***
- Холод собачий, - едва приоткрывая заледеневшие губы, проворчал Наруто из-под трех слоев неизменного ярко-оранжевого шарфа. Переминаясь с ноги на ногу, он завидовал черной завистью везучим автолюбителям с их подогревом кожаных сидений и горячей печкой, шумно проезжавшим по шоссе слева от него. - Не бухти, принцесса, а наслаждайся свежим воздухом, - пробегая мимо и отвешивая легкий дружеский пендель скукоженному как сухофрукт блондину, прогоготал Киба. - Минус 26 градусов. Вполне ожидаемая погода для февраля, - пожав плечами, пробубнил Шика, движением указательного пальца блокируя телефон и засовывая его обратно в нагрудный карман пуховика. Нара был одним из тех неразумных, как считал Узумаки, людей, которые за истину воспринимали выражение: «у природы нет плохой погоды». Потому крепкий мороз не помешал тому снять перчатки и закурить, складывая губы трубочкой и выпуская кольцами дым в вечерний холодный воздух. Наруто против своей воли прикрыл глаза на пару секунд, воспроизводя в памяти трехнедельной давности вечер, когда они с Саске шли по этой дороге вдоль автомагистрали и Учиха курил как паровоз, а он ворчал как старый дед на его сигареты и дуру-Сакуру. Кстати говоря, они тоже тогда пошли в парк. Узумаки нахмурился, украшая свой лоб трехэтажными мимическими морщинами, желая дать себе по щам, но доставать холодные как лед культяпки из карманов было выше его сил. Свои родные махровые теплые варежки он последний раз видел летящими вниз с высоты пятнадцатого этажа, а другой пары у него не было. Вечер, в принципе, выдался так себе хотя бы из-за низкой температуры. Это был один из тех дней, когда воздух казался сухим и холодным, ветер сильным и промозглым, а настроение хреновым и безнадежным. Наруто шел, вперив взгляд себе под ноги, слышал, как вокруг него кипела жизнь и чувствовал, как мало её в нем самом. Справа копошились в снегу Конохомару и Киба, вознамерившиеся, видимо, понырять с головой в каждый сугроб на своем пути. Уж кому, а им точно не было холодно. Да и вообще, плевать они хотели на то, что в такой мороз снежки не лепились. Шикамару топал рядом и тихо усмехался, наблюдая за тем, как Сарутоби истошно вопил, когда Инузука догонял его, поваливая вместе с собой. - Ты уже сегодня звонил Итачи? – спросил он, обращаясь к Наруто, по которому можно было догадаться, что это именно он, а не якут, только по двум сапфировым глазам, выглядывающим из-под шапки. Все остальное было крепко накрепко замотано и перевязано, чтобы спастись от щипавшего мороза. - Да, трижды. - И? - Ничего нового, - сухо ответил Узумаки, вспоминая, как утром стоял возле туалета, покусывая губы, и чуть ли не молился вслух, пока ждал ответа от бездушных гудков. Но все тщетно. Зачем каждый раз об этом напоминать. Шикамару нахмурился, сузив карие глаза, и достал ещё одну сигарету, пока руки совсем не окоченели. С досадой он отметил, что Наруто совсем уж на себя перестал быть похож. Обычно, задашь тому вопрос, а потом ждешь, пока болтун-Узумаки выговорится и заткнется, наконец. Добрый, отзывчивый, яркий и улыбчивый парень потихоньку превращался в затравленное маленькое животное, которому весь мир был побоку. Вот она, любовь. - Знаешь, я не думаю, что он просто исчез без видимой причины. Наверняка есть весомые обстоятельства, которые его вынудили. Судя по тому, что ты о нем рассказывал – Итачи бы никогда не оставил тебя вот так легко, - мягко, но настойчиво заверил Шика, похлопывая по плечу друга, который после его слов совсем сдулся, словно праздничный шарик на следующий день после всего веселья. - Ему же лучше, если всё так, - сквозь натянутую улыбку прохрипел блондин, пытаясь выглядеть хоть немного приободренным. Узумаки уже двадцать раз успел прокрутить в своей голове со всевозможных ракурсов, как Итачи одним прекрасным утром или вечером вернется к нему, извинится, расскажет какую-нибудь правдивую историю о том, как беспечно потерял телефон, задержался на выставке, его обокрали, да что угодно, лишь бы приехал. А Наруто размашисто треснет его по загривку, наорет и долго ещё не простит. Но кого он обманывал? Скорее всего, он просто распсихуется, а потом упадет в родные объятия, сцепит руки в железный замок за чужой спиной, наверняка прихватив длинные черные волосы, и будет вдыхать запах Учихи пока легкие не защемит. До самого кафе Наруто больше и словом ни с кем не обмолвился. Разве что утвердительно кивал, когда запыхавшийся Сарутоби подбегал и спрашивал, с каким сиропом он будет колу и с каким мясом бургер. Больная голова покоя не давала, и Узумаки успел ещё много раз выругаться на себя за то, что вовремя не воспитал такое полезное умение дисциплинировать собственные мысли, пока они все подходили к парку. Наруто помнил, каким мягким и приятным был тот вечер. Он ощущал себя тогда немного неуместным здесь, среди ярких мерцающих огней и, как ему казалось, вечного праздника. Проходя мимо той самой лавочки, на которой они тогда с Саске болтали, у Узумаки отчетливо закрутило живот, а завидев и то самое кафе, где его угостили глинтвейном, блондина и вовсе в жар бросило. Хотелось себе глаза выколоть. И чего он сразу не сообразил, что сюда ему идти не стоило? Сидел бы себе в общаге и тух спокойно без особого ущерба для нервной системы. К слову, и парк потерял свою сказочную атмосферу в виду недавно снятых гирлянд с деревьев и исчезновением огромной новогодней ели с центральной площади. Теперь это место снова было просто зоной отдыха. - Бли-ин, там вообще все битком забито. Мы даже в очередь не встанем, - прохныкал Конохомару, подпрыгивая и заглядывая в окно действительно переполненного заведения, что было неудивительно. Кафе находилось почти в центре парка, парк в центре города, а вокруг него через каждую улицу располагались школы, колледжи, университеты, институты. Все, кому было от 13 до 25 освободились после тяжелого дня учебы и стеклись под вечер пятницы сюда, на почти халявную хавку. - Все бургеры сожрут, а нам ни черта не достанется, вот увидите! – раздражался Киба, вторя коротышке. - Надо просто занять очередь и пойти ещё круги понаматывать, - предложил разумную мысль Шика, чем значительно успокоил разнервничавшихся друзей. Всех, кроме Наруто. Тому, собственно, было глубоко плевать на то, успеет ли он сегодня набить себе желудок фастфудом или нет. - Я пойду прогуляюсь, - поежившись в своём многослойном камуфляже, оповестил Узумаки. - Свистните, когда там...когда надо будет, - уже разворачиваясь, скомкано бросил он, намереваясь скрыться подальше с чужих глаз. Конохомару почти подорвался вдогонку, но был в последний момент приторможен за воротник лапой Инузуки. - Пусть идет, мозги проветрит, - неестественно серьёзно для самого себя пояснил Киба, провожая взглядом удаляющуюся фигуру друга. Их задачей было вытащить Узумаки на улицу, желательно подальше от общежития. А уж где именно тот собирался выгуливаться - его проблемы. Наруто еле ноги волочил от внезапно появившейся тяжести во всем теле, умудряясь, все же, при каждом соприкосновении подошвы ботинок с рыхлым снегом яростно втаптывать ни в чем неповинные снежинки в ледяную землю. Зима никогда не была ему настолько ненавистной как в этот вечер. Ветер, казалось, только набирал обороты, задувая под короткую дутую куртку, ледяными клешнями пробегаясь по пояснице, а ядреный мороз щипал даже за веки, покрывая светлые густые ресницы инеем. Да и вообще, уж больно много было вокруг радостных людей, веселящихся со своими семьями, друзьями, возлюбленными, домашними животными, черт бы их всех побрал. Наруто резко свернул с главной, вымощенной брусчаткой дороги вглубь редких и высоких елей, дабы не видеть, как всё бывало охренительно здорово вопреки тому, что творилось у самого в душе. Он давно не ощущал подобных эмоций. Последний раз вспышки ненависти ко всему сущему он испытывал после того, как съездил на опознание изувеченных, покрытых черной сажей тел собственных родителей. Хочешь-не хочешь, а мало кому после такого удавалось сохранить в себе веру в лучшее. Лучший мир, лучших людей, лучшего самого себя. Тем не менее, острая боль постепенно и закономерно ушла, и уже через каких-то три-четыре месяца Узумаки снова вполне себе твердо стоял на ногах, вдохновенно вдыхал не очень свежий воздух незнакомого ему города, готовый свернуть в нем все горы. Спрашивается, что мешало ему сделать то же самое сейчас? Не замечая, как сделал хороший крюк через большую часть парка, Наруто снова вышел в самое его начало, чуть ли не коленками упершись в злополучную лавочку, которую он теперь из сотни присутствующих по запаху смог бы найти. - Да и хрен с ним, - неизвестно чему и кому в сердцах буркнул Узумаки, обходя заснеженную скамью, со всей высоты своего среднего роста плюхаясь в самый её центр. И ничего не произошло. Сердце не остановилось, ни взрыва тебе, ни салюта, ни заезженных флешбеков в голове. Наруто поерзал, усаживаясь поудобнее, откидываясь на замерзшую деревянную спинку, поднимая голову к затянутому небу, на котором сегодня не было видно звезд. Парень раздраженно фыркнул на свою же тупость. Да чего он раскис как рулон туалетной бумаги? Была в его жизни и похуже ситуация, размышлял Наруто, снова мысленно возвращаясь к похоронам родителей. А тут его просто парень бросил, а младший брат этого парня оказался поехавшим наркоманом. Всего-то. Уж как-нибудь, но он точно с этим справится. Узумаки глубоко выдохнул, издавая губами звук скопытившийся лошади. Где-то в районе сердца предательски заскреблись, наверное, самые крупные и дикие кошки в мире, почему-то остро захотелось закурить вопреки тому, что девственные легкие ни разу ещё не знали, что такое ядовитый никотин. Кроме того случая на крыше, когда Наруто страх с рассудком потерял и полез к младшему Учихе его «чувствовать». Идиотизм какой-то. Невольно застревая во временном пространстве, Наруто прикрыл глаза, ментально возвращаясь на три недели назад. Он даже сейчас мог почувствовать на языке горький запах учиховский сигарет, увидеть ехидную, желчную усмешку на бледных губах, разглядеть мерцающую радужку темных глаз. Глубоко вдохнув ещё раз, Наруто сообразил, что вонь, с чего-то, была вполне себе реальной и едва являлась частью призрачного прошлого. Открыв глаза и опустив голову обратно в надлежащее положение, парень собирался сказать подошедшему курящему Шике, а кому же ещё, что желания есть у него как не было, так и нет. Пусть набивают себе животы вдоволь, а он ещё немножечко тут посидит. Собирался, да так и остался сидеть с приоткрытым ртом, ощутив, как опасливо быстро зашлось сердце и самопроизвольно сжалось горло, перекрывая на пару мгновений доступ кислороду. - Не надо на меня пялиться так, будто я из могилы встал. Ты меня нервируешь, - сухо и едко выпалил Саске, одним глубоким вдохом затягиваясь толстой помятой сигаретой до самого фильтра, возвышаясь над застывшим Наруто, которого, того и гляди, действительно вот-вот удар хватит. Саске самого почти прошибло дрожью до мозга и костей, когда он заметил знакомую и ужасно безвкусную кислотно-зеленую шапку с помпоном. Почти. Сначала младший Учиха не поверил своим глазам, решив, что перекурил с утра, и что такого совпадения быть не могло. Но, подойдя поближе, были идентифицированы и ярко-оранжевый шарф и пестрая зимняя куртка и вздернутый курносый нос. Саске воспользовался невнимательностью Наруто сполна, почти с минуту просто прожигая лицо блондина черной бездной собственных глаз, не забывая при этом затягиваться посильнее, чтобы не сбежать как трусливая псина. Но, черт возьми, он обожал появляться вот так, из ниоткуда. Ещё больше обожал реакцию белобрысого, от которой каждый раз приятного покалывало все тело. - Ты бы знал...как сильно ты меня нервируешь, - отмер Наруто, пристально наблюдая за тем, как Учиха безэмоционально хмыкнул, делая пару шагов ближе, и шумно уселся рядом. Узумаки казалось, что тот сейчас нахрен испарится так же неожиданно, как и материализовался, а сам он проснется в какой-нибудь психушке, перевязанный по рукам и ногам - настолько сильно он не верил в происходящее. Хотя, нужно было отдать парню должное: внешне он выглядел абсолютно равнодушным, даже не прикладывая к этому особых усилий. - Можешь не рассказывать, в курсе. - Где пропадал? – негромко спросил Наруто, залипая ну кучу снега около бордюра, абсолютно четко ощущая себя не в этой реальности. Что ж, по крайней мере, оно и лучше, чем истерика. - Дома, - сухо отрезал Учиха, дрожащими руками доставая пачку Marlboro, шумно закуривая, жадно вдыхая едкий дым. На самом деле, где он только не был и по каким подворотням не шлялся в поисках неизвестно каких приключений себе на все органы и части тела. Но кому есть дело. Кто узнает. - М-мм, - промычал Наруто, все так же медитируя на кусок асфальта. Классная штука. Под кожей лава раскаленная, а ты просто пялишь в асфальт и все прекрасно. Саске искоса поглядывал на закостенелую фигуру подле себя, пытаясь сообразить, что с ней так. Диво дивное, но Узумаки выглядел так, будто хорошо получил чем-то тяжелым по затылочной части и от этого утратил способность к выражению себя через обычную речь. Хотя, не факт - идиота и тогда было бы не заткнуть, а тут еле слово из себя выдавливал. Мысль о том, что причиной тому мог быть он сам, пусть и частично, даже и не приходила в лохматую голову. Конечно, Саске не раз анализировал собственные действия уже после того, как буквально вышвырнул Наруто из своей квартиры. По сотому кругу прокручивал в голове их диалог на повышенных тонах, вспоминал, как в очередной раз впал в безумие. Уму непостижимо, но младший Учиха пришел тогда к ошеломляющему выводу, что если бы он был Наруто Узумаки, то точно бы себе по зубам съездил. Это умозаключение настолько сильно выбило из колеи и без того шаткую, колеблющуюся на крайностях психику, что Саске приходилось надираться коньяком гораздо чаще, чем до всего произошедшего. Сбегать от реальности и самого себя – его хобби, как никак. Но он и не догадывался, что Наруто ежедневно переживал настоящие муки из-за него. Думал, что солнечный блондин давно уже позабыл про все. Ведь кто такой Саске? Да никто. Не нужно его даже запоминать. И вот они здесь, снова. Так сказать, в том же месте, в тот же час. Учиха нахмурился, сводя тонкие черные брови максимально близко к переносице. - На, хлебни, - он достал прозрачную небольшую бутылочку виски из глубокого внутреннего кармана черного пальто, едва прикасаясь ею к плечу блондина. Саске и вылез сегодня вечером на улицу ради новой порции горького пойла и трех пачек сигарет, по пути домой, почему-то, решив пройти через парк. Прошёл. Да и бутылочка пригодилась. Узумаки отреагировал на легкое прикосновение как на электрошок - резко дернувшись, силой отрывая взгляд от одной точки, переводя его на предложенный ему напиток. Он уже было хотел открыть рот, мол, катись ты ко всем чертям, Учиха, с глаз долой, но вместо этого безмолвно принял бутылку, хватаясь покрасневшими пальцами за тонкое горлышко. А почему бы и нет. Может, ему и нужно всего-навсего напиться. - Скажи мне, Саске, вот что, - хрипловато начал Наруто после того, как выхлебал за двадцать секунд почти треть, что прекрасно поспособствовало улучшению теплообмена по всему телу. - А не дебил ли я? - Я бы сказал, Узумаки, да ты обидишься, - чуть ли не с силой выдирая из рук блондина бутыль вискаря, меланхолично ответил младший Учиха откуда-то и клубов дыма. - Нет, ты скажи-скажи, - нервно подрагивая, выговорил Наруто, чувствуя, что его сейчас разорвет. - Смотря в чем. - Ну, например, в том, что я сижу здесь, отмораживаю задницу и думаю о том, какого черта я вообще с тобой разговариваю? – скороговоркой, горько выпалил Узумаки, впервые за последние десять минут поднимая глаза на младшего Учиху, заглядывая в подозрительно скосившиеся на него черные глаза. Он не почувствовал, как участился пульс и сбилось дыхание, но ощутил, как через все тело волнами прошлась боль. Саске в недоумении приподнял левую бровь, сохраняя выражение полной непрошибаемости на лице, идущее в разрез с тем, что происходило в голове. С белобрысым определенно было что-то не так, и такой Наруто ему совсем не нравился - слишком уж сильно тот сейчас напоминал Учихе самого себя. А Узумаки он выбрал в жертву совсем по другим качествам. - А я, разве, заставлял тебя рот открывать? – резко ответил Саске, надменно оглядывая блондина. Он решил, что раз провокации – его конёк, то нужно пустить их в ход. - Ты сам подошел ко мне и заговорил, а не я, – Наруто ожидаемо повело, но не так сильно, как того хотел младший Учиха. Нужно додавить. - Поныть захотелось? Мог бы встать и уйти, тебя никто не держит, полудурок. - А если я не хотел уходить? – возмутился Узумаки, сдергивая с лица шарф, открывая взору спокойно себе распивавшего виски Саске перекошенную от раздражения челюсть. - Хули ты хочешь от меня тогда? – вторя блондину, злобно выплюнул Учиха, прежде чем глотнуть ещё. Учить этого ребенка манерам и учить. Наруто заткнулся на несколько секунд, в свою очередь, не понимая, что это подобие человека хотело от него. Двести пятьдесят грамм крепкого алкоголя сделали своё дело, расслабляя тормоза в распухшей черепушке, заставляя проснуться. Это Саске выставил его на улицу. Это Саске орал ему валить подальше из его жизни. Это он разнес Узумаки в пух и прах после того, как тот за его задницу глотку рвал и по роже получал. Он пропал на три недели. И теперь он же вот так просто появился, как ни в чем не бывало, и вел себя как скотина. Настоящая ярость поднялась откуда-то изнутри грудной клетки, распространяясь по всему телу, несясь горячим потоком по венам, наполняя сжавшиеся кулаки теплом и силой. Ещё совсем немного Наруто пялился на гордый и невозмутимый профиль Учихи, повышая концентрацию злобы в своей крови. После чего со всего размаха впечатал кулак в бледную холодную щёку. - Страх потерял, Узумаки?! – вскочив с лавочки, взревел Саске, ожидая уж чего угодно, но только не новых синяков. На его счастье, удар получился смазанным из-за неудобного сидячего положения обоих и слишком перевозбужденного Наруто, которого накрыло с головой. Выбитая буквально из рта бутылка наполовину выхлебанного виски разлетелась вдребезги, окрашивая снег и Учиху в насыщенный янтарный цвет. - У меня его никогда и не было перед тобой! – истошно проорал Наруто, вновь набрасываясь на Саске, не давая тому и пяти секунд на то, чтобы прийти в себя. Если на Итачи он, скорее всего, даже и пальца поднять не сможет, то на его младшего брата – с удовольствием. Тот получит за них двоих. Учиха знал, что дрался Узумаки отменно, потому ему едва удавалось уворачиваться от стремительного и яростно потока летящих ему преимущественно в лицо тяжелых кулаков. Бить в ответ он не хотел, только пружинил на ногах то вправо, то влево, избегая ударов, да отталкивал рассвирепевшего блондина на полметра, прежде чем тот налетал на него снова. - Ты послал меня нахуй, сгинул на месяц, - остервенело схватив Учиху за ворот черного пальто и резко дернув на себя, чуть ли не сталкивая лбами, прошипел Наруто. - Появляешься, блять, из воздуха, будто ничего и не было, и спрашиваешь, что Я хочу от ТЕБЯ?! – остервенело выкрикнул он, вновь отбрасывая Саске в сторону. Проходившая мимо мамаша с двумя карапузами сдавленно ахнула, завидев двух болванов, решивших поубивать друг друга прямо на глазах у мирных жителей. Схватив обоих чад под мышки, женщина заторопилась прочь, скорее всего, в ближайший участок. У молодежи совсем стыда не осталось – устраивают драки в общественных местах, где люди с семьями наслаждаются зимней сказкой. Но Узумаки плюнул бы в лицо любому, кто посмел бы оторвать его сейчас от вершившейся мести. Он сгорал от желания начистить самодовольную бледную рожу, ещё больше раздражаясь от того, что не получил ни одного выпада в ответ, хотя мог поклясться, что слышал, как Учиха зарычал, обнажая верхнюю кромку зубов. Саске и в самом деле злился. Но не на распсиховавшегося блондина, а на то, что все, что тот ему высказывал – не совсем правда. Он просто позволял Узумаки перебеситься, выпустить пар. К слову, младший Учиха никому такого не позволял. - Чего заткнулся-то, а? – с вызовом проорал Наруто, тяжело дыша, отбрасывая назад залепившую обзор челку и приостанавливая свою атаку на пару секунд, дабы перевести дух. Слетевшая шапка уже давно валялась где-то в снегу. Саске с чувством сплюнул капли крови и выпрямился на слегка пошатывающихся от напряжения ногах, одергивая съехавшее с одного плеча пальто, под которым проглядывала всего-навсего одна черная футболка. «Кретин, заболеет ведь» - одновременно раздраженно и обеспокоенно пронеслось в голове Наруто. - Я глотку надрывать не собираюсь, - раздувая ноздри, рыкнул Учиха, чувствуя, что ещё немного и давать выбеситься нужно будет уже ему. А его уж точно никто не остановит. - Да что ты? А кто на меня орал и вышвырнул как щенка за дверь после того, как я свою шкуру подставил за тебя, а? Саске слышал, как скрипели его собственные зубы. - Я орал потому, что ты чуть ли не потрахался со своим обожаемым Итачи после того, как свою шкуру подставил за меня, ясно? – с ядом на губах выплюнул он, немедленно зарываясь рукой в карман за пачкой сигарет. Он все эти три недели хотел залить себе кислоту в мозг, чтобы забыть то, что увидел тем вечером. Сука, на его же постели. Наруто оторопел на мгновенье, превозмогая тупую ноющую боль, отозвавшуюся в сердце при упоминании Итачи. - А я думал, что ты орал, потому что конченный наркоман и торчок, Саске, - через силу выговорил он, с горечью заглядывая в глаза Учихе, который уже успел скурить одну сигарету и достать другую. Опыт, как говорится. - А я думал, что тебе срать. - Какая же ты мразь, - трясясь как осиновый лист, тихо вымолвил Наруто, в следующую секунду вновь набрасываясь на Учиху, желая ударить столько раз, сколько слов тот произнес за весь их сегодняшний диалог. И плевать ему уже было на то, что все его атаки не имели никакого результата, ибо и он знал, как умело держался в драке Саске. Ему просто было нестерпимо больно, и эта боль жаждала выплеснуться убийственным цунами наружу. - Да угомонись ты уже, идиота кусок, - шикнул младший Учиха, исчерпав все запасы терпения и решив, что хватит с него этого балагана. Он повалил Наруто одним отточенным ударом по переносице. Единственное, о чем он забеспокоился, раздраженно смотря сверху вниз на вмиг потерявшего всю спесь блондина, валявшегося у него в ногах, так это о том, чтобы ничего тому не повредить. Странно ощущение – беспокойство. - Я завязал с наркотой и всем этим дерьмом два года назад, - шумно выдыхая через нос, пояснил Учиха, наблюдая за тем, как Узумаки пытался подняться, цепляясь за него, шипя от физической боли и охая от головокружения. – Я - кто угодно, но не наркоман. Уже нет. Саске до конца своей жизни будет предпочитать пулю в лоб, чем снова иглу в вену. Это были дикие полтора года. Он тогда только выперся из их совместной с Итачи квартиры, не находя в себе сил и дальше терпеть это вечно обеспокоенное и ноющее существо перед глазами. Стал жить один, шляться по барам и подворотням, напиваться, где придется и просыпаться, где упал. В одной из таких подворотен он и вышел на приспешников Пейна, заботливо предложивших купить травку, мол, полегчает. И полегчало. На какое-то время. А потом захотелось ещё. Саске приходил снова и снова, через месяц пробуя ЛСД, ещё через месяц амфетамин. Гремучая отрава, от которой у Учихи случались и провалы в памяти и панические атаки, усиливались депрессии, от которых и без того хотелось вешаться без всяких шуток. А потом вышло так, что он познакомился уже с самим Пейном. Этот уродец был ровесником Итачи, но уже умудрился построить собственную «империю» в целом городе, промышляя наркотой почти любых сортов, торгуя чужими жизнями. Именно он познакомил Саске с героином. Научил, под каким углом нужно держать иглу, чтобы та вошла точно в вену, рассказал, с какими интервалами стоит принимать дозы, чтобы не скопытиться раньше времени, сделал своей правой рукой, доверив крупные сделки. И неизвестно в каком гробу сейчас лежал бы младший Учиха, если бы не Итачи, который ничего кроме усилившейся злобы в ответ за спасение жизни не получил. - Скотина ты, Саске, вот кто, - выпрямляясь на полусогнутых и тут же запрокидывая голову, чтобы струйка крови не залила половину лица, психовано и как-то совсем обиженно прохрипел Наруто. - Ничего нового ты про меня не скажешь, Узумаки, не надрывай мозг, - Саске ощущал себя донельзя гадко и мерзко. Он бы действительно согласился быть кем угодно для Наруто, хоть распоследним ублюдком на всем белом свете, но ни за что бы не пожелал предстать именно наркоманом. Отвращение к себе было невыносимым, и Учиха внутренне съежился, пытаясь отвлечься на кровавые разводы под носом блондина, тщетно пытавшегося вытереться ладонью, тем самым размазывая алую жидкость по губам и лицу ещё больше. Не навредить не получилось. А он ведь и правда не хотел. - Раньше не мог это все сказать? – нахмурившись, все так же раздраженно спросил Наруто, отмечая, что кровь, вроде как, остановилась, а значит можно было посмотреть Учихе в глаза. Не сказать, что ему полегчало, но один из бетонных камней все-таки пал с души. По крайней мере, ярость отступила, давая пространство для активности более адекватных мыслей. Но это все равно не умаляло того, что этот гад исчез и даже не позвонил ни разу. - А надо было? - вопросом на вопрос ответил Саске, вскинув брови. Он просто привык никому ничего не объяснять, потому что ни одна душа никогда и не интересовалась. Младший Учиха просто окостенел, мирясь с мыслью, что весь мир на него класть хотел. Итачи, как всегда, не в счет. - Издеваешься? – тыкая указательным пальцем себе по кончику носа, проверяя его сохранность, едва ли не пропищал Наруто, выпучив глаза. - Я сидел, как идиот, три недели голову себе ломал - как же так вышло, что Саске связался с наркотиками, как же теперь быть, что делать, как мне хуево от этого, а ты спрашиваешь, а надо было? – все как на духу выпалил он, уже после последнего произнесенного слова осознав, что сказал слишком много. У Учихи дыхание сперло, пока Наруто вещал. В груди неожиданно образовался вакуум, грозящийся поглотить все его существо, в ушах звенело, а сам Саске неожиданно понял, что голова его пуста. Совсем. Ни единой мысли. И контроля нет. В следующий момент Узумаки был припечатан лопатками к ближайшему шершавому, ледяному стволу дерева. Он даже не успел и пикнуть, только слегка зажмурился от неприятного столкновения, а миллисекундой после почувствовал чужие холодные губы на своих губах. Саске чувствовал, как Наруто пихал его в живот, пытался оттолкнуть, больно наступал пяткой на носки, мычал в рот, но ему было наплевать. Он лишь покрепче сомкнул длинные пальцы на чужой шее, притягивая к себе максимально близко, а другой рукой из последних сил удерживал брыкающегося блондина. Наруто силой стиснул зубы, а Саске даже не пытался углубить поцелуй. Он облизывал, кусал пухлые губы, чувствуя привкус металла на языке, и не думал о том, что делал и как ему это аукнется. Он только чувствовал тупую, скручивающуюся внизу живота боль и непонятное собственническое желание держать Узумаки за загривок столько, сколько нужно будет. Саске до последнего, с каким-то странным отчаянием цеплялся за все, до чего мог дотянуться за несколько секунд близости, пока окончательно не потерял себя. Как только это произошло, младший Учиха отлетел на полметра сильным толчком чужого колена под дых, а затем и вовсе согнулся пополам от прилетевшего удара по покрасневшим губам. Что ж, так ему и надо. Наверное. - Ты...ты... – Наруто заикался как недоразвитый, не в силах выговорить и слова. Саске целовал его буквально секунд семь, но Узумаки казалось, что за это время он умер и родился заново глупым ребенком. Все его внутренности перевернулись, сердце, чей бешеный стук невозможно было унять, поменялось местами с почками, а ноги забыли, что такое ходить. Он просто стоял, облокотившись на все то же дерево, для верности цепляясь за широкий ствол, и смотрел, как Учиха поднялся, гордо расправив плечи, отряхнулся и запахнул пальто одной рукой, второй убирая с лица пряди черных волос. Вскинув подбородок, Саске шумно выдохнул, смотря на Узумаки таким хищным взглядом, будто сожрать вместе с потрохами готов был. - Ты, ты просто... - Я, я. Продолжай, - оскалившись, глухо прорычал Саске, слабо вскидывая руки в стороны.– Я – что? Охренел? Охуел? Кто я, а? Мудила, ублюдок, скотина, кретин? Пидор? Ну, Узумаки, я жду. Наруто дрожал, облизывая пересохшие губы, которые были искусаны чуть ли не в мясо. - Нельзя так, - это все, что выдавил из себя блондин. - Кто сказал? – тихо рассмеявшись, спросил Учиха, и Наруто шумно сглотнул, потому как Саске медленно, но верно переключался в режим безумного психопата. И один бог знал, что тот в таком состоянии мог натворить. - Саске, уходи. Узумаки ни разу не был трусом, наоборот – его сочащаяся изо всех щелей львиная храбрость день за днем ему покоя не давала. Но сейчас, когда младший Учиха в одно мгновенье сменил сумасшедшую улыбку на хищный оскал, вновь надвигаясь на него, Наруто словил себя на мысли, что ему хочется сбежать. И не потому, что тот может его побить - хрена с два. А потому, что он боялся того, что у Саске в голове. А в голове у Саске было только одно: «моё». - Не ссы, Наруто, убивать не буду, - подойдя к блондину снова вплотную и натыкаясь на вытянутый вперед чужой кулак, упирающийся ему в грудь, без намека на сарказм прохрипел Учиха. – Ты просто ответь мне на один вопрос. Узумаки скукожился под мутным, прожигающим учиховским взглядом, но про себя отметил, что это, на его памяти, первый раз, когда Саске назвал его по имени. - О чем ты думал десять секунд назад? – тихо, но с вызовом спросил младший Учиха, приоткрывая рот, выпуская горячий пар в морозный воздух, проезжаясь языком по нижнему ряду собственных зубов. Его интересовало даже не то, о чем думал блондин, а, скорее, о ком. И этот вопрос мог бы встать в ряд вопросов мирового масштаба по важности. - Ни о чем, - все так же еле выдавливая из себя слова, на выдохе вымолвил Наруто, готовый в любой момент вырубиться от сердечного приступа. Но он не соврал. У него и сейчас-то ни одной свежей мысли в голове не было. Саске ещё с несколько секунд высматривал в красивых, слегка раскосых глазах Наруто что-то такое, что было понятно лишь ему одному. И, видимо найдя, удовлетворительно хмыкнул, приподнимая уголок губ. - Я все ещё жду тебя на уборку кухни, - отлипая от лица блондина и разворачиваясь в противоположную сторону, буднично напомнил Саске. - Завтра. Если хочешь, - добавил он, прежде чем стремительно направиться прочь из парка. Своё сердце ему ещё предстоит унять сегодня ночью. И да, нужно снова зайти за вискарем. А лучше за абсентом. Пробыв неопределённое время в болезненной прострации, Наруто отпочковался от дерева. На ватных ногах он вышел на главную дорогу парка, одуплело озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, в какую сторону идти. Успокоиться никак не получалось, и все, на что хватило Узумаки - это догадаться нырнуть в ближайший сугроб рожей, дабы смыть с лица кровь, прежде чем выйти на оживленную центральную площадь. - Ну что, проветрился, эскимос? – неожиданно пропищал над ухом Конохомару, и Наруто подскочил на месте, не ожидая, что найдет друзей так скоро. - Ага. - Ты вовремя, перед нами ещё два человека и всё, - подошедший Шика курил, и Узумаки с некоторой завистью уставился на его сигарету. - А где шапку-то потерял? – Киба вынырнул из-за спины, ладошкой лохматя и без того торчащие в разные стороны блондинистые пряди. Наруто нахмурился, вспоминая, что любимая шапка так и осталась лежать где-то там у скамейки, но вернуться за ней на то же место у него бы ни сил, ни нервов не хватило. Все просрал: и варежки, и шапку, и нервную систему. - Я её снял, пока гулял и забыл, - кивая самому себе, неопределенно выпалил Наруто, чувствуя, как ребята искоса на него поглядывали, а Шика и вовсе посмотрел так, будто всю его подноготную прошарил. Слегка распухшая переносица привлекала внимание друга больше всего. - Балда, - почесывая зудящий нос, прогундосил Сарутоби. - Пойдемте уже внутрь, я пальцев ног не чувствую. Спорить никто не стал, и через минуту вся компания завалилась в теплое, немного опустевшее кафе, ожидая возможности сделать долгожданный заказ. По разговору друзей Наруто понял, что отсутствовал всего сорок минут, что в голове никак не укладывалось. Ему казалось, что его несколько дней не было - такое количество разнообразных эмоций он получил за это время. Думать о Саске не хотелось вовсе, и Узумаки огромным усилием воли заставил себя погрузиться в дискуссию Кибы и Шикамару касаемо возможности создания роботизированных доставщиков пиццы. Что там ему Нара говорил? Что позволит дать себе в нос, если после этой сраной прогулки ему не полегчает? Ладно, он подумает обо всем этом завтра. Или послезавтра. Или никогда.***
Нежное утреннее солнце пробиралось ласковыми лучами через полупрозрачные кремовые шторы, неестественно бледная тонкая кожа почти искрилась под теплым светом. Слабый ветер просачивался через приоткрытое окно, приводя в движение лепестки комнатных цветов, перебирая черные, блестящие волосы, путая пряди. Если вдохнуть чуть глубже и прикрыть глаза, то можно было бы уловить едва ощутимый запах свежей выпечки за квартал отсюда. Но все это ничтожно и не имело смысла. - Доброе утро, Итачи, как вы сегодня себя чувствуете? – вежливо поинтересовался на чистом итальянском зашедший в индивидуальную палату доктор, мягко присаживаясь на специально выделенный стул рядом с кроватью. - Лучше, спасибо, - слабо ответил пациент, размыкая пересохшие потрескавшиеся губы. Лукавил, как обычно. Но где беспечному итальянскому доктору разглядеть искусное враньё в прелестном южном акценте. - Это хорошо, хорошо... - кивая бесконечно долго, согласился врач. Врач сделал какие-то пометки в карте недавно прибывшего пациента - Итачи знал, что тот заполнял графу даты и времени утреннего осмотра - отложил ручку и бумаги на тумбочку, а затем провел рядовые процедуры прослушивания сердца и смены капельницы. - У меня для вас новость, - непроизвольно нахмурив рыжие густые брови, начал тот, светя фонариком в глаза Учихе на предмет пожелтевших белков. - Не очень хорошие. Итачи молчал, без того зная, что с подобным диагнозом ничего оптимистичного не услышит. Все-таки, сам дипломированный медик. Он поднял уставшие глаза с залегшими глубокими синяками под ними, выжидающе посмотрев на своего доктора, и последнему в очередной раз подумалось, что лицо у того было уж дико непроницаемым. - Пришли ваши анализы и...боюсь, здесь мы ничего не сможем сделать. - Вот как, - хмыкнул старший Учиха, ни сколько не удивившись сказанному. - Непереносимость препаратов? - Да, именно. Очень редкое явление, - покачал головой доктор, убирая стетоскоп в нагрудный карман. Он искренне сочувствовал ещё такому молодому, перспективному юноше. - Каковы ваши прогнозы? – Итачи стоически сохранял хладнокровие, будто говорил не о прогнозах на его жизнь, а о прогнозе погоды на выходные. - Обследование не может дать точного срока. Но вы ведь знаете, что с гепатитом С живут многие миллионы людей по всему миру, доживая и до пятидесяти, полноценно участвуя в каждом дне своей жизни. - Половина из этих миллионов умирает в мучениях через десять лет после постановления диагноза при должном лечении, - сухо отрезал Итачи. - А у меня не будет даже этого. Доктор опустил глаза, снимая тонкие очки, потирая широкую переносицу. - Вы должны обратиться в другую клинику. В Израиль или Швейцарию. Возможности медицины там гораздо шире, чем здесь, в Италии. Ваши финансы позволят вам лечение и реабилитацию. Не хороните себя раньше времени. - Выпишите меня. - Я не могу, не имею права, - вскинув руки, отрицательно покачал головой врач. - Вы поступили в очень тяжелом состоянии. Нужно ещё несколько недель на хотя бы частичное восстановление. Иначе вы рухнете, едва сделав шаг за пределы наших ворот. Итачи прикрыл глаза на пару секунд, четко ощущая, как что-то надламывалось где-то в области позвоночника. - У меня нет столько времени. - Это ради вашего блага, - тяжело выдохнув, ответил доктор, вставая со стула. - Вы сами врач, должны это понимать, - мягко добавил он, прежде чем выйти за дверь и неслышно прикрыть её с другой стороны. Итачи приподнял свинцовый затылок, силой роняя его обратно на пуховую подушку. Ему очень хотелось посмотреть на себя в зеркало, чтобы в полной мере осознать, во что он превратился за две недели, проведенные в одной из самых лучших клиник Италии. Подняв левую, свободную от иглы руку, разведя в стороны тонкие пальцы, Итачи и без зеркала заметил, как проглядывали через тонкую, мертвецки бледную кожу синие вздутые вены. Как запястье и предплечье иссохло, потеряв процентов на сорок мускулатуру. Подтянув ладонь к лицу, он, едва касаясь, очертил кончиками пальцев теперь ещё более отчетливо выпирающие скулы. Но это все не особо его тревожило. В душе расцветал сущий ад, и Итачи каждый день, каждую минуту и каждую секунду приходилось смотреть в его лицо. И после каждой битвы он саморазрушался ещё более бесповоротно, чем его больное тело. Битва состояла в размышлении о том, стоило ли ему плевать на себя или нет. У него были определенные обязанности, ему было ради кого жить и бороться. Но так хотелось просто сдохнуть, ибо он непомерно устал в свои двадцать шесть. Телефон на прикроватном столике завибрировал, слегка подпрыгивая на гладкой поверхности, и Итачи устало, нехотя, повернул к нему голову. Он поймал мобильный за секунду до того, как тот уже решил спрыгнуть с полуметровой высоты и разбиться навзничь так же, как и его хозяин. Горячие слёзы выступили в уголках темных глаз, что в мгновение затопила нежность. «Входящий вызов. Наруто. Принять. Отклонить» Итачи сглотнул вязкую жидкость во рту, выключая боковой панельной клавишей вибрацию. Он положил телефон экраном вниз рядом с собой на кровать. Именно эти бесконечные, каждодневные и душераздирающие звонки не давали старшему Учихе перечеркнуть себе жизнь. Мелочь, но это вселяло неописуемую радость в истерзанное сердце. Его не забыли, его ищут. Его ждут. Но вряд ли дождутся. Каждый раз видя на сенсорном экране любимое имя, Итачи хотелось сорваться на крик, ибо это было невыносимо, оглушительно и невероятно больно. И после смены этих противоречащих друг другу эмоций Учиха едва ощущал себя живым. Как сильно он любил его. Как отчаянно держал образ голубоглазого мальчишки у себя в голове, не отпуская его ни на секунду, боясь, что каким-то немыслимым образом забудет красивые черты смуглого лица, игривую широкую улыбку, мягкость пшеничных волос и полосы на щеках. Но он не позволит Наруто страдать вместе с ним. Не позволит ему связать своё настоящее с человеком, чья жизнь каждый день укорачивалась на несколько месяцев. Не допустит, чтобы тот пережил его смерть. Пусть лучше Итачи переедет куда-нибудь, возможно, испарится вовсе, и не будет о нем больше воспоминаний. А лисенок помучается совсем немного, переболеет и найдет себе кого-то лучше, чем он. Предательские слезы хлынули бесконечным потоком, прежде чем Итачи успел закусить собственный кулак, чтобы не заорать. Похоже, Саске выиграл своё пари.