Not Strong Enough

      До конца недели в хоре шла такая напряженная и интенсивная работа, что мистер Шустер не переставал удивляться. Даже когда он говорил, что на сегодня достаточно, и отпускал ребят домой, они сами брали ключи от зала и продолжали заниматься.       Работали по четкому плану. Сначала Курт с Блейном — во вторник, сразу же после вечеринки — поехали домой к Хаммелу, где он не без труда отыскал листок со своими стихами. Кое-что пришлось поменять, кое-где дополнить, но в целом два написанных разными людьми стихотворения отлично сложились в одну песню. В тот же вечер они совместными усилиями написали припев и уже на следующее утро предоставили текст Куинн и Джо.       Ребята плотно поработали, а в четверг утром принесли весьма недурной вариант мелодии, который, после доработки Арти и Уэйдом, было решено использовать как основной — для Национальных. Для вступительных Блейна было решено убрать всю вычурность, танцы и театральность.       — Ты просто выйдешь, сядешь за пианино и споешь, ничего лишнего, — решительно заявил Курт. Они сидели втроем — он, Блейн и Арти — в Хоровой, пока Абрамс, используя музыкальную программу на своем ноутбуке, экспериментировал с инструментами. — Попробуй орган. Нет, все не то! — Хаммел вскочил и зашагал по комнате туда-сюда. — Здесь нужно что-то, — он неопределенно взмахнул руками, — ух! Понимаете?       Блейн с Арти переглянулись.       — Ух? — Абрамс поправил очки.       — Что-то большое, сильное, но не типичное для роковых композиций.       — Саксофон? — предположил Блейн.       — Попробуй, — бросил Курт, продолжая мерить комнату шагами и прижимая сжатую в кулаке руку ко рту. — Нет! — он остановился, повернулся. — Это звучит просто смешно! Что-то красивое, как арфа, как скрипка…       — Как контрабас? — подсказал Арти.       — Да! Точно! Давай, — Хаммел замер, вслушиваясь. — Близко, но не то. Звук должен быть печальнее, протяжнее, это же крик души. Попробуй виолончель.       Арти включил, и мелодия зазвучала так, словно ее такой и придумали когда-то давно, много лет назад. Она и не могла звучать иначе — Курту не понадобилось говорить этого вслух, ведь все и так поняли. Вариант с виолончелью стал окончательным для выступления «Новых горизонтов», а Рейчел с Блейном начали репетировать его версию на фортепиано.       В конце недели начали приходить письма из НЙАДИ. Хаммел получил свое самым первым и чуть не расплакался, когда узнал, что проходит в первую волну творческого конкурса. Берт и Кэрол по такому случаю купили тортик, но Курт, вместо того, чтобы радоваться, переживал за друзей. Ни Рейчел, ни Финн, ни Блейн писем не получили, и это очень настораживало, ведь «Новые горизонты», наверное, впервые за все три года сплотились настолько сильно — не хотелось расшатать эту сплоченность плохими новостями.       Тем не менее радостей у Хаммела было предостаточно. На одной из репетиций, когда Куинн и Мерседес исполняли что-то из репертуара Дорис Дэй, Курту вдруг до зубного скрежета захотелось петь. Он понял, как давно не делал этого, и испугался, что не сможет, но, стоило только выйти в центр комнаты, на одно долгое мгновение закрыть глаза, как слова полились сами собой.       Это была «Being Alive» Барбры Стрейзанд, и даже спустя не один десяток лет она продолжала несоизмеримо много значить для Курта, ведь именно с этой песней наконец ожил его голос, а значит, и он сам.       И все было бы просто замечательно, если бы не одна большущая ложка дегтя в их медовой бочке: футболисты. Они, казалось, были просто повсюду. Обливали слашем, называли сладкой парочкой, писали гадости на стенах туалетов и личных шкафчиков, а иногда даже в открытую угрожали, пугали фразочками типа «Жди выпускного» или «Отыграемся черед пару месяцев», как в каких-то дешевых ужастиках.       Нет, к такому не привыкнуть — думал Курт, когда в очередной раз помогал Блейну отмыть от липкого сока волосы или одежду. Андерсон не боялся и не расстраивался — нет, он просто молча закипал, готовый в любую секунду взорваться и разнести все вокруг. Хаммел только надеялся, что в этот момент он будет поблизости и не даст Блейну натворить глупостей.       Впрочем, долго ждать не пришлось.       Во вторник, после очередной внеплановой репетиции ребята, как это часто случалось в последние дни, вышли из школы последними. Было уже довольно темно, небо подсвечивалось только акварельной, размытой облаком с одного бока луной. Распрощавшись на крыльце с остальными хористами, Курт, Рейчел, Финн и Блейн пошли на парковку, где стояла машина Андерсона, который вызвался развезти всех по домам, раз уж ему по пути.       Хадсон как самый высокий в их компании заметил это еще издалека. Он остановился, и остальные врезались друг в друга за его спиной, как косточки домино.       — Эй! — возмутился Курт, выглядывая из-за спины брата и пораженно застывая на месте.       Машина — одна-единственная, что стояла на парковке и не могла быть ничьей больше, кроме как Блейна — выглядела мягко говоря не очень: вся измазанная чем-то липким, в кусках туалетной бумаги и перьях, пестрящая пятнами краски, как будто в нее стреляли из ружья для пейнтбола, а на лобовом стекле — во весь его размер — гигантская кислотно-желтая неоновая надпись: «ПИДОР».       — Твою мать! — выругался Блейн, в сердцах пиная подвернувшийся под ногу камень и подлетая к машине, чтобы потрогать краску и убедиться, что это не фантом.       Все тут же ожили, засуетились, подошли ближе, чтобы оценить ущерб. В целом, машина была не повреждена, но такое хулиганство никак не должно было пройти мимо школьной администрации.       — Надо сказать Фиггинсу, — произнес Курт, отворачиваясь от режущей глаза надписи. Ему сразу вспомнилось, как они с хористами отмывали такую же метку со шкафчика Андерсона в раздевалке, пока тот, избитый, лежал дома.       За последние несколько дней Курт повторил эту фразу с полсотни раз, но Блейн, упершись рогом, продолжал отвечать, что они и так справятся. Разберутся. Разрулят ситуацию. Ну, как ему такое?       — Нет, Курт! — Блейн еще кипел, когда повернулся к нему, но Хаммел все понимал и не обижался. — Ты знаешь, почему я не могу на них стучать, и я не собираюсь рисковать тобой…       — Предпочтешь терпеть вот такие выходки каждый день до выпускного? — скрестил руки Курт.       — Выбора нет, — Андерсон снова повернулся к машине и раздраженно вздохнул, тряхнул головой, а потом видимо решил, что этот инцидент не стоит не только его хорошего настроения, но и внимания вообще. — Есть у кого-нибудь пара баксов на проезд? — он развернулся к ребятам и натянул улыбку.       Хадсон с Берри повелись на это, расслабились, но Курт знал, что глаза у Андерсона так чернеют, только когда он очень-очень зол, поэтому продолжал исподтишка наблюдать за ним всю дорогу.       Парни проводили Рейчел, дождавшись, пока они с Финном вдоволь нацелуются на крыльце, потом решили пройтись до вокзала с Блейном, который до последнего момента сохранял молчаливость, и только стоя на остановке вдруг обернулся к Хадсону и спросил:       — Как ты сделал это?       — Это не я, чувак, — Финн испуганно округлил глаза.       — Да не это, — фыркнул Блейн. — Ты ведь первым из наших вступил в этот хор, тебя обливали слашем всей командой, называли вас с Куртом супружеской парой… — он бросил виноватый взгляд на Хаммела. — Как ты избавился от всего этого?       — Ну, — Хадсон переступил с ноги на ногу. — Ты ведь знаешь наших ребят — они не перестанут доставать тебя, пока ты не перестанешь давать повод. Я заступался за Курта и получал. Помогал Арти — получал. Играл в школьном мюзикле — получал. Чувствуешь связь?       — Да ведь он ничего такого не делает, — нахмурился Курт. — Мы не ходим вместе по коридорам, Блейн не поет на сцене, а репетиции проходят уже после уроков.       — Не ходите вместе по коридорам, — усмехнулся Финн. — Вам и не нужно, все и ведь и так все знают, — он пожал плечами, — так что не успокоятся, если не решат, что ты одумался или типа того. Хотя я не уверен, что и это поможет…       — Но шанс есть, да? — насторожился Блейн.       — Ну, — снова замялся Хадсон, — когда я вступил в Хор, то встречался с Куинн. Да, нас обоих обливали слашем, но ничего большего, потому что она все еще оставалась капитаном команды поддержки. Потом я встречался с Рейчел, а она, хоть и не пользуется особой популярностью и любовью в МакКинли… она все-таки девушка. И большинству этого было достаточно, чтобы хотя бы не называть меня «пидором».       — Значит, нам нужна девушка, — задумался Курт. — То есть, Блейну.       — Мне не нужна никакая девушка, — возмутился Андерсон.       — Подставная, конечно. Просто чтобы ты дожил до выпускного.       — Я бы не доверял кому-то, кроме наших девчонок, — резонно заметил Финн, — но там все заняты. Тина с Майком, Куинн с Джо, Мерседес, как выяснилось, с Сэмом…       — А как же та?.. — Блейн неопределенно провел ладонями в воздухе, изображая очевидно хорошую женскую фигуру, но, поймав взгляд Курта, тут же опустил руки. — Богатая. Я это хотел сказать.       Хаммел скрестил руки на груди и поднял бровь.       — Шугар? — предположил Финн. — У них вроде бы было что-то с Арти. Или с Рори.       — Понял, хор не вариант, — Андерсон задумался. — У вас нет знакомых девчонок?       — А у тебя что, нет? — с чуть больше долей иронии, чем хотелось бы, отозвался Курт.       — Нет, — спокойно ответил Блейн. — Только из старой школы и… бывшая.       — Предлагаю подумать еще, — поджал губы Финн.       Курт кивнул и, сам того не замечая, принялся мерить остановку шагами.       Нужна знакомая девушка, но не из школы, чтобы у нее из-за всего это не было проблем; такая, которой не составила бы труда пару раз засветиться в МакКинли, пообниматься с Андерсоном у всех на глазах и все такое. Хорошенькая, но не слишком, а то мало ли… Стоит обдумать эту идею.       — Моя электричка, — прервал его Блейн. — До завтра, — он махнул Финну, быстро чмокнул Курта в щеку и спустился с остановки на паром.       Хаммел улыбался, трогая холодными пальцами щеку, пока махал Блейну, через несколько секунд возникшему в окне одного из вагонов.       — Наверное, я никогда не привыкну, — хмыкнул Финн, когда поезд тронулся.       Курт непонимающе взглянул на него, а потом, опомнившись, убрал руку от щеки и смущенно улыбнулся.       Через несколько дней в дом Блейна нагрянули родители.       Курт узнал об этом, когда после уроков Андерсон догнал его в коридоре и, держась на безопасном дружеском расстоянии, заявил:       — Мама с Биллом приехали вчера вечером.       — О, — Курт остановился возле своего шкафчика и принялся складывать тетради. — Надолго?       — Нет, на выходные, — Блейн затравленно глянул на проплывшего мимо Джордана. Тот показал ему неприличный жест. — Через неделю свадьба, а на медовый месяц они поедут в Коста-Рику, так что мама хотела побыть немного со мной, прежде чем мы разъедемся на долгое время. Можно подумать, мы раньше не расставались на два месяца, — фыркнул он. — У нее свои причуды.       — Да ладно, это здорово, — Курт закрыл шкафчик, и они направились к выходу. — Ты хотя бы нормально поешь.       Блейн недвусмысленно фыркнул.       — Это значит, что мы не сможем зависнуть у меня на выходных, — печально продолжил он.       — Ничего страшного, — улыбнулся Курт, хотя вообще он, конечно, расстроился. — Мы же сможем погулять в воскресенье?       — Не знаю, — Блейн пожал плечами. — Ты же понимаешь, как редко я с ними вижусь. Думаю, мне не удастся вырваться и на минутку, — он поднял виноватый взгляд.       На улице было так тепло, что большинство людей поснимали свои теплые пальто и щеголяли вокруг в легких курточках или теплых толстовках, подставляя оголенные шеи и руки теплым весенним солнечным лучам. Курту в его твидовом пиджаке было жарковато, так что он сбросил его, оставшись в простой светлой рубашке.       — И что, мы сейчас прощаемся до понедельника? — он старался сохранить в голосе хоть какую-то долю оптимизма, но получалось так себе.       — Ну, мама попросила меня отвезти кое-какие бумаги Клэр в офис. Думаю, это еще плюс пару часов к нашему совместному времяпровождению. Что скажешь?       — Я с удовольствием, — улыбнулся Курт. Ему была невыносима мысль, что на целых два дня они вот так сухо попрощаются возле МакКинли, где нельзя позволить себе чего-то большего. Он заметил в окне первого этажа Криса с Тайлером, направлявшихся к выходу, и быстро добавил: — Кажется, я случайно оставил тетрадь по алгебре в шкафчике, а она мне нужна. Подождешь в машине?       — Ладно, — усмехнулся Блейн. — Буду на парковке.       Курт быстро натянул улыбку и поспешил вернуться в школу.       Он не забывал никакую тетрадь, просто не хотел давать этим придуркам лишний повод подначить Андерсона. Да, Блейн храбрился, говорил, что ему плевать и на них, и на их выходки, а когда Хаммел предлагал демонстративно избегать друг друга в коридорах, фыркал — мол, еще чего? — и продолжал ходить по школе с беззаботным видом. Только вот Курт не был ни дураком, ни слепым, и он видел, как яростно двигаются желваки у Андерсона на скулах, когда проходящий мимо Озимио как бы невзначай толкает его плечом или Крис выбивает локтем учебник.       Он прошелся по коридору туда-сюда, убедился, что футболисты ушли, не проявив ни к нему, ни к Блейну никакого особенного интереса, и вернулся на парковку.       — Почему ты уволился? — внезапно спросил Андерсон, когда они уже выехали из города.       Курт растерялся.       «О, знаешь, мы ведь тогда оказались заперты в заброшенном классе на всю ночь, из-за чего у меня совершенно испортились отношения с отцом, зато я понял, что безумно влюблен в тебя, и не надеялся ни на что большее, чем просто дружба, а ты облил меня яблочным слашем при всех своих псевдодрузьях, потому что в очередной раз испугался за свою репутацию, и я был настолько унижен и разбит, что просто не представлял, как буду жить дальше, что уж говорить работе?»       — Уже и не помню, — он пожал плечами.       Блейн недоверчиво взглянул на него, немного помолчал, а потом все-таки не выдержал и спросил:       — Это из-за меня, да?       — Вовсе нет, — быстро ответил Курт. Слишком быстро.       — Значит, из-за меня, — кивнул Андерсон.       — К чему вспоминать это сейчас?       — Потому что это было, Курт. И через год, и через десять это никуда не денется из нашей жизни, и я всегда буду виноват перед тобой. Понимаешь?       — Слушай, — он повернулся к Блейну всем корпусом, хотя тот продолжал смотреть на дорогу. — Я готов забыть прошлое, если ты готов. Оставим это там, ладно? Никаких претензий, никаких обид.       — И ты сможешь? Так просто? — он на секунду отвернулся от дороги, чтобы взглянуть Курту в глаза.       — Уже давно смог, — пожал плечами Курт. — Это проще, чем кажется, я ведь тоже много косячил, — он усмехнулся, вспоминая теперь тот поцелуй с Себастианом на вечеринке. До сих пор не понимал, как смог такое выкинуть. — Мы квиты, все в прошлом. Начнем это с чистого листа.       — Это? — улыбнулся Блейн.       — Ну, нас, — Курт осторожно взглянул на него из-под светлых ресниц.       — Нас, — Андерсон произнес это слово так, словно пытался распробовать на вкус. — Нас, — повторил он. — Мне нравится. Ладно, — он кивнул, отрываясь от дороги, — чистый лист, прошлое в прошлом. Никаких претензий. Думаю, мы, — он выделил это слово, отчего Хаммел почему-то залился краской, — справимся с этим.       — Обязательно справимся. А теперь смотри, пожалуйста, на дорогу.       Офис за эти полгода совсем не изменился. Снаружи здание казалось все таким же строгим и организованным, в то время как внутри царил настоящий хаос. Когда Курт был здесь в последний раз, все тоже носились, как сумасшедшие, роняли бумаги и старались не попадаться начальнице на глаза. Блейн, наверное, оказался единственным в этой толпе, кто добровольно захотел с ней встретиться.       — Я видела ее на втором этаже, в отделе статистики, — любезно подсказала спешащая куда-то молодая девушка. Курт ее здесь раньше не видел — наверное, ее взяли уже после его ухода.       — Подождешь здесь? Я постараюсь побыстрее, — заверил Блейн.       — Не торопись, — улыбнулся Курт. — Я давно здесь не был, рад буду со всеми повидаться.       Андерсон быстро чмокнул его в щеку и побежал на второй этаж.       — Курт Ха-а-аммел! — раздалось за спиной, как только скрылся Блейн. Курт вздрогнул от неожиданности, развернулся и, не сдерживая радостной улыбки, обнял старого приятеля.       — Холден!       — Отлично выглядишь, — улыбнулся парень.       — Спасибо. Ты тоже, — смутился Курт.       — Ну, я как был красавчиком, так и остался, а вот ты буквально цветешь!       — Скажешь тоже, — улыбнулся Хаммел. — Просто жизнь — удивительно хорошая штука.       — Вот по такому Курту я скучал, — Холден улыбнулся и потрепал его по плечу. — У тебя ведь не изменился телефон, м? Я бы с радостью выпил с тобой кофе, — усмехнулся парень. Хаммел понимал, что это просто шутки и лесть, но ему все равно было приятно. — Какими судьбами к нам, кстати?       — Да вот…       — Он пришел со мной, — каменный голос Блейна рухнул между парнями словно скала.       — А ты?.. — Холден совершенно не смутился.       — Блейн Андерсон. Его парень, — и в качестве доказательства он кинул руку Курту на плечо, как будто тот был его собственностью. Курту пришлось мысленно сосчитать до десяти, чтобы не вывернуться и не начать ругаться прямо здесь. — И нам уже пора.       — Рад был увидеться, Курт, — усмехнулся Холден.       Хаммел хотел было что-то ответить, но Блейн буквально вытолкнул его на улицу.       — Ты что творишь?! — взорвался Курт, только за ними захлопнулась дверь.       — Это ты что творишь? «Я бы с радостью выпил с тобой кофе»! Этот парень клеился к тебе!       — А я-то тут при чем?       — При… то есть ты даже не отрицаешь?       — Это уже другой вопрос, — Курт закатил глаза. Блейн действительно выглядел расстроенным и злым, так что пришлось объяснять. — Холден не клеился ко мне. А даже если так, что с того? Я бы все равно не стал отвечать ему взаимностью, а от пары комплиментов никому хуже не станет.       — Что с того? — Блейн так охренел, что у него даже сел голос. — Ты серьезно сейчас?       Курт скрестил на груди руки и неопределенно пожал плечами.       — Может, тебе сходить с ним в кино или на ужин? А что такого?       — Только не надо…       — Или, может, ему сразу стоило тебя поцеловать? Никому хуже не станет! — Блейн развел руками, страшно усмехаясь. — Давайте я сниму вам номер в отеле!       — Ты можешь не орать этот бред на всю улицу? — прошипел Курт.       — Да с каких пор тебя так волнует, что подумают окружающие?!       — И ты будешь упрекать меня в этом? Ты, которой… — Хаммел осекся.       Язвительная усмешка еще не сползла с его лица, когда Блейн поднял свои полные гнева и обиды глаза. И тогда Курт понял, что только что сказал.       — Я не это имел в виду, — тут же поспешил объяснить он. — Я просто…       — Нет, именно это ты и имел в виду, Курт, — голос у Блейна вдруг стал до страшного спокойным и ровным. — Вот, — он развел руками, — вот, как мы забываем прошлое. Вот так мы живем дальше, да? Вот так прощаем друг друга!       — Я не…       — Договаривай! Я, который кидал тебя в мусорный бак! Я, который обливал тебя чертовым слашем! Я, который предавал тебя снова и снова ради сраной школьной репутации! Об этом ты думаешь? И будешь припоминать это всегда, когда я буду не прав! Что я миллион раз унижал, оскорблял и подводил тебя, и делал еще кучу ужасных вещей…       — Нет, Блейн! — Курт попытался схватить его за руку, но парень вырвался и резко отшатнулся назад.       Люди, проходящие мимо, поглядывали на них с опаской, но Хаммелу уже было все равно. Он не знал, что делать, потому что понимал — Андерсон не на него злится, а на самого себя. Когда Блейн отвернулся и пошел к машине, первым желанием Курта было, конечно, кинуться следом. Ему стоило огромных усилий остановиться и сказать себе: Блейн должен сам с этим справиться. Курт мог миллион раз говорить ему, что простил, что все в прошлом, но от этого не будет никакой пользы, пока Андерсон сам себя не простит.       — Поэтому я и позволил ему уйти, — через час заканчивал свой рассказ Курт.       Он лежал на кровати Себастиана в его комнате в общежитии Далтона, пока сам хозяин дымил, высунувшись в окно, и, предположительно, внимательно слушал.       То, что Блейн свалил, оставив Курта возле офиса своей тети, без денег и машины, вовсе не было проблемой. Хаммел мог вызвать такси и оплатить в конце дороги, мог зайти в здание и одолжить денег у кого угодно из старых коллег, мог добраться общественным транспортом или, в крайнем случае, попросить Берта или Финна забрать его. Мог бы сделать что угодно из этого, но Курт захотел напиться, и лучшей (наиболее безотказной) кандидатуры, чем Смайт, в таком деле было просто не найти.       Так он и оказался в месте, где не был уже черт знает сколько лет, на кровати, на которой в годы учебы в Далтоне частенько дремал, если Себастиану удавалось уломать его прогулять уроки. С тех пор здесь почти ничего не изменилось, и Курт был рад снова оказаться в некогда родных стенах.       — Все правильно, — подал голос Смайт, втягиваясь обратно в комнату. — Он поступал, как придурок, и теперь должен с этим смириться, иначе ничего у вас не срастется, — он уселся на пол возле столика и взял очередную баночку с пивом.       Они оба уже были в том состоянии, когда тянет на задушевные беседы.       — Как ты справляешься? — спросил Курт у потолка.       — Я? — Себастиан усмехнулся, как будто Хаммел сделал ему комплимент. — Ну, у меня другая ситуация, другое отношение к жизни. Я думаю, того, что уже сделано, не отменить, поэтому какой смысл так загоняться? Если бы мне выпал шанс быть с любимым человеком, несмотря на то, что в прошлом я ему здорово поднасрал, я бы вцепился в этот шанс без раздумий, — он сделал внушительный глоток и растянул на полу свои длинные ноги в домашних штанах.       — Ты и вцепился, — усмехнулся Курт. Вся та история с каменной солью забылась ими так просто, как будто ее и вовсе никогда не было. — Но у тебя было больше времени себя простить. Если ты, конечно, вообще вспоминал об этом, пока был в Париже.       — Конечно, вспоминал, — серьезно сказал Смайт. — Я ведь не от скуки тебе позвонил посреди ночи, как только вернулся. Не хотелось, чтобы это висело между нами. Но я никогда бы не стал цепляться за чувство вины как за причину для ссор или расставания.       — Думаешь, он ищет причину расстаться? — насторожился Курт, отворачиваясь наконец от потолка.       Себастиан смерил его долгим насмешливым взглядом, после чего все-таки сжалился и, поджав губы, внушительным тоном произнес:       — Нет, не думаю. Хватит верить во все, что я говорю, я же твой бывший, вроде как заинтересованное лицо.       Хаммел смущенно улыбнулся.       — Как думаешь, — он закинул ногу на ногу, снова глядя наверх, — это вообще нормально, что мы с тобой пьем и обсуждаем моего нового парня?       — Нет, наверное, — пожал плечами Смайт, снова делая большой глоток. — А что вообще есть нормального в наших жизнях?       — Кажется, тебе уже хватит, — усмехнулся Курт, усаживаясь, чтобы отобрать у друга банку и самому из нее отпить. — А если без шуток… как думаешь, Блейн может хотеть порвать со мной?       — Боже, — страдальчески протянул Себастиан. Хаммел опустил голову. — Ты серьезно загнался, я смотрю. Нет, Курт, — он выпрямился и посмотрел парню прямо в глаза. — Он не может хотеть порвать с тобой, потому что, хоть мне и нелегко это признавать, но вы, ребята, похоже созданы друг для друга.       Курт покраснел и едва сдержал улыбку, а то это было бы совсем бестактно.       — Подумать только, каждый из вас сделал другому столько дерьма, но никто так никого и не убил. Это любовь, по-моему.       — Да иди к черту, — усмехнулся Курт, запуская в Смайта подушкой. Тот даже будучи пьяным ее поймал и       запустил обратно, попав Курту прямо в голову.       — Я тебе не по зубам, — многозначительно добавил он, на что Хаммел лениво показал язык.       — А ты? — через минуту вдруг спросил он.       — Что я? — Себастиан уже открывал четвертую банку и выглядел довольным, как сытый кот.       — Тебе нравится кто-нибудь? Кто-то такой, кто сможет терпеть тебя дольше пары месяцев. Чтобы я посмотрел на вас и сказал «да ведь они созданы друг для друга!», и успокоил уже свою несчастную совесть.       Хаммел ожидал, что Смайт помрачнеет и замнет эту тему, но, видимо, градус давал о себе знать, потому что вместо привычной язвительной шутки он вдруг серьезно ответил:       — Вообще-то по-настоящему я всегда любил только одного человека.       — Только не говори, что это я, — ужаснулся Курт. — Не льсти себе, — фыркнул       Себастиан, и Хаммел действительно облегченно выдохнул, хотя это, возможно, и задело слегка его самолюбие.       — Тогда почему ты хотел встречаться со мной?       — Это сложно.       Курт впервые видел такое выражение на лице Себастиана Смайта — словно сейчас друг смотрел не на него, а куда-то в собственное прошлое, в те его периоды, о которых никто и никогда не узнает.       — Сложнее, чем то, что происходило у меня? — усмехнулся Курт.       — Боюсь, что да.       — Ты никогда не рассказывал, — Курт заинтересованно приподнялся на локте. Комната немного плыла, но это было даже приятно. Маленький теплый зверек, обычно мирно спящий внутри него, вдруг проснулся и захотел совершить какую-нибудь шалость. Недобрый знак — хватит, пожалуй, выпивки.       — Ничего не получилось, — пожал плечами Себастиан. — Да и не могло.       — Ну расскажи-и-и, — Курт состроил рожицу.       — С каких пор ты стал таким любопытным?       — Примерно с третьей бутылки пива, — хмыкнул Курт.       Себастиан улыбнулся и закатил глаза.       — Ладно. Надеюсь, ты не вспомнишь этого завтра утром. Или хотя бы я не вспомню, что рассказывал.       Курт улегся поудобнее и приготовился слушать страшные подробности личной жизни Себастиана Смайта.       — Он был старше меня. Сын школьного приятеля моего отца. Так вышло, что в четырнадцать лет я вынужден был жить с ним некоторое время, когда мои...       — Четырнадцать!? — Курт поперхнулся очередным глотком пива. На этот раз точно последним.       — Расслабься, ничего не было. Он был взрослый, крутой и самостоятельный, а я был вредным подростком, переживающим развод родителей. Для него я был ребенком, но он... он был для меня целой жизнью. Он стал моим утешением в самое тяжелое время, и я влюбился как мальчишка, кем я и был. Как только он понял это, начал отдаляться от меня и... неважно, что было дальше. Ничего не вышло. Я много лет его не видел.       — Но все еще помнишь о нем.       — Первая любовь, все такое, — Смайт неопределенно покрутил рукой в воздухе.       — А что с ним сейчас?       — Не знаю, наверное, закончил колледж, нашел работу и парня своей мечты...       — То есть ты не уверен?       — Конечно, нет, говорю же, я не видел его много лет. Его отец давно умер, у нашей семьи не осталось с ним никаких связей, — Себастиан пожал плечами и хлебнул еще пива, после чего смял банку и запустил ее прямиком в мусорку, стоящую около стола.       — Но ведь сейчас тебе уже не четырнадцать, — лукаво улыбнулся Курт, придвигаясь ближе — так, чтобы их глаза встретились.       Смайт не отвел взгляда, в его глазах плясали чертики, но голос был очень серьезным:       — Вот именно, Курт. Это в прошлом.       Курт раздраженно выдохнул и откинулся обратно на подушку.       — Знаешь, если я что и понял за свою жизнь, — философским тоном начал он, — так это то, что за свою любовь надо бороться. Жизнь у нас одна, и всегда лучше хотя бы попытаться что-то сделать и проиграть, чем выйти из игры еще до старта.       — И это говоришь мне ты, — фыркнул Смайт.       — Да! — Курт вдруг стремительно сел, а потом так же быстро встал, слегка пошатываясь. — Это говорю тебе я! Я, который сейчас поедет и поговово... — он завис на долю секунды, — поговорово... черт! Короче, поеду к Блейну. И помирюсь. И...       — Воу-воу-воу, — Себастиан встал, тоже слегка покачиваясь. — Не стоит тебе сейчас туда ехать. Ложись, поспи, а утром вызовешь такси и поговоришь со своим ненаглядным на трезвую голову.       — Хочу сейчас! — когда это он успел так напиться?       — Да-да-да, обязательно, — протянул Смайт, параллельно стаскивая с Курта пиджак. — Немножко полежишь и сразу поедешь, хорошо? Буквально пять минут.       Курт не стал ничего отвечать, дал стянуть с себя пиджак и рухнул на кровать. Как только его голова коснулась подушки, а ноги вытянулись на мягком матрасе, мир вдруг поплыл куда-то в темноту и вскоре совсем в ней пропал.       Проснулся, когда за окном уже стемнело. Вот черт.       Часы на телефоне показывали половину восьмого, но самым страшным было даже не это, а двадцать три пропущенных звонка от Блейна! Ладно хотя бы Берт не успел его потерять.       Курт резко сел, опуская ноги на пол и сразу утыкаясь ими во что-то мягкое и теплое. Не успел Хаммел как следует испугаться, как это самое мягкое и теплое пошевелилось, простонало что-то невразумительное и вылезло из кокона покрывала с недовольным лицом Себастиана Смайта:       — Какого?.. А, доброе утро.       — Доброе! — сердито отозвался Курт. — Ты почему меня не разбудил?       — Да я, как видишь, был немного занят, — Себастиан поднялся и подтянул ноги к себе, давая Курту проход.       Курт встал только для того, чтобы начать ходить из угла в угол по комнате и нервно смотреть на экран своего телефона.       — Сколько? — понимающе поджал губы Смайт.       — Двадцать три, — на выдохе произнес Курс, падая в кресло возле стола.       — У-у, — Смайт поднялся и первым делом залез в холодильник за бутылкой воды. — Звони.       — Что мне ему сказать, если спросит, где я? Это кошмар, — в голосе Курта звучала паника, он сам это понимал, но ничего не мог поделать. Со стороны ведь все выглядело просто ужасно. Он не хотел, чтобы Блейн решил, что Курт его игнорирует, обижается или злится. Это совсем не улучшило бы ситуацию.       — Соври? — предложил Смайт, быстро вытирая губы тыльной стороной руки и протягивая бутылку другу.       — Нет уж, — Курт снова встал, взял бутылку, бесцельно подержал ее в руке и поставил на стол. — Хватит с нас обманов и игр, скажу как есть.       Себастиан пожал плечами — мол, как знаешь, но я предупредил.       Курт нервно взглянул на экран телефона и как раз в этот момент на нем снова высветилось имя Блейна. Даже руки вспотели. Да что это с ним? Он ведь не сделал ничего плохого, подумаешь, не отвечал на звонки. В конце концов это Блейн оставил его неизвестно где, одного и без машины! Курт нахмурился. Так-то лучше, осталось только сохранить этот воинственный настрой в разговоре с Блейном. Он не виноват и не даст Андерсону снова орать на себя.       — Алло, — максимально спокойным голосом произнес он, поднимая трубку. Смайт тактично покинул комнату, захватив из шкафа полотенце.       — Курт! — голос на том конце звучал настолько виновато и обеспокоенно, что всю решимость Хаммела мигом как ветром сдуло. — Где ты? Почему не брал трубку? Я столько раз звонил! С тобой все в порядке, Курт?       — Все в порядке, — Хаммел сел на кровать и медленно, прерывисто выдохнул, а потом поднял подбородок повыше, словно бросая вызов, и быстро, но уверенно произнес: — Я у Себастиана в общежитии Далтона.       На том конце провода повисла тишина. Но лишь на мгновение.       — Господи, слава богу, — вдруг выдохнул Блейн и Курт как будто сам почувствовал его облегчение. — Я так переживал, что с тобой что-то случится, я такой идиот, прости меня, Курт, прости меня, пожалуйста.       Хаммел даже дар речи потерял от такой неожиданной реакции. Это что, Блейн? Его вспыльчивый, ревнивый, эгоистичный парень, который на дух не переваривает Себастиана Смайта? Его Блейн?       — Пожалуйста, не молчи, — снова послышалось в телефоне. — Я ужасно виноват перед тобой, мне правда, очень жаль. Я вернулся в офис через несколько минут, но тебя уже не было, я... господи, я так испугался.       — Хэй, — Курт вдруг почувствовал, как защипало где-то в носу. — Я не злюсь на тебя, я тоже... сказал лишнее.       — Все хорошо, — казалось, Андерсон так счастлив был услышать голос своего парня, целого и невредимого, что больше его уже ничего не волновало. — Все хорошо, — снова повторил он. — Хочешь, я приеду за тобой и отвезу домой?       — Правда? Это было бы... здорово.       — Тогда буду через десять минут! — радостно сообщил Блейн. Судя по звукам, он уже вышел на улицу.       Курт откинулся на спинку кресла и облегченно выдохнул, кладя трубку. Улыбка сама появилась на его лице. Блейн Андерсон, ну надо же. Хаммел так долго в глубине души боялся его и не знал, чего ожидать, что теперь подобное поведение было для него сродни празднику. Дар судьбы или типа того. Наверное, это неправильно, но ведь этого только пока. Пойдет такими темпами дальше — и он быстро сможет доверять Андерсону больше, чем кому-либо в этом мире.       «Того самого человека ты любишь сильнее, чем себя самого» — пронеслись в голове слова отца. Неужели Андерсон действительно его... любит? Курт покраснел, зажмурился и прикрыл ладонью широкую улыбку, словно застеснявшись своего счастья. Таким оно было непривычным, глубоким и всеобъемлющим.       Себастиан, вскоре вернувшийся из душа и выглядевший так, будто это не он тут распивал пиво пару часов назад, воспринял новость о реакции Блейна с чуть меньшим энтузиазмом, но все-таки порадовался за друга, за что Курт был ему безмерно благодарен. Он парил по комнате, как бабочка, пока собирался домой — поправлял одежду, прическу, выбирал из большой коллекции парфюмов Смайта наиболее хаммеловский, искал недочеты на своей идеальной коже и мазал губы увлажняющим бальзамом.       Себастиан наблюдал за всем этим с легкой улыбкой и периодически закатывал глаза, на что Курт показывал ему язык, но продолжал улыбаться.       Да, он выглядит глупо, ведет себя глупо, чувствует себя глупым, но он так чертовски влюблен, что готов был выпрыгнуть навстречу Блейну прямо из окна этой комнаты и не разбиться, ведь крылья у него за спиной не увидел бы разве что самый чертвый сухарь на этом свете.       Поэтому, когда Курт, попрощавшись с другом, спустился вниз и вышел к дороге, где уже стояла машина Блейна, бросился к ней с такой скоростью, будто и впрямь сейчас взлетит. Андерсон быстро вышел из машины и поймал Курта на лету, заключая его в крепкие любящие объятия.       Так бы всю жизнь...       Не успел Курт и слова сказать, как Андерсон взял его лицо в свои теплые руки и поцеловал. И в этом поцелуе было столько "я люблю тебя", что у Курта ноги подкосились.       — Не боишься? — спросил Хаммел, отстраняясь и оглядываясь. Вокруг были люди — студенты и учителя, работники общежития, родители учеников. Конечно, Далтон — не МакКинли, но все же...       — Сегодня я по-настоящему испугался, — Блейн продолжал держать его лицо в ладонях, глядя прямо в глаза, — испугался, что снова потеряю тебя. По своей же глупости. Это — безумно страшно, а остальное... ерунда.       Курт снова покраснел до кончиков ушей. Ну сколько можно, в самом деле!       — Так просто ты от меня не отделаешься, — попытался пошутить он, — и не мечтай.       Блейн улыбнулся и снова обнял его, гладя по волосам. Больше они ничего не говорили, просто стояли и обнимались прямо под окнами большого школьного общежития, обдуваемые прохладным весенним ветерком, а когда через столетие смогли оторваться друг от друга и сесть в машину, Блейн вдруг произнес:       — Хочешь остаться у меня сегодня?       — А как же родители? — удивился Курт. — Думаю, они не поймут...       — Поймут, — усмехнулся Блейн, трогаясь с места. — Уже поняли, пока я искал тебя.       Курта окатило волной жара.       — И... все хорошо? — робко спросил он, глубоко вдыхая.       — Мама, кажется, слегка в шоке, но, я думаю, это скоро пройдет. А Билл, представляешь, вообще заявил, что так и знал, что этим все кончится. С первого занятия танцами.       Курт покраснел пуще прежнего. Это все было одновременно приятно и дико неловко. И с этими людьми ему сейчас разговаривать? Ужинать? Нет уж, ни за что. Блейн, кажется, это понял, потому что, судя по пейзажам за окном, двигались они в стороны Лаймы.       Хотя с другой стороны... Он незаметно посмотрел на Андерсона, сосредоточенного на дороге, на его расслабленную позу, легкую улыбку, блестящие глаза. Даже темная кудряшка, падающая на лоб, выглядела расслабленной. Если уж Блейн ни о чем не переживает, то чего бояться ему, Курту, первому открытому гею в МакКинли? Разве его еще может напугать хоть что-то в этой жизни?       Он усмехнулся.       — Что? — тут же спросил Блейн, на секунду поворачиваясь.       — Ничего, — продолжая улыбаться, ответил Курт. — Я согласен, поехали к тебе.       Дом Андерсона встретил его непривычным светом из всех окон на первом этаже и шумом голосов. Такое ощущение, что в доме было не два человека, а целая толпа. Как только они вошли, все сразу стало ясно — Билл громко смотрел в гостиной политические дебаты, время от времени давая авторитетные комментарии, после чего у них с Мелиссой завязвался громкий и эмоциональный спор, который, впрочем, ничуть не портил их отношения. Курт улыбнулся, глядя на них. Однажды и они с Блейном тоже смогут спорить так, без боли и драм.       — Блейни, детка! — Мелисса расцвела при виде сына и смущенно улыбнулась, взглянув на Курта. Тот ответил еще более смущенной улыбкой и на этом все неловкие моменты вечера подошли к концу.       Им действительно предстояло поужинать вместе, но, вопреки опасениям Курта, не было ни неловких расспросов, ни неприятных намеков. И Билл, и Мел достаточно хорошо были знакомы с Хаммелом, чтобы их беседа проходила в дружеской и непринужденной обстановке.       Билл рассказывал потрясающие истории с работы и громко шутил, а мама Блейна в красках описывала, в каком прекрасном месте они будут проводить свой медовый месяц. Курт от души радовался за них, шумно и эмоционально восхищался при виде фотографий этого рая на земле, искренне смеялся, когда это было нужно, и все прошло настолько легко и беззаботно, насколько только могло.       В конце концов они разошлись по комнатам и никто из родителей, к удивлению Курта, не сказал им держать дверь открытой или вообще не находиться в одной комнате.       — Так что вы делали там... с Себастианом? — все-таки не выдержал Блейн, когда они уже лежали в обнимку на его кровати.       — Ну-у, — Курт коварно улыбнулся, проводя кончиком носа по ключице Андерсона. — Мы вы-ыпили, говорили о любви-и-и, а пото-ом...       Блейн напрягся, но ничего не сказал.       — Потом он снял с меня пиджак... — продолжал издеваться Хаммел. Рука Блейна, до этого гладившая его по спине, остановилась. Курт не выдержал и рассмеялся. — А потом я упал на его кровать и заснул, а он улегся на полу.       — Тебе кажется, это смешно? — сердито спросил Блейн.       Курт сжал губы, сдерживая улыбку. Видел бы Андерсон свое лицо в этот момент, не задавал бы таких глупых вопросов. Такой серьезный, брови домиком, губы поджаты, ноздри раздуты — того и гляди пар пойдет. Кажется, улыбка все-таки показалась на лице Хаммела, потому что Блейн вдруг нахмурился, глядя на него и сузил глаза.       — Смешно, значит, — железным тоном проговорил он. — А как тебе это?       И он вдруг выкинул совершенно неожиданную штуку. Когда Курт почти пожалел об этой маленькой шалости, Блейн вдруг одним быстрым движением перевернул его на спину, прижал своим весом к кровати и начал яростно щекотать.       Курт визжал и извивался, но не мог перестать смеяться.       — А теперь тебе смешно? — смеялся Андерсон, не прекращая пытку. — Смешно, м?       — Не смешно-о, — тонким голосом простонал Курт, захлебываясь смехом. — Прости, прости-и... — он изловчился и смог лягнуть Блейна куда-то в живот, но его это только раззадорило. — Мне стыдно! Очень... стыдно!       — То-то же, — удовлетворенно заявил Андерсон, отнимая от Курта наконец свои вездесущие руки.       — Ты просто садист! — еле дыша, возмущался Хаммел.       — Кто бы говорил! — театрально изумился Блейн, снова нависая над Куртом и протягивая руку к его шее. Тот весь сжался, готовясь к новой атаке, но Андерсон лишь нежно провел тыльной стороной руки по его шее, шумно втягивая воздух. — У тебя восхитительная кожа, ты знаешь?       — Ну еще бы, — фыркнул Курт.       — И губы, — Андерсон поднял руку выше и, едва касаясь, провел кончиками пальцев по раскрасневшимся губам парня. Наверное, пытался заставить его покраснеть, но нет уж, хватит на сегодня. Курт вдруг почувствовал прилив необъяснимого азарта и чуть приоткрыл рот, легко касаясь пальцев Блейна языком.       Изумление, появившееся на лице Андерсона, выглядело как вызов, и Курт, не вполне отдавая себе отчет в действиях, нежно перехватил руку парня своей и ласково, но уверенно перевернул Блейна на спину, нависая над ним.       — А еще руки, — почти прошептал он, наклонившись к самому уху и проводя рукой по шее вниз, запуская ее под футболку, касаясь горячей кожи, легко проводя ноготками про груди. — Тело, — второй рукой он почти уверенно взял руку Андерсона и запустил себе под рубашку, непроизвольно поджимая живот, когда по телу пробежала волна мурашек от этого прикосновения. — И...       Договорить Блейн ему не дал, потому что в этот момент приподнялся и потянулся за поцелуем. Курт с охотой ответил ему, продолжая шарить ладонями под футболкой.       Они целовались, горячо и жадно, словно кто-то мог отнять у них эту возможность, и Курт к своему смущению вдруг так резко и отчетливо, как никогда прежде, понял, что хочет большего. Конечно, сегодня бы ничего не вышло, это было ясно с самого начала, когда Блейн сказал, что дома его ждут родители, но телу было наплевать. Поняв, в какую ловушку он загнал их обоих, Хаммел едва слышно застонал.       Блейн воспринял это по-своему. Его, кажется, присутствие в доме родителей совершенно не смущало. Он быстро и уверенно стащил с Курта рубашку и припал губами к его груди.       Курт откинул голову назад, шумно выдыхая. Конечно, Андерсон сейчас остановится. Вот сейчас.       А может, теперь?..       Но Блейн продолжал покрывать его тело поцелуями, и Курту пришлось закусить кулак, чтобы не застонать, когда эти поцелуи опустились ниже.       — Что ты делаешь? — почти проскулил Курт, когда руки Блейна уже разбирались с застежкой его штанов. — Твои родители... черт... — он все-таки не сдержал стон, когда губы Андерсона, такие мягкие и горячие, коснулись его через ткань трусов.       — А на что похоже? — коварно улыбнулся Блейн, глядя на Курта снизу-вверх и аккуратно стягивая с него трусы.       У Хаммела закружилась голова. Это правда? Блейн Андерсон, тот самый футболист-Блейн, гомофоб и просто заноза в заднице, сейчас действительно собирается?..       Курт резко закрыл рот рукой, когда Блейн, без всяких прелюдий, резко взял в рот его почти болезненно стоящий член. Так приятно, сильно, сладко... Он никогда ничего подобного не чувствовал. Молчать было невозможно, и Курт извивался на кровати, сжимал в кулаке простыни, закусывал губу, когтил свои бедра, даже не замечая этого, лишь бы сдержаться. И это почему-то возбуждало его еще сильнее.       — Мне остановиться? — Блейн хитро прищурился, отстраняясь. — Если тебя что-то смущает... — он улыбнулся.       Курт, у которого перед глазами все плыло от удовольствия, промычал что-то невразумительное.       — Это да? Остановиться?       — Блейн... чертов... Андерсон, — еле дыша, проговорил Курт. — Я тебя убью.       — За что? — невинно поинтересовался Блейн. — За это? — он коснулся головки легким поцелуем. У Курта все сжалось внутри. Хотелось больше, еще-еще... — Или за это? — он провел языком по члену сверху вниз и обратно. Курт сильнее сжал простынь в руках, откидывая голову назад. — Или, может, за это? — он снова обхватил член губами. Курт чуть сознание не потерял.       — Клянусь, если ты еще раз остановишься, — сам того не замечая, шептал он, — я... — Хаммел вскинулся на простынях, как будто его ударило током. Казалось, человек просто не способен испытывать такое удовольствие, но оно только нарастало.       В какой-то момент Курт вообще забыл, кто он и где находится. Голова была пустой, каждая клеточка тела горела удовольствием, а каждое движение Блейна усиливало это удовольствие, доводило его до невозможных пределов.       — Блейн, я... я сейчас закричу, — в беспамятстве шептал Курт. Ладно он потерял голову, но Андерсон-то должен понимать...       На секунду Курт сфокусировал зрение и увидел перед собой взгляд Блейна, такой же затуманенный и отрешенный, и понял, что тот тоже ничего не соображает. Все это сносило голову им обоим, и остановиться было уже невозможно.       — Боже, — простонал Курт как можно тише, но ему все равно показалось, что слышно было на весь дом. Неважно. Все это неважно сейчас.       Курт закрыл глаза и откинул назад голову, чувствуя, что надолго его не хватит. Перед ним так кстати всплыло лицо Блейна, это взгляд снизу-вверх, эти губы.       «Блейн Андерсон реально сейчас отсасывает мне у себя в комнате?» — пронеслось в голове, и с этой мыслью тело Курта накрыло такой сокрушительной волной удовольствия, что никаких сил бы не хватило сдержать крик. И как только он вырвался, Курт резко закрыл рот ладонью, продолжая дрожать всем телом и постепенно приходя в сознание.       Боже, какой кошмар. Как он теперь будет смотреть в глаза Биллу и Мелиссе?       А Андерсон, этот козел, еще и лег рядом и смотрел на Курта с ужасно самодовольным видом, как будто ничего страшного не случилось. Как будто ему ни капельки не стыдно!       — Ты вкусный, — первым делом сказал он, устраиваясь поудобнее.       — А ты с ума сошел, — пытаясь отдышаться, ответил Курт. — Что нам теперь делать?       — Ну, можем поспать, а можем, — он чуть приподнялся на локте и потянулся за поцелуем, — продолжить?       Курт резко уперся ладонью в его грудь.       — Продолжить? Блейн, да я готов сквозь землю провалиться! Зачем ты это сделал?       — Ты не сильно-то сопротивлялся, — ехидно заметил Андерсон.       — Я... я просто... — Курт почувствовал, что краснеет.       — Не смог удержаться? — улыбнулся Блейн.       — Иди к черту! — Хаммел перевернулся и уткнулся лицом в подушку, сдерживая крик, но на этот — отчаяния. — Какой стыд, какой...       — Эй-эй, — Блейн провел теплой ладонью по его холодной, немного липкой спине, и это прикосновение мигом недвусмысленно отозвалось во всем теле Курта. Нет, такого позора он точно не выдержит. — Хочешь, расскажу тебе секрет?       Курт пробурчал что-то согласное в подушку, параллельно пытаясь отвлечься мыслями хоть на что-нибудь. Может, ему прямо сейчас сбежать? Чтобы не пересекаться с родителями Блейна за завтраком. Потом они уедут, а потом Курт с Блейном переедут в Нью-Йорк, будут заняты учебой, работой и еще бог знает чем, а потом все как-то забудется и...       — Мама полчаса назад скинула мне смс-ку, что они с Биллом поехали в магазин.       Или, может, стоит просто сделать вид, что ничего не было? Мало ли, что это тут за звуки. Может, они просто смотрели фильм? Да, фильм!..       Стоп, что?       — Что? — Курт резко повернулся. — И ты не сказал?!       — Прости, но ты такой сексуальный, когда сдерживаешься!       — Ах так, значит? — Курт вскочил и сделал самое суровое выражение лица, на какое только был способен сейчас, хотя на самом деле испытывал невероятное облегчение. — Ну держись, Андерсон! — он схватил большую мягкую подушку, на которой только что лежал, и зарядил ею Блейну прямо по лицу.       Андерсон рассмеялся, выхватил подушку и приготовился нанести ответный удар, как вдруг внизу послышался шум входной двери, и у Курта мигом созрел более изощренный и жестокий план мести. Он ловко увернулся от удара, отбросил подушку в сторону, широким шагом преодолел расстояние до Блейна и хорошенько его поцеловал, прижимая к стене.       Когда Андерсон опомнился, было уже слишком поздно. Курт стоял перед ним на коленях, голый, красивый и решительно настроенный. Эту месть, как и то, что с Хаммелом шутки плохи, Блейн запомнит надолго.       После они лежали в обнимку на кровати. Блейн — прикрыв глаза и с легкой улыбкой на умиротворенном лице, а Курт — рядышком, на боку. Он пальчиком рисовал на груди парня какие-то замысловатые узоры, и Блейну хотелось замурчать от этих приятных легких прикосновений.       — Ты жестокий, знаешь? — подал голос Андерсон, не открывая глаз.       Курт довольно улыбнулся. Надо сказать, Блейн стойко выдержал его месть, не издав ни звука, хотя только слепой не увидел бы, с каким трудом ему это удалось. Впрочем, Курт был даже благодарен, ведь тогда он и себя поставил бы в очень компрометирующее положение.       — Я был хорош? — чуть краснея, спросил он.       — Ты? — Блейн приподнялся, открывая глаза. — Ты лучший.       Ну да, ему ведь есть с кем сравнивать.       — Блейн? — пальчик Курта остановился на его груди. — А сколько у тебя было... до меня?       Андерсон усмехнулся:       — Ты удивишься.       — Что, так много? — напрягся Хаммел, замирая.       Блейн положил руки под голову и снова чему-то усмехнулся.       — Только две девушки. Первая — в старой школе, барабанщица из нашей группы. Она была на год старше меня и намного опытнее. А вторая уже здесь, в МакКинли, ты ее, наверное, помнишь.       — И все? — не поверил Курт. — А как же вечеринки с футболистами, неужели там не было доступных девчонок?       — Были, но я... я так не могу. Конечно, я всегда делал вид, что очень заинтересован, чтобы у парней не возникало вопросов, но я никогда не мог спать с кем-то без чувств. Мне просто неинтересно, понимаешь? Это же совсем чужой человек. Как я могу быть с ним, чувствовать, что ему нравится, если мы толком не знакомы? Это тогда даже не секс, а так... — он неопределенно махнул рукой.       Невероятно. Курт почему-то был уверен, что Блейн гораздо опытнее. Честно говоря, он делал все так умело и хорошо, что закрадывались даже подозрения об опыте с парнями, а тут такое.       — Ну а ты? — улыбнулся Блейн. — Со Смайтом все ясно, но был кто-то еще?       — У нас с Себастианом ничего не было, — почему-то смутился Курт.       — Подожди, серьезно? — Андерсон повернулся на бок и удивленно уставился на парня. — То есть вы не?..       — Ни разу, — подтвердил Курт. — У меня ничего не было ни с Себастианом, ни с кем-либо еще.       — Вау, — Блейн поджал губы, словно не мог до конца осознать услышанное. — То есть я первый, правда?       Хаммел смущенно уткнулся носом куда-то в ребра Андерсона — вроде как согласился.       — Вау, — снова повторил Блейн.       — Все так плохо?       — Плохо? Хэй, — Андерсон аккуратно, за плечо развернул парня к себе и заглянул прямо в глаза таким любящим, таким искренним и восхищенным взглядом, что все стало ясно без слов. — Я рад, что это я. Спасибо, — и наклонился, чтобы оставить на губах Курта легкий, но полный чувств поцелуй.       Курт чувствовал себя таким любимым, таким окрыленным и счастливым, что был уверен — не сможет заснуть до самого утра, но как только душевные разговоры закончились, его мозг мигом отключился.       Утром Мелисса попыталась приготовить завтрак, но видимо кулинарный талант Блейн унаследовал от нее, так что, после парочки сгоревших тостов, Курт вызвался накормить всех самостоятельно.       Конечно, хотелось и весь оставшийся день провести с Блейном, но Курт понимал, что родители — люди очень занятые, и до выпуска вряд ли смогут приехать еще раз, поэтому стоило дать им провести время с сыном наедине. К тому же, им явно было, что обсудить, поэтому через час после завтрака, чистый, с иголочки одетый и абсолютно счастливый Курт стоял в прихожей и натягивал свои дизайнерские полусапожки, а такой же счастливый Блейн, опершись плечом о стену, молча и с улыбкой наблюдал.       Внезапно, когда Курт уже собирался чмокнуть парня на прощание, тот вдруг выпрямился, словно вспомнил что-то очень важное. Оказалось, так оно и было.       — Кстати, Курт!       Хаммел поднял голову.       — Я придумал, кто поможет нам разобраться с футболистами. Вернее, кто согласится представиться моей девушкой, чтобы они отстали.       — Да? — Хаммел напрягся. — И кто же?       — Она работает у Клариссы, ее зовут Сэм. Мы вчера познакомились, пока я в офисе искал тебя. Она учится недалеко, в колледже, на первом курсе, так что с нами почти одного возраста. Она согласилась помочь, так что, если ты все еще считаешь, что это хорошая идея, то у нас есть отличный вариант.       Курт нахмурился. Он вспомнил девчонку в смешных очках из восьмидесятых, с которой познакомился в день своего назначения учителем танцев для Блейна и Билла. Умная, симпатичная, еще и студентка... с другой стороны, это ведь была его идея, глупо сейчас отступать.       Блейн, кажется, заметил эти метания:       — Если ты переживаешь, мы можем все отменить, но она мне совершенно неинтересна. Как и кто-либо еще. Кроме тебя.       У Курта перед глазами пронеслись все те счастливые моменты, все поступки Андерсона, которыми он неоднократно доказывал, что на него можно положиться. Он больше не обманет и не предаст.       — Нет, — мягко произнес Курт. — Мы сделаем это. Я тебе доверяю.       И улыбнулся, понимая, что это правда.