Drowned.

Хосок тонул. Опускался все ниже на бархатное дно чарующего голоса, который перекрывает все дыхательные пути, не позволяя спасительному глотку воздуха спасти утопающего. Хосок захлебнулся. В пении младшего было слишком много эмоций, которые проникали под кожу, заполняли собой каждую клеточку тела, сознания, создавая в голове тяжелый, но невероятный космос. Кажется, что вместо крови, сердце гоняет по венам что-то отдаленно напоминающее удовольствие, но с примесью грусти и низкого баса. - Хён... - даже шёпот пленил, словно муху угодившую в мед - не выскользнуть, и чем больше прикладываешь усилий выбраться, глотнуть свежего отрезвляющего воздуха, тем больше ты вязнешь, ныряешь с головой без права на душевное спокойствие. - Хён, поцелуй меня?.. - прозвучало больше вопросительно, волшебным шепотом, что как тут отказать? Притянув Тэхёна за руку, положив свободную на талию, Хосок долго смотрел в глаза напротив, постепенно теряя себя в том космосе, что был у них на двоих. Наклонив немного голову, Чон нежно прижал к себе разомлевшего Тэ еще ближе и накрыл его губы своими. Поцелуй получился до неприличия нежным, трепетным, неторопливым - спешить некуда. Обняв хёна за шею, Ким углубил поцелуй, немного постанывая своим глубоким голосом в поцелуй, увлекая обоих на самое его дно, когда горячие языки встречались в страстном танце. - Споёшь мне? - нацеловавшись, парни уже сидели на полу в позе голова-Тэхёна-на-плече-хёна, взявшись за руки, переплетая пальцы. Сейчас Хосоку было так хорошо, так спокойно. Тонуть в своём счастье, что доверчиво прижималось к нему под боком, было невероятно приятно. Кивнув, Ви сделал глубокий вдох и запел одну из своих любимых песен. Если бы Чон мог описать то, что слышит, то сказал бы одно "белый". Голос Тэхёна был глубже, намного глубже, чем казался, глубже черного. Голос Тэхёна производил именно такое впечатление, будто у белого оттенков в миллион раз больше, чем у остальных ярких цветов. Будто он оседает где-то в сознании, глубоко въедаясь в душу, заставляя сердце неистово колотить грудную клетку, пропуская через себя каждое пойманное слово. Если в темноте глаза привыкают и пропадает то чувство неизвестности, что будоражит все живое внутри, то к чистому белому свету глаза не привыкнут никогда, оставляя то потрясное чувство, что остается приятным остатком где-то глубоко внутри, в душе. С каждым новым вдохом младшего, Хоуп готов разреветься прямо там, прямо сейчас, ведь вкладывать в строчки, плавно вытекающих из легких, песни столько чувств и эмоций - настоящее преступление по отношению к слушателю. В хорошем смысле. Захлебываясь в эмоциональном басе, Хосок был сейчас больше похож на кита, выброшенного на берег - такой же беспомощный и катастрофически нуждается в глотке воздуха, разве что только не дрыгается, чтобы добраться до своего спасения: Хосок давно понял, что сопротивление бесполезно, поэтому позволяет себе уничтожать никому ненужные попытки убежать и больше не вернуться. - Never mind, I will find someone like you - и по чоновской щеке побежала первая соленая дорожка, стекая куда-то под подбородок. Быстро вытерев непрошеную гостью, Чон посмотрел на поющего тонсена и чуть не подавился воздухом - эмоциями были наполнены не просто каждое выдыхаемое слово, но и весь вид поющего показывал, что он старается. Старается для своего хёна. Теперь Хоуп не смог так просто остановить неудержимый поток слез, ведь был слишком счастлив. Обняв своего ничего не понимающего тонсена, Хосок уткнулся мокрым носом тому в шею и продолжил плакать, делая глубокие вдохи и рваные выдохи, словно тому сейчас разорвет грудную клетку от калейдоскопа чувств. Даже когда Ви обнял его в ответ и тоже от чего-то разревелся, успокоиться не получилось. - Тэхён-а, спасибо... - просто два слова, произнесенные сквозь соленый поток слез, но сколько в них искренности и нежности. - Спасибо, что я тону именно в тебе. - и, кажется, эти двое точно захлебнутся в своих слезах напополам с эмоциями.