«Все лучшее от горя хорошеет, И та любовь, что сожжена дотла, Еще пышней цветет и зеленеет. Так после всех бесчисленных утрат Во много раз я более богат».
Быть может, все то, что выпало на их с Блейном долю в этот год, было не столько проверкой, сколько способом закалить, укрепить, дать их любви не одну, а все девять жизней? Они с Андерсоном договорились встретиться утром перед школой, чтобы пойти вместе. Это была идея Блейна, Курт не хотел рисковать, но разве можно спорить с тем, кто упрям, как осел? Особенно если он выдвигает свои гениальные идеи, лежа совершенно голый в теплой, уютной кровати, под потолком в звездное небо? Вот именно. Хаммел так боялся сегодняшнего дня, что встал аж в пять утра, а в семь — на полчаса раньше, чем договаривались, уже торчал в городском парке. Сначала он просто слонялся туда-сюда, а потом вспомнил, что собирался вернуть книгу, прочитанную залпом за один день, и решил присесть на скамейку, чтобы еще раз прочитать то самое, уже выученное наизусть четверостишие. — И та любовь, что сожжена дотла, еще пышней цветет и зеленеет, — голос раздался прямо над ухом, и Курт, вздрогнув, поднял голову и повернулся. — Мои любимые строки. — Мои тоже, — он улыбнулся, когда Блейн быстро обошел скамейку и упал рядом. Кругом в это время еще почти никого не было, но даже если бы были, Андерсон все равно бы сделал это — все равно наклонился к Курту и оставил на его губах короткий, но полный нежности поцелуй, одновременно нащупывая под открытой книгой его замерзшую без перчатки руку. — Боишься? — спросил он, когда Хаммел придвинулся ближе и положил голову ему на плечо. — Да, — честно ответил Курт. — И я все еще думаю, что это плохая идея. — Ну, мы ведь не станем ходить за ручку или целоваться возле шкафчиков, — беззаботно пожал плечами Блейн. — Ничего демонстративного, просто придем вместе, как друзья. — Как друзья? — усмехнулся Хаммел. — Ну да, мы ведь с тобой друзья. — И на что я подписался! — пробормотал Курт, чуть поворачиваясь и зарываясь носом в расстегнутый воротник куртки Блейна, одновременно переплетая их пальцы под книгой. — Вместе пойдем на математику, — тем временем продолжал Андерсон, — она ведь у нас совместная. На потоковый английский, в столовую, на репетицию «Новых горизонтов»… — Ты что, продолжишь ходить в кружок? — удивился Хаммел. — Мне казалось, это просто широкий жест, рыцарский поступок во имя любви и все такое. — Кто-то перечитал Шекспира, да? — усмехнулся Блейн. — Конечно, я сделал это ради тебя, только вот так вышло, что именно в твоем кружке у меня гораздо больше настоящих друзей, чем в футбольной команде, — Андерсон бросил это легко, но от Курта не ускользнуло то, как он резко отвернул голову в сторону ветра и чуть сильнее сжал руку. — Тем более Бист распустила команду, а тебе нужно больше внеклассных занятий для поступления, — напомнил Хаммел. Он хотел перевести тему, но получилось, видимо, не очень — выражение лица у Блейна стало таким, как будто у парня одновременно заболели все зубы. — Кстати, об этом, — он коротко взглянул Курту в глаза. — Слушай, насчет НЙАДИ… — Ты передумал поступать? — Хаммел резко выпрямился. — Хочешь остаться здесь? Один? — Да нет, конечно, не хочу, — Блейн как-то умиленно улыбнулся. Я в любом случае поеду с тобой, куда бы ты ни собрался — впрочем, я рад, что ты хочешь в Нью-Йорк, а не куда-нибудь в Барроу, потому что минус двадцать — это полный отстой… — Ближе к делу, — поднял бровь Курт. — Короче, со всеми этими событиями я… почти не готовился ко вступительным. — Насколько «почти не готовился»? — вкрадчиво поинтересовался Хаммел. Андерсон жалостливо поднял свои милые брови. — Даже песню еще не выбрал. — Блейн! — Ну прости! — Да к чему тут извинения? — Курт встал, прижимая книгу к груди. — Это же твое будущее, тебе должно быть до этого дело! — Мне есть дело до будущего, — Блейн откинул голову назад, сплел руки в замок и протяжно выдохнул. Ему хотелось курить, но тогда Хаммел не даст больше себя поцеловать. — Просто я не уверен, что это мое будущее, понимаешь? Еще полгода назад я был твердо уверен, что хочу поступать в юридическую академию или спортивный колледж. Год назад я даже не думал, что смогу всю жизнь заниматься искусством! И тут появляешься ты с большой мечтой, это просто выбило меня из колеи… — Я выбил тебя из колеи? — хмыкнул Курт. — Да нет же, — Блейн встал. Его рука поднялась было к волосам, но они были под шапкой, и парень просто неуклюже поправил ее, сдвигая слишком сильно на одну сторону. — Ты, пожалуй, единственное, что помогает мне удерживаться на ногах. Я просто хочу убедиться, что это действительно моя мечта, то, что сделает меня счастливым. — Ладно, — Курт кивнул, протягивая томик Андерсону. — Если дело только в этом, а не в том, что ты просто боишься, потому что твой отец из года в год внушал тебе, что ты недостаточно хорош, то ты прав. Не стоит торопиться. У нас есть целая жизнь на самоопределение, да? — Точно, — усмехнулся Блейн, убирая книгу в рюкзак и снова закидывая его на плечо. — Но вот на что у нас нет целой жизни, так это на дорогу до школы, — он приподнял рукав куртки, чтобы посмотреть на часы. — Если мы пойдем сейчас, то опоздаем всего на десять минут. — Тогда идем, — улыбнулся Курт, беря его под руку. — Нет, подожди, — Андерсон не двинулся с места. — А, ну да, — Хаммел вытащил руку и сунул ее в карман. — Как друзья. — Нет, я не об этом. Курт вопросительно поднял бровь, Блейн коварно улыбнулся, а потом шагнул вперед, взял лицо Хаммела в свои руки и хорошенько, с чувством поцеловал. — Вот теперь идем, — снова улыбнулся он. Хорошо, что все-таки не закурил. Математика прошла спокойно, если не считать того, что Курту весь урок не терпелось обернуться и еще раз посмотреть на Блейна, такого красивого в этой простой серой футболке и черных джинсах. Ему никогда не нравилось видеть на Андерсоне футбольную куртку, и совсем не потому, что она плохо сидела или еще что-то в этом роде (тем более, что сидела она как раз отлично), а из-за очень плохих ассоциаций. В этой куртке Блейн как будто каждый раз становился задирой-футболистом, разбивающим Хаммелу сердце из-за мнения толпы, и Курт был ужасно рад, что они навсегда от нее избавились. Они действительно не ходили за ручки по коридорам, более того — держались друг от друга на привычном расстоянии нескольких футов, чтобы не вызывать подозрений, но защитить друг друга в случае чего. Ребята из хора тоже были на чеку, хотя их никто не просил, поэтому, как только из-за угла вышли Джордан с Озимио (вот уж кого действительно странно было видеть без формы), Хадсон с Пакерманом как бы невзначай встали прямо перед ошарашенным Блейном и завели с ним непринужденный разговор о домашке по английскому, а Рейчел, Мерседес и Куинн окружили Курта и принялись болтать о прошедших выходных и чудесной погоде. За обедом все тоже было сравнительно спокойно. Футболисты, хоть и без формы, привычно заняли свои королевские места за столами на помосте, а Блейн, и секунды не размышляя, сел к хористам, напротив Курта. «Новые горизонты» приняли Андерсона как родного, и Хаммел не знал, удивляться ему или радоваться, так что просто сидел с довольной улыбкой и слушал, как Рейчел спрашивает у Блейна о колледже, Сэм — о фантастических фильмах, а Джо — о рисовании. Он как будто всегда был здесь. Ни на оставшихся уроках, ни тем более на репетиции (где мистер Шу, кстати, гонял их до седьмого пота) парни не оставались одни, им ничего не угрожало. И Блейн, и Курт к концу дня решили, что футболисты, наверное, просто сдулись, устали от этой бесконечной и бессмысленной борьбы, и не будут больше никого трогать, ведь этим ничего не изменить. Конечно, эта мысль оказалась большим, прямо-таки титаническим заблуждением. Это случилось вечером, когда все ребята из хора, выжатые до последней капельки, но довольные, распрощались у выхода из зала, пожелали друг другу удачи и разошлись кто куда. Рейчел поехала в гости к Финну, так что Курт с Блейном решили какое-то время погулять по школе, из которой Андерсон никак не желал уходить. — Я же соскучился за неделю, — пожал плечами он, когда Курт закатил глаза на просьбу пройтись с ним до спортивной раздевалки. — К тому же, через пару месяцев мы уедем и можем никогда больше всего этого не увидеть. — Ты сможешь приезжать в МакКинли хоть каждую неделю, если захочешь, — фыркнул Курт. — Вот именно — если захочу, — усмехнулся Блейн. — Думаешь, я захочу, учась в НЙАДИ и живя в Нью-Йорке с тобой, мотаться каждые выходные в Лайму, повидать школу? — Ну, дело приоритетов, — пожал плечами Курт, довольно улыбаясь. — Если ты… подожди, — он остановился за пару футов от раздевалки. Андерсон шаловливо улыбался. — Ты сказал «учась в НЙАДИ»? Ты правда это сказал? — Блейн улыбнулся шире, и Хаммел кинулся ему на шею. — Подожди, — он отстранился. — А как же поиск себя? Если это из-за меня, то не стоит, потому что если вдруг окажется, что академия — это не твое, я не хочу быть тем человеком… — Тише-тише-тише, — Блейн вскинул ладони, успокаивая. — Я делаю это для себя. Сегодня на репетиции «Горизонтов» было так… не знаю, я просто понял, что это мое, понимаешь? Я всегда был командным игроком, мне нравится быть частью чего-то большего, но, когда при этом еще и появляется возможность выразить себя… — Андерсон запыхался. — Это мечта, — выдохнул он. — Моя мечта. Курт чуть наклонил голову, умиляясь. «Я люблю тебя», — крутилось на языке. — Я вряд ли успею подготовиться к просмотру за три месяца, — протянул Блейн, — но, насколько мне известно, в некоторых колледжах дают шанс на поступление в конце первого семестра. Отложенное прослушивание или как-то так это будет называться. Мы будем жить в Нью-Йорке, ты будешь учиться, а я — работать и готовиться к поступлению. — А что, если я скажу, что реально за три месяца подготовиться к поступлению? — закусил губу Курт. — Я тебе не поверю и скажу, что ты большой мечтатель и идеалист, — фыркнул Блейн. — Мечтатель — это в точку, но идеалист… Слушай, — он подошел поближе и взял Андерсона за руку. В школе уже никого не было, но даже если бы был… какая к черту разница? — Я знаю, как немного тебе нужно времени, чтобы классно выступить. Если мы начнем прямо сейчас, сию же минуту, если я попрошу Майка и мистера Шу помочь нам поставить танец, а Рейчел — натаскать тебя в игре на фортепиано… — Эй-эй, Курт, — Блейн положил свою руку сверху на их переплетенные. — У Хора скоро Национальные, а у тебя и ребят — свои прослушивания, не нужно рисковать всем ради меня. — Ерунда, — нахмурился Хаммел. — «Новые горизонты» — одна большая семья. Мы поможем тебе, Андерсон. И никаких возражений не принимается. Нужно выбрать песню, думаю, займемся этим сегодня же, а потом… — Эй, голубки! Курт остановился на полуслове, выпустил руку Блейна из своей и обернулся. А вот и честная компания, правда, заметно подсократившаяся: только Джордан, Озимио, и белобрысый долговязый паренек по имени Крис. У остальных, видимо, наконец-то проснулись те крупицы здравого смысла, которые кричали, что от запугивания и избиения одноклассников будет только хуже. Этим троим уже нечего было терять. Не успел никто и слова сказать, как Тайлер, в несколько широких шагов преодолевший расстояние между ними, подлетел к Блейну, схватил того за грудки, резко тряхнул, а потом размахнулся и врезал Андерсону по лицу со всей силой и злостью, на которую только был способен. — Из-за тебя меня исключили из списка поступающих! — выплюнул он вслед за ударом, тут же готовясь нанести второй, но ничего не получилось, потому что Курт проскользнул между ними и с несвойственной ему наглостью и силой толкнул Джордана в грудь. Тот чуть отшатнулся, после чего громко рассмеялся. Озимио и Крис, уже подошедшие достаточно близко, подхватили этот смех. — Да вы посмотрите, кто это здесь у нас! Никак наша доблестная принцесса! Блейн хотел было загородить Курта собой, потому что кто знает, чего ожидать от этого мудака, но другие двое — тут как тут — мигом скрутили ему руки за спину и вцепились железной хваткой. Кровь, шедшая из его носа, сбежала по губе и теперь капала с подбородка на пол крупными каплями. — Наверное, ужасно доволен проделанной работой, а, Хаммел? — продолжал тем временем Тайлер. Его трясло, руки поочередно сжимались в кулаки и разжимались обратно, как будто ему очень хотелось ударить Курта, но что-то останавливало. — Как же здорово все получилось! — он откинул голову назад с беззвучным «Ха!» и снова наклонился к Хаммелу. — Как замечательно, наверное, вот так взять и распустить команду, которая портила тебе жизнь три года, а? А ты, оказывается, мстительная тварь, Миддлтон! — Ты совсем тронулся, Джордан? — Курт постарался бросить это легко, даже брезгливо, но голос, предатель, все-таки немного дрогнул от страха. — Попридержи язык! — рявкнул Тайлер, поворачиваясь к Андерсону и ребятам. — Если мы заработаем еще одно отстранение, Фиггинс просто исключит нас из школы. Об этом, — он махнул головой, имея в виду разбитый нос Блейна, — он не узнает. Андерсон сплюнул кровь в сторону и хохотнул — не узнает, как же. — А если узнает, — Тайлер вдруг резко повернулся к Курту и схватил того рукой прямо за шею, сделал два шага к стене, и Хаммел больно ударился о нее спиной и головой, вцепляясь руками в клешню Джордана. Блейн дернулся, но боль в так толком и не зажившем плече вспыхнула огнем, и парень со злобным рыком опустился обратно. — Я найду твою шлюху после выпускного, и не оставлю от него мокрого места, понятно? Вы здорово подпортили нам жизнь, ребятки, — нервно хохотнул он, так и не ослабляя хватки. Курт царапал его руку и пытался вдохнуть хотя бы немного, но ничего не выходило. — И да, — он вдруг отпустил Хаммела, тот мешком рухнул на пол, хватаясь за шею и судорожно глотая воздух, — если вы покажетесь вместе на школьном выпускном, если будете порхать там, как мотыльки, размахивая радужным флагом, я не смогу дать никакой гарантии, что вы вернетесь домой целыми и невредимыми. Сказав это, он бросил на Блейна вызывающий, полный ненависти взгляд, махнул своим ребятам, развернулся и ушел, даже не глядя на Курта, который вроде как уже пришел в себя. Озимио пнул Блейна под коленку, тот упал, только тогда они отпустили его несчастные руки и быстро зашагали вслед за Джорданом. Андерсону не понадобилось бы много времени, чтобы встать и догнать их, но Курт поднялся быстрее и встал перед Блейном — злой, напуганный и непоколебимый. — В этом не будет никакого смысла, — резонно заметил он, упираясь руками в грудь Андерсона. Тот молчал и громко, тяжело дышал, глядя сквозь Хаммела в конец коридора, пока три злосчастные фигуры не скрылись за поворотом. — Пойдем, тебе нужно умыться, — устало выдохнул Курт. И Блейн послушно пошел, но еще долгое время оставался таким пугающе молчаливым, что становилось не по себе. Как оказалось, Финн с Рейчел совсем не планировали уединяться в доме Хаммелов-Хадсонов, а если и планировали, то получилось у них хреново, потому что, когда Блейн с Куртом закрыли за собой дверь, разделись и прошли на кухню, там их ожидал сюрприз в виде компании друзей, рассевшихся за небольшим круглым столом с чашками горячего, ароматного ягодного чая. — Снова ставить чайник? — обреченно протянул Финн, когда все оторвались от своего явно веселого разговора и подняли головы на вошедших ребят. — Я поставлю, — усмехнулся Курт, пока Куинн и Джо двигались, освобождая Блейну место на угловом диванчике. — Не хочу показаться грубым, но что вы все здесь делаете? — Мы с Бриттани хотели помочь Финну отрепетировать финальную часть танца для Национальных, — объяснил Майк, обнимая за плечи Тину, как бы объясняя, что она здесь в качестве его неотъемлемой части. — Я пошла с Брит, — пожала плечами Сантана. Им с Пирс не нашлось места за столом, и девушки сидели на подоконнике. — Мы позвали Куинн, а она взяла Джо. — Так вы в итоге что-нибудь репетировали? — не особенно надеясь, поинтересовался Курт, усаживаясь на залавок возле чайника. Ребята переглянулись и дружно рассмеялись. Курт фыркнул. — Ладно, народ, — Финн глянул на часы над дверью. — Скоро Берт вернется, думаю, ему это не понравится, — он встал, как только Рейчел спрыгнула с его коленей. — Слишком много людей для одной кухни, — улыбнулся Хадсон. Все разочарованно зашумели, нехотя вставая с нагретых мест. Курт спрыгнул с залавка. — Так, может, давайте поедем ко мне? — предложил Блейн. — А предки? — подняла бровь Сантана. — Андерсон живет один, — усмехнулся Курт, уже зная, что за этим последует. Все мигом загалдели, сетуя на Блейна за то, что он не предложил этого раньше, и при этом довольно, в предвкушении заулыбались. Не прошло и получаса, как вся компания, с шумом и смехом, стояла на остановке и ждала электричку. Курт позвонил Мерседес, та — Уэйду, кто-то пригласил Арти, Сэма, Пака. Последний, конечно, решил, что намечается грандиозная вечеринка, и пришел не с пустыми руками. Наверное, в этот же момент было принято решение по дороге от вокзала до дома Блейна зайти в магазин и хорошенько закупиться алкоголем, а все возражения — преимущественно от Курта и Рейчел — потонули в веселом шуме. Когда Андерсон, в счастливом радостном возбуждении — при всех! — обнял и чмокнул Хаммела в щеку, тот и вовсе забыл, что сегодня понедельник, а школу завтра никто не отменял. Он успел только написать отцу, что они с Финном пойдут к Бриттани репетировать, как Андерсон отнял у него телефон и куда-то спрятал, чтобы Курт "не вздумал залипать в сети". Короче, в дом Андерсона они вломились уже огромной, разгоряченной, безумно веселой толпой, да еще и с двумя ящиками спиртного в руках. Все поднялись наверх, Блейн вытащил из шкафа колонки и врубил музыку на полную. Как только Пак, с криком — таким победным и радостным, словно они уже выиграли Национальные — открыл первую бутылку вина, веселье официально запустилось. Все танцевали, смеялись, алкоголь лился рекой. Курт, здорово раскрасневшийся от пары бокалов, потащил смеющегося Блейна танцевать, Финн и Рейчел целовались, Куинн курила, сидя на полу у приоткрытого окна, пока Джо лежал рядом и смотрел на небо сквозь потолок, а Сэм и Бриттани, забравшись на кровать Андерсона, решили станцевать парный стриптиз, пока Сантана торчала в туалете. — Дамы и господа! — шатаясь, выкрикнул Эванс. — Это двойной горячий белый шоколад! Толпа внизу загудела, кто-то даже одобрительно засвистел, Тина рассмеялась, а потом они с Майком под шумок выбрались из комнаты. В какой-то момент Рейчел вскинула над головой первую окончательно пустую бутылку, и все, понимая, чего она хочет, устало загудели, как вдруг девушка воскликнула: — Как насчет «правды или вызова»? Эту идею все восприняли с большим энтузиазмом. Блейн взял со стола какую-то книгу, положил ее на пол, Рейчел установила бутылочку, и все, как по команде, дружно расселись вокруг. — Я первая! — Берри попыталась состроить суровое лицо, но она была слишком пьяной и почти сразу улыбнулась. Впрочем, никто не возражал. Девушка сделала ход, и горлышко указало на Фабре. — Одному человеку нельзя выбирать только правду или только действие два раза подряд, — напомнила Берри. — Правда или вызов, Куинн? — Вызов, — ответила Фабре. — Вы-ызов, — задумчиво протянула Рейчел, оглядывая комнату и возвращаясь взглядом к Куинн. — Хочу, чтобы ты сняла с себя один предмет одежды на выбор. Носки и украшения не в счет! — уточнила она, коварно улыбаясь, ведь на девушке были только футболка и юбка. Фабре усмехнулась, а потом взяла, запустила руку сзади под футболку, ловко расстегнула и вытащила лифчик, со спокойной улыбкой отбрасывая бежевое кружево куда-то на кровать. Все — особенно парни — довольно загалдели. Куинн крутанула бутылочку, и горлышко указало на Сантану. Та, конечно, тоже приняла вызов, и Фабре заставила ее по очереди перецеловать всех девчонок в комнате. Лопез с легкостью выполнила задание, поцеловав даже Рейчел, и, довольная собой, сделала ход. — Ку-урт! — скорее пугающе, чем ласково, протянула она. — Правда или вызов? — Вызов, — улыбнулся Хаммел. — Отлично, — Сантана уселась поудобнее. — Хочу, чтобы вы двое, — она поочередно указала пальчиком на сидящих рядом Курта и Блейна, — поцеловались прямо сейчас. — Чем эта игра отличается от обычной бутылочки? — усмехнулся Арти. — Заткнись, — бросила Сантана. — Ну так что? Мы все этого ждем. Курт удивленно, смущенно и испуганно повернулся к Андерсону. Тот никогда не станет целовать его при всех, даже при ребятах из «Новых горизонтов». Люди так быстро не меняются, это же все-таки какие-то принципы, воспитание, сила привычки в конце концов и… Додумать Хаммел не успел, потому что Блейн, нисколько не сомневаясь, наклонился к нему и поцеловал сначала медленно и уступчиво, а потом глубоко, страстно, хватая и кусая, как в тот самый вечер на этой самой кровати… «— Я не собираюсь ему помогать, — фыркнула Сантана, спрыгивая с рояля и пренебрежительно глядя на Андерсона. — Его дружки обливали меня слашем и обзывали элитной латино-американской проституткой-трансвеститом. Блейн собрал их всех в Хоровой. — Слушай, — он устало взглянул на Сантану. — Прости меня и моих «дружков», но то, что я делаю, никак тебя не касается, ясно? Это ради Курта, и если он твой друг… — Он мой друг, — перебила Лопез. — И именно поэтому я отказываюсь во всем этом участвовать! — Но почему? — встряла Куинн. Она, Финн, Джо, Мерседес и Рейчел уже согласились помогать Блейну или, по крайней мере, не вставлять палки в колеса. Остальные пока колебались. — Гибсон угрожал жизни Курта. Он мог бы убить его, если бы Блейн не сделал то, что сделал. — Теперь Стива исключили, — продолжил Блейн. — И я должен вернуть Курта, вернуть его доверие, но без вас, ребята, мне не справиться. — Я не хочу, чтобы ты вступал в хор, — уперлась Сантана. — Ты не наш. И Хаммелу без тебя буде только лучше. — Это не тебе решать! — воскликнула Рейчел. — Не мне, — согласилась Лопез, скрещивая руки на груди. — Но кому нужен человек, который даже не может прилюдно тебя обнять? Или взять за руку, или элементарно поцеловать! — Помнится, ты и сама боялась подойти к Бриттани, пока не совершила каминг-аут, — напомнил Финн. Сантана стушевалась. — Я не прошу лично твоей помощи, — вкрадчиво начал Андерсон, мысленно благодаря Хадсона за своевременно произнесенные слова. — Мне просто нужен шанс, понимаешь? Позволь мне вступить в хор. Не мешай, и ты увидишь, на что я способен ради Курта, идет? — Ладно, — недовольно проворчала Лопез. — Но если я еще хоть раз увижу, как Хаммел плачет из-за тебя, то сделаю так, что ты вылетишь не только из клуба, но и из школы вообще. — По рукам, — усмехнулся Блейн». Курт ответил, забыв, кто они и где находятся, не слыша радостных криков и хлопков со стороны. Наверное, он бы и не остановился, если бы Андерсон не отстранился, глядя на Сантану с выражением лица типа «ну что, съела?» Девушка удовлетворенно улыбнулась. Игра еще какое-то время продолжалась, и каждый послушно вытворял любой, даже самый глупый вызов, пока бутылочка не пошла по второму кругу и не пришло время правды. Финну пришлось признаться, что песня, которую он исполнил на Региональных, была отрепетирована им всего один раз, Арти скромно объявил, что его уже приняли в режиссерскую академию Нью-Йорка, но самой запоминающейся оказалась правда Мерседес. Когда бутылочка остановилась аккурат напротив девушки, а Арти, улыбаясь, спросил, влюблена ли она сейчас и если да, то в кого, Мерседес, краснея то ли от смущения, то ли от выпитого вина, призналась, что они уже две недели как встречаются с Сэмом. — Подожди, с нашим Сэмом? — округлила глаза Рэйчел. — С Сэмом Эвансом? — воскликнул Курт. Он бы обиделся, что подруга рассказала ему об этом вот так, если бы не был уже чертовски пьян. — С Рыбьим Ротиком? — вставила свое Сантана. — Да-да, с ним, — улыбнулась Мерседес. — Это долгая история, и я расскажу ее как-нибудь, — она икнула, — потом. — А где Сэм? — всполошилась Рейчел. — Да, где он? — зашумели остальные. — Вроде пошел вниз за графином с водой, — вспомнил Блейн, неуклюже поднимаясь. — Я пойду поищу его, — он оттолкнулся от кровати и почти прямо пошел в сторону двери, пока все остальные продолжали выпытывать у Мерседес подробности. — А я ему помогу, — бросил Курт, тоже вставая. Никто не обратил на это внимания, но оно даже и к лучшему. Парень вышел в коридор. Комната немного качалась, но это было не раздражающе, а, напротив, даже приятно. Он подошел к лестнице и вцепился в перила, решаясь сделать первый шаг. Раньше она не казалась такой узкой и крутой. Впрочем, спускаться все равно не пришлось, потому что цель вдруг оказалась прямо за спиной. Блейн так внезапно обвил его руками за талию, что Курт дернулся, но это тепло, этот запах, это дыхание были такими знакомыми, что он быстро расслабился и повернулся в кольце из рук, почти касаясь носа Андерсона своим. — Поймал, — прошептал Блейн. Курт улыбнулся, и, без лишних слов, сам полез к нему с поцелуями. — Где тут можно найти укромный уголок? — тихо спросил он, отстраняясь. — Давай посмотрим, — так же тихо ответил Андерсон, увлекая Курта в темный закуток напротив лестницы — к той самой кладовой. Хаммел раньше никогда сюда не заглядывал, и теперь удивился — эта комната явно была рассчитана под что-то большее. Гардероб или даже кабинет, просто удивительно, что Андерсоны предпочли хранить здесь всякий хлам. Старая люстра под потолком горела тускло и тепло, кругом пахло деревом и пылью, как в какой-то антикварной лавке. — Не очень романтично, да? — усмехнулся Блейн, обводя взглядом свои сокровища. — Идеально, — улыбнулся Курт, проходя вперед. Он был достаточно пьян, чтобы резко переключить пульсирующее внизу живота желание на искреннее любопытство, которое мигом вызвала стоящая на одной из полок коробка с подписью «Личное». — Ты же понимаешь, что для привлечения большего внимания оставалось только повесить над ней стенд с неоновыми буквами, да? — усмехнулся Курт, проводя пальцами по шершавому картону. — А может, я хотел, чтобы ты ее заметил, — хмыкнул Блейн. — И специально затащил меня сюда, — подыграл Курт, улыбаясь. — Специально устроил эту вечеринку. — Точно. — Можно посмотреть? — Смотри, — пожал плечами Блейн. Хаммел снял коробку с полки, заглянул внутрь и едва сдержал стон разочарования. Он это все уже видел — тогда, в День рождения Блейна, когда остался один в его комнате и принялся беззастенчиво шарить по чужим вещам. Но не признаваться же в этом сейчас, в самом деле, так что Курт поставил коробку на пол, а сам уселся рядом, выражая удивление и интерес. Блейн устроился напротив. На самом верху лежала та стопка семейных фотографий, где маленький Блейн, его старший брат и их родители улыбались, трепали друг другу волосы и вообще выглядели весьма счастливыми. — Слушай, — Курт откинулся спиной на холодную металлическую перекладину, соединяющую между собой деревянные полки. — Давно хотел спросить… а расскажи подробнее, что это за история с Купером? — Да ничего интересного, — напрягся Блейн. — Мне было восемь, когда Куп сказал отцу, что не собирается идти по его стопам и поступать на адвоката, а хочет быть актером кино. Папа был в ярости, крики по всему дому не затихли неделями, и не затихали бы месяцами, если бы в один прекрасный день Купер просто не покидал все свои вещи и часть отцовских денег в сумку и не ушел. — Куда он поехал? — В Голливуд, — пожал плечами Блейн, словно это очевидно. — Работал там официантом в одном баре, пытался заработать на обучение, но его заметили раньше… какой-то режиссер или сценарист, или кто-то из этих. — Так он не получал актерского образования? — удивился Курт. — Не-а. Продюсер какого-то из последующих проектов оплатил ему трехмесячные актерские курсы, Купер окончил их с отличием, получил сертификат и теперь спокойно может сниматься в рекламе или сериалах — даже на главных ролях, если пройдет кастинг. — Ого, — Хаммел вертел в руках фотографию, пытаясь своим пьяным разумом осознать, что заниматься делом всей своей жизни можно и не проучившись на это пять лет в университете. — Вы часто общаетесь? — Нет, — Блейн откинул голову и тоже оперся об один из стеллажей. — То есть сейчас больше, конечно. Первые-то лет пять от него вообще не было ни слуху ни духу… — Ты переживал? — А как же, — грустно усмехнулся Андерсон. — Он был кумиром моего детства. Всегда такой уверенный, лучший ученик школы, самый популярный парень, капитан команды… и единственный, кто сумел противостоять нашему отцу. Да я просто обожал Купера, пока он не сбежал. — А потом? — Потом, — Блейн хмыкнул, вороша воспоминания в голове. — Сначала злился — он ведь и меня бросил, не только отца, потом — понимал, когда все внимание папа переключил на меня, потом — снова злился, потому что из-за этой его выходки отец просто перекрыл мне кислород — все боялся, что я поступлю так же, а сейчас… сейчас я уважаю его как никого другого, — он опустил голову и посмотрел Курту прямо в глаза. Хаммел внимательно смотрел в ответ и чувствовал, как трезвеет. — Он сделал то, на что мне, я думал, никогда не хватит смелости. — Но тебе хватило, — Курт подался вперед и положил свою руку на руку Блейна. — И за это я тебе должен сказать спасибо. — Уже сказал, — улыбнулся Хаммел, наклоняясь над коробкой. Он пьяно покачнулся, удерживаясь на одной руке, и неуклюже врезался губами куда-то Блейну в скулу, хотя вообще-то целился в губы. Они рассмеялись. Блейн поднял руки и потянул Курта на себя, тогда тот задел коленкой коробку, и небольшой листочек, до этого лежавший между верхними фотографиями, медленно слетел вниз. — О, а это что? — Хаммел разорвал их ленивый поцелуй и вернулся в исходное положение, вызывая недовольный стон Андерсона. — Стихи? — Да ничего особенного, — Блейн попытался отобрать бумажку, но Курт был быстрее (читать «трезвее»), так что он просто поднялся на ноги и, пока Андерсон, качаясь и хватаясь за полки, поднялся, успел прочитать:«Когда ты далеко, это убивает меня. Я хочу и уйти, и остаться. Я в полном замешательстве, Так трудно выбрать Между удовольствием и болью. Я знаю, что это неправильно и правильно одновременно. Даже если я попытаюсь выиграть в этом противоборстве, Моё сердце одержит верх над разумом. К тому же я недостаточно силён, чтобы держаться от тебя на расстоянии». *
— Ого, — только и произнес Курт, снова опираясь на стеллаж. — Это ты написал? — Неважно, — Андерсон к этому моменту тоже поднялся и наконец отобрал листок, недовольно и смущенно глядя на Хаммела из-под густых темных бровей. — Очень красиво, — поспешил заверить Курт. — Правда, мне понравилось. — Я написал это, когда, — Блейн переступил с ноги на ногу, воровато огляделся по сторонам, не зная, куда смотреть, — когда поцеловал тебя в первый раз. — Ого, — повторил Хаммел. — Так это мне? — Ну, это ерунда, так что… — Вовсе нет, — улыбнулся Курт, кладя руки Андерсону на плечи и подходя к нему близко, очень близко. — Мне никогда никто не писал стихов. — Мне тоже, — улыбнулся в ответ Блейн. — Вообще-то… — Курт закусил губу. Озарение снизошло на него так внезапно и сокрушительно, что он отшатнулся, пораженно распахивая глаза и прикрывая рот ладонью. Кадры с космической скоростью замелькали в голове один за другим: Блейн целует его прямо в школьном туалете, они говорят о необитаемых островах и океане, «Где твоя гордость, Хаммел?», в ванной шумит открытым краном вода, горсть таблеток — в руке, а через секунду уже разбивается о не зашторенное окно со звонким, рассыпчатым звуком, Курт садится за стол, хватает огрызок карандаша и пишет, как безумный изливает на клочок бумаги все, что крутится в голове, не читая, а слова сами складываются в рифмованные строки… — Курт? — Блейн испуганно взглянул в его совершенно дикие глаза. — Что такое? — Кажется… — Хаммел беспардонно выхватил листок из его рук и прочитал еще раз, и еще, и еще, пока улыбка сама не растеклась медом по его радостному, светящемуся лицу. — Кажется, я знаю, какую песню ты будешь исполнять на вступительных! Утро вторника было сродни окончанию атомной войны. Тихий, совершенно безмолвный, едва ли не вымерший особняк, затерянный на обочине леса среди холмов, а внутри него — группка еле живых, почти не способных передвигаться подростков, разбросанных по разным комнатам, словно куча старых, мятых, нестиранных вещей. Вчера, когда вечеринка, казалось бы, подходила к своему логическому завершению, кто-то — скорее всего Пак — нашел одну из заначек с травкой в комнате Блейна. Слишком ловко для в стельку пьяного человека он скрутил пару косяков, которые все попробовали по очереди. После этого их так развезло, что только единицы (Бриттани и Юник) сумели добраться до кровати. Джо в жутко неудобной позе заснул в кожаном офисном стуле на колесиках, Куинн умостилась у него на коленях. Финн подпирал стену, свернувшись калачиком на ковре, Рейчел и Мерседес спали рядышком в другом углу, Арти пускал слюну прямо в своем кресле, Пак с Сантаной лежали в обнимку посреди комнаты, а Тины и Майка нигде не было видно. Курт и Блейн заснули прямо в кладовой, и им не хватило бы целой жизни, чтобы убедить остальных, что они там просто смотрели старые фотографии и разговаривали, так что парни решили даже не пытаться, пока не выбрались из своего убежища, тщетно пытаясь размять затекшие шеи и спины, и не обнаружили, что оправдываться им просто не перед кем. — Черт, Сэм, — прохрипел Курт, вспоминая, что они вообще-то отправились на его поиски. Голова почти не болела, но вот пить хотелось ужасно, так что они с еще не совсем протрезвевшим Блейном приняли мужественное решение спуститься вниз и притащить в комнату Андерсона пару-тройку бутылок воды на случай, если все проснуться в таком же состоянии. Эванс обнаружился на диване в гостиной. На столике возле него стоял полупустой графин с ягодным морсом, к которому Блейн приложился сразу же, как только заметил. Курт же выпил залпом как минимум половину двухлитрового чайника. Постепенно дом начал оживать. Ребята стекались на кухню, как светлячки на открытый огонь, и к десяти часам все в более или менее приемлемом состоянии собрались в гостиной-кухне. Майк и Тина пришли с улицы, и Курт даже спрашивать не хотел, где именно и чем они там занимались. — Итак, друзья, — Хаммел, полный решимости и уверенности уселся на барную стойку и оглядел своих помятых, но вроде бы вполне живых сотоварищей. Блейн сидел на стуле возле его ног в коротких белых носках, а остальные разбросались по территории от обеденного стола до дивана. — Я собрал вас всех здесь, — на самом деле, собрал их не он, а источник чистой холодной воды, но не суть, — чтобы сказать: мне, а точнее нашему общему другу Блейну, крайне необходима ваша помощь. Некоторые с подозрением переглянулись, Пак продолжал хлестать из горла бутилированную воду. — Блейн собирается поступать в НЙАДИ, — прямо сообщил Курт. — И у него есть три месяца, чтобы подготовиться ко вступительным на факультет вокально-драматического искусства. Сегодня ночью, — он гневно посмотрел на недвусмысленно ухмыльнувшегося Сэма, — мы решили, что будет здорово исполнить песню собственного сочинения. Слова уже есть, но вот с музыкой и постановкой танца придется поработать… — Курт, можно я? — вдруг тихо спросил Андерсон, поднимая голову и мягко касаясь ноги Хаммела где-то в районе лодыжки. — Конечно, — удивился Курт, умолкая. — Народ, — Блейн встал, но, видимо, переоценил свои силы, так как тут же отшатнулся назад, врезавшись прямо в колени Хаммела. Курт мирно положил руки ему на плечи. — Вы самые классные чуваки, которых я когда-либо знал, — улыбнулся Андерсон. — Вы все, — он окинул радостным взглядом мятых, опухших, сонных хористов, — настоящие друзья и просто отличные ребята. Кто-то, — он кивнул Куинн, улыбнулся Рейчел и Мерседес, — уже помог мне в одном важном деле, — положил свою руку сверху на ладонь Курта у себя на плече, — так вот это — не менее важное. Мне без вас никак, — он развел руками. — Так что, поучаствуете в финальном забеге? Пожалуйста. — Я согласна еще немного побыть доброй феей, так что с радостью позанимаюсь с тобой вокалом, — улыбнулась Рейчел. — Надеюсь, Мерседес и Сантана мне помогут? — О чем речь! — воскликнула Джонс. — Это я могу. — Только попробуйте сделать это без меня, — усмехнулась Сантана. — А я, пожалуй, займусь костюмом, — скромно улыбнулась Тина. — Если нужна будет барабанная партия, я весь твой, чувак, — подхватил Финн. — Мы с Джо напишем музыку, — кивнула Фабре. — Да, начнем хоть сегодня же, — подтвердил парень. — Только принесите слова. — Ваш покорный слуга, — театрально поклонился Майк, стоявший в дверях. — Брит? Пирс, не отрываясь от бутылки с водой, подняла руку и показала «класс» — мол, она в деле. — Отлично, — Курт хлопнул в ладоши. — А еще мы можем поймать сразу двух зайцев, если параллельно с постановкой выступления Блейна будем репетировать коллективный номер на Национальные. Командная работа! Все одобрительно зашумели. Курт в порыве нежности наклонился к Блейну, тот обернулся и ответил на этот короткий, но очень значимый поцелуй. Вот так-то, жизнь, выкуси.