У этой сказки нет конца.

Только Хаято снова расслабляется и уже окончательно мирится с необходимостью провести день в кровати, как его покой тут же прерывают уж больно шумные детишки. Гоку уже и забыл, каково это, скрежетать зубами в сторону мелких, желая запустить в каждого по динамитной шашке. Правда у находящегося рядом Бела находится вариант получше, и он уже отыскивает сладости для малышей. И откуда он их вечно берет? Бесконечный запас у него что ли? Или своя подпольная кондитерская фабрика? В любом случае, метод оказывается более чем действенным, ибо никогда еще шумные дети так быстро не отставали. Хаято искренне желает запереть уже дверь изнутри, а потому подрывается с места. Только немного не рассчитывает собственные возможности и нелепо плюхается на пол, путаясь в одеяле. Борьба с одеялом занимает еще какое-то время, и Хаято даже не чувствует себя идиотом. Привык уже, будто так и должно быть. Вечно с ним что-то подобное происходит. Наконец, удается одолеть так называемого тканевого врага, и Гоку с гордым видом выпрямляется, закидывая побежденное одеяло на себя. Великий воин, ей-богу. Желание дурачиться пропадает сразу же, как только блондин видит развернувшуюся перед ним картину, разве что рот не открывая от такого зрелища, хотя слюни итак готовы потечь. Чертова же фантазия, чтоб ее. Вот почему Бел не может спокойно есть леденец, не облизывая его вот так вот и не обхватывая губами слишком медленно. Хаято чертыхается, начиная краснеть от собственных назойливых мыслей и картин, подкидываемых воображением, и юркает обратно на кровать, отводя взгляд. Так, пора уже успокоиться. В конце-то концов, не настолько же Хаято озабоченный, чтобы только этого и хотеть? Потому нет, не будет он сейчас приставать к принцу. Только пусть тот доест уже этот гребанный леденец, и все будет хорошо. Только то, что блондин теперь не видит варийца, не помогает ничуть. Чего стоят одни только причмокивающие звуки совсем рядом, отчего мозг окончательно машет ручкой и уносится куда-то далеко. Хаято пытается сдерживаться, но с каждой минутой это удается все хуже. Вот как с этим соблазнителем хреновым можно спокойно находиться рядом? –Эйщ, чтоб тебя, хватит уже меня провоцировать, - шипит Хаято, срываясь, и резко разворачивается к Белу, который отвечает таким невинным взглядом, будто он сущий ангел. Вот ведь засранец, правда специально это делал? Подрывник уже усмехается, не желая теперь останавливаться, раз уж излишне завелся, и усаживается на бедра принца. А через секунду у Бела уже изымается леденец, который тут же отправляется в рот Хаято. Хм, и правда вкусная штука. Но сейчас не об этом. Недолго облизывая несчастный леденец, с которого все и началось, Гоку уже избавляет парня от футболки. А потом леденец проходится по телу варийца, оставляя липкую и сладкую дорожку. А потом Гоку следует языком по проложенному для себя самого пути, иногда добавляя легкие укусы или поцелуи. И плевать, хотел этого изначально Бел или нет, видно же, что теперь ему нравится происходящее. Леденец временно оказывается вновь без дела, зажатый зубами Хаято, а сам парень тянется к кромке домашних штанов принца, приспуская их. Гоку как-то больно резво оставляет несопротивляющегося принца без штанов, и леденец вновь идет в ход, теперь уже скользя по возбужденной плоти. О да, Белу действительно нравится, как бы он не пытался изначально показать непричастность. Остатки вконец измученной сладости уже отправляются куда-то в сторону пола. Да плевать, Хаято сам потом готов тут убраться, пока его больше волнует другое. А именно негромкий, но рваный вздох, который Хаято слышит, стоит только ему коснуться губами головки члена. Сладко. Да, это будет получше леденца, пожалуй. Кто сказал, что Гокудера не любит сладкое? Язык уже скользит вдоль ствола, поглаживая и дразня, заставляя испытать еще большее желание продолжения. Подобные пытки длятся еще какое-то время, пока не пропадает фруктовый привкус леденца, а затем Хаято уже вбирает плоть глубже, позволяя принцу толкаться вперед и стараясь расслабить горло. Однако, никогда нельзя предугадать, к чему могут привести такие простые вещи, как всего лишь какой-то там леденец. Но Хаято ничуть не жалеет о своей несдержанности, да и Бел тоже, судя по всему. И плевать уже на дверь, которая так и не осталась запертой, вряд ли кто-то еще сейчас решит к ним сунуться, а если и так, то пусть завидуют. Хаято и правда чересчур увлекается, желая доставить больше удовольствия и давно переставая реагировать на болезненные ощущения. Но его прерывают, не позволяя довести дело до конца. И вот уже можно снова взглянуть на оказавшееся совсем близко лицо принца, любуясь им и одновременно вслушиваясь в негромкие слова. Принц хочет узнать, что Хаято чувствует? Хотел бы он сам иметь возможность сформулировать все, что переполняет изнутри в последнее время. Теплые поцелуи в шею еще больше опустошают голову, чем грубые укусы и синяки от крепко сжимающих кожу пальцев. Хотя нет, вариец заставляет забыть обо всем всегда, что бы он ни делал. Просто потому что это он, и этим все сказано. Да, вот они, чувства подрывника. Он как-то слишком ярко реагирует на каждый жест со стороны Бела, перестает контролировать свое тело моментально. Да и вообще в его присутствии как-то уж больно легко удается выкинуть из головы все заботы и обязанности, и перестает волновать должность правой руки Джудайме. К черту всех, у них не так много времени, и оба это чувствуют. Должны успеть насытиться друг другом, прекрасно понимая, что невозможно раз и навсегда утолить непроходящую жажду. Вот каким стал Хаято, вот что он ощущает и вообще что он такое. Мир сужается до одной точки. Как карусель с вечным двигателем. Пальцы тянутся к светлым волосам, путаясь в прядях, легко тянут наверх. Внимательный взгляд зеленых глаз, к которым Хаято успел привыкнуть, кажется, еще больше, чем к челке. –Знаешь, иногда мне кажется, будто я привязан к бочке с порохом, которая может взорваться в любой момент, - пепельноволосый тихо смеется и приподнимается, касаясь своим лбом лба парня. Вот теперь можно окончательно погрузиться в эту бесконечную зелень глаз, что так похожи на собственные. Будто одно целое. Легкая улыбка и поцелуй в уголок губ. Хаято слегка отстраняется и решает продолжить, теперь зная, что еще может сказать. –Но потом я понимаю, что сам себя к бочке и привязал. Слишком крепко, чтобы даже не захотеть когда-либо вырваться. И взрывы мне не страшны. Просто я замечу не обломки, а лишь салюты и столпы огня. Посмотрю внимательнее, и пойму, что я не пленник и никакой не осужденный. Я не снаружи, я внутри. Я – тот самый порох. Я настолько глубоко в этом, что в любом случае не смогу остаться за пределами. Вот что я чувствую. А еще. Давай у нас будет хоть сотня взрывов, если захочешь, но никогда не устраивай их в одиночку. Если ты однажды опустишь руки и потеряешь веру, я найду тебя и придушу, - Гокудера выглядит предельно серьезным, но потом не выдерживает и все-таки тепло улыбается, вновь принимая лежачее положение и потянув принца ближе к себе. Пожалуй, Хаято удалось выразить то, что он и хотел донести. Все равно это все не передать, но Бельфегору большего и не потребуется. Не зря ведь они оба Ураганы, такие похожие и одновременно совсем разные. То, что всегда будет удерживать их где-то рядом. Все нужное уже сказано, ничего не добавить и не отнять. Теперь здесь не место нелепым фразам, остаются только ощущения. На предоставление которых Бел не скупится. Новая сторона принца. Нравится ничуть не меньше уже изведанных, предыдущих. Легкий привкус грусти, разделенной на двоих, смешан со страстью, только подогреваемой временными рамками. Обстоятельствам все равно не взять над ними верх. Но все равно этот раз точно особенный, и предчувствие заглушить нельзя. Как не получается заглушить и рвущиеся наружу стоны практически от каждого действия. Тело реагирует уж слишком бурно, контроль теряется, и все внутри молит о продолжении. Легкость прикосновений, доставляемое удовольствие, дергающиеся навстречу руке бедра. Но Хаято все равно ждет чего-то еще. Знает, что получит особую степень наслаждения от действий, на которые способен только Бельфегор. Так и случается. Как-то уж больно стремительно шея накрывается ладонью, и совсем не требуется долго ждать момента, когда кислород начинает поступать в легкие с перебоями. Гоку не может и не хочет это останавливать. Легкий отголосок естественного страха. Хотя нет, не страха. Скорее, адреналина. Хаято прекрасно знает ведь, что Бел не лишит его дыхания, что не допустит чего-то непоправимого. И безгранично доверяет принцу. Однако, стоит только представить, как мозг отключается, переставая получать кислород, чувствуется истинное сумасшествие. Подрывник захлебывается судорожным вдохом, срываясь на скулеж. С помощью чужого языка. Принц отбрасывает какие-то прежние принципы и предрассудки, усмиряет гордость и просто желает доставить приятные ощущения. Правда в один момент Хаято непроизвольно дергается, за что и получает. Хватка становится действительно болезненной, но вызывает новое сдавленное подобие стонов. Черт подери, он испытывает этот мазохистский кайф, от которого немного кружится голова, а перед глазами вспышками мелькают те самые салюты. Как и было сказано, они могут взорваться только вместе, и никогда по отдельности. И одновременно с этим в неизмеримой степени настоящее наслаждение от контраста горячего рта и прохладных пальцев. Когда это вообще Бельфегор что-то оставлял незаконченным? Нужно просто немного подождать, и будет что-то еще более интересное. С принцем по-другому просто и быть не может. Всегда интересно, всегда непредсказуемо. –Пусть этот раз точно будет особенным. Поэтому не здесь, - Хаято не знает, с чего в голову влезли такие мысли, но хочет, чтобы не только эта кровать и эта комната оставалась памятным для них местом. Мыча от желания, но еще кое-как сдерживаясь, подрывник позволяет накинуть на себя одну только куртку и оказывается подхваченным под бедра, отчего тут же цепляется за плечи варийца. Странное желание оказалось поддержано, но во что оно выльется? Впрочем, дальнейшую способность соображать Гокудера напрочь теряет, лишь только сильнее прижимаясь к варийцу и тыкаясь ему в шею в попытке приглушить учащенное от степени возбуждения дыхание. Все же Бел явно способен придумать что-то получше, чем Хаято в своем нынешнем состоянии, и остается только положиться на него, пока они куда-то перемещаются из комнаты, оставаясь незамеченными остальными обитателями особняка.