Вайтлим

      1 июля троица прибыла в Суд, но не в полдень, а заранее. Ребята ждали начала заседания в отдельной комнате и перекидывались лишь редкими фразами. Каори нервничал. Он боялся увидеть мужа и выстраивал предположения, каким он будет. Одетым с иголочки? Безмерно радостным, но необузданно яростным? И кого ещё он увидит в зале? Какой им достался судья? Получится ли?       Каори не заметил, как оказался в зале заседания сидящим за столом. Напротив стоял стол, где предстояло сидеть Клэссеру, а справа возвышалась трибуна судьи. Рядом стояло несколько охранников.       Когда стрелки часов встретились на самом верху циферблата, в помещение вошел пожилой бета в черной мантии и многочисленными бумагами в руках. Судья удобно расположился и начал:       – Каори Клэссер присутствует?       – Да, я здесь, – Каори поднял руку.       – Кто из альф Ваш адвокат?       – Норман Клоктон, сэр, – мужчина также поднял руку. – Гордон Хьюстон является главным свидетелем.       – Хорошо. Немного подождем ответчика, если он не явится, назначим повторное слушание на завтра. Всё-таки Питт Клэссер занятой политик.       Буквально через несколько секунд двери открылись, и в зал ворвался опоздавший Клэссер с «альфо-шкафами» и стройным бетой.       – Прошу прощения, мы немного задержались в пробке.       – Присаживайтесь, – судья дождался, пока политик с его юристом заняли свои места, а охранники встали позади. – Я судья высшей категории, Николас Уолисс, буду рассматривать ваше дело. Питт Клэссер, Ваш муж, омега Каори Клэссэр, подал на Вас иск в суд с просьбой о разводе на основе нарушения закона о поведении альфы в семье. Вы знаете это?       – Да, я читал повестку, – ответил Питт. На его лице читалось лишь равнодушие, как будто его спросили о погоде или времени на часах.       – Хорошо, тогда начнем. Я зачитаю выдержку из искового заявления: «Альфа Питт Клэссер жестоко избил своего мужа, из-за чего Каори Клэссер потерял ребенка и пытался покончить с собой». Мистер Каори Клэссер, расскажите, пожалуйста, всю историю.       Каори растерялся.       – Встаньте и рассказывайте.       Омега послушно поднялся, но ноги почему-то не держали его, и потому Гордон усадил его обратно, предложив воды.       – Если хотите, можете рассказать сидя, но чтобы я услышал.       Каори кивнул и рассказал всё: о расчёте отца, о побоях и жестокости, о запретах и обязанностях, и о том самом дне. Клэссер смотрел на мужа с притворным удивлением, будто ему рассказывают небылицы.       – Когда я увидел мост, то решил, что жизнь пуста. Я дошёл до середины моста, перелез через перила и долго смотрел в реку. И вдруг Гордон остановил меня. Я разрыдался, и …       – Достаточно! – воскликнул судья. – Свидетель Хьюстон, как вы познакомились с Каори?       – Я как обычно возвращался с работы. Остановился на заправке и смотрел на реку и закат, и заметил кого-то на краю моста. Я сел в машину и поехал туда. Каори стоял с раскинутыми руками, как будто вот-вот прыгнет, и я крепко обнял его.       Клэссер ударил кулаком по столу. В зале воцарилась гробовая тишина.       – Прошу прощения за моего клиента, – спохватился адвокат. – Господин Клэссер немного ревнует, это совершенно нормально.       – Свидетель, продолжайте.       – Когда Каори развернулся ко мне, я увидел огромный тёмный синяк на его щеке. Позднее, уже у меня дома, заметил множество синяков на спине. А всю ночь из гостевой слышались рыдания. Следующим вечером после работы я привел адвоката Клоктона, и Каори рассказал нам о своем муже.       – Понятно, – резюмировал судья. – К заявлению было приложено только заключения врача, а у вас имеются фотографии… повреждений?       – Их сделал Джек Хьюстон, он работает младшим следователем полиции в соседнем районе, – ответил Норман. – Так же полицейский записал протокол с уже услышанной историей. Ещё я записал рассказ Каори Клэссера на диктофон, когда познакомился с ним.       – Оставите мне запись, я прослушаю её позже, – попросил судья.       – Хорошо.       – Итак, мне понадобится рассмотрение фотографий следов от побоев, поэтому слушание будет продолжено через три дня в час дня. Мы выслушаем нового свидетеля.       Через три дня в Семейном суде вновь собрались все мужчины. Погода была дождливой, изредка гремел гром. Несмотря на это у суда под зонтиками ждали журналисты, раздувавшие скандал из бракоразводного процесса известного политика.       – Добрый день. Напоминаю, что мы рассматриваем дело о жестоком обращении альфы в семье. Джек Хьюстон присутствует?       – Так точно, – Джек встал с места. – Вы просили предоставить протокол и фотографии Каори.       Альфа подошел к трибуне и передал конверт и несколько бумаг. Судья быстро прошелся глазами по протоколу и отложил его. Когда пожилой бета открывал конверт, сердце Каори сжалось. От этого момента зависел успех дела.       Судья внимательно рассматривал каждую фотографию, иногда сопоставляя с телом омеги.       – Действительно, фотографии ужасают. Ещё я прослушал запись диктофона адвоката Клоктона, и в дело добавилось подозрение на сексуальное насилие. Мистер Питт Клэссер, что Вы скажете о данных фото?       Конверт вручили политику, и тот совершенно равнодушно пролистал карточки*, как что-то неинтересное и скучное.       – Скорее всего, это качественный монтаж. Я не избивал мужа. И я не понимаю, почему Каори врет. У нас все было прекрасно.       – Ваша позиция ясна. Свидетель Джек Хьюстон, вы собственными глазами видели эти синяки?       – Да.       – А мистер Гордон Хьюстон? Передайте фото.       Гордон внимательно рассмотрел фотографию спины.       – Да, это выглядело так же ужасно.       – Ваша честь, я пригласил лечащего врача Каори, мистера Хаусона. Он может подтвердить факт побоев и объяснить, почему сделал аборт.       – Хорошо, мистер Хаусон, мы слушаем.       Каори обнимал себя руками, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Питт пристально следил за ним, от чего становилось страшно, а Гордон незаметно гладил по колену, и приходило возбуждение.       Доктор тоже рассмотрел фото.       – К сожалению, я подзабыл, как выглядели те гематомы. Но факт побоев я подтверждаю, они были и оставили темные синяки. Срок беременности не был большим, на начале развития эмбриона любое сильное эмоциональное и телесное повреждение влечет за собой отслоение зародыша от поверхности матки. Будущий ребенок Клэссеров переместился к выходу, что сопровождается кровотечением из анального отверстия. Это напугало омегу, и он пришел на прием. После проведенных анализов пришлось сделать аборт, поскольку через некоторое время эмбрион сам бы покинул тело и умер, а так же Каори потерял бы много крови. Это всё, что я могу сказать.*       – Благодарю, свидетель. Мистер Питт Клэссер, вы утверждаете, что не били мужа. Тогда кто это сделал?       – Этого я не знаю, ваша честь. Я думаю, что факты сфабрикованы, а свидетели подкуплены.       – Верно. Мой клиент жаждет возвращения мужа домой, мистер Каори сбежал из-за всплеска гормонов, а не вернулся, потому что нашел любовника.       – То есть, Каори по-прежнему в положении?       – Верно, – кивнул бета-адвокат.       – Простите, господин судья, – обратился к старику Джек. – На данный момент мои коллеги проводят экспертизу фотографий по моей просьбе. Понимаете, Гордон – мой брат, и я с радостью помогал ему, составил протокол, и тут узнал, что мистер Клэссер обратился в полицию с поисками. Мое начальство не пустило дело и отругало меня, что я отпустил Каори. Экспертиза будет готова завтра утром.       – Все высказались?.. Хорошо, тогда продолжим послезавтра и дождемся результатов экспертизы.       ***       Едва заседание завершилось, охрана Суда разогнала журналистов, и мужчины расселись по своим автомобилям. В целях безопасности Гордон дождался отъезда Клэссера, и лишь после этого отправился сначала к дому Джека, Нормана.       Дом встретил их блистательной чистотой. За месяц проживания Каори в комнатах появился неповторимый уют, из кухни доносились приятные ароматы свежеприготовленной еды, а мужчины поближе узнали друг друга.       Большую часть времени они играли вместе в Вайтлим, и даже начали развивать новых персонажей. Гордон рассказывал о планах студии и будущих обновлениях игры, о возможных конкурсах и вариантах призов для победителей.       Все реже Каори хотел быть Каорисом и меньше прятался в Вайтлиме, все чаще омега улыбался и смеялся. Даже судебные заседания не портили его настроение. А Гордон радовался преображению.       Запах Клэссера исчез окончательно, и Гордон по ночам много самоудовлетворялся. Он не смел коснуться замужнего Каори, поцеловать, крепко обнять. Его чистый запах почти сразу вызывал возбуждение и страсть, которую с каждым днем становилось сдерживать все сложнее. А еще пришла догадка, что он спас от самоубийства своего Истинного.*