1991 год

У России было много имен. Одни – величественные и прославленные, другие – недолговечные и забытые. Но каждое из них она носила с достоинством. Несмотря ни на что. Даже если это имя отмечало эпоху тяжелую и неудачную, его не желали признавать или торопились предать забвению. Потому что такова была она сама, и таков был ее народ. Даже если все в ней было бы ненавистно ей самой (а это было не так) – она все равно бы была горда. Ее статус и чувство достоинства всегда были для ее людей важной ценностью – а только это имело значение. Последнюю смену имени она запомнила с ясностью весьма нежелательной. В тот день с ней рядом был Америка. Которому, видно, мало было ее и без того унизительного положения. И он сунул свой нос в это столь личное дело, до которого она не допускала даже сестер - как бы она не кричала, требуя, чтобы он немедленно убирался, не била его по рукам и царапала по лицу. При этом постоянно помня, что сейчас она слаба настолько, что даже это сопротивление возможно лишь потому, что он сам его позволяет. И это злило больше всего. Хоть разумом она и понимала, что его вины, как таковой, во всем произошедшем нет – он сделал лишь то, что требовалось для блага его народа. Но она не могла смириться с тем, что проиграла. Проиграла ему. Бросила вызов и проиграла. Это выводило ее из себя. Заставляло ненависть проникать даже в самые отдаленные уголки ее ледяного сердца, и желать даже в такую минуту лишь одного – свернуть ему шею. Отчего-то грань между любовью и ненавистью очень тонка. Потому что частью своей души она все еще любила его. И знала об этом. И так и не могла понять, почему все разбежались, а он остался. Из-за желания лично убедиться в ее падении? Из-за жалости? Или тоже повинуясь тени былого чувства? Этого она не узнает никогда. И ее имя, и она сама менялись множество раз – шрамы на теле тому доказательство. И отчего-то и рост, и умаление были болезненны почти одинаково. Со стороны это зрелище тоже было не слишком привлекательно. Она говорила об этом несносному американцу не раз – и всякий раз получала лишь пожатие плечами и спокойное «Я знаю». И этот простой ответ тоже злил ее безмерно. А потом он потащился следом за ней на северо-восток, в ледяные сибирские пустоши, среди гулкого молчания которых она предпочитала умирать и возрождаться вновь. Одиночество успокаивало, холодный снег, обжигающий кожу, отвлекал от боли. Впервые в ее жизни в этот час кто-то был рядом. Но кто?! Кто был свидетелем тому, как она каталась по земле, воя от боли и крича небесам о несправедливости? Почему он? Почему он родился благословенным и любимым, а она – гнилой и ненавидимой? Почему она не может выиграть хотя бы раз? Почему влюбилась в того, кто довел ее до такого? Почему? Почему? Почему? Ярко-красные пятна расплывались по белому чистому снегу …