Вот попала!

Будучи двадцатилетней и успешной, Гермиона Грейнджер не видела смысла менять что-то в своей жизни. Ее состояние уже позволяло ей не работать вовсе, но с детства трудолюбивая и упорная Гермиона продолжала ставить для себя цели и достигать их любыми способами. Сейчас она владела сетью волшебных клиник, конкуренцию которой составляло разве что Святое Мунго, да и то оно уже порядком устарело. Также Гермиона имела собственную аптеку, а в свободное время упорно продолжала продвигать проект освобождения домашних эльфов. И все вроде бы шло прекрасно, если бы не одна единственная проблема... Гермиона умирала. Медленно, но верно. Жизнь вытекала из нее, как вода сквозь пальцы. Наверное, именно поэтому, девушка так быстро завладела сетью самых популярных клиник «Живая вода». Она искала способ зацепиться за жизнь любым способом. Виной всему был шрам на руке в виде слова «грязнокровка», вырезанный там в свое время Беллатрисой Лестрейндж. Во время той пытки в кровь девушки был занесен вирус, который медленно ее убивал. Об этом знала только она и ныне мертвая Беллатриса, которая собственно и шепнула ей во время пыток, что нож заражен. Разумеется, сначала девушка не верила в свое «проклятие», но через год после окончания войны все же пошла провериться, и врач сообщил ей «прискорбную весть». За молчание доктора девушка не беспокоилась. Был дан Непреложный Обет, а значит, врач просто не мог проговориться. Самое обидное, что она не знала, как это лечиться. Перепробовав все возможные методы и варианты, она поняла, что ничего не помогает. А значит, что только Беллатриса знала, как ей помочь. Вызвав дух Пожирательницы, девушка задала все возможные вопросы, на которые привидение расхохоталось и взревело: - ТЫ, - она ткнула в нее пальцем, - грязнокровка, выродок жалких магглов, думаешь что я, Беллатриса Лестрейндж буду ТЕБЕ помогать?! ИДИОТКА. - А так? - пропела Гермиона и начала произносить заклятие превращения в вечного призрака, - Вы либо ответите мне, либо останетесь здесь, в этом мире, в этом месте НАВСЕГДА! Дух успокоился и скептически посмотрел на девушку. - Знаешь, в чем ирония? Вылечить тебя можно только с помощью одного человека. Ненавистного тебе Малфоя. Тебя спасет только его дитя, - сообщила Лестрейндж и разразилась смехом. - Люциус? Люциус Малфой? И чем же мне поможет его труп? - жестко спросила отчаявшаяся Грейнджер. Беллатриса посмотрела на нее, как на умалишенную, и проговорила: - Я ответила тебе на вопрос, грязнокровка. Это итак выходит за рамки рамок моих принципов! Ты побеспокоила мой сон! - Вы ответите, мадам Лестрейндж! - вновь пригрозила Гермиона волшебной палочкой. - Я скажу это, но только затем, чтобы увидеть твое выражение того, что у волшебников называют лицом, - разразилось диким хохотом приведение, - единственный, кто может тебя спасти - это ребенок. Ребенок Малфоя. Если родишь от Драко Малфоя самым естественных из существующих способов, то проклятие спадет, - женщина удостоверилась, что ее слышали. - Теперь видишь иронию? Ни ты к нему, ни тем более он к тебе не прикоснется, - она явно наслаждалась сменой красок в лице юной особы. - Так что до скорого! Встретимся в аду! Я тебе покажу, что значит будить саму Беллатрису Лестрейндж! - эффектно крикнула она и исчезла. -Черт. Черт. Черт. Черт подери. Подери черт. Нет. Да не-е-ет. Такого быть не может. Да не так уж и плохо я живу! Подумаешь, умру раньше. Лет на сорок. Или пятьдесят. Ничего страшного... Блин! Вот попала! - прошептала девушка, соскальзывая по стене к полу, и обхватывая коленки руками. - Вот попала... - повторяла она.