What have you got against?!

Какой там номер следующий, я писала это стопицот лет назад... Сехун с некоторой ностальгией вспоминал времена, когда он еще не знал о Чондэ, а друг не был его «боссом». Босс…в каком же убогом положении сейчас находится сам О, и в какой водоворот дерьма его еще затянет. «…ты помощник, вот и помогай. Не суйся не в свои дела…» В тот момент О был уверен, что пуля вышибет всю «неправоту» из бывшего друга. Рука не дрогнула, палец на курок нажал тоже весьма уверенно, но вот выстрела не случилось. «…никому нельзя доверять, Сехунни. Ты не слишком наблюдателен…» Конечно. Это же был его подарок. Естественно он позаботился о том, чтобы сороковой* был не заряжен. Не было страха, когда «босс» привинчивал глушитель и проверял магазин. Спасибо мама и папа, что я вырос не особо эмоциональным человеком. Хотелось бы на прощание задать вопрос: «Если нельзя никому верить, то кто же от тебя никогда не отвернется? Кому можно сказать правду?» Рука начальства уже поднялась, чтобы выстрелить в сердце, а Сехун понял, что верить и говорить правду можно только себе. «…я же не совсем идиот, чтобы тебя убивать. Стандартная процедура, не обессудь. Через пару дней вы отправитесь в поездку. В конверте фото того человека, которого ты должен временно нейтрализовать. Не убивать, а именно нейтрализовать. Рад бы и сам, но в Пекине меня уже ждут. Не облажайся, mon ami…». Со сферой временного торможения жизнедеятельности человека Сехуна связывали долгие и, самое главное, взаимные отношения. Да это почти любовь до конца жизни. Поэтому всю дорогу до горячих источников бился над вопросом, с чем именно надо работать. Эстет настаивал на красоте, перфекционист сухо напоминал о том, что все должно было быть сделано идеально и с первого раза, рационалист велел всем заткнуться и сначала посмотреть на фотографию. С рационалистом Сехун согласился, как и всегда. Эстет с перфекционистом обиделись. Сехуна посетила мысль, что возможно у него не все в порядке с головой. Рационалист не согласился. Мысль присоединилась к парочке и они втроем ушли. -Осех, очнись, мы приехали. Вытаскивай свои конечности из автобуса. Жить с Чунмёном вообще-то удобно. И разбудит, и уложит, и подкормит, и, если очень попросишь, сказку почитает. Но именно сегодня его расперло ныть о своей тяжелой доле и о том, что «все динамо отправляются в ад». -Неужели Чжан тебя отшил? Если это так, то он легенда и достоин памятника. -Мне не отказывают. Он сбежал. -Да лаадно. Неужели у вас все настолько скучно прошло? Я же вижу, что тебе очень хочется всем этим поделится, расскажи. Кто, кроме твоего любимого тонсена, может выслушать тебя? Правильно – никто. Ким стоял с рубашкой в руках и самостоятельно разрывал уже устоявшуюся вселенную на лоскуты. В клубе и по дороге домой он совершенно не думал головой. Головкой может быть, и даже скорее всего. Ни с кем раньше у него не было такого подъема и желания слышать восторг в каждом вдохе-выдохе-всхлипе. Исина хотелось аккуратно положить на подушки и вместе с тем изогнуть прямо на полу. И поцеловать, и искусать. Исин был и блядью, и принцессой. Исина просто хотелось бесконечно долго. Когда Чунмён посмотрел на себя в зеркало, и вместо шеи увидел галактику, он понял, что желания вроде как у них совпадали, и мысль о наличии у Чжана «внутренней богини» не такая уж и не правильная.Впервые стало ужасно неуютно от того, что проснулся он один. Исина отпускать не хотелось. -Я не хочу его отпускать даже на полсекунды. И дело не только в трахе. Скажи, ты к Чондэ тоже самое чувствуешь? -И да, и нет. Я не преуспел пока что как ты. Но я над этим работаю. -Вот как. Мой тонсен активно добивается руки прекрасной дамы. Ты намекни, если что. -Намекаю. Мне бы сейчас одному на часок остаться. И не мог бы ты переночевать в другой комнате сегодня? -Fighting!- Ким сложил пальцы в сердечки и под напускное сердитое «ХЕН» вышел из комнаты. Сехун подождал еще пару минут и закрыл дверь на замок. Аккуратно достал из чемодана конверт и небольшой кейс. Немного помедлил и достал фотографию. «…никому нельзя доверять…» Фотография Ким Минсока заставила всплыть в голове слова бывшего друга и снова в них убедиться. А ведь утром профессор говорил, что он внезапно улетел в Китай. Сложно представить, что его «босс» еще пару дней назад хвостом ходил за Минсоком, хлопал по плечу и вместе они ходили на обед. Милосердие дрожащими ручками доставала пачку платков, и отказывалось выполнять задуманное. Эстет как мог утешал милосердие, но был с ним согласен. Рационалист молчал. На помощь пришла память. Она любезно показала Сехуну пару особо удачных кадров: один китайский студент по имени Лу Хань весьма активно пялиться на зад профессора; этот же студент пыхтит, упаковывая дилдо в подарок тому же профессору. Пока Сехун усиленно играл в тетрис, пытаясь ловчее уложить известные факты в узор, память подкидывает ему сведения об одной из его собственных разработок. *Аттеншн май диар. Автор не сечет в химии. Воот вообще. Поэтому давайте представим, что дальше описанное имеет место быть~* Все свои баночки-скляночки-пробирки Сехун взял с собой, так как не смог решить, чем же он будет «тормозить жизнедеятельность». Поэтому необходимая баночка тоже была с собой. Как это часто бывает, О получил сей продукт чисто случайно. Память подсказала, что он его тестировал, и не раз. Поэтому в результате он был абсолютно уверен. Жидкость была непозволительно проста в использовании: пару капель на одежду, затем нужна небольшая физическая активность, и на пять часов «объект» проваливается в, скажем так, кому, и делать с ним можно все что угодно. Вопрос с физической активностью тоже решился довольно быстро. Темное стекло ненавязчиво блестело почти на дне кейса. Вытащив еще пару баночек и пробирок Сехун натянул на руки перчатки. Не хорошо будет, если ингредиенты смешаются раньше времени (каким макаром он сейчас будет добывать пот Лу и жидкости других «участников»; вряд ли получится вразумительно объяснить, откуда они у него сейчас, поэтому пусть это останется в секрете). Аккуратно закрутил крышки и еще раз проверил подписи. Против Минсока он ничего не имел против (вообще очень даже за), но представленная однажды картина «Лу Хань запихивает ему в зад свой вальтер» начисто отбивала все желание. Погладив стеклянный бок колбы с надписью «Ким Чондэ» и убрал в карман длинной кофты. Карманы были порядочно растянуты, поэтому что без склянок, что с ними смотрелись одинаково. -Лу Хань-хён, а ты сейчас где? На источниках…понятно. А Чондэ там нету, случайно? Вместе с Минсоком в раздевалке. Вот как. Я сейчас подойду. В смысле «даже не думай», а кто вас наедине оставит? Конечно. Жди. *** Зачем люди усложняют себе жизнь? Милое дело придумать себе проблем, а потом думать, как же выбраться из этого вороха и не застрелиться в процессе. Перед Сехуном стояли в ряд штук сорок одинаковых шкафчиков. Они естественно были пронумерованы, но это не особо помогало. Эйфория (от собственной гениальности) и милосердие (от того, что никто сильно не пострадает) мешали сосредоточиться, и наконец оценить ситуацию. Рационалист пытался что-то сказать, но парочка его активно перебивала. На помощь пришла мысль «если я сейчас не найду шмот этих троих все полетит к черту, и придется действительно усыпить профессора». Рационалист мысль поддержал, и Сехун наконец понял, что замков на шкафчиках нету. Поэтому он просто открывал их один за другим, пока не нашел один занятый. Джинсы, темно-синее поло, черные кеды и ярко красные носки в зеленый горошек – это точно гардероб Лу. Для проверки О достал телефон из кармана и защел в журнал звонков и увидел последним звонком свой. Вдохнул-выдохнул, проверил нет ли кого рядом, и капнул из пробирки «Лу Хань» пару капель на поло, остальное вылил на джинсы. «Я молодец» «Не отвлекайся» Сам похвалил-сам поругал. Еще через три пустых он наткнулся на вещи Чондэ. В следующем лежали длинная кофта, футболка и брюки Минсока. Медленно накапал из пробирок так же несколько капель на футболки, остальное оставил для брюк и скинни Чондэ. Закрыл шкафчики и достал последнюю склянку – «О Сехун». И убрал ее обратно. Еще рано. -О Сехун, хорошо, что я тебя встретил. Завтра утром будет что-то вроде общего собрания: минут на сорок бла-бла, инструкции и тому подобное. Обязательно быть всем. Передашь остальным? -Хорошо. -Кстати, я надеюсь, ты здесь не для того, чтобы разжиться потрясными трусишками Ким Чондэ? -Бён Бекхён, мать твою, иди сюда говно собачье! Знаете, а ведь все могло пойти и не по плану великого гения О. Например Бён мог войти в раздевалку чуть раньше и весьма долго копаться в своих вещах, тем самым вынуждая Сехуна либо выйти совсем, либо тоже переодеться. Или же дуэт Ким-Ким могли поменяться одеждой и тогда Хань если не зад, то черепушку бы точно парню прострелил. Могло так же быть, что Лу Хань окажется тем еще фетишистом, просто сопрет футболку профессора и воспылает страстью к самому себе. Как вы видите, исходов могло быть много, но самой Судьбе показалось это интересным и Случай не вмешался. Ранее говорилось, что самое интересное происходит по ночам, а за окном уже достаточно стемнело. Положенное время прошло, раствор впитался в кровь. Самая интересная часть плана О Сехуна должна начаться через три…два…один… *** Одному дьяволу известно, как именно Минсок на это согласился и как неуютно он себя чувствовал, когда узнал, что все-таки ничего не будет. Чондэ всю дорогу распевался о том, как здорово будет устроить посиделки после визита на сами источники. Ожидалось, что учувствовать будут трое: распаренный и довольный Чондэ, распаренный и неворчливый Минсок, охложденный красный винчик. Вот так мило и по-домашнему. Вот только чем ближе они подходили к комнате Ким-старшего, тем более загадочно косел и лыбился Ким-младший. У самых дверей он икнул, потянулся и сказав что-то похожее на «вроде не пил, но мне уже хватит» пошел в направлении, вот уж неожиданно, комнаты О, странно скрещивая ноги, еще и винчик с собой прихватил. Теперь в посиделках участвовал только Минсок. Минсок был не алкаш и не в депрессиино настрой выпить-то уже появился. В раздумьях он толкнул дверь и вошел в свою комнату (и даже странным не показалось, что комнату он вообще-то закрывал). А там во всю царствовал романти'к. Свечи на столе, тумбочках, подоконнике (спасибо хоспаде, что ни До, ни Чжан особыми поклонниками традиционного стиля не были) – короче везде, кроме пола. На диване сидит довольный Лу Хань с ведром льда на руках. А из ведра интимно выглядывает красное полусладкое. «Какого хуя ты забыл в моей комнате» плавно перешло в «ну пришел и ладно, не пустыми же руками». -Получается, сегодня я шальная императрица, а ты юный офицер? Хань такого счастья явно не ожидал. Но лохом не был и в нужный момент не растерялся, организовал и бокалы, и закуску, и «чего-нибудь на сладкое». Пить много он и сам не собирался, и профессору не дал бы. Ему надо немного расслабить Минсока, а не споить. Он отлично помнил, что «пьяненький» Ким – Ким без тормозов. -Юный офицер желает «на брудершафт» с императрицей. Возражения не принимаются. Минсок сам налил и сам же присел ближе к Лу. Пили смотря друг на друга. Придвинувшись почти в плотную, Мин аккуратно лизнул нижнюю губу Ханя, хоть и канонной капли вина на ней не было. Хочется намного больше чем это. Хочется выгнуться в руках и почувствовать легкий укус на шее. Хочется, чтобы на бедрах остались синяки, а локти стерлись от трения о ковер. Хочется жестко и до потери сознания, чтобы кончить и отключиться. По тому, как участилось дыхание, как неудобны стали портки, Минсок понимает, что не хочется, а нужно. Лу Хань не задумывается над тем, что ему хочется. Он просто прижимает спину профессора к своей груди и откидывается на диван. Нежность по обоюдному согласию оставляют до следующего раза. Хань ладонями проходится по напряженным соскам, и Мин сквозь зубы выдыхает. Его ведет от легких прикосновений, когда пальцы касаются члена - Мин воет. Он не помнил раньше за собой такой чувствительности и желания раздвинуть ноги максимально широко. Стоны глушатся поцелуем – ладонь Ханя очень правильно за подбородок чуть разворачивает лицо. Губы у него очень мягкие и отказывать не уместно. Большой палец в очередной раз проходиться по головке, бедра уже ощутимо дрожат, а сердце почти останавливается от ощущений. Левая рука находит застежку на Ханевых джинсах. Щеки краснею и горячеют за те секунды пока Мин пальцами нащупывает нехеровый такой стояк. Положение не из комфортных, пальцы рваными касаниями проходятся по головке, от чего Ханя потряхивает. Если ты напишешь сейчас что-то вроде «сказать, что ему было хорошо – ничего не сказать», то я переломаю каждый твой палец. Ты год уже пытаешься написать что-то, и скажу тебе по секрету - получается говно. Может уже соберешься? Минсок не считал себя таким уж верующим человеком, и к адовым мукам тоже относился весьма скептически. Однако когда Хань, вместо того, чтобы дать ему кончить, в очередной раз кладет руки на его бока и прикусывает ухо, Минсок почти ломает ему нос. Потому что хочется и не получается. Потому что, блять, доделай начатое. Ким уже не перекашивается от мысли, что можно было бы Ханю и отсосать. Ты сейчас серьезно? Вот типа так ты выкручиваешься? Лу Хань откинувшись на спинке чуть ли не причмокивает. Урод, мудак и скотина потому что кончив он заснул. А Мин уже надеялся на полноценный секс. Точнее ему нужен был секс, а не дружеские «подрочишки» под вино. Только дьявол знает, почему Минсок не выкинул Ханя из комнаты на коврик, а вышел сам. -И чего тебе в комнате не сиделось. Почему с тобой вообще всегда так много проблем. Как же ты уже заебал, Ким Минсок. Он даже успел обернуться, чтобы пояснить за базар, как услышал женский вскрик. Удар по голове. *** Редко когда планы исполняются, как задумывались. Например, в этом случае тело должно было быть одно, и вынесено из комнаты. А теперь приходится тащить два, хорошо хоть не одному, успел таки Ромео недоделанный в портки впрыгнуть. Зачем эта девка вообще выперлась на улицу. Дура. Ладно, утром решу, что с ней можно сделать. *40 Smith & Wesson