Глазами четверых

Этот концерт я перенёс как тяжёлую болезнь. Сначала я услышал, что вытворяет Артём. Может быть, ребята иногда считают, что я беспечный и толстокожий, как щенок сенбернара. На самом деле за группу я переживаю ничуть не меньше Вадика, просто реже даю выход эмоциям. Когда я слушал игру Артёма, мне было почти физически плохо. Это же наша, любимая, выстраданная музыка – а он так уродует её! Артём – профессиональный музыкант, он прекрасно слышит, что делает! И ему – пофигу, потому что все мысли о том, как уколоться. Он уже влез в эту зависимость по уши, не вырваться! Я увидел, как начинает нервничать Вадик. Брата в таких случаях мне всегда жалко, и я незаметно кивнул ему, чтобы он успокоился. И успокоился сам. Ведь пришедшие на концерт люди ни в чём не виноваты – они пришли послушать музыку, и наши проблемы им совершенно ни к чему. Я сосредоточился на песнях, уже почти ушёл в них. Мне легче, Вадик не позволяет себе «утопать», ему надо внимательно следить за происходящим. Потихоньку стал выправляться Артём. И вот когда мы грянули «Вечную любовь», я вдруг увидел церковь. Создавалось такое ощущение, что она стоит от нас на расстоянии вытянутой руки и так же молча и оценивающе, как фанаты с задних рядов, слушает нашу музыку. Мне стало не по себе, и всё наше творчество показалось мне смешным и вздорным. И совсем уж расхотелось кричать оскорбления вроде: Святое племя дураков! Боже, я же атеист, я скептик! Как можно верить, погоняясь, как палкой, страхом высшего наказания, когда погонщики – тугоумны, догматичны и до верхов проклинаемой ими гордыни уверены в нерушимой истинности каждого своего слова?!! «Они же врут! – всегда металось во мне. - Зачем вы их слушаете с серьёзными лицами, зачем делаете вид постижения сакрального?! Религия - тот же закон первобытного общества, тот же уголовный кодекс. УК даже со всеми полагающимися статьями! Украл? Вот тебе статья «не укради», а наказание – после смерти. Чем ещё можно было запугать древних преступников? Но система устарела! Устарела, как устаревает всё! Стала ложной! И не делайте серьёзных лиц! Но стоит передо мной церковь – красивая, белая, чистая. Её оскорблять не хочется, не хочется пачкать её чистоту. И если я сейчас крикну изо всей силы – кто кого - Нетронутая тишина!!! - и церковь на месте, и я на месте, и нет ей разрушения, и нет мне кары. Непонятно, кто победил, а кто сжалился над побеждённым. И на вопрос, кто из нас прав в ответ - Нетронутая тишина!!! Я не мракобес, не сатанист и никому не желаю зла. Почему же она так давит на меня? Я опомнился, когда почувствовал, что Артём и Вадик по очереди взглядывают на меня, и в глазах их удивление перемешивается с тревогой. Я чувствовал себя опустошённым, и на последних песнях, как ни старался, лажал не лучше Артёма. Но, видно, после концерта у меня был такой вид, что Вадик не стал ругаться. Он только сказал: - Ладно, давайте отдыхать! - и мы пошли в гостиницу, где я, не раздеваясь, бухнулся на кровать, дал волю тяжёлым, необлегчающим слезам (правда, к моей чести следует добавить – недолгим), и потом лежал, не двигаясь, пока не пришёл Саня. Саня сказал правду – Артём ещё находился под остатками кайфа, но уже всё соображал и беспокойно взглядывал на меня. - Дрянь! – сказал я ему. – Шкура! Валяй в попсу, там никто с тебя за лажу не спросит, там «фанера». И бабки круче, на любую дозу хватит. Вадик из-за тебя только мучается. Услышав про Вадика, Артём почему-то очень испугался и затравленно посмотрел на меня. Мне стало совсем тошно и жалко его. - Не хочу с тобой даже разговаривать, - сказал я, отворачиваясь. - Ну и проваливай, - тихо и зло сказал он. – Не больно и надо! И я ушёл. Судя по голосам, мне навстречу спускались куда-то собравшиеся Вадик и Саня. Я свернул, не желая встречаться. Я снова вернулся в свою комнату, долго ворочался на постели, но сон так и не приходил. И успокоения тоже не было. Я пошёл к Вадику. Его номер был закрыт, и я выпросил у Сани ключ от него. В комнате Вадима я нашёл единственное помогающее в таких случаях лекарство. Бутылка водки была уже почата. Я налил четверть стакана и махнул залпом. Когда пришёл Вадик, водки оставалось уже немного. - Ты что тут делаешь? – удивлённо спросил он. - Пью, - ответил я равнодушно. - Этого мне ещё не хватало! – сказал он, отбирая бутылку. – Алкаш малолетний! Это меня немного рассмешило. Вадик запер дверь и начал переодеваться – не иначе, собрался на свидание. Когда он снял рубашку и повернулся ко мне боком, я заметил у него свежую рану. - Вадик! – обалдел я. – Ты когда успел? Он спохватился, но было уже поздно. - Один пьёт, другой колется, - проворчал он. – Дружок твой ножом меня ткнул. - Кто??? - Кто? Артём! Я не мог поверить этой дикости. Артём, весёлый и добрый Тёмка!!! Вадик кратко изложил мне послеконцертный инцидент, а потом рассказал, как они с Саней ходили «пропесочивать» Артёма. Он будто и меня приглашал осудить его поведение. Но чем дальше он рассказывал, тем больше во мне росло другое чувство. Значит, сначала навтыкал Артёму я, а потом ещё явились Вадик с Саней. Но если человека все бьют, должен же хоть кто-то пожалеть! - Вадик! – сказал я. – Ты что же, думал, если ты на него наорал и шприцы на пол бросил, он благодарить тебя должен? У него нормальная человеческая реакция… Вернее, она хватила через край, но всё же он ответил агрессией на агрессию. Вадик слегка опешил. А потом спокойно сказал: - Да ты совсем пьяный, философ! Иди спать! Я встал на ноги, почувствовал, что действительно пьян и снова опустился на стул. - Давай, давай, - сказал Вадик, поднимая меня за шкирку, - культурная программа вечера завершена. А ко мне сейчас девушка придёт. Вернее, две. Я ещё заглянул к Сане. У него сидел Пётр, бывший наш клавишник. Я поприветствовал его. Он и Саня внимательно посмотрели на меня. «Правильно: пьяный!» - мысленно ответил я им и пошёл к многострадальному Артёму. Артём будто ждал меня. - Ударить хочешь? – спросил он меня сразу с порога. Вот до чего дошёл парень! - Нет, - сказал я ему весело, - уже не хочу. И, улыбнувшись, добавил: - Пусти погреться! Артёму нужно было одно доброе слово – и он сразу стал прежним, распахнутым и ясным. Потом я сходил к Вадику за заваркой, а к Сане – за приёмником. - Вся «Агата» по парам в темноте разбрелася, - сообщил я Рязанцеву. – Саня с Петром засели за разговоры наверняка на всю ночь. Вадик тоже ночью будет явно занят. Он познакомился сегодня с тихой девушкой, а её подруга оказалась вовсе не тихой на радость Старшему Брату. Вот и мы с тобой парочка, - закончил я и усмехнулся. - Чему ты улыбаешься? – спросил Артём. - Я подумал, что вот сидят две язвы общества – алкоголик и наркоман. - Я не наркоман, - упрямо сказал Артём. - Так ведь и я не алкоголик, - не желая его обижать, сказал я. Мы попили чаю, и я стал тихонько слушать радио, которое в моей комнате никак не ловилось. Артём лёг и скоро задремал. «Бог с ней, с белой церковью, - подумал я. – Значит, она пока не для меня. Держись, Тёмка! Как-нибудь будем прорываться!»