* * *
Фрейя по-прежнему сидела на своей кобылке и, кажется, за все прошедшее время даже не шелохнулась. Только поджала губы, глядя на испачканную одежду ведьмака. ― Что там случилось? ― Гули и тухлое мясо. Эскель вытащил из седельной сумки ветошь и принялся чистить лезвие серебряного меча. ― А в повозке? ― Никого там не осталось, ― хмуро ответил он. ― Странно… Чародейка прикрыла глаза, и ее лицо исказила гримаса. ― Нет, ― сказала она чуть погодя, ― здесь не может быть ошибки. Там, внутри, кто-то есть. Слишком далеко для моих чар, но этот кто-то определенно человек, и он определенно жив. Эскель в задумчивости потер щеку, глядя в сторону воза, потом повернулся к Фрейе: ― Пойдем. ― Тогда помоги мне слезть. Вздохнув больше для виду, Эскель подошел вплотную к лошадке и протянул руки, вынимая чародейку из седла. ― Ну и зачем все это? ― спросил он, не спеша опускать ее на землю. ― Не знаю, ― улыбнулась Фрейя. ― Вполне возможно, мне просто захотелось, чтобы ты подержал меня на руках. ― В повозке было пусто, ― сказал он, чуть опустив голову. ― Я уверена, что там кто-то есть, ― прошептала Фрейя, мазнув дыханием по его подбородку. Эскель на миг пожалел, что он уже не так молод и горяч, что пропавшие люди занимают его мысли почти так же сильно, как и прильнувшее к нему женское тело, но все-таки продолжал держать ее. ― Ты можешь поставить меня на землю. ― Могу, ― легко согласился он, находя ее губы. Почему-то ему казалось важным присвоить ее себе поцелуем именно здесь, на пыльном тракте, рядом с разбитым возом и искромсанными трупами гулей. Это было будто бы признанием самому себе в том, что составляющее его жизнь одиночество вполне может соседствовать с чем-то, от чего сладко замирало сердце. «Читай, ― подумал он, зажмурившись и вдыхая теплый свежий запах ромашки. ― Читай меня, если хочешь. Я стар и циничен, я никогда не осмелюсь сам сказать тебе это… Но ты ведь можешь прочесть мои мысли. Читай. Я хочу, чтобы это не кончалось, я хочу…» Фрейя отвернулась, уткнувшись лбом в его плечо. ― Опусти… прошу… надо помочь… в повозке… Эскель молча поставил ее на землю. Фрейя провела ладонями по своему кафтанчику, разглаживая несуществующие складки. Наваждение близости схлынуло, оставив неловкость за проявленные эмоции. ― Пойдем, ― повторил ведьмак ровно, ― посмотрим, что там.* * *
«Там» было откровенно гадко: разбитые бочки; смердящие куски, покрытые тучами мух; побуревшая от крови и мясного сока дорога; трупы гулей. Фрейя скривилась, глядя на распоротый по всей длине бок одного из гулей. Он явно хотел отползти подальше в тщетной попытке выжить ― глянцево-черные внутренности тянулись за тушей еще почти сажень и, сочась липкой слизью, добавляли гнилостной вони к общему букету запахов. Во рту стало кисло. Фрейя, с трудом подавив рвотный позыв, прошептала заклинание. Запахи пропали. Все разом. ― Надеюсь, их-то ты не станешь вскрывать и рассматривать? ― Не стану. Тем более что с первым ты справился гораздо лучше. ― Она кивнула на гулей. ― Ох и мерзко же ты убиваешь, ведьмак. ― Как умею, так и убиваю, ― пожал плечами Эскель, запрыгивая на борт крытого воза. ― Нечисть редко соблюдает дуэльный кодекс и еще реже умирает сама, приняв приятные глазу позы… Как я и говорил, здесь только две бочки. ― Посмотри в углу справа. Там ребенок. Лежит скрючившись, но абсолютно здоров, насколько я могу судить. Эскель, с легкостью балансируя на узкой боковине, забрался внутрь. ― Ты можешь видеть сквозь стены? ― раздался его приглушенный голос. ― Только ауру и только живых. Предметы не вижу. Ограбить краснолюдский банк у нас не получится. Прости. Послышался звук ломающегося дерева и следом ― крик. Тонкий, ввинчивающийся в уши, полный невыразимого ужаса. Фрейя только зажмурилась, но вопль оборвался как-то внезапно, будто его и не было. Из повозки, пошатываясь и придерживая левой рукой перекинутое через плечо тонкое тельце, выбрался Эскель. Другую руку он прижимал к лицу. Фрейя на миг сосредоточилась, но тут же облегченно выдохнула. Ребенок — девочка, судя по виду, лет десяти — мирно спал. Чародейка подняла глаза на Эскеля: ― Покажи. ― Просто царапина, ― дернул плечом он. ― Приведи лучше лошадей. Надо положить ее куда-нибудь, пока не проснется. Привычный ко всему Василек на трупы гулей никак не отреагировал, спокойно прошествовав мимо. А вот с кобылкой Фрейе пришлось повозиться. Она фыркала и упиралась ровно до тех пор, пока основательно выведенная из себя чародейка не пустила ей в круп крохотную молнию. Кобыла взвилась на дыбы и в два счета нагнала Василька, уже мирно пощипывающего травку за пригорком. Эскель сидел на земле рядом с девочкой — она, поджав под себя босые тощие ноги, свернулась клубочком на расстеленной куртке ведьмака и чему-то улыбалась во сне. По-прежнему прижимая ладонь к лицу, ведьмак угрюмо смотрел в сторону Бан Глеана. ― Покажи, пожалуйста, ― тихо попросила Фрейя. Эскель неохотно убрал руку. Щеку рассекали три длинные кровоточащие царапины. Они начинались сразу под глазом и шли почти параллельно старому шраму. Фрейя закусила губу и покачала головой. ― Она, должно быть, очень испугалась. ― Должно быть, ― равнодушно заметил Эскель. ― Царапины неглубокие, я могу заживить их так, что не останется и следа, но… ― На это нет времени, ― перебил ее он, отодвигаясь. ― Приближаются шестеро конных. Едут по дороге с севера. Думаю, кто-то из города все же хватился так и не прибывшего мяса. Чародейка резко выпрямилась, откинула косу за спину и беспокойно посмотрела туда же, куда и ведьмак. Из-за поворота действительно появился небольшой отряд. Стражники в каэдвенских цветах остановились, и вперед выехал высокий статный молодой мужчина. Одет он был так же и вроде бы ничем от других не отличался, но упряжь его жеребца была богато украшена, да и сам конь явно стоил больше, чем остальные лошади в отряде вместе взятые. Он посмотрел на царапины на щеке ведьмака, на стоящую рядом Фрейю, потом на девочку, мирно спящую на земле, и снова прошелся липким оценивающим взглядом по чародейке. ― Разбой с целью насильничания, ― процедил он и поднял руку, давая сигнал остальным. ― Связать и доставить для допроса. ― Охолонь, Игнас, ― осадил его один из стражников, кряжистый и седой. ― Я этого, с мечами, знаю ― ведьмак он. ― Сам вижу, что ведьмак, ― пробурчал названный Игнасом. ― И всем известно, что они есть мерзавцы без достоинства, совести и чести, истинные исчадия адовы, только лишь к убиениям и насилию приспособленные. ― Не знаю, что там всем известно, ― задумчиво протянул седой, ― да только лет двадцать назад, когда твой почтенный батюшка только начал в лавниках ¹ ходить, а ты сам у своей почтенной матушки титьку теребил, вот этот ведьмак в Понтаре такую здоровенную херовину прибил, что тогдашний войт, твой почтенный дед, пусть земля ему будет пухом, самолично руку ведьмаку жал да за стол приглашал. Думаю, худого ничего не случится, если мы не будем до смертоубийства доводить, а прямо здесь и спросим, что мастер ведьмак тут делает в таком виде и что за девки с ним? Эскель только открыл рот, чтобы ответить, как из-за его спины раздался возмущенный голос Фрейи: ― Между прочим, мастер ведьмак только что зарубил трех гулей! И спас девочку! А на телегу мы наткнулись случайно! Эскель нахмурился и посмотрел на чародейку — она пылала праведным гневом, причем с таким энтузиазмом, что любой с ней не знакомый мог бы вполне принять это за чистую монету. Седой вместе с Игнасом и приняли, будто позабыв о присутствии ведьмака. ― А ты кто такая будешь? ― вкрадчиво спросил молодой стражник. ― Медичка я, из Оксенфурта, ― ответила Фрейя и зачем-то провела ладонями по бедрам, как бы стряхивая дорожную пыль. В глазах Игнаса загорелся похотливый огонек. Эскель скрипнул зубами. Он ни черта не понимал в том, что и зачем делала Фрейя, но ощутил сильное желание плюнуть на ее затеи и дать молодчику в рожу. ― У меня в Компаче родня живет, ну и… ― Она замялась. ― А тут на дороге утопцы… и мастер ведьмак тоже на север путешествует… вот я и набилась к нему в попутчицы. ― Небось не бескорыстно согласился, а? ― хохотнул седой. Фрейя потупилась и потеребила кончик косы. ― Ну, за плату, конечно. Но вы не подумайте чего! Пальцем он меня не тронул! «Пальцем-то да, а вот кое-чем другим!» ― похабно засмеялся кто-то. К удивлению Эскеля, Фрейя очень натурально покраснела. ― А ну-ка тихо! ― шикнул седой. ― Ладно, с тобой все ясно. А что тут произошло? Почему дите на земле дрыхнет? ― Мы ее в повозке нашли! А вокруг гули! И воняет, как в анатомичке! А она как заорет и… ― Ясно, ― прервал Фрейю седой и тут же негромко сказал в спину молодому стражнику: ― Ты у нас капитан, Игнас, вот и езжай проверь, правду ли девка говорит. А я тут за ведьмаком пригляжу. Игнас, не оборачиваясь, раздраженно стегнул жеребца по крупу. Остальные стражники поспешили за ним. Седой недолго смотрел им вслед, а потом повернулся к Эскелю. ― Ну вот теперь серьезно потолкуем, ведьмак. А то ты все молчишь и молчишь, а от девки твоей толку никакого. Да и не для разговоров девки нужны. Фрейя громко фыркнула, но ничего не сказала. Эскель прищурился, глядя на стражника, и спокойно спросил: ― А ты сам-то отчего не поехал? ― Да ни к чему мне это, ― махнул тот рукой, спешившись. ― Я прекрасно знаю, что там. А вот обалдую Игнасу полезно будет проблеваться маленько. ― Ты знаешь, что там, потому что это не первое такое нападение, ― усмехнулся Эскель. ― Верно. ― Только раньше все было в лесу. Люди пропадали без следа, деревья вокруг либо поломаны, либо сильно покорежены. ― Тоже верно, ― с любопытством посмотрел на ведьмака седой. ― Ты, видно, уже понял, кто так шуткует. Так что, возьмешься за дело? ― Не раньше, чем оговорю с войтом плату, ― сказал Эскель холодно, не отводя взгляда от выцветших голубых глаз старого стражника. ― Справедливо, ― заметил тот и похлопал свою лошадь по шее, успокаивая, когда порыв ветра принес гнилостный запах от разбитой телеги. ― Ну что ж, добро пожаловать на земли Бан Глеана, мастер ведьмак. Войту скажете, что Гербольт вас послал, да про ту зубастую херовину ему напомните. ― Жряка. ― Ну жряка. Как там святой Умберто писал? Как херовину ни назови, все равно она херовиной останется. ― Вообще-то святой Умберто писал про розу и вовсе не так! ― возмутилась Фрейя. ― Очень может быть. Это вы-то, мазель медичка, ученая. А я человек простой, мне вариант с херовиной ближе как-то. Езжайте уже, пока щенок Игнас не оборотился. Эскель не спеша поднялся с травы, стараясь не потревожить девочку. ― Ты знаешь, чья она? ― Не волнуйся, купцова родня тут живет. Передам соплюху им ― пусть сами разбираются. Ведьмак посмотрел на Фрейю, потом на Гербольта и покачал головой: ― Нет, так дело не пойдет. Я сам ее отвезу. Стражник одобрительно улыбнулся. ― Суровый ты мужик, мастер ведьмак. Да будь по-твоему. От рыбного квартала повернешь налево, а как к мясникам попадешь, то спросишь, где дом Балтура. Давай помогу. Седой подождал, пока Эскель и Фрейя окажутся в седлах, потом осторожно передал ведьмаку спящую девочку. ― Удачи, ― сказал он, легонько шлепнув Василька по крупу.