы напугать меня, скажи, что все это игра, - прошептал он. - Мы поиграли уже довольно, помоги же мне. - Помочь? - Прояви же хоть немного милосердия, - простонал Альфаро. - Милосердия? - соболиные брови кардинала поползли вверх, - ты говоришь мне о милосердии, ты, который погубил невинного человека. - Дай мне второй шанс! - но ты не дал ни единого шанса человеку, которого решил погубить, ведь ты знал, что тот яд не имеет противоядия. - Джулио... - вскрикнул Альфаро, и его тело скорчилось в предсмертных судорогах. - Покайся в своих грехах, дитя мое, ибо скоро ты предстанешь перед Лицом Господа нашего. - Ты будешь гореть... - После тебя. Amen. *** Кардинал вернулся к себе с тяжелым грузом на сердце. Ночь медленно таяла за окном, на востоке бледнела светлая полоса. Он поднялся в комнату, куда велел отнести Даниэля, почему-то Джулио был уверен, что юноша жив. Балтазар сидел у постели больного, прикладывая компрессы к его лбу. В полумраке комнаты словно витало что-то тяжелое, гнетущее, на стенах плясали неясные тени. Весь стол был заставлен колбочками, ретортами, перегонными кубами, спиртовками. - Ваше Преосвященство? - лекарь поднялся со своего места. - Оставь это. Как он? - Я сделал все, что было в моих силах. - И даже больше? – на бледных губах кардинала появилась улыбка. - И даже больше, - улыбнулся лекарь. - Он будет жить. - Спасибо, Балтазар, - улыбка исчезла с лица Джулио, едва он взглянул на Даниэля, который выглядел еще удручающе, чем пару часов назад. - Не сомневайтесь, Ваше Преосвященство, организм молодой и крепкий, он выживет, более того, я ручаюсь за восстановление всех жизненных функций, однако, это займет время. Несмотря на погрешности в составлении яда, это было все же очень сильное отравление, его спасло еще то, что, почувствовав привкус, он вылил вино в цветы. - Вот уж и вправду... Судьба... - задумчиво прошептал кардинал, опускаясь на постель. - Он очень страдает? - Сейчас уже меньше, теперь боль почти не беспокоит его, он в забытьи. Сейчас он очень слаб, Вы не сможете поговорить с ним. - Я и не собирался, - кардинал коснулся руки Даниэля. - Я могу что-нибудь для него сделать? - Нет, Ваше Преосвященство. Только если будете менять время от времени компресс, у него все еще жар, его тело все еще борется с ядом. - Хорошо. - Но, я мог бы… - Не надо, Балтазар, отдохни. Я побуду с ним. Лекарь не торопился уходить и кардинал вопросительно посмотрел на него. - Как удивительно, - произнес лекарь, - не правда ли, человеческое тело с нечеловеческими усилиями цепляется за жизнь, даже когда душа уже готова покинуть свое пристанище, даже когда она желает покинуть его. - Да. Душа, самое неизведанное и самое сложное, что только когда-либо существовало на Земле. И на земле ли? Может, она тоскует по тому миру из которого спустилась сюда, что есть наша жизнь: дар Божий или проклятие? Балтазар вышел. Джулио задул лишние свечи и распахнул окно, впуская свежий ночной воздух. Сидя на краю постели больного, он, как примерная сиделка, ухаживал за несчастным. Отчего-то его сердце разрывалось от жалости. Он гладил спутанные золотые волосы, бледное лицо, тонкие холодные пальцы, прислушиваясь к тихому дыханию юноши. В какой-то момент ресницы Даниэля дрогнули, он приоткрыл глаза, но взгляд его был затуманен, и видел он скорее не то, что в действительности представлялось его взору, а то, что хотел видеть. В порыве он прижал ладонь кардинала к щеке и горячо зашептал, облизывая пересохшие губы. - Откуда ты здесь? Почему-то я не удивляюсь...Я знал! Я был уверен, что ты придешь, когда ты нужен мне. О, нет, тебе нельзя касаться меня, - выдохнул он, лишь сильнее прижимая ладонь кардинала к лицу, - я грешен, а ты чист. О, как я грешен! Я недостоин, ты чист и свят как ангел, ты не касаешься земли, а я роюсь в помойной яме. Только прикасайся, коснись меня, пожалуйста... Даниэль умолк, поток бессвязного бреда оборвался, однако, Джулио этого было достаточно: он прекрасно понял, что эти слова предназначались не ему. По щекам инквизитора стекали слезы. Джулио осторожно вытер их рукой. Когда совсем рассвело, вернулся Балтазар. - Ваше Преосвященство, Вам нужно отдохнуть, предоставьте его моим заботам, Вы сделали более чем достаточно. Кардинал молча вышел из комнаты. Отдохнуть ему в эту ночь так и не удалось. *** На следующий день, исполнив все свои обязанности,Кардинал зашел проведать больного. Балтазар не отходил от него ни на шаг. - Ты не только отличный лекарь, ты еще и прекрасный сторож. - Ваше преосвященство, у нас ничего не происходит просто так, я боялся, что тот, кто пытался отправить его на тот свет, попытается сделать это еще раз. - не беспокойся. Этого больше не повторится. Он в сознании? - ему лучше. Сейчас он просто спит. Подойдя к постели кардинал склонился над юношей. Он был все еще бледен, темные тени под глазами говорили о том, что он истощен. Даниэль открыл глаза. - Ты? - лицо его исказило страдание, а затем злоба. - Ты последний человек, которому бы я хотел исповедаться. - А тебе еще рано исповедаться, - отрезал кардинал. - Синьор, Вы зря несправедливы к Его Преосвященству если бы вы знали, что он сделал для Вас! - возмущенно воскликнул Балтазар. - Оставь нас, - произнес Джулио. - На пару минут. Лекарь, поклонившись, вышел. Даниэль опустился на край постели. - Когда ты был в бреду, на краю смерти, ты вспоминал о нем. Ты не называл имени, но я знаю, о ком ты говорил. Скажи мне, - Джулио серьезно, едва ли не умоляюще посмотрел на инквизитора, - Каким нужно быть, чтобы так войти в твое сердце? - Не таким как Вы,- холодно ответил Даниэль. Кардинал ничего не ответил и вышел из комнаты.