Над облаками

Верхний Аэдирн. 1272 год.              — Это совершенно не похоже на краснолюдский город, — серьезно сказал Эскель, почти касаясь губами уха Фрейи. — По правде говоря, это вообще не похоже на город.       — Ничего удивительного, — дернув плечом, пробурчала чародейка, — потому что это лес. И горы.       Ведьмак многозначительно хмыкнул ей в волосы. Фрейя застыла, напряженная, выпрямившаяся, словно струна, ожидая от него вполне закономерного вопроса. Но он промолчал.       По правде говоря, она и сама не очень хорошо представляла, где именно они вышли из портала, и уж точно не смогла бы указать это место на карте. Эта поляна запомнилась ей тем, что когда-то ее сюда довольно бесцеремонно притащил Йорвет — лечить, зашивать, спасать жизни очередной банды скоя'таэлей. Они были тощие, оборванные, искореженные ненавистью и горем. Жалкие. Эльфы брезгливо морщились от ее прикосновений, вызывающе игнорировали идеально правильную Hen Llinge ¹ выпускницы Аретузы, делали вид, будто не понимают ни слова. Вели себя как обиженные дети. Дети с глазами стариков.       Йорвет тогда негромко, но весьма эмоционально уговаривал их предводителя присоединиться к Саскии. Тот устало язвил в ответ, что в горах неприкосновенного даже для нильфгаардской армии Элландера у них больше шансов выжить, чем в Долине Понтара — аккурат на пути Белого Пламени, Пляшущего на Курганах Врагов.       — Нас лишила своей милости, отвергла, словно нелюбимых детей, Dana Meabdh, Дева Полей. Нас предала, бросила, будто кость нильфгаардскому псу, Enid an Gleanna, Маргаритка из Долин. Неужто ты считаешь, Йорвет из… — Галарр прищурился, глядя на побледневшего от бешенства Йорвета, и надменно усмехнулся, — из ниоткуда, что мы доверимся dh’oine? Она продаст тебя за тридцать золотых флоренов, но не нас. Мой ответ — нет. Мы пришли с гор, мы уйдем в горы.       Вспомнив тот разговор, Фрейя грустно усмехнулась. Бедняга Галарр аэп Аэриен даже не мог себе представить, сколь дьявольски хитрой и изворотливой может быть драконица, охраняющая собственное сокровище — город Верген.       Вокруг было по-летнему солнечно и ярко. Мелодично перекликались потревоженные людским вторжением птицы. Василек бесшумно переступал копытами по мягкой зеленой траве, справа вздымались золотисто-серые стены Махакамских Гор. Эскель покрутил головой. По всему получалось, что они где-то в окрестностях Вергена, в дне пешего пути от Хагге. Здешние места он знал довольно неплохо — оба берега Понтара всегда снабжали ведьмаков достаточным заработком. Стоило бы задуматься по-настоящему, почему Фрейя не переместила их прямо в город, как сделала это в Лан Эксетере, но Эскель слишком устал.       Утром, еще на Танедде, едва исцелив себя и разжившегося парой золотых колечек вдобавок к целой фляге эктоплазмы Эскеля, чародейка потащила его наверх, к развалинам Гарштанга. Из ее ученых объяснений, почему им нужно именно туда, ведьмак не понял ровным счетом ничего. Просто молча любовался ею, пока Фрейя яростно что-то доказывала, припечатав его в конце таким победным «Quod erat demonstrandum» ², что Эскелю немедленно захотелось успокаивающе погладить ее по голове.       И вот теперь, почти убаюканный птичьим щебетом, шорохом листвы и мерным шагом Василька, он с трудом удерживался от того, чтобы не заснуть, уткнувшись носом в макушку Фрейи. Не хотелось думать ни о чем. Ни об одиночестве завтрашнего дня, ни об ошибках дня минувшего. Хотелось закрыть глаза и бесконечно переживать только этот теплый, пахнущий ромашкой миг. Он слегка наклонил голову, будто бы случайно касаясь щекой волос чародейки. Разрушая царившую вокруг гармонию, в листве слева что-то металлически звякнуло.       Фрейя всем телом почувствовала, как напрягся Эскель. Вроде бы ничего не изменилось, но она заметила, что пальцы левой руки он сложил в один из своих ведьмачьих Знаков, отпустил правой поводья и как бы невзначай переместил ее на бедро.       Стиснув зубы, она выпрямилась в седле, невольно упираясь лопатками Эскелю в грудь. Это придало некоторую уверенность. Разведчики из скоя'таэлей не осмелятся связываться с ведьмаком и чародейкой, если только с ними нет…       — Ты либо непроходимая дура, beanna³, либо очень умная, поэтому тебе есть что сказать в свое оправдание. Причем быстро.       Холодный, насмешливый голос Йорвета, казалось, раздавался отовсюду. Фрейя завертела головой, пытаясь определить его источник. Не смогла. Сообразив, покосилась на Эскеля — он, не мигая, смотрел на раскидистый дуб чуть левее дороги. Не сразу, но все же она умудрилась различить силуэт эльфа на нижних ветвях.       — Мне… — Голос предательски сорвался, и Фрейя запнулась. — Я требую встречи с Саскией!       — Все-таки дура, — устало заключил Йорвет, ловко, как белка, спрыгивая с дерева.       От неожиданности Фрейя дернулась, стукнувшись о подбородок Эскеля. Он никак не отреагировал, пристально глядя на неспешно приближавшегося эльфа. Йорвет шел медленно, даже лениво, нарочито расслабленно опустив руку с луком, в такт шагам помахивал другой рукой с зажатой в ней стрелой. Ни чародейку, ни тем более Эскеля эта показная расслабленность не ввела в заблуждение — едва скоя'таэль подошел на тридцать шагов, Эскель одним стремительным движением оказался на земле, предупредительно положив ладонь на рукоять меча. Йорвет остановился.       — Уйми своего ведьмака, Фрейя. Я не причиню тебе вреда.       — Он не «мой». Позволь мне поговорить с Саскией.       — После того, что ты сделала, в город тебе нельзя.       — Саския…       — Ты ведь не думаешь, что Саския на каждом углу станет кричать о том, что сама же и приказала тебе на глазах всего города исчезнуть вместе с пленным нильфгаардцем? — Йорвет зло сощурился и весьма неизящно сплюнул на дорогу.       — Но ты же…       — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты невероятно глупа, dh'oine, но даже тебе не пришло бы в голову такое, — фыркнул Йорвет, убирая лук за спину. — Хотя первые несколько дней мне действительно хотелось сделать тебе очень больно.       Застыв наподобие каменного изваяния, Фрейя молчала. Эскель, хмыкнув, вернул меч в ножны и ухватил беспокойно стригущего ушами Василька под уздцы.       — Я не трону тебя, — с нажимом повторил Йорвет. — Но не поручусь за других. Краснолюды, например, до сих пор очень обижены.       Фрейя молчала.       — Тебе лучше уехать, beanna. И не возвращаться.       Фрейя молчала.       — Ты оглохла? — нетерпеливо спросил Йорвет, скрещивая руки на груди.       Фрейя помотала головой и полезла в свою сумку. По-птичьи склонив голову набок, Йорвет внимательно следил за ее действиями. Эскель уже сложил в голове два и два, но предпочитал просто не вмешиваться; все так же придерживая Василька, он легонько гладил того по бархатистому носу. Чародейка с непроницаемым выражением лица, которое говорило на самом деле гораздо больше, чем скрывало, вытащила сверток с кинжалом.       — Это?.. — хрипло спросил Йорвет, странно сверкнув единственным глазом.       — Да, — процедила Фрейя, почти не размыкая губ, и, коротко размахнувшись, швырнула сверток ему под ноги.       Он наклонился и медленно, даже нежно, поднял кинжал обеими руками, словно младенца.       — Тысяча новиградских крон, — продолжила Фрейя, глядя на него в упор. — Я пообещала ведьмаку за помощь тысячу крон.       Йорвет перевел взгляд на Эскеля, кивнул и, отметив медальон с головой волка, улыбнулся едва-едва, лишь самым уголком рта.       — Это справедливо. Жди меня в хижине около старой каменоломни. Там иногда появляется такой странный dh'oine.       — Я помню, где это. Что с моим… с домом, где я жила? С моими вещами?       — Понятия не имею, что случилось с твоими тряпками, но склянки и чародейское барахло я сохранил.       — Благодарю.       — Не стоит, — почти равнодушно ответил Йорвет, развернулся и направился в сторону Вергена.       Эскель проводил его глазами и, лишь когда тот скрылся среди деревьев, перевел взгляд на Фрейю. Сидевшую с таким царственно-безразличным выражением лица, что Эскелю было абсолютно ясно: она балансирует на грани полноценной истерики. По его опыту, лезть со словами утешения сейчас было самым верным способом оказаться во всем виноватым. Он тихо кашлянул.       — Ну и где эта хижина?       Фрейя моргнула и ровно сказала:       — Надо немного вернуться. За поляной с кустом арники будет проход. Я покажу.

*   *   *

      На полу то и дело попадались тонкие пушистые перышки. Ведьмак с интересом рассмотрел одно такое — оно явно когда-то принадлежало гарпии. Но почему они раскиданы по всей хижине и почему так много? Кажется, что-то про гарпий и перья рассказывал Геральт. Эскель пожал плечами, положив перо на место. В покосившийся, но все-таки достаточно крепкий домишко гарпии пробраться не смогут — это главное. А вот о чем точно стоило побеспокоиться — так это о гробовом молчании чародейки.       Эскель ждал чего угодно — слез, криков, проклятий и молний, но не безучастного молчания. По крайней мере, он хотя бы знал, что делать в случае криков и проклятий. Но что делать с равнодушно уставившейся в стену Фрейей, ведьмак не представлял. Эскель дважды осмотрел все углы хижины, обошел ее кругом, заглянул вниз, в каменоломни. Когда он вернулся, Фрейя по-прежнему молчала. Тысяча крон окончательно утеряла свою привлекательность уже спустя четверть часа такой тишины. «Надо что-то сказать, — с ужасом думал Эскель, не представляя даже отдаленно, как можно начать. — Но что? Меня выгоняли из деревень, мне вслед плевали, выливали под ноги помои, меня обманывали, предавали, но ведь это я. Разве можно так — с ней?» Фрейя молчала.       Йорвет появился перед самым закатом. Спокойно вел под уздцы тяжело навьюченную кобылу, насвистывая легкомысленный мотивчик. Расслабленно, по-кошачьи мягко вошел в хижину и, увидев безучастную ко всему чародейку, резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Нахмурился. Выругался почему-то по-краснолюдски. Вытащил из-за пазухи тяжелый кошель, не глядя кинул Эскелю, точившему стальной меч.       — Выйди, ведьмак.       Эскель хмыкнул и, не делая даже попытки встать, нарочито медленно провел оселком по блестящему лезвию. Йорвет скрипуче рассмеялся:       — Не беспокойся. Я обязан этой ведьме не только жизнью. Клянусь, и волоса с ее глупой головы не упадет. Выйди.       Эскель неспешно убрал оселок, протер ветошью клинок и, демонстративно небрежно перехватив меч обратным хватом, подошел к двери.       — Если тронешь ее, я тебя убью. Где бы ты ни был, — тихо сказал он, поравнявшись с эльфом.       — Я уже это понял, — серьезно кивнул скоя'таэль.       Уже закрывая дверь, Эскель все же обернулся. Йорвет присел перед чародейкой на корточки, погладил по щеке и печально, даже нежно произнес: «Squaess me…» ⁴ Дальше ведьмак не стал слушать — плотно притворил дверь и пошел по каменистой дорожке к каменоломне.       Эльф ушел заполночь. Коротко кивнул сидящему поодаль на большом круглом валуне Эскелю и все тем же расслабленным мягким шагом удалился. В дверном проеме появилась бледная Фрейя. Подошла, опустилась рядом.       — В горах самые красивые звезды, ведьмак.       — Знаю.       Они помолчали, думая каждый о своем.       — Ты столько раз спасал мою жизнь, но так и не попросил награды. Как там у вас? Дашь мне то, что, вернувшись, застанешь дома, но чего застать не ожидаешь?       — Ну, — буркнул Эскель; разговор еще даже толком не начался, но уже ему не нравился.       — Я бы все равно не смогла тебе ничего дать. У меня больше нет дома.       Он повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Выводы, которые делали женщины, частенько ставили его в тупик.       — У меня был хороший дом. Большой и теплый дом в центре Вергена. Спальня на втором этаже, кабинет для приема пациентов на первом. И купальня. Настоящая краснолюдская купальня, ведьмак! Со всеми этими механическими штучками для подачи пара… Дом, понимаешь?       — Нет, — честно сказал Эскель.       — Тебе бы там понравилось, — мечтательно протянула она, не обратив на его слова внимания. — В шахтах вечно какая-то нечисть заводится. Да и война… Уверена, без работы ты бы не остался.       — Фрейя…       — Не перебивай. Я знаю, что теперь мы пойдем дальше, каждый своей дорогой… Вот дьявол, это так претенциозно звучит, будто в романе…       — Фрейя…       — Дослушай же!       Эскель громко вздохнул. В его мыслях царила гулкая пустота.       — Я хотела извиниться. Я… наверное, я многого не должна была делать. И не смотри так! Нет, постой, не отворачивайся. Посмотри на меня. — Она подняла руку и осторожно, стараясь не касаться кожи, убрала спадающую ему на лоб прядку. — Я хочу… запомнить. Вряд ли мы теперь когда-нибудь еще встретимся. Прощай, ведьмак.       Фрейя порывисто встала и направилась к хижине. Он поднял голову к небу. Звезды над облаками действительно были необыкновенно яркими, похожими на россыпь бриллиантов на черном бархате. Молочно-белый глаз луны глядел на него с невыносимой укоризной. Эскель устало сгорбился, прикрыв веки. Что-то все же закончилось.