Nightswimming

      Фрэнк просыпается из-за приглушенной мелодии будильника своего телефона ночью во вторник последней недели летней школы. Вечером, около полдесятого, он притворился страшно уставшим и отправился спать, потому что его больше не отпускали никуда по вечерам, пока учёба не закончится, и ему удавалось улизнуть из дома только тогда, когда все спят. Если мама одна, он может ускользнуть незамеченным до того, как наступает время ложиться в постель, но сегодня у них с ночёвкой остаётся ёбаный Джордж, у которого слух как у летучей мыши.       По просьбе его матери ёбаный Джордж снял пожарную лестницу в начале лета, но Фрэнк взял веревочную лестницу у одного знакомого парня, Боба, и преимущество данной штуки было в том (помимо, конечно, того, что, раскачиваясь на ней, ты чувствовал себя как пират, спускающийся на сушу), что никто не знал о ней. «У тебя всегда должны быть убедительные доказательства своей невиновности и непричастности к делу», — однажды сказал ему Джерард, когда они пьяные обсуждали политику. А Фрэнк всегда запоминал всякие мудрые советы, сказанные ему.       Фрэнк принимается натягивать джинсы и футболку и засовывает босые ступни в кроссовки. Хоть он уже проснулся, его сознание всё равно ещё немного затуманено, а глаза неохотно фокусируются на предметах. Он ударяется бедром об угол шкафа настолько сильно, что у него наверняка появится синяк, и это очень нелепо. Но когда он скользит вниз по лестнице, то чувствует себя великолепно.       Ночь тихая и тёплая, но земля влажная, и воздух душный и спёртый, каким всегда становится после дождя, из-за чего кажется, что сейчас может быть где-то 27 градусов тепла, хотя всё остальное указывает на то, что на самом деле на улице прохладно.       Он спрыгивает с лестницы, когда до земли остаётся примерно метр, и тихо приземляется на ноги — он часто практиковался для этого. Газон за домом теперь похож на луг, потому что Фрэнк ходит в летнюю школу, а они с мамой договаривались, что он может не подстригать траву, пока учится. У его матери тоже нет времени на это, поэтому она стрижёт газон лишь на участке перед домом, чтобы тот имел приличный вид. Самые высокие стебли доходят чуть ли не до середины его бедра. Он идет очень осторожно, стараясь сильно не приминать траву. Если он будет аккуратен, то все признаки того, что он ходил здесь, исчезнут к утру. Его джинсы промокли до колен, но с этим он уже ничего не может поделать.       Свет с улицы не проходит дальше раскидистого клёна, растущего на переднем дворе, так что достать велосипед из гаража становится сложнее, потому что Фрэнк опасается включать свет на крыльце, а его фонарик перестал работать, когда он уронил его пару недель назад, выбираясь из дома. Ему не нравится бродить по гаражу в темноте: там почти наверняка можно наткнуться на пауков, поэтому он начинает нервничать, из-за чего опрокидывает башню из банок с краской, которая пряталась сразу за дверью.       Когда у него снова получается вдохнуть, уже слишком поздно делать что-то: банки валяются повсюду, а некоторые закатились под машину.       — Вот дерьмо, — бормочет он, но этого не достаточно, чтобы выразить всё его отношение к произошедшему, и он добавляет:       — Пиздец.       Он замирает на какой-то момент, пожёвывая нижнюю губу и раздумывая над своими дальнейшими действиями. В конце концов, он пожимает плечами, берёт велосипед и выходит. Он приберёт всё, когда вернётся назад: позднее будет меньше риска разбудить кого-нибудь, и он сможет включить свет. Так будет гораздо проще. А ещё он может попросить фонарик у Майки или у Джерарда.       Он едет быстро, когда дорога идет на спуск или просто прямо, и замедляется, когда едет в горку, потому что быстро начинает задыхаться из-за трёх обострений бронхита, первый из которых произошёл ещё буквально в начале мая. Он закуривает, прислоняя велосипед к лестнице дома, где живут Джерард и Майки.       Он открывает себе дверь. У него есть свой ключ, потому что Уэи боятся грабителей, или монстров, или ещё чего-то там и отказываются оставлять запасной ключ под камнем в цветочной клумбе, как делают все нормальные люди. Фрэнк даже немного скучает по подвальному окну. Он единственный, кто мог в него пролазить, поэтому Джерард без страха оставлял его открытым. «Если нас собирается обокрасть кто-то ещё меньше, чем ты, то пусть попробует», — сказал он.       В коридоре темно, и дверь в комнату Майки открыта, но там никого нет. Фрэнк снимает кроссовки и босиком шлёпает дальше по коридору мимо тёмной гостиной. Комната Джерарда, которая была раньше спальней их бабушки, находится в самом конце.       Он не стучится, а просто сразу заходит туда. Ему никогда не удавалось застать Джерарда за чем-то более неловким, чем просмотр сериала «Страсти» в одном нижнем белье, но Фрэнк продолжает надеяться.       Сегодня Джерард не в нижнем белье, а в заношенной голубой пижаме со Снупи, и он смотрит не «Страсти», а «Шоссе в никуда». Он сидит на кровати с сигаретой во рту и скрестив ноги, а вокруг его лица вьётся дым. В лежащей рядом с кроватью упаковке из-под пива, рассчитанной на шесть банок, осталось только две. Единственным источником света в комнате является телевизор.       Он улыбается, когда Фрэнк входит внутрь, но он выглядит уставшим. Джерард всегда выглядит уставшим, но у его усталости есть разные уровни, и обычно Фрэнк легко может определить, когда его усталость находится на уровне «провёл всю ночь рисуя», или на «провёл всю ночь напиваясь», или на сегодняшнем — «не спал целую неделю».       — Привет, — говорит Фрэнк, проходит и садится рядом с ним на кровать. Билл Пуллман на экране ведёт автомобиль. — Полагаю, он нашёл шоссе?       Джерард фыркает и давится, начиная кашлять. Фрэнк сильно хлопает его по спине, из-за чего тот снова издает фыркающий звук.       — Блять, — выдыхает Джерард.       Фрэнк поглаживает по голове.       — Сколько раз ты уже смотрел его?       — Много, — отвечает Джерард. Его голос более хриплый и низкий ночью, чем днём. И так он звучит куда круче. — Может, раз пятнадцать. Может, больше.       — И теперь ты знаешь, о чём он?       Повисает молчание. Джерард безэмоционально пялится в экран. Его глаза очень большие и почти круглые, он даже выглядит немного пугающе, когда смотрит куда-то вот так, словно загипнотизированный. Он даже не моргает.       — Он о чувстве вины, — говорит он позже, потирая шею, а потом почёсывает голову и накручивает прядку волос на указательный палец. — И о перевоплощениях. И, эм, Дэвид Линч действительно странный чувак, которого трудно понять. Знаешь, по этому фильму сделали оперу.       — Серьёзно? — Фрэнк наклоняется и хватает одну банку пива. Оно тёплое, но ему всё равно. Завтра с утра ему в школу, а он тут пьёт пиво. Оно довольно вкусное.       — Да, Фрэнк, конечно, ты можешь взять пиво, — говорит Джерард и улыбается. Фрэнк улыбается в ответ, показывая все свои зубы. Джерард улыбается шире. Фрэнк закатывает глаза. Джерард скашивает свои. Они одновременно начинают смеяться. Фрэнка радует то, что Джерард не потратил свою долгую жизнь на то, чтобы научиться сохранять серьёзное выражение лица.       — Я люблю тебя только за твоё пиво, детка, — говорит он и кладёт голову Джерарду на плечо. Джерард кивает и рассеянно гладит его рукой, держащей сигарету.       — Упс, — говорит Джерард. — Пепел.       — Да неважно, — отвечает Фрэнк. Он перемещается ниже и пристраивает голову на бедре Джерарда. Пить лёжа — это целое приключение. — Я пролью пиво на твою кровать, и мы будем квиты.       — Ладно, — соглашается Джерард и снова гладит Фрэнка по голове. Он ласкает его так, словно Фрэнк кот или щеночек. И его локоть лежит на плече Фрэнка. — Ты сейчас уснёшь.       — Не-а, — говорит Фрэнк. — Со мной всё в порядке. — Рука Джерарда на его голове тяжелая и теплая.       — У меня снова был сон об оборотнях, — произносит Джерард. Его голос звучит так странно и невыразительно. Фрэнк выныривает из сна — он понимает, что действительно уснул, когда замечает титры на экране телевизора.       — Какой… — Он широко зевает. Рука Джерарда продолжает безустанно перебирать его волосы. Пепельница на кровати переполнена. — Э-э, какой сон?       Рука замирает.       — Я не показывал тебе рисунки?       — Ты постоянно показываешь мне рисунки, Джи. С оборотнями? Вроде нет.       Джерард осторожно перекладывает голову Фрэнка со своего бедра и встаёт. Фрэнк перекатывается на спину и свешивает голову с кровати, глядя на перевёрнутую вверх ногами комнату: кровать прикреплена к потолку, люстра стоит на полу. А мрачный Джерард, роющийся в бумагах, похож на Бэтмена. На очень неряшливого, грязного и пьяного Бэтмена. Он Бэтмен, который ещё не собрался становиться Тёмным рыцарем, решает Фрэнк. Бэтмен из «Бэтмен: Начало», занудный Кристиан Бэйл. Ещё не обучающийся кунг-фу и без гигантских мускулов.       Ещё-не-тёмный рыцарь возвращается со стопкой листков.       — Думаю, я рассказывал только Майки, — говорит он. — Иногда я забываю, кому из вас что говорю. Иногда я хочу рассказать тебе что-нибудь типа… ну, всякое разное. А потом мне начинает казаться, что я уже сделал это.       Фрэнк продолжает лежать так же. С такого ракурса Джерард со своим подбородком, ноздрями и грязными волосами выглядит очень смешно. Фрэнк немного поворачивает голову, и лицо Джерарда снова выглядит обычно. Фрэнк чувствует, что на его лице расплывается широкая улыбка, словно уголки губ притягиваются к земле гравитацией. Он показывает Джерарду язык и перекрещивает глаза.       Джерард частично улыбается, частично нет.       — Они начались в июне, кажется. Где-то после моего дня рождения.       — Это типа кошмары? С оборотнями? — Джерарду всегда снятся удивительно захватывающие вещи. Иногда это даже не кошмары, а просто ебанутые сны, которые генерирует его мозг. И это просто очень здорово, что он может их нарисовать.       — Ага, кошмары.       Фрэнк выгибает спину и перекувыркивается с кровати. Всё идет хорошо ровно до приземления — он падает на свою задницу. Ему стоит немного потренироваться над этим.       Джерард раскладывает рисунки на кровати, переворачивая при этом пепельницу, из которой высыпаются пепел и окурки. Наверняка та упаковка пива была не первой, предполагает Фрэнк. Он задумывается над тем, куда делась его банка. Он помнит, что выпил всего пару глотков, прежде чем заснул как младенец.       Он уже открывает рот, чтобы спросить Джерарда об этом, а затем смотрит вниз на кровать и выдаёт:       — Ого.       — Иногда они начинаются так, — Джерард тыкает в аккуратный карандашный набросок, на котором изображена рука, превращающаяся в когтистую лапу. — Иногда я сразу оказываюсь монстром.       — Вау, ебать, — Фрэнк вытягивает руку и прикасается к большому цветному рисунку, на котором везде нарисованы пятна крови. Там не происходит ничего кровавого, но Джерард всё равно нарисовал кровь. — Тут так здорово показано, что я напуган до усрачки.       Джерард криво усмехается.       — Ты был смелым, — говорит он. Он передвигает большой рисунок, под которым оказывается более маленький, выполненный в карандаше. — Но это не помогло.       Глаза Фрэнка округляются, потому что на этом Джерард больше вдавался в детали.       — Вот это пиздецки… беспокоит, — произносит Джерард. — То есть, ну, тут довольно легко понять, что находится в моем подсознании, знаешь?       — Ты рвёшь нас с Майки на маленькие кусочки, — говорит Фрэнк. Очень маленькие кусочки. У Джерарда все эти проблемы из-за больного воображения. Фрэнк представляет лицо свой матери, если бы она увидела хоть один из этих рисунков. Она бы в мгновение ока увезла его на другой конец страны. — Я думал, у сна есть какое-нибудь дерьмовое толкование, а потом тут эти… маленькие кусочки.       — Иногда мне кажется, что я проснулся, но на самом деле этого не происходит, и сон продолжается, а я думаю, что не сплю. Иногда там только ты или только Майки. — Джерард потирает глаза и пытается убрать волосы, спадающие на лицо. Они скользят обратно на прежнее место. — Иногда я сначала везде хожу за тобой, ну, выслеживаю, — его голос становится скрипучим, словно ему больно говорить.       — Тебе нужно писать сценарии к фильмам ужасов, — говорит Фрэнк. Джерард глядит на рисунки, сгорбившись и опустив голову. — Видишь, у тебя уже есть зарисовки для кадров и прочая фигня.       — Майки хочет уехать отсюда, — произносит Джерард.       — Что? Нет, не хочет.       — Он должен, — Джерард сгребает рисунки в кучу и несёт их к столу, чтобы убрать в ящик, откуда достал их.       — Можно я возьму один? Тот, цветной. Он просто великолепен.       Джерард смотрит вниз на стопку так, словно видит рисунки впервые.       — Серьёзно, чувак, я бы хотел уметь рисовать свои сны, — Фрэнк копается в рисунках и вытаскивает тот, на котором разбрызгана кровь. — И посмотри на меня с Майки, мы как отважные маленькие тостеры[1]. Это так классно.       Джерард послушно смотрит на Майки и Фрэнка.       — Конечно, Майки хочет уехать, блять, чувак, — добавляет Фрэнк. — Этот город просто захолустье. Если ты не хочешь проработать на заправке оставшуюся жизнь, то тебе придется свалить отсюда. — Он обдумывает свои слова и объясняет:       — Не то чтобы это что-то плохое. Ну, работа на заправке, то есть. Но это не для Майки. И не для тебя. И не для меня.       — Вот именно! — восклицает Джерард и взмахивает руками, будто пытаясь жестами сказать «да ладно?». Несколько листов с рисунками выпадают из его хватки, разлетаются в воздухе и, кружась, приземляются на пол. Фрэнк подбирает их. — Но я всё ещё здесь, — прибавляет он.       Фрэнк закатывает глаза. Иногда Джерард бывает таким упрямым, что Фрэнк сам себе кажется взрослым.       — Если тебя послушать можно подумать, что тебе тридцать. Твоя жизнь продолжается. Ты нарисуешь пиздецки кровавый комикс об оборотнях, станешь невъебенно богатым, а потом сможешь увезти меня и Майки в какое-нибудь классное место. Ты будешь нашим источником доходов.       — Всего лишь каким-то источником доходов, — повторяет Джерард, но он скоро сдастся, Фрэнк уверен.       — Ага, мы будем просто валяться, курить марихуану и смотреть телевизор, все такие «йоу, рисуй всякое дерьмо о своем глупом приятеле и младшем брате-задроте, которые курят травку и пялятся в голубой экран, и их убивают оборотни!», а ты будешь работать. Потому что только у тебя есть талант. А мы будем типа твоей свитой. Это будет замечательно.       — Итак, ты будешь кем-то вроде крошки-серфингистки Бриджит Фонды из «Джеки Браун»? — Джерард достает сигарету и начинает разыскивать зажигалку. Он всегда забывает, куда её засовывает.       Фрэнк закатывает глаза и вытаскивает из переднего кармана собственную зажигалку.       — Чёрт, нет, — отвечает он. Он прикуривает сигарету Джерарда, как делают всякие воспитанные парни из старых кино, и Джерард наклоняется ближе, мягко кладя руку на ладонь Фрэнка, чтобы пламя было более ровным. Подушечки его пальцев серые от графита. Фрэнк наблюдает за тем, как они касаются его собственной загорелой кожи. — Я не хочу, чтобы меня подстрелил Роберт Де Ниро. Я буду как наркоман Брэд Пит из «Настоящей любови».       — Флойд, — говорит Джерард.       — Ёбаный Флойд.       — Ты забыл купить туалетную бумагу, Флойд!       — Фло-о-о-ойд!       Фрэнк обожает Майки и Джерарда за их странную одержимость восьмидесятыми и девяностыми. Он бы никогда не посмотрел ни один фильм по собственной инициативе, но у них есть горы дисков и кассет, возвышающихся аж до потолка, состоящие из всяких сериалов, зарубежного аниме, кучи великолепного Blaxploitation[2], низкобюджетных фильмов ужасов семидесятых годов, благодаря которым они «понимают контекст» фильмов Тарантино и Родригеса, коллекции фильмов братьев Коэн[3]. Ещё у них просто дохуя азиатских экстремальных ужастиков и олдскульных американских и итальянских сплэттеров[4]. Мать Фрэнка против фильмов ужасов, а ещё она думает, что покупка дисков — глупая трата денег, на которые можно было бы купить джинсы, у которых не было бы дырок на коленях, и новую обувь, не изрисованную маркером, и прочую хуйню, которая никак не волнует Фрэнка. Обычно он покупает себе комиксы, зарабатывая на стрижке газонов, но этим летом он учится. Хотя ему всё равно не удалось бы заняться физической работой, потому что он мог заболеть даже от одного вида своего отражения в зеркале и всё такое.       — Так что, да, — беззаботно произносит он. — Это будет замечательно. Ты будешь грёбаной звездой, — он пихает Джерарда локтём и ухмыляется ему.       Джерард толкает его в ответ. Он глупо усмехается, обнажая свои маленькие ровные зубки.       — Милая ободряющая речь, малыш, — говорит он.       — Не называй меня малышом, ублюдок.       — Не называй меня ублюдком, малыш, — он протягивает Фрэнку рисунок с кровавыми пятнами. — Повесь его над кроватью, и посмотрим, как ты будешь потом спать.       — Я сплю как ангел, — заявляет Фрэнк. Он замечает последнюю банку пива и наклоняется за ней. Джерард, должно быть, просто допил свою, а потом и его и сидел, смотря фильм, пока Фрэнк пускал слюни на его колени.       — Ага, — добавляет Джерард. — Храпящий ангел.       — Поверить не могу, что притащился сюда, чтобы поспать. Серьёзно, я даже не чувствовал себя уставшим. Ты просто очень удобная подушка.       Джерард опускает голову и улыбается так, что становится похожим на маленького ребенка. Это всегда смешит Фрэнка. Затем эмоции на лице Джерарда меняются, и теперь он похож на смущённого ребенка. Фрэнк обожает вот так по-злому веселиться за счёт лица Джерарда.       Смех Фрэнка быстро замолкает, когда он видит время на часах Джерарда, на которых изображен Спайдермен.       — Скажи мне, что это штука спешит на пару часов, — говорит он.       — Не-а, — отвечает Джерард. — Спайди точно знает время.       — Здорово, просто замечательно, и мне пиздец, — скулит Фрэнк, хватает руку Джерарда и бьёт себя по голове несколько раз. Это не так больно, как биться об стену, но результат всё равно примерно тот же. Джерард смотрит на него, озадаченно улыбаясь. — Ёбаный Джордж просыпается в шесть! Мне такой пиздец!       — Ты можешь успеть, — говорит Джерард и начинает выталкивать Фрэнка из комнаты. — Просто иди. Давай, лети как ветер, Фрэнк. У тебя есть плащ? Там дождь.       — Нет!       Джерард поднимает свою старую куртку с камуфляжным рисунком из груды вещей на полу и пихает её ему.       — Иди, иди, иди, надевай её и вперёд!       Фрэнк едет домой и успевает. Он весь запыхался, и его голова кружится, но зато он не очень замёрз. Он поднимается по лестнице и забирается в кровать как раз в тот момент, когда ёбаный Джордж начинает шуршать внизу.

***

[1] «Отважный маленький тостер» — американский анимационный фильм 1987 года. Компания говорящих бытовых приборов, живущая в маленьком домике в горах, отправляется в удивительное путешествие на поиски своего любимого хозяина — маленького мальчика. Возглавляет экспедицию отважный Тостер. [2] Blaxploitation — жанр кино, появившийся в США на рубеже 1970-го года, являющийся подразделом эксплуатационного кино. Фильмы были ориентированы на чёрную городскую аудиторию. Само слово «blaxploitation» произошло от слияния двух слов «black» (чёрный) и «exploitation» (эксплуатация) и было придумано главой лос-анджелесского отделения NAACP, бывшим киножурналистом Джуниэсом Гриффином. В фильмах этого жанра впервые была использована музыка в стилях фанк и соул. Актёрская команда в основном была чернокожей. [3] Рóберт Э́нтони Родри́гес — американский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, оператор и композитор. Джо́эл Дэ́вид Ко́эн и И́тан Дже́сси Ко́эн— американские режиссёры, продюсеры и сценаристы кино. Родные братья, работающие вместе на всех этапах процесса кинопроизводства. [4]Сплэттер — поджанр фильмов ужасов, в котором акцент преднамеренно делается на предельно натуралистичную демонстрацию крови, внутренностей и графическое насилие путем использования специальных эффектов, искусственной крови, мяса животных и т. п.