E D G E

POV Автор       Очень тяжело воспитать человека, который изначально не вписывается в людские стандарты. Да и слово «воспитать» звучит как-то слишком громко. Скорее всего сюда больше подойдет глагол «перевоспитать». Это тоже самое, что приручить дикого зверя. Как бы мы не пытались научить льва каким-либо командам, рано или поздно природа возьмет свое, и животное докажет для чего оно было рождено. Так и люди, из которых, на самом деле, не каждый может проявить себя. Хотя нет, их единицы. Среди огромной серой массы лишь один может доказать, что он не такой, как все — он личность. Это может быть кто угодно: прохожий, будь это молодая девушка или парень, пожилой мужчина, может быть женщина и даже ребенок. Каждый обладает характером, внутренними переживаниями, мыслями, но не каждый может побороть собственных демонов, не каждый может перешагнуть через самого себя, не каждый в состоянии бороться за то, что ему поистине дорого. Именно эта простая истина определяет сущность человека. Порой, все гениальное действительно просто. Но единственное, что не просто — это увидеть в человеке нечто необычное, то, что действительно отличает его от типичного бесхребетного персонажа. Это особое видение может даровать верных друзей, хороших знакомых, стену, на которую можно опереться. Безусловно, это тяжело, но кто говорил, что жизнь — это просто? Нужно держаться за тех людей, которых нельзя «перевоспитать», потому что они не будут тем самым лживым бесхребетным персонажем, не имевшим собственного мнения. Кому-то это высказывание может не понравится, и это правильно, значит, вы все же имеете чувство собственного уважения и придерживаетесь каких-либо моральных устоев.       О Люке Хеммингсе нельзя было сказать до определенного момента, что он человек чести. Он вообще не знал о таком понятии, но кто-то или что-то неожиданно находится и возвращает подобных людей из омута собственных грехов и приучает к нравственности. Кто мог бы вообще подумать, что девушка, рожденная в богатой семье, воспитываемая по сей день не только родителями, но и гувернерами, сможет пробудить в «заблудшем» парне что-то человеческое? Это действительно вызывает удивление. Не зря говорят — противоположности притягиваются. Но в нашем случае притяжение между Люком и Барбарой постепенно приближается к черте, которую пересекать не стоит. И всё же, возникает сомнение, что эти двое этого не хотят. Они нашли друг друга, они нужны друг другу, они лекарство друг для друга, хоть пока до конца не осознают этого.       «Харлей» ловко рассекал воздух, быстро преодолевая расстояние к месту, которое так хотел показать Барбаре Люк. Раньше девушка ненавидела мотоциклы, все, что с ними связано, особенно езду, но парадокс заключается в том, что рядом с блондином она была готова уехать куда угодно. Возможно, она не задумывалась об этом или до сих пор не признала того факта, что за якобы маской безразличия скрывается влюбленность.       Они довольно далеко отъехали от города, и вместо высотных зданий, многоэтажных домов перед глазами все чаще и чаще начали мелькать деревья, поля и леса. В голове девушки начал возникать вопрос о том, куда Люк едет, но не решалась задать, так как чувствовала его внутреннее напряжение. Легко догадаться, что оно вызвано встречей с Колтоном Уайзом, но откуда Барбара могла предположить, что эти двое знают друг друга и являются заклятыми врагами? Хеммингс же на удивление держал все в себе и не старался снова повздорить. Палвин заметила это и невольно улыбнулась. Парень определенно не хотел испортить так тяжело построенные хорошие отношения. Он не хотел пугать ее.       Неожиданно скорость у мотоцикла стала убавляться, и в итоге байк остановился. — Мы почти добрались, — оповестил блондин с едва заметной улыбкой на лице. Присутствие Барбары пробуждало в нем более положительные качества, и ему не приходилось думать о матери, бесконечных судах и упреках отца. Девушка была словно наркотиком — один раз примешь, далее остановиться почти невозможно. Люк испытывал тоже самое. Впервые на трассе он увидел ее, и теперь не может насмотреться. — Куда ты привез меня? — обеспокоено спросила русоволосая, смотря на лес, напротив которого они остановились. — Увидишь, — парень слез с мотоцикла, остановился возле Барбары и протянул ей свою руку. — Просто доверься мне.       Девушка робко кивнула и ухватилась за его теплую ладонь. Ее посетило странное воодушевляющее чувство, но она старалась не подавать виду, продолжая носить ту же «холодную маску». Ощущение было одновременно приятным, но неизведанным. Рука Барбары была холодной, но теплые пальцы парня, плотно сжимающие ее ладонь, заставили в один миг все тело покрыться мурашками. От этого перепада температуры и жеста девушка шумно выдохнула, но потом тут же затаила дыхание. Под ногами хрустели сухие ветки, а в лицо дул прохладный ветерок. Их окружал лес, и зеленые листья создавали светлое однотонное полотно, на котором выделялись лишь темные массивные стволы. Лучи солнца с трудом пробивались через него и еле-еле докасались до рыхлого чернозема. В груди Палвин появилось давно не ощущаемое чувство свежести и свободы. Девушка запрокинула голову назад и стала улыбаться, пытаясь разглядеть голубое небо через листву. Люк невольно обернулся, замечая радостное поведение девушки. Сейчас она была похожа на маленького ребенка, который впервые открыл для себя нечто новое. Барбара опустила голову и встретилась с ярко-голубыми глазами. Ей так не хотелось нарушать эту эйфорию в душе, созданную тишиной, но молчание поставило ее в неудобное положение. — Может, ты все-таки расскажешь, куда ведешь меня? — Ты слишком нетерпеливая и любопытная, — заключил блондин, перелезая через поваленное дерево, разрывая замок из их рук. Ладонь девушки снова охватил холод, и она с паникой заметила стремительно отдаляющийся силуэт парня. — Подожди меня! — выкрикнула она, боясь отстать и потеряться. Девушка перекинула ногу и подтянулась на руках, перенося тело на другую сторону бревна. Как только она подняла голову и посмотрела вперед, то не увидела Люка. В ее глазах тут же появился страх. Палвин знала насколько ужасно ориентируется на местности, и поэтому меньше всего ей хотелось оказаться в такой затруднительной ситуации. Барбара сжала руки в кулаки и вдохнула в себя побольше воздуха, успокаиваясь и нормализуя дыхание. Она была уверена, что Хеммингс спрятался где-то за деревом и решил ее испугать. — Люк! Где ты? Если ты решил поиздеваться надо мной, то у тебя ничего не выйдет!       На это заявление ответа не последовало, и девушка двинулась по слабо протоптанной дорожке, заглядывая за каждое дерево. Мертвая тишина давила на ее уши, и она уже была готова расплакаться, как маленький ребенок. Достав телефон, девушка взглянула в левый верхний угол дисплея, замечая, что телефон не может обнаружить сеть. Ее окончательно охватила паника. — Хеммингс, ты дурак! Это вообще не смешно! Выходи!       Девушка сделала еще один шаг, но дальше не ступила, так как протоптанная дорога заканчивалась. Она замерла, прислушиваясь к каждому звуку, пока не услышала возле своего уха едва слышимое «бу». Палвин взвизгнула и подпрыгнула от неожиданности, хватаясь за голову и убирая волосы с лица. Люк безудержно засмеялся, наблюдая за реакцией русоволосой. — Что ты там говорила про то, что это не смешно? — проговорил он, продолжая смеяться. — Люк! Где ты? Выходи! Хеммингс, ты дурак! — Нет, Люк, ты не дурак, ты идиот! Вот кто! — расстроенно крикнула девушка, толкая парня в плечо. — Да ладно тебе, Барбара! — Люк схватил ее за руку и притянул к себе. — Кто мне тут говорил, что ничего не боится?       Физиономия Палвин приобрела красноватый оттенок, ведь она понимала насколько слаба перед этим самоуверенным парнем. Она не привыкла признавать подобных вещей и вообще показывать знак покорности, отчего начала колотить Люка в грудь. — Воу, воу, полегче! Если ты убьешь меня, то мы точно не выберемся из этого леса, — заявил блондин, отбиваясь от ударов Барбары. — Шантажист! — выкрикнула та и пошла вперед, стараясь не встречаться с голубоглазым взглядами.       Через пару минут они всё же пришли на то место, ради которого ехали сюда. Из леса они вышли на небольшую поляну, где трава была на удивление короткой. Она была полностью залита солнечными лучами и напоминала растопленное золото. По середине этой поляны стояло дерево с раскидистыми ветвями. Оно было небольшим, но и не слишком маленьким. Вдалеке был виден лес и признаки цивилизации. Серо-голубые глаза Барбары бегали от одного объекта к другому, поражаясь необыкновенной красоте. Поляна была полностью ровная, без изъянов и рвов. Лес окружал ее полукругом, что удивило девушку. Значит, вдали еще что-то есть. Издали были действительно видны дома и какие-то незначительные постройки, созданные человеком. Возможно, это какая-то деревня или село. Что касается дерева, то оно росло под неестественным углом, зато листва образовывала идеально ровную «шапку». Среди безоблачно-чистого неба выделялись птицы, летающие небольшими стайками. Этот пейзаж был будто с картинки. Девушка потерла глаза и снова взглянула на окружающую ее панораму. Неожиданно до ее ушей начал доносится шум. Она не могла разобрать, что является источником, и поэтому начала растерянно крутиться на месте. — Люк, ты слышишь? Будто вода течет под землей! — восторженно проговорила она, пытаясь заглушить все свои мысли и прислушаться. — Идем, — Хеммингс неожиданно взял девушку за руку и повел куда-то вперед. Они начали пересекать поле, и русоволосая никак не могла понять, почему вода находится так близко над поверхностью. Блондин стремительно тянул Барбару, отчего та еле-еле поспевала за ним. В лицо обоим дул прохладный ветер, и Палвин старалась держаться как можно ближе к Люку. Ему в то же время безумно нравились ее робкие касания, даже когда она бьет его в порыве гнева своими хрупкими ручками, ведь удары не приносят парню никакой боли. Единственную боль, которую она может причинить ему — это покинуть, чтобы он не видел ее стройного тела, порой томных, но таких чистых и наивных серо-голубых глаз, мягких ладоней, которые тянутся к его рукам, когда им нужна защита, губ, вкус которых он до сих пор так и не ощутил. И сейчас, шагая с ней за руку, чтобы показать нечто удивительное и раскрыть перед ней свою «темную» душу, парень понимает насколько этот миг ценен для него. Сейчас его сердце бьется в унисон, и этому явлению не нужно оправданий. В нем просто взрываются фейерверки надежды, что девушка, которая небезразлична ему испытывает тоже самое.       Они пересекли почти все поле, пока не дошли до крутого обрыва. Под их ногами большим потоком текла вода, устремляющаяся вниз. Она с сокрушительной силой билась об камни и грунт. Внизу был виден небольшой бассейн, а далее стеной стоял лес. Хеммингс повернул голову и наблюдал за завороженным взглядом Барбары, которая, скорее всего, потеряла дар речи. Ветер слегка трепал ее волосы, но девушка явно не спешила убирать их с лица. Парень сделал это за нее, становясь напротив. — Тебе нравится здесь? — спросил он, аккуратно зачесывая назад пряди, разбросанные в хаотичном порядке. Палвин немного смутилась этому жесту, но в ответ лишь широко улыбнулась. — Это место просто потрясающее. Как ты нашел его?       Хеммингс резко отстранился и сел прямо на край обрыва, свесив ноги. Палвин ахнула и потянула его назад, хватая за плечи. — Тебе жить надоело?! — вскричала она, продолжая тянуть парня на себя. — Сядь дальше, иначе упадешь! — Даже если упаду, то сомневаюсь, что со мной что-то случится. Здесь не так уж и высоко, — с улыбкой ответил голубоглазый, смотря на обеспокоенное лицо Барбары. Конечно, нельзя отрицать того, что ему нравится дразнить девушку. — Ты чего сегодня заботливая такая, а? — Мы отвечаем друг за друга! Отсядь подальше от края, — настаивала та. Люк закатил глаза, но всё же послушался, хотя если бы это сказал кто-то другой, то ему было бы абсолютно всё равно. Парень поманил Палвин взглядом, приглашая сесть рядом. Девушка плавно опустилась и произнесла: — Ты так и не ответил на мой вопрос. — Ну, это было три года назад. — Три года назад? — русоволосая удивленно вскинула брови. — Да. Это произошло, когда я с родителями переехал в этот город. С нами были еще мой старший брат и младшая сестра. Тогда я был серьезно болен. У меня было воспаление печени, и меня должны были положить в больницу. Так и произошло. Я пролежал в ней около месяца. Потом меня перевели в новую школу с математическим уклоном. Какой-то определенный промежуток времени я действительно считал, что хочу всю свою дальнейшую жизнь заниматься точными науками, потому что у меня была странная тяга к этому. Порой, это даже доходило до фанатизма. Мне все говорили, что у меня будет перспективное будущее, но я не предавал этому значение. Я мог просто сидеть до трех часов ночи и решать задачи по физике. Отец не понимал моего страстного увлечения к этому, зато мама всегда поддерживала. Да и вообще, любил я ее сильнее всех. Возможно, это покажется странным. В один день, когда я пришел в школу меня начали дразнить «приемным». Я не понимал в чем смысл этого оскорбления и рассказал все родителям. Оказывается, что я действительно не их родной сын, и меня усыновили. Мне тогда было шестнадцать, вроде. С каждым днем я все больше и больше стал отстранятся от семьи и одноклассников. Все считали меня изгоем, и я смирился с этим. В итоге, со временем меня перестала интересовать математика, и я познакомился с Клиффордом. Он мне открыл глаза на окружение. Через год родители развелись, и это окончательно добило меня. Сестра уехала жить во Францию, брат женился и купил отдельный дом. Отец изначально хотел забрать меня к себе, но я решил, что хочу жить с матерью. И зря я так решил, зря, — выпалил Люк и на слове «зря» замолк. Барбара смотрела на парня, не отрывая взгляда. Ее глаза светились и были пропитаны сожалением. Она положила свою руку на плечо Хеммингса и сомкнула губы в единую полосу. — Почему зря? — тихо произнесла она. Люк посмотрел на девушку каменным взглядом и ответил: — Давай, упустим этот момент. — Хорошо, — Палвин попыталась улыбнуться, чтобы подбодрить блондина, что вышло у нее не очень удачно. — Короче, мой круг общения резко сократился, включая только Майкла. Тогда то он впервые мне и показал, что такое «настоящие гонки», и я стал учавствовать в заездах. В первые разы меня посещали неудачи, но потом все резко изменилось. Я стал абсолютно другим человеком. Неподалеку отсюда есть небольшой коттедж моего знакомого. Он устраивал вечеринку, и Майкл в шутку взял и споил меня. Мы полупьяные пошли гулять по лесу и нашли это место. Сюда я прихожу, чтобы не только побыть с собой один на один, но и переосмыслить некоторые совершенные вещи. Об этом месте знает только Клиффорд, я и ты, но я хочу, чтобы оно было только наше: твое и мое.       Палвин слушала историю Хеммингса с замиранием в сердце. Она никогда не могла бы предположить, что у этого парня могли быть такие проблемы в семье, и что он вообще приемный. Девушка уже успела сто раз пожалеть о гадостях, которые ему наговорила за все время их знакомства. — М-мне так жаль, Люк, — пролепетала она, нервно сглотнув. — Нет, Барбара, мне не нужна твоя жалость, — отрезал блондин. — Просто я посчитал нужным, чтобы ты знала это. Мы общаемся с тобой достаточно времени, и мне нечего скрывать.       Палвин виновато склонила голову и оперлась лбом о колени. — Теперь твоя очередь, — произнес голубоглазый. — Что? — не поняла она. — Расскажи мне о себе. — Моя жизнь абсолютно другая. — И всё же. — Я переехала в этот город два года назад по одной причине, что здесь неподалеку живет мама моего папы, и она смертельно больна раком мозга. Ей нужна была помощь и поддержка, поэтому мы всей семьей переехали поближе к ней. Сейчас ее уже нет в живых, — Хеммингс плотно стиснул челюсть и начал смотреть куда-то вдаль. — Отец, пока ухаживал за ней, вся работа в основном взошла на плечи моей мамы. У них не было времени на воспитание меня и Шарлотты, поэтому они наняли нам гувернера из Франции и кучу нянек. Отец вечно сидел со своей матерью, а моя мама допоздна задерживалась на работе. Гувернер из Франции у нас пробыл не долго, и на его замену пришел итальянец. После смерти матери моего отца, папа долго находился в собственной депрессии, но всё же семья стояла у него всегда на первом месте, и у него не было времени опускать руки, — Палвин пожала плечами и придвинулась ближе к Люку, кладя подбородок ему на плечо. — Это, собственно, все. — Ты знаешь французский и итальянский в совершенстве? — Только французский, итальянский без практики уже почти забыла.       Хеммингс кивнул и опустил голову, продолжая смотреть своим потухшим взглядом в никуда. Парень одним своим рассказом заставил девушку кое-что понять. Теперь ясно, почему мама Барбары так тщательно пытается укрыть своих дочерей от этого жестокого мира. Девочки изначально жили в хорошо обустроенных домах, в тепле и уюте, любви, а кто-то узнает, что он приемный, подвергается разводу родителей и замыкается в себе. Вот она несправедливость. — Люк, я понимаю, что ты не нуждаешься в жалости, но я всё равно еще раз скажу, что мне жаль, ведь любой человек должен осознавать, что он кому-то нужен. Так вот, ты мне нужен, — проговорила русоволосая, стараясь разглядеть хоть одну эмоцию в глазах парня, — и порой твоя излишняя грубость — это не выход. Ты не должен быть таким. Я знаю, что ты другой. Даже сейчас я вижу абсолютно другого Люка: не агрессивного гонщика в кожаной куртке, а нежного, доброго парня, у которого вместо камня сердце, понимаешь?       Блондин медленно повернул голову и взглянул серо-голубые блестящие глаза девушки. Он робко потянулся к ее руке, лежащей на коленке, и взял в свою теплую ладонь. Палвин слабо улыбнулась. — Я знаю, потому что мой выход — это ты, Барбара.       Русоволосая тут же задумалась над словами парня, но под его пристальным взглядом ее мысли превратились в полную нелепицу. Она медленно подняла голову и заметила, как глаза Люка идеально сочетаются с водой, бьющей с безудержной силой из-под земли. Его взгляд такой же глубокий, трепетный, внушающий силу. Это действительно удивительно замечать такие простые вещи. Люк продолжал смотреть на Барбару, боясь разорвать с ней зрительный контакт. Он изучал каждый миллиметр ее кожи, каждую родинку, незначительную морщинку. Он хотел, чтобы этот портрет навсегда остался в его памяти, потому что сейчас она была для него самой красивой и самой лучшей, а любая деталь, связанная с ней, ценнее, чем золото всего мира. Вот он наркотик, который «употребляешь глазами». Хеммингс положил свою свободную руку девушке на щеку и легким нежным движением переместил ее ниже, проводя большим пальцем по подбородку. Парень снова боялся спугнуть Палвин, сделать что-то не то, ошибиться. Она— как фарфоровая статуэтка в его руках, и любое неверное движение может привести к расколу. Ему хотелось запомнить девушку такой, какая она есть на данный момент, перед тем как он украдет ее первый поцелуй. Барбара уже давно позабыла о собственной гордости, «холодной маске» и полностью предалась чувствам, которые уже не в силах отвергать. Люк дотронулся до ее нижней губы, слегка оттягивая вниз и поддаваясь вперед. Даже в такой момент он ждал подвоха. Девушка могла отстраниться или дать пощечину. Это было бы уже похоже на реальность, но этого не происходило. Граница между реальностью и выдумкой абсолютно стерлась, когда русоволосая робко обернула свои руки возле шеи парня, притягивая его максимально близко к себе. Его прерывистое теплое дыхание моментально опаляет кожу и заставляет девушку забыться и перестать дышать. Этот жест только усиливает желание Хеммингса поцеловать Палвин. Он робко касается ее губ, по-прежнему боясь что-либо испортить. Барбара поддается вперед, окончательно прижимаясь к теплым губам Люка. В этот миг весь окружающий мир будто исчез. Сердце девушки замерло, отказываясь биться. Люк переместил свою вторую руку ей на талию, углубляя этот пьянящий, головокружительный поцелуй. Хватка Палвин на шее Люка ослабла, и она окончательно утонула в его объятиях. Ей не хотелось дышать, чтобы ни в коем случае не прерывать этот незабываемый миг. Девушка никогда бы не подумала, что одним своим касанием, присутствием Люк Хеммингс сможет стереть эту суровую реальность. Блондин впервые испытал нескончаемую бурю положительных эмоций за долгое время. Его ледяное сердце вмиг растаяло, и он действительно почувствовал, что кому-то нужен. Страстное желание не отрывать девушку от себя приобрело новые обороты. Отныне черта их притяжения пересечена.