Not Strong Enough

      Шел дождь.       На темной дороге практически никого и ничего не было: ни людей, ни домов. Это место казалось заброшенным островком, и Хаммел чувствовал себя здесь словно герой какого-то сериала. Сейчас вот мотор машины заглохнет, Курт выйдет, чтобы посмотреть, в чем проблема, откуда-нибудь возьмется загадочная и быстрая черная фигура, а потом его не найдут.       Хаммел включил радио, чтобы ехать было не так тоскливо, но из-за плохой погоды связи не было. Видимо, где-то оборвались провода, так что с полминуты послушав раздражающее «пшшш», снова выбрал тишину.       Наручные часы показывали полдесятого вечера, а до дома Блейна оставалось еще несколько миль. Курт сильно опаздывал, потому что задержался на работе, и, честно говоря, был этому совсем не рад. Не то чтобы ему так уж не терпелось попасть на Великую Вечеринку, просто он думал прийти пораньше, пока никого нет, сесть куда-нибудь в уголок и притвориться мебелью, чтобы у футболистов не возникло никаких вопросов. А теперь он, получается, придет в самый неудобный момент, когда все гости уже будут там, но еще не напьются настолько, чтобы не обратить внимания на непонятно каким боком затесавшегося к ним гея-хориста.       До десяти часов оставалось буквально минут пять, когда Хаммел увидел вдалеке горящие огни и, проклиная этот чертов Вестервилль, направился в сторону едва ли не единственного дома во всей этой глуши.       Громкую музыку Курт услышал еще издалека. Потом из-за линии горизонта показалась крыша чего-то массивного, что оказалось громадным особняком с большой парковкой, сплошь заставленной чужими машинами, и широким крыльцом, уже усыпанным подвыпившими подростками.       Кое-как найдя себе уголок для парковки, Курт вышел, с удивлением отмечая, что дождь закончился. Или в этой части Вестервилля его вообще не было?       Задняя дверь была открыта, и до нее Хаммелу было ближе, но там, прямо на крыльце, Стив Гибсон лизался (другого слова Курт подобрать не смог) с какой-то темноволосой полноватой девчонкой, так что пришлось идти через главный вход.       Медленно подходя к крыльцу, он рассматривал находящихся там ребят, чтобы не дай бог не наткнуться случайно на кого-нибудь из не самых приятных знакомых. К счастью, там были в основном только курящие девчонки и парни, слишком ими увлеченные, чтобы обращать внимание на кого-то еще.       Быстро проскользнув внутрь, Курт оказался в комнате, которая — он готов был поспорить — на самом деле достаточно просторная, просто сейчас была забита школьниками до такой степени, что некуда встать. Хаммел поморщился от слишком громкой музыки, оглядывая помещение и оценивая обстановку. Футболистов вычислить было легко — практически все они остались верны себе и пришли в своих спортивных футбольных куртках — так что парень точно знал, к кому подходить не стоит.       К его удивлению, девочки-черлидеры предпочли не выставлять лишний раз напоказ свое социальное превосходство и не стали надевать форму. Кто-то был в шортах, кто-то — в джинсах, кто-то — в платье, а кто-то — в очень коротком платье. Сам Курт, так как ехал с работы, куда всегда одевался максимально стильно и строго, был в простых узких серых брюках и белой рубашке с узором из мелких синих аистов. Это было даже хорошо, потому что, будь у него возможность выбирать, что надеть на Вечеринку, он бы выбрал что-нибудь более праздничное — малиновые штаны и длинный кардиган, как у Мэрил Стрип, к примеру. Тогда, почетный гость или нет, ему бы все равно нехило от кого-нибудь досталось.       — Эй, смотри, куда прешь! — какой-то грузный парень, занимавший, по язвительным мыслям Курта, треть этой комнаты, больно пихнул Хаммела локтем под ребра, когда тот случайно задел его плечом.       Парень не был в футбольной форме, но, видимо, у Курта просто какой-то особенный дар притягивать к себе внимание самых неприятных типов.       Он молча поспешил ретироваться.       Музыка просто разрывала помещение изнутри. Было даже не понятно, кто и что там поет, просто басы с дикой силой били по ушам, и от нехватки воздуха уже начинала кружиться голова. Кто-то неподалеку от Хаммела распахнул окно, и Курт с облегчением набрал полные легкие свежего воздуха. Стало немного лучше, и он продолжил свой путь непонятно куда. Сквозь толпу танцующих, кричащих, поющих, обнимающихся и даже дерущихся сверстников.       Парень думал подняться на лестницу и оглядеть помещение оттуда, чтобы найти Рейчел или хотя бы Мерседес, но на ступеньки вообще было не встать: практически на каждой кто-то сидел. Когда Курт все-таки предпринял попытку втиснуться, на второй же ступеньке его самым отборным матом покрыл щуплый парень с собранными в хвост дредами и сигаретой в руках. По слишком уж едкому запаху дыма и затуманенному взгляду парня Курт понял, что вряд ли незнакомец курит обычный табак.       Вздохнув, он спустился обратно. Под лестницей, рядом с забившейся в угол целующейся пьяной парочкой, нашлось немного места для Курта. Сев на край непонятно зачем тут стоявшей тумбочки, Хаммел оглядел зал. Его никто не видел, а он мог рассмотреть практически всех до самого входа, так что место оказалось довольно выгодным. Несмотря на это, ни подруг, ни их парней найти не удавалось.       Через несколько минут какой-то очень уж веселый пьяный малый подлетел к Курту.       — Чего не танцуешь? — проорал он.       — Боюсь, меня там затопчут! — проорал в ответ Курт. Ему было ужасно жарко, рубашка прилипла к спине.       — А-а-а, — с пониманием протянул незнакомец. В руках у него был большой пластиковый стакан с наклейкой «старбакс», но что-то подсказывало Курту, что там далеко не кофе. — Вот, веселись, — он протянул этот самый стакан Хаммелу, выплеснув часть зеленовато-прозрачной жидкости тому на рубашку, и поспешил скрыться в толпе.       Курт презрительно поморщился, заглядывая в стакан и неуверенно вдыхая резкий сладковатый запах.       И вот это все они называют Великой Вечеринкой?       Сборище пьяных, похотливых, потных подростков, литрами поглощавших какой-то непонятный алкоголь и странно двигавшихся под какую-то не менее странную музыку? Так сейчас весело проводят время?       Курт поймал себя на этих мыслях и тут же подумал, что размышляет как пенсионер. С другой стороны, может, он и умудрился в семнадцать лет отстать от жизни, но все-таки в нем было куда больше внутреннего достоинства, чем во всех этих людях, которые скорее походили на животных. Курту было противно от одного взгляда на них.       В отчаянии он сделал глоток чего-то непонятного в своем стакане и едва удержался, чтобы не заплакать — жидкость обожгла все внутри и ударила в нос. Поморщившись, Хаммел поставил алкоголь на тумбочку и, решив, что хватит ему стоять на месте, снова нырнул в толпу, выискивая хоть кого-нибудь из хористов.       Буквально через минуту удача улыбнулась ему. Оказалось, что та вроде бы просторная комната была чем-то вроде огромной прихожей, потому что через широко раскрытую дверь Хаммел вышел в еще большую залу, заставленную диванами и креслами. Здесь, судя по тому, что некоторые ребята танцевали на возвышении, был стол.       На стене висела огромная плазма; кто-то играл в видеоигры. Курт искренне удивился, как это никто еще не уронил и не разбил телевизор, ведь все вели себя просто как сумасшедшие. Здесь, в самом центре комнаты, тоже кто-то дрался. Только потасовка казалась более серьезной, чем та, что в прихожей: дралось сразу несколько человек, среди которых Хаммел с облегчением наконец-то заметил знакомое лицо.       Этим знакомым лицом был Шейн, парень Мерседес. Кто-то порвал его футбольную куртку, и теперь он, держа этого кого-то одной своей здоровой рукой, лупил другой куда придется. Курта передернуло от этого зрелища: Шейн был настоящим громилой, ростом почти как Финн, только еще и в четыре раза шире. Его обидчику явно не повезло.       За те несколько секунд, что Хаммел с ужасом смотрел на превращение лица человека в лапе парня своей подруги в кровавое месиво, в центре комнаты появилась Мерседес, которая со слезами на глазах пыталась удержать руку бойфренда, но тот был слишком пьяный и неуправляемый. Она звала на помощь, но все кругом оставались увлечены записью видео на свои айфоны.       Хаммела затошнило. То ли от того злосчастного глотка черт пойми чего из пластикового стакана, то ли от отвращения ко всему происходящему. Ему было по-настоящему мерзко находиться здесь. Как физически, так и морально.       Самым первым желанием, возникшим в этот момент, было вырваться из сдавливающей толпы в центр и попытаться разнять ребят. Вернее, вразумить Шейна или хотя бы увести оттуда Мерседес. И не важно, что Хаммел был в пять раз меньше этого громилы, это был Курт, а Курт не мог пройти мимо, раз это каким-то образом касалось его подруги. Он лишь один раз видел, как Мерседес Джонс плачет, и это было сто лет назад.       Хаммел дернулся вперед, но чьи-то тела зажали его с двух сторон, и вырваться никак не получалось. В момент, когда он, собрав все силы, дернулся назад, его кто-то схватил за рукав и вытащил в угол, где было попросторнее.       — Какого черта? — крикнул Курт, разворачиваясь.       Перед ним стояла Рейчел. На ее лице читалось беспокойство.       — Нужно помочь Мерседес, Шейн там сходит с ума! — крикнул Хаммел, порываясь вернуться, но подруга снова схватила его за руку.       — Там Финн и Пак! — ответила она.       Даже сквозь грохот басов было слышно, как матерится Пакерман. Что-то шумно разбилось, а затем все стихло.       Толпа, образовавшая плотное кольцо в центре комнаты, начала потихоньку расходиться. Многие поспешили выйти на воздух, некоторые остались танцевать. Пак и Тайлер Джордан выводили Шейна на улицу, а Финн, поддерживая пострадавшего, помогал ему подняться наверх, со злостью распихивая ребят, занявших лестницу. Мерседес пробиралась к выходу, чтобы подышать.       Вечеринка продолжалась.       — Отличное начало, — съязвил Курт, укоризненно глядя на Рейчел за то, что втянула его во все это.       — Прости! — крикнула подруга, направляясь к выходу на улицу. Им обоим нужно было немного подышать.       Снаружи было не так шумно и тесно. Наконец-то получилось вдохнуть немного воздуха.       — Видишь Мерседес? — взволнованно спросила Рейчел, осматриваясь по сторонам.       Курт оглядел стоящих рядом ребят и, указав подбородком в сторону сидевшей на заборе девушки в синих джинсах и блестящей черной блузке, направился туда. Рейчел поспешила за ним.       Мерседес уже не плакала. Она просто сидела и смотрела на свои ноги. Девушка вздрогнула, когда Курт положил руку ей на плечо.       — Это мы, все в порядке, — поспешила сообщить Рейчел, как будто и так не видно, что это они.       — Что произошло? — садясь рядом, спросил Курт.       — Этот парень с третьего курса, Марти или как-то так, перебрал и начал клеиться ко мне. Я сказала, что у меня есть парень, тогда он обозвал меня жирной. Шейн услышал и просто… он будто слетел с катушек. Никогда его таким не видела, — Джонс подняла на друзей блестящие от влаги глаза.       — О, милая, — сочувственно протянул Курт, обнимая подругу за плечи. Она, всхлипнув, уткнулась носом в его плечо. Рейчел пристроилась рядом. Так они и сидели на заборе возле дома Андерсона, пока Мерседес уже более спокойным голосом не произнесла:       — Я, наверное, пойду.       — Подвезти? — тут же предложил Курт. Ему не терпелось самому поскорее уйти отсюда.       — Нет, спасибо. Я лучше позвоню отцу. Он как раз должен ехать с работы — его офис недалеко.       — Он знает, что ты здесь? — удивилась Рейчел. Ей, видимо, пришлось выдумать что-то для своих пап. Курту бы тоже пришлось, не отправься Берт в Венецию так вовремя.       Мерседес кивнула:       — Родители мне доверяют.       — Как скажешь, — согласился Хаммел.       Джонс позвонила отцу и, сказав друзьям, что тот обещал приехать через пару минут, попросила не провожать ее до дороги. Она хотела побыть немного одна, и это было понятно.       Курт и Рейчел остались стоять возле забора, время от времени поглядывая на вываливающихся из дома пьяных подростков. Кто-то выползал через заднюю дверь и падал в высокую траву за домом, да там и оставался. Кого-то рвало у входа. Когда послышался едва ли не оглушительный звон стекла, ни Хаммел, ни Берри не удивились.       — Не совсем то, чего вы ожидали, верно? — раздался рядом знакомый хриплый голос.       Ребята синхронно подняли головы. Куинн стояла, поджав губы, и смотрела на них двоих с жалостью. Она была похожа на фрика еще больше, чем обычно, но сейчас ей это даже шло. В отличие от них двоих, всех таких правильных и ухоженных, Куинн идеально вписывалась в здешнюю атмосферу со своим пугающим макияжем. Ее короткие волосы были собраны в хвост, губы кричали бордовым, длинная темная майка под черной кожаной безрукавкой явно была снята с фаната какой-то рок-группы, а на ногах красовались рваные черные джинсы с тяжелыми цепями.       Надо же, Курт и не думал, что Фабре появится здесь.       — Что там случилось? — спросила Рейчел, имея в виду дикий звон, за которым последовали грохот и крики.       — Какого-то парня выкинули в бассейн из окна второго этажа, — беспечно пояснила она. — Только окно забыли открыть, — добавила с усмешкой.       Курт и Рейчел пораженно переглянулись. Да уж, такого точно никто из них не ожидал.       — Сигарету? — предложила Фабре, закуривая.       Ни Берри, ни Хаммел никогда не курили, но оба почему-то кивнули. Рейчел наверняка потому, что ей вечно хочется попробовать что-нибудь новенькое, а Курт больше из желания занять себя чем-нибудь и не думать о том, как все стремно. О том, что люди, которые, можно сказать, правят его школой, предпочитают отдыхать вот так. Куда вообще катится мир, если тем, кто имеет власть, самое место в зоопарке?       Сделав затяжку — не в себя, а просто для вида — Хаммел почувствовал горечь во рту. Выдохнув дым, которого, к его удивлению, оказалось слишком много, он поморщился.       — У меня только один вопрос, — сощурившись, проговорила Куинн. — Что вы двое, — она окинула хористов взглядом с ног до головы, — здесь забыли?       Ребята не спешили отвечать. Курт думал, что же он действительно здесь забыл? Пришел ли он сюда ради купона Рейчел Берри? А может, ради свежих впечатлений? Ради написания песни? Или ради чего-то еще?       — Я пришла с Финном, — с вызовом заявила Рейчел. Она все никак не могла перестать тыкать Куинн в лицо, что сумела увести у нее — такой красивой и идеальной — самого классного парня в школе.       Фабре бросила на девушку презрительный взгляд, переключаясь на Курта.       Он выглядел неважно. Лицо бледное (даже бледнее, чем обычно), губы такие, словно на них нанесли толстый слой пудры, взгляд расфокусирован.       — Эй, Хаммел? Ты как? Не тошнит? — Куинн нахмурилась. — Сколько он выпил? — она посмотрела на Рейчел. Та пожала плечами, испуганно глядя на друга, который выглядел так, будто готов вот-вот потерять сознание.       — Я не пил, — произнес Курт. Ему показалось, что он сказал это обычным голосом, но прозвучало как в замедленной съемке.       — Ты что-то подсунула ему! — в вакуум, образовавшийся голове Хаммела, ворвался возмущенный голос Рейчел.       — Не подсовывала ничего! — сопротивлялась Фабре, переводя взгляд на выпавшую из руки Хаммела сигарету. Она потухла, едва коснувшись травы.       Куинн резко присела, взяла сигарету, выкуренную лишь наполовину, и зачем-то поднесла ее к носу. После чего быстро заморгала, как будто ей что-то попало в глаз.       — Долбаный придурок, — выругалась девушка.       — Что? Что такое? — не унималась Рейчел, одной рукой придерживая Хаммела, который вообще ничего не понимал и еле держался на ногах.       — Это травка, — поднявшись, сообщила Куинн. — Идиот по имени Крис притащил целую кучу таких, обкурился сам и предлагает всем подряд. Я ему сказала, что не интересуюсь, но он, видимо, счел забавным подложить мне пару штук.       — Травка? — подал свой заторможенный голос Курт, изо всех сил пытавшийся не свалиться мешком на газон. Ему смутно представился тощий наркоман с дредами, обматеривший его при попытке подняться на второй этаж.       — Что нам с ним теперь делать? — запаниковала Рейчел.       — Ждите здесь. Я найду Андерсона; в таком большом доме точно должен быть еще вход. Он нам его покажет, откроет, и мы уведем Курта в спальню. Проспится, и все будет хорошо, — заверила Фабре. — Это несильный наркотик, его просто с непривычки так накрыло. Оставайтесь здесь, ладно?       Рейчел кивнула, с тревогой вглядываясь в лицо друга. Куинн быстрым шагом направилась в дом.       — Эй, не закрывай глаза! — театрально воскликнула Берри. Если бы Курт вообще мог контролировать свои глаза, он бы их сейчас закатил.       В голове у Хаммела творилось черти что. Мысли наползали одна на другую, ужасно хотелось высказать все это вслух, но, когда он пытался произнести хоть слово, выходило какое-то скомканное мычание. При этом лицо Рейчел Берри становилось все испуганнее и испуганнее, так что, из уважения к подруге, после пары попыток Курт оставил это бессмысленное занятие и просто сел на траву, облокачиваясь спиной на забор и прикладывая все усилия, чтобы не отключиться.       — Все будет хорошо, Курт, — уверенно произнесла Рейчел, но было непонятно, кого она в этом пытается убедить. — Куинн скоро вернется, — добавила она, будто Хаммел был душевнобольным и вообще не понимал, о чем они тут две минуты назад говорили.       Рейчел болтала что-то еще, но каждое ее слово воспринималось с таким трудом, что уже после первых фраз парень потерял нить беседы. Ему вдруг стало очень страшно. Тело стало тяжелым, словно Курт был не человеком из плоти и крови, а просто огромным валуном. Ужасно хотелось все это отменить и вернуться домой.       Когда наконец из-за угла дома показалась Куинн (Курт со своим полностью расфокусированным взглядом узнал ее только по ярко-розовому, расплывчатому пятну волос), его ужасно тошнило.       — Как он? — врачебным тоном поинтересовалась Фабре, присаживаясь на колени рядом с ребятами.       — Сама-то как думаешь? — со слезами на глазах высоким голосом воскликнула Рейчел. Она испугалась еще больше, чем сам Хаммел, так что ее поднимающуюся истерику можно было понять. — Надо вызывать скорую.       — Чтобы у его родителей были проблемы? — послышался еще один голос.       — Думаю, тебя больше волнуют не проблемы его отца, а то, как здорово тебе влетит, если обо всем этом узнают, Андерсон, — сквозь зубы проговорила Рейчел.       Курт, приложив все усилия, поднял голову. Он лишь на секунду увидел Блейна, стоящего в паре метров от них, но успел заметить, что тот не в куртке футболиста. На нем было что-то светлое — футболка или рубашка, Хаммел не смог разглядеть.       Голова болталась на шее, как на ниточке, и почти сразу откинулась назад, стоило ее только поднять. Парень вроде бы неплохо так приложился затылком о забор, но боли не почувствовал.       — Нет смысла подставлять кого-то, если мы в состоянии сами с этим справиться, — глядя на Рейчел сверху вниз, с презрением пояснил Блейн.       — Давай, отнеси его в дом, — велела Андерсону Куинн.       Блейн Андерсон стоял как вкопанный.       Сначала Курт ничего не понимал, — почему его не могут уже куда-нибудь нормально положить? — а потом до него дошло: Андерсон снова сомневается, снова боится. Что же подумают его друзья, если кто-то заметит, как он прикасается к гею, тащит его на руках по своему дому, помогает ему? Слишком велик риск.       Девушки сразу все поняли. По шумному вздоху Куинн можно было догадаться, что она закатила глаза. В следующую секунду Фабре встала, подходя к футболисту вплотную, и, со злостью тыкая пальцем в его грудь, начала возмущаться:       — Да что с тобой такое?! Ему очень-очень плохо, а ты стоишь тут и всерьез думаешь о том, что там кто о тебе подумает? Не хочешь прикасаться к педику, тогда я позову Финна, Майка или Пака, но только сможешь ли ты спокойно жить с этим, Андерсон? Ты обязан ему! Как ты только себя терпишь?       — Заткнись! — выкрикнул Блейн, и непонятно было, пытается он перекричать музыку или действительно зол. — Заткнись, ты ничего не знаешь, Фабре!       Сказав это, он, не обращая больше никакого внимания на Куинн, молча и быстро подошел к Курту, грубо схватил того и, словно мешок с картошкой, закинул на спину. Хаммел молил всех богов, чтобы его прямо сейчас не вырвало. От Андерсона пахло каким-то хвойным одеколоном, и это, как ни странно, успокоило рвотный рефлекс на какое-то время.       — Осторожнее! — негодующе воскликнула Рейчел, поднимаясь и следуя за Блейном, который быстро зашагал к заднему двору. Куинн снова закурила и пошла за ними, глядя Андерсону в спину и чему-то улыбаясь.       Когда Курт проснулся, ему казалось, что прошло как минимум часов десять, но часы на руке показывали одиннадцать вечера, а значит, он проспал меньше часа. Музыка играла все так же громко, но, к счастью, здесь ее было слышно меньше, иначе и без того раскалывающаяся голова Хаммела точно бы взорвалась. Похоже, Вечеринка продолжалась.       Спальня, в которой он находился, была небольшой. Удивительно, что в этом огромном доме вообще есть такие маленькие комнаты. Поднявшись на кровати, он едва не ударился лбом о потолок, косо уходящий вниз. Мансарда. Вот почему тут так сравнительно спокойно.       На потолке-стене над кроватью висели плакаты со «Звездными войнами» и героями Marvel. Рядом стояла тумбочка с кучей хлама вроде фантиков, плеера, пары мятых долларов, носков, раскрытой и лежащей страницами вниз книги, блокнота…       Непонятно как, но на самом углу уместился стакан с водой. При одном взгляде на него у Курта резко пересохло в горле. Он залпом все выпил, мысленно желая долгой и счастливой жизни тому, кто догадался оставить здесь воду, а затем откинулся обратно на подушку, доставая телефон из кармана брюк.       1 непрочитанное сообщение: Рейчел.       «Мы с Финном внизу. Блейн запер дверь снаружи, чтобы никто тебя не разбудил, так что, если хочешь выйти, позвони кому-нибудь из нас. P.S. На тумбочке вода».       Курт немного напрягся, когда понял, что не сможет просто выйти отсюда и тихонечко сбежать домой, но потом решил, что идея запереть его и сберечь от вторжения незваных гостей — не самая плохая. Было бы сложно объяснить, что он делает на кровати в спальне Блейна — а это была именно его спальня, судя по всему — если бы вдруг сюда ворвался какой-нибудь Гибсон или еще кто-то, кто пожелал бы развлечься в укромном месте с какой-нибудь ну очень много выпившей симпатичной девочкой.       Поднявшись с кровати, Хаммел подумал, что его еще не до конца отпустило, потому что ноги, будто налившиеся свинцом, переставлялись с большим трудом. Голова кружилась, но, хвала богам, зрение к нему вернулось, а тошнота почти пропала.       Только теперь он смог полностью осмотреть комнату.       И самым первым, что бросалось в глаза, был жуткий беспорядок. Повсюду — на полу, столе, диване, тумбочках и стульях — что-то валялось. Столько барахла Курт в жизни своей не видел, а это о чем-то да говорит, ведь он сам скупал столько шмоток по скидкам на разных интернет-сайтах, что в шкафах места уже не осталось, и приходилось все складывать на стулья, кресла и даже подоконник.       В свободных местах между одним заваленным вещами стулом и другим стояли какие-то ящики, упаковки, банки и коробки из-под пиццы. Курт подошел к одной из таких глыб и с опаской заглянул в стоящую на самом верху коробочку. В ней действительно могло оказаться что угодно — от старых детских игрушек до настоящего живого удава, — но это были всего лишь диски.       Ничто так не говорит о человеке, как его комната, и конкретно вот эта коробка говорила о том, что у Блейна Андерсона неплохой музыкальный вкус. В основном здесь были диски современных исполнителей, но встречались старые и даже очень-очень старые композиции из мюзиклов. Едва ли не с замиранием сердца Хаммел обнаружил древнюю кассету со списком саундтреков из фильма «Поющие под дождем».       Оставив музыкальную коллекцию Андерсона, которая, к слову, была все-таки значительно скромнее куртовской, парень пробрался к письменному столу. Он был из темного дерева, с кучей уходящих под потолок полочек и ящиков, которых, однако, все равно не хватало, чтобы уместить все книги, учебники и журналы, так что часть из них лежала прямо перед монитором компьютера.       За монитором, опираясь на стену, лежала стопка дисков с видеоиграми и один толстенный старый альбом. Курт аккуратно достал его, стараясь не задеть эти горы вещей, которых, кажется, годами никто не касался, судя по слою пыли, и открыл, приготовившись к худшему. Дело в том, что у Финна тоже был альбом. Он вклеивал в него особо понравившиеся картинки из порно-журналов и иногда использовал их… ну, понятно, для чего.       Хаммел удивился, увидев на первой же странице самый настоящий рисунок. Портрет девушки. Она улыбалась и рукой убирала прядь волос за ухо. Следующий эскиз — два парня, играющие в видеоигру. Дальше какие-то девушки, некоторые футболисты…       Курт был просто поражен. Ему почему-то и в голову не могло прийти, что парень вроде Блейна рисует. Это все равно как если бы Финн занимался балетом или, например, Сантана плела из бисера. Да еще и, пусть здесь были в основном только эскизы, понятно, что он рисует очень и очень неплохо.       Какие еще у него таланты? Он занимается футболом, неплохо учится, отлично поет и танцует, слушает хорошую музыку, рисует. Хаммел мог бы влюбиться в Андерсона, не будь тот таким мудаком.       «Боже, о чем я думаю? — мысленно усмехнулся Курт. — Точно не вся еще эта гадость из организма вышла».       На последних страницах было все больше и больше изображений разных людей и мест МакКинли. Школьная столовая (вернее, стол футболистов и черлидеров) — старый рисунок, на нем Финн обнимал Куинн за плечи. Класс физики (а точнее, учительница физики, молодая мисс Паддифут, усевшаяся прямо на учительский стол и сексуально закинувшая ногу на ногу). Школьный коридор. Хоровая.       Что?       Хоровая комната?       Курт пригляделся повнимательнее. Нет, Хоровую он бы ни с чем не перепутал. Там даже видно его самого, сидящего на заднем ряду и болтающего о чем-то с Тиной.       От следующего рисунка спина Курта покрылась мурашками. Это были они — все участники хорового кружка. Хаммел вспомнил этот момент: прошлый год, они с хористами пришли в класс математики и выступили там, чтобы зарядить народ рождественским настроением. Учительница бросила в них ботинок.       В тот день в одной из песен Курт солировал, и он стоял впереди всех. Именно это и запечатлел Андерсон. Толпа хористов, где одного от другого можно отличить, только если хорошо их знаешь, и впереди стоящий Хаммел, прорисованный четко и ясно.       В двери зашуршали ключом, и он быстро захлопнул альбом, не досмотрев последние работы. Курт в несколько больших шагов преодолел расстояние до кровати, запрыгивая на нее, и постарался сделать вид, что он только встал.       Через секунду в комнату ввалилась целая толпа: Блейн, Куинн, Финн и Рейчел, Пак и Арти, Майк и Тина (не отрывавшиеся друг от друга), Бриттани и Сантана. В общем, вся компания. Все, кроме, быть может, Куинн, были зверски пьяны, хохотали и наваливались друг на друга. Вместе с ними в комнату на мгновенье ворвалась громкая музыка, а потом дверь снова закрыли.       — Смотрите, пробуждение спящей красавицы! — умиленно воскликнула Сантана.       — Перестань, не смущай его, — улыбнулась Рейчел, подходя к Курту и садясь на край кровати, пока все остальные, болтая о чем-то и громко хохоча, рассаживались по креслам и диванам, прямо на кучи вещей.       — Рейчел, ты очень-очень пьяная, — усмехнулся Курт.       — Точно! — поджав губы, кивнула подруга. Они рассмеялись.       — Что вы все здесь делаете? — он обратился к Куинн, которая дымила возле входа.       — Там все успокаивается, — пояснила она, указывая взглядом куда-то в пол.       — Уже? Я думал, они будут гулять до утра.       — Ну, это же подростки, — пожала плечами Куинн, словно сама была умудренной опытом взрослой женщиной. В какой-то степени так оно и было. — Кто замертво не свалился на пол, поспешил убраться восвояси. Но где-то треть еще держится.       — Мы пришли проведать тебя, — подал голос Финн. Он лежал на ковре посреди комнаты и смотрел в потолок с таким видом, будто в доме стеклянная крыша и ему открывался вид на звездное небо. — Как ты, братишка?       До сегодняшнего дня Курт никогда не видел пьяного Хадсона.       — Отлично, — солгал он, решив не забивать чью-либо голову ерундой вроде головокружения или легкой тошноты.       Кто-то включил музыку — конечно не так громко, как внизу, а вполне комфортно. Курт глянул в сторону стоящего на краю стола радиоприемника. Блейн сидел и крутился в компьютерном кресле.       — Итак, чем займемся? — вскочила с места Рейчел. Все выглядели уставшими, кроме нее. У Берри, как всегда, энергии хватило бы на десятерых. — Ну же, только не спать! Финн! — она легонько толкнула ногой своего парня в бок. — У меня есть замечательная идея, — и для убедительности хлопнула в ладоши.       Курт сам не понял, в какой момент они все согласились участвовать в облюбованной Рейчел Берри игре с романтичным названием «Бутылочка», но уже минут через пять вся их довольно внушительная компания образовала на ковре комнаты Блейна Андерсона уютный и даже какой-то доверительный кружок.       Наверное, никто и не пошел бы на это, но почти все хористы и Блейн были зверски пьяны, Курт все еще немного под кайфом, а Куинн просто хотела развлечься. В итоге все они оказались здесь, и Берри крутила бутылочку, пока остальные хором подпевали радиоприемнику, крутившему что-то из репертуара Maroon 5.       — И-и-и-и… Финн! Надо же! — криво улыбнулась Рейчел.       Все застонали, недовольные слишком скучным попаданием. После долгого и ленивого поцелуя парочки пришла очередь Хадсона. Горлышко бутылочки попало на Сантану. Финн опасливо покосился на Рейчел, но та, кажется, правил игры нарушать не собиралась.       — Давай, Финни-сладкие-сосочки, освежим воспоминания, — потянулась к нему Сантана.       Их поцелуй был уже поинтереснее, но, как и всегда в «Бутылочке», всем хотелось действительно скандальных дуэтов.       Горлышко бутылки Сантаны попало на Куинн. К удивлению Курта, Фабре не стала протестовать, и под всеобщие восторженные вопли и улюлюканье девочки подарили друг другу офигительный, страстный, глубокий поцелуй. Даже слишком глубокий, как показалось Курту.       — Ты сладкая, — облизала губы Лопез.       — А ты пьяная, — ухмыльнулась Фабре, запуская «механизм».       Горлышко показало на Рейчел. Вот тут уже все действительно закричали. Сантана хотя бы была лесбиянкой, но при таком раскладе ситуация по-настоящему накалилась. Особенно, если учитывать довольно непростые отношения девочек. Похоже, последнее занимало только Курта.       Он глянул на Финна, тот блаженно улыбался. Еще бы, не каждый день видишь, как твоя бывшая девушка целует нынешнюю.       Рейчел выпал Сэм. Это было неожиданно, потому что эти двое вообще практически не общались, но у Вселенной, как говорится, свои планы, так что им пришлось целоваться. Не слишком долго, чтобы не травмировать чувства Хадсона.       Когда Сэму выпал Пак, запротестовали все.       — Нет-нет-нет, я с парнями не целуюсь! — возмутился Пакерман. Каким бы пьяным он ни был, такого бы делать точно никогда не стал. Все возмущенно зацыкали.       — Это нечестно! — крикнула Рейчел.       — Я поцеловала Сантану. И Рейчел, — вставила Куинн.       — Это другое. Когда девчонки целуются — это нормально.       — Да что ты! — скрестила Руки Берри. — Это так же нормально, как и тебе целовать Сэма. Давай, вперед!       Все подхватили это «вперед!». Толпа завелась, и ребятам ничего другого не оставалось, кроме как, для успокоения публики, совершить быстрое, короткое соприкосновение губ (даже не настоящий поцелуй) и поспешно убраться друг от друга в как можно более далекие части комнаты. По поводу этого приставать к ним уже не стали.       После этого долгое время не выпадало ничего скандального. Пак и Бриттани, Бриттани и Арти, Арти и Тина.       Тина очень сильно хотела спать, так что после поцелуя с Арти крутить отказалась, и эстафету передали тому, кто еще не ходил.       Блейну.       Решили, что он все-таки хозяин вечеринки, и уж кто-кто, а он точно должен сегодня кого-нибудь поцеловать.       Андерсон, смеясь, поднял руки в жесте типа «сдаюсь» и крутанул бутылочку.       Казалось, она вращалась целую вечность. Курт все смотрел на нее, смотрел, пока у него не закружилась голова. Музыка вдруг показалась слишком громкой. К горлу снова подкатила тошнота.       — Ты как? — тут же заметила его состояние Куинн.       — Простите! — крикнул Хаммел, закрывая рот рукой и подскакивая с места. Он быстро подскочил и, пошатываясь на заплетающихся ногах, выбежал из комнаты, ударившись плечом о дверной косяк.       Все произошло за несколько секунд, и в тот момент, когда Курт склонился над туалетом, холодными сухими пальцами впиваясь в фаянс, бутылочка Блейна наконец-то остановилась, указывая горлышком на то место, где уже никто не сидел.       Пришлось перекручивать.       Курту было хреново как никогда прежде.       Блейн поцеловал Бриттани.