In your hands - salvation

Наруто не нужно было повторять дважды. То и дело срываясь на бег, он преодолел расстояние до своей комнаты в считанные секунды, разбегаясь и прыгая на кровать со всей дури. Та мягко отпружинила его обратно на пол, но вовремя сгруппировавшись, Наруто удалось удачно перенести вес прежде, чем голова познакомилась с темным паркетом. Но это ни в коем случае не поумерило весь пыл, и через мгновенье парень уже уселся в центре постели, поджав коленки словно воспитанник дедсада. Итачи подоспел через пару минут, заставляя Узумаки в нетерпении кусать губы. Наруто чувствовал себя как на весенней практике в университете, где для всех учеников третьих курсов устраивались их первые вылазки в безлюдные, затерянные места города и округи. Их обучали на деле пользоваться всеми инструментами профессиональных археологов и знаниями, полученными в процессе предыдущих трех лет учебы, которые совершенно безвозвратно выветрились у половины учащихся. Тогда Наруто откопал свой первый трофей в виде старых офицерских медалей и пары монет вековой давности, отчего надувался от гордости ещё все лето. Сейчас чувства были те же. Предвкушение открытия чего-то нового волнующей истомой разливалось внизу живота. - Раздевайся, – не смотря на блондина, с порога заявил Итачи, проходя в комнату с парой прозрачных стаканов и каким-то небольшим бутылем в руке, обертка которого была перевязана крупными толстыми веревками. - Это ещё зачем? – хлопнув глазами, удивленно спросил Узумаки, все ещё рассматривая диковинную вещицу, что приближалась к кровати вместе с её носителем. - На ночь нужно перевязать твое плечо, – усаживаясь на краешек постели и ставя бутыль со стаканами на тумбочку, тихо произнес Итачи. – Но если есть такое желание, то можешь раздеться и просто так. - Не думаю, что это делу поможет,– совершенно не понимая причину неожиданной смены чужого настроения, возразил Наруто, буравя взглядом спину Учихи. Но, все же, послушно снял с себя оранжевую футболку. - Смотря о каком деле идет речь, – вскинув одну бровь, бесцветно уточнил Итачи, повернувшись вполоборота. - О твоей истории, – блондин вспыхнул от легкого раздражения. – Не увиливай. Чем раньше начнешь, тем быстрее закончишь, и мы ляжем спать. - Ляжем. Можешь не волноваться, – не в глаз, а в бровь кинул Итачи. И был прав - Узумаки начало потряхивать от негодования. Парень таращился на Учиху во все глаза, словно одним взглядом старался докопаться до чужой, похороненной где-то глубоко под маской равнодушия совести. Наруто было совершенно невдомек, что Итачи намеренно тянул время, пуская в ход свое самое грозное оружие после отречения от всего живого – цинизм. На самом деле, Узумаки не был настолько наблюдательным, как считал сам. Иначе он бы заметил, как напряжены спина и плечи Учихи, как практически исчезла плавность и грация в его движениях, являя вместо себя в угловатость и нервозность. И как подрагивали чужие пальцы, заправляя очередную, выбившуюся из общего хвоста черную прядь за ухо. Возможно, Наруто сбило с толку все те же равнодушный взгляд и отстраненное выражение лица. А возможно и собственный клубок эмоций. Так бывает - человек редко когда способен считывать реальную обстановку вокруг себя и оценивать состояние собеседника, если у самого глаза застелены калейдоскопом эмоций. Куда уже до других. Открывая небольшой ящик прикроватной тумбочки, доставая оттуда заранее приготовленные бинты и мазь для сильных ушибов и растяжений, Итачи абсолютно не замечал того, что делал. Все его существо было обращено к молодому студенту, который сейчас молча пускал пар из ушей в полуметре от него. Учиха не знал, с чего начать и как правильно подать информацию. Раскрыть карты определенно нужно, раз он уже решил для себя, что допустит этого человека до собственной боли. Решил вот так просто, едва познакомившись с ним. Наруто должен узнать все прямо сейчас, иначе Итачи вряд ли найдет в себе силы открыться после. Страх колол его ледяными углами где-то под ребрами. Как его воспримут? Поменяется ли к нему отношение? Захочет ли Наруто разговаривать и в принципе иметь дело с таким, как он? Потерять Узумаки было недопустимо, но он дал обещание. - Моя мать была убита на моих глазах, – уставившись на стену перед собой, ровно и тихо произнес Итачи, все ещё сжимая в руках бинты и мазь. - А? – Наруто подумал, что ослышался. Вконец разозлившись на несносного Учиху, парень уже хотел было отвернуться и демонстративно лечь спать, абсолютно игнорируя все дальнейшие объяснения, а также намереваясь дать в бубен на крайний случай. Но услышанное заставило замереть в ступоре. - Что ты сказал, Итачи? – шепотом переспросил Наруто, наблюдая за тем, как Учиха снова превратился в каменную горгулью, сидящую на краю кровати сгорбившись пополам. - Отец убил. А я просто смотрел. Нет, не показалось. Наруто шумно выдохнул, чувствуя, как собственное сердце вдруг стало выбивать бешеный ритм, а горло в момент пересохло. Рука аккуратно и несмело потянулась к чужому плечу, в желании не то успокоить, не то поддержать. Хотя все это было абсолютной чушью. Узумаки по себе знал, что такую боль может унять лишь время. В этот же момент Итачи обернулся, не находя в себе больше сил прятать лицо. Всепоглощающий мрак встретился с сияющей синевой, и Учиха беззвучно открыл рот, переводя взгляд на протянутую к нему руку, которая, не преодолев ещё десяти сантиметров до цели, опустилась на белую простынь. - Пододвинься ближе, – хрипло произнес Итачи, тут же откашлявшись. И если бы Наруто не был так глубоко ошеломлен услышанным, то наверняка пошутил бы по поводу внезапной человечности некоторых каменных статуй. Но вместо этого он лишь коротко кивнул на просьбу, с готовностью выполнив то, что просили. Удовлетворившись проделанной парнем работой, Учиха забрался на кровать, перемахнул одной ногой через спину Наруто и оказался ровно позади, отстранено замечая, что отросшие и торчащие на макушке блондинистые пряди приятно щекотали подбородок. Наруто был удивлен такой внезапной сменой положения в пространстве, но ничего не сказал. Только прижался обнаженной спиной к тонкой хлопковой ткани на груди Учихи. Тот молча возился сзади с эластичными бинтами, разматывая и примеряя их на ушибленное место. Наруто тоже молчал. Ему, по сути, нечего было сказать. Он лишь снова искренне проклинал свое чертово любопытство, которое так некстати заставило потревожить раны Итачи. - Мне было двенадцать. Саске всего семь. Наруто вздрогнул, сам не понимая, от чего конкретно – от внезапно прозвучавшего над ухом голоса или от холодных пальцев, размазывающих лечебную мазь по плечу. - Наша семья была одной из самых известных и богатых в городе. Мы с братом никогда ни в чем не нуждались. Микото была образцом любящей и заботливой матери, а отец владел крупным нефтяным бизнесом, и все члены нашей семьи беспрекословно и добровольно уважали его как главу в доме. Итачи говорил медленно, делая большие паузы между предложениями, будто дублировал фильм и ждал, когда очередной кадр сменит другой, чтобы можно было продолжить повествование. - Когда Саске пошел в школу, у отца появились серьёзные проблемы на работе, но никто из нашей семьи не знал, в чем дело, даже мать. В конечном итоге, за каких-то пару месяцев он спился и из интеллигентного, здравомыслящего человека превратился в сущее животное. Мама обратилась в частную клинику в тайне от отца, договорилась о деньгах, плане лечения и встрече, – Итачи перестал следить за тем, что делал. Он на автомате выполнял давно выученные действия, позволяя сознанию полностью погрузиться в воспоминания. Итачи помнил отца, который, нажравшийся как свинья, каждый раз появлялся дома только поздней ночью, попутно матеря жену и детей на чем свет стоял. Помнил маленького Саске, которому закрывал уши ладонями, чтобы заглушить ругань сошедших с катушек родителей. Младший брат так надрывно плакал, что у Итачи при каждом его всхлипе сердце рвалось на части. И помнил тот разговор с мамой - высокой красивой женщиной средних лет с иссиня-черными волосами и темными, всегда живыми глазами, взгляд которых за последние полгода потух, отражая лишь блеклые отголоски былой стати. Наруто, сидевший все это время по струнке смирно, в один момент весь подобрался, ощущая спиной, как разом напрягся Итачи, а чужие пальцы, что уже начали оборачивать полоски бинтов вокруг его плеча, зависли в воздухе. - В тот день был выходной, мы с Саске играли в детской. После обеда мама вернулась домой с доктором из той частной клиники, который обещал помочь. Отец пришел только поздно вечером. Естественно, пьяным. Пауза и давящая минутная тишина. Все ещё пребывая не в этой реальности, Итачи ощутимо сжал плечи Наруто руками и ссутулился так, что упирался теперь лбом в шейные позвонки блондина перед собой. - Она не успела убежать. Он не дал ничего объяснить и не объяснился сам. Итачи начала бить мелкая дрожь, а голос, казалось, вот-вот надломится. Наруто снял чужие напряженные бледные руки со своих плеч, обхватил ими себя и накрыл ладонями сверху. Он не думал о том, чего хотел добиться этим, лишь сильно зажмурился, понимая, что сейчас будет развязка. - Он загнал её в угол между коридором и дверью, за которой были мы. Я просто смотрел, как он забивает её. И не пошевелил и пальцем. Итачи чувствовал, как содрогалось все его существо в легкой конвульсии. Так было всегда, когда приходилось заново переживать этот ад. В такие моменты он предпочитал находиться один, снова и снова воскрешая в памяти слезы напуганного до чертиков младшего брата. Отчаянные крики любимой матери и собственный запоздалый душераздирающий вопль. Искренне сочувствующего горю двух босых, заляпанных в крови детей медбрата из подоспевшей скорой помощи, державшего их стальным захватом поперек груди, не давая вырваться и кинуться к уже бездыханному телу. Полицию, показания, поиски отца, суд. Возвращаясь к реальности, Итачи ощутил жар молодого тела в своих объятьях, чувствуя под локтем бешеный стук чужого сердца. - Прости меня, Наруто, – надломлено, полушепотом проговорил он слова извинения куда в шею блондина. Узумаки, все это время сидевший с крепко зажмуренными глазами, давил в себе невнятные порывы что-то встать и сделать, дабы оборвать чужую пытку. Но когда он вполоборота повернулся лицом к Учихе, то чуть воздухом не подавился от выразительной росписи чувств на его лице, первыми среди которых были боль и неподъемный груз вины. - Я-то тут при чем, – без всякой вопросительной интонации тихо спросил Наруто. - Ты всегда при чем, – распахивая все ещё наполненные ужасом глаза и посмотрев на блондина в упор, так же тихо, но уверено произнес Итачи. - С тех самых пор, как я нашел тебя. - Я не понимаю, – качнув головой из стороны в сторону, обреченно заявил Наруто. – Ты ни в чем не виноват в любом случае. Ты же был ребенком. – невесомо взяв лицо Учихи в свои слегка подрагивающие ладони, теперь уже вкрадчиво и медленно объяснял Наруто, как будто не он из них двоих был взбалмошным студентом. Ему ужасно не хотелось, чтобы Итачи жил под гнетом чувства вины, отдаленно ловя себя на мысли, что тот, очевидно, существовал с ним бок о бок уже давно. Узумаки просто не понаслышке знал, каково это - самолично вырезать тяжелый, неподъемный крест для того, чтобы тащить его на спине всю оставшуюся жизнь. Это то, что никогда не даст выпрямиться и вздохнуть полной грудью. - Я знаю свою вину. И я сделаю все для того, что бы ты посмотрел на меня другими глазами, – в свою очередь категорично заявил Учиха, накрыв своими руками ладони парня. - Да что ты ко мне прицепился с этим, я понять не могу? Какими глазами я, по-твоему, сейчас смотрю на тебя? Мы ведь даже и незнакомы толком, – вспылил Наруто, выдирая ладони из слабого захвата и возмущенно вскидывая руки в стороны, от чего незакрепленный бинт уныло сполз с плеча. Совершенно неоправданный альтруизм Учихи порядком раздражал его. - Я - чудовище,– выплюнул Итачи, чувствуя горечь от собственных слов. – Я равнодушно остался в стороне, пока человек, которому я обязан этой жизнью, был убит на моих глазах. Из-за меня мы с братом остались без матери, а потом уже без семьи. И я пойму, если ты сочтешь нужным убраться из этого дома прямо сейчас, – с каждым словом голос становился все тверже и холоднее, а последняя фраза и вовсе была произнесена с особой жесткостью. Наруто шокировано уставился на вновь напряженное и каменеющее лицо своего собеседника. Кулаки сжались до побелевших костяшек, в горле встал тугой ком. Хотелось съездить по чужой, ничего не понимающей физиономии, взять за грудки, хорошенько встряхнуть и проорать во все горло всё, что теплилось сейчас в шумно поднимающейся грудной клетке и снова начинающей болеть голове. - Не надо решать за меня, ладно? – вскинув голову и посмотрев Итачи в глаза, спокойно, но твердо попросил Наруто. – Можешь считать себя кем угодно, но никогда не решай за других, это понятно? – ещё раз повторил парень, решительно сведя брови к переносице. Учиха выдержал чужой тяжелый взгляд, но как только Узумаки скосился в сторону, отвел и свой, теперь уже отстранено уставившись куда-то в пол. Не решать за тебя, да? То, чего больше всего боялся Учиха не произошло – Наруто продолжал сидеть здесь, не кидался обвинительными фразами, не срывался с места, проклиная этот дом и его хозяина, и даже не залепил звонкую пощечину. Возможно, он и был прав. Возможно, у Наруто абсолютно другие взгляды на жизнь и другое мировосприятие в целом. А может, он просто не осознал всего ужаса до конца. - Если честно, я вообще не понимаю, как ты смог это все пережить. Я бы, наверное, вены себе вскрыл где-нибудь в подворотне, – озвучил, тем временем, свои мысли блондин. И он не врал. Мало кто знает, что от подобных глупостей в своё время спас его вовремя зашедший в общажную душевую Киба. - Мой отец так и сделал, - отмерев и взглянув на блестящее от мази плечо перед собой, сухо ответил Итачи, отметив про себя, что перевязку стоит продолжить. – Его нашли через двое суток повесившимся на вывеске перед баром, где он обычно пил. - Поделом, – угрюмо подытожил Наруто, помогая внезапно оживившемуся Учихе пододвинуть себя ближе. - Я простил его, – останавливая бесполезную, только мешающую возню блондина свободной рукой, как-то равнодушно произнес Итачи. Подхватив Узумаки под поясницу и усадив его так, что между ними оставалось всего каких-то сантиметров пятнадцать, Учиха потянулся за мазью и принялся новым слоем покрывать ушибленное место. - Ну, это правильно, наверное. Твое дело, в общем. Но ты бы себя простил для начала, – поучительно заверил Наруто, который, находясь в плену большой мыслительной и эмоциональной работы, упустил из виду смущающую позу, отстранено мотая теперь ногами по бокам учиховской талии. Простить себя? Итачи эта мысль казалась дикой и только в одном лишь своем возникновении непростительной. О себе речи не было. Он привык жить с этой болью, считая кару заслуженной, и лишь молча нес своей крест. Потому у него никогда не было постоянных партнеров. Все девушки и парни как один покупались на его завидную внешность, галантность, интеллигентность и мнимую загадочность. Пускали слюни на вечно холодные бездонные глаза, отрешенную манеру поведения. Но никто из них ни разу не задумался о том, что являлось тому причиной. Никто не пытался докопаться, а Итачи и не думал делиться. - А что было потом? И где сейчас твой брат? Учится, наверное, в другом городе где-нибудь, да? – не услышав ответа, но всей душой надеясь быть услышанным, спросил Наруто, приподнимая правую руку, чтобы Учиха смог беспрепятственно обернуть бинт. - Мы с Саске сейчас очень редко видимся, – закрепив пластмассовой булавкой кусочек ткани подмышкой, ответил Итачи. – После случившего нас приютил дядя. Мадара был неплохим человеком, но никогда не участвовал в нашем воспитании, поэтому предоставлены мы были только сами себе. По достижению совершеннолетия, я забрал брата, и мы съехали на съемную квартиру. Вскоре я вступил в права на наследство, смог купить этот особняк и отдельное жилье для брата. Но Саске начал меняться уже в переходном возрасте. Наши отношения испортились, а когда он поступил в университет, то отказался от моей опеки вовсе. - Почему? – с видом ребенка, спросившего, почему на небе светит солнце, удивился Наруто. Итачи прекрасно знал почему, но никогда не произносил эти слова вслух. Воспоминания снова захватили его сознание, подбрасывая картинки из разных временных отрезков. Вот они с братом сидят перед следователями правоохранительных органов, давая показания о том, что случилось в их доме. Саске не может унять истерику, вытирая маленькими кулаками опухшие красные глаза и доверчиво прижимается к груди Итачи, ища поддержки и защиты. Вот старший Учиха, в свои неполные пятнадцать, возвращается домой после тяжелой рабочей недели без выходных. По дороге он заходит в супермаркет, шаря по карманам в поисках завалявшейся мизерной зарплаты, чтобы купить своему брату его любимые спелые помидоры на ужин. Он помнил, как учил младшего основным приемам самозащиты, которыми сам овладел лишь в ходе горького опыта. Просто Саске часто доставали в школе, а разобраться с обидчиками самостоятельно тот не давал, лишь кривил губы и раз за разом повторял, что должен сам научиться быть таким же сильным как старший брат. - Итачи-и, ты же сможешь прийти ко мне на праздник в эту пятницу? - с порога кричит взволнованный новой ролью в маленьком школьном театре Саске. И Итачи конечно же приходит, получив строгий выговор за пропущенный семинар в медицинском университете, ради поступления в который сидел днями и ночами за учебниками. - Захвати обед. Я положил твои любимые сендвичи, - говорит старший Учиха, выходя в обшарпанный коридор старой съемной квартиры. - Обойдусь. Потом ссоры на пустом месте, разбитые кулаки, скулы и зеркало в ванне. Крики и до невозможности злые, сверкающие яростью глаза Саске, смотрящего по-животному дико из под отросшей челки. Собранные вещи, слетевшая с давно заржавевших петель входная дверь и глухие, быстрые шаги по общей лестнице. Итачи помнил, как сидел тогда на грозившейся испустить дух в любой момент раздолбанной табуретке посреди горы разбитой посуды, бутылок и банок из под консервов, покусывая и без того разбитую губу, выкуривая свою первую и последнюю сигарету. - Он меня возненавидел, – закрыв глаза, произнес Итачи, едва шевеля языком. – Возненавидел за то, что я сделал. Вернее, не сделал, – получилось выдавить даже легкий саркастический смешок. - Что? Как это возненавидел? – не принимая услышанное объяснение, взревел Наруто, отчего собственное эхо несколько раз отразилось от стен. Узумаки категорично отказывался понимать все это. - Я же сказал,– не в силах повторить сказанное ещё раз, устало ответил Итачи, потирая переносицу, все ещё не открывая глаз. Наруто захлопнул открывшийся в возмущении рот с такой силой, что зубы подозрительно громко клацнули. Уставившись на сведенные брови Учихи, парень старательно пытался переварить услышанную информацию. А когда картина в его голове сложилась воедино, получилось совсем паршиво. Было ясно, почему Итачи с самого начала казался таким нелюдимым, закрытым и отрешенным. Было ясно и то, что он взял на себя роль обоих родителей для младшего брата - воспитывал, учил, ухаживал. С детства выдерживая эту роль, старший Учиха просто привык неосознанно проявлять внимание к тем, кого считал близким. Это прослеживалось красной нитью во всем, что тот делал, ибо Узумаки и сам успел ощутил на себе его заботу и нежность, находясь в чужих владениях всего пару суток. Также, теперь было понятно и то, почему тогда, возле портрета Саске, Итачи так внезапно загрустил, позволяя эмоциям оживить почти всегда равнодушное лицо. И мало того, что он сам не был в состоянии простить себя уже много лет, так ему просто не давал это сделать младший брат, который решил так по-скотски отказаться от семьи и без того состоящей из двух человек. - Итачи...Итачи, послушай меня, – чуть наклонившись вперед, мягко позвал Наруто, снова беря лицо Учихи в свои ладони, поворачивая к себе и заставляя открыть глаза. – Ты удивительный. Ты просто пиздец какой невероятный. Я бы не смог так, как ты. Никто бы не смог. И если тебе станет немного легче от этого, то я прощаю тебя. – продолжил Наруто, стараясь вложить в свои слова всё понимание и безграничное восхищение этим человеком. У старшего Учихи сложилось ощущение, будто его сначала размазали, придавили бетонной плитой к грязному асфальту, заставили медленно и мучительно умирать, истекая кровью, а потом вернули к жизни, прекратив все страдания одним прикосновением к щекам. Руки сразу же нашли чужие плечи, чуть сдавили их, а потом так же быстро сомкнулись за спиной, притягивая к себе и выбивая из легкий воздух. Наруто, в свою очередь, охотно тянулся ещё ближе, плотно обхватив ногами талию Учихи. Он надеялся облегчить страдания простыми объятьями, зарываясь пальцами в мягкие волосы, а носом куда-то во впадинку за ухом. - Спасибо, - шепотом произнес Итачи, шумно выдыхая и смазано проходясь пересохшими губами вдоль чужой щеки к уху. – Я, правда, ждал тебя. - Знаю, – так же тихо ответил Наруто, чувствуя приятные мурашки и легкое покалывание от горячего дыхания на своей коже. Он, правда, знал. Сейчас Узумаки чувствовал себе в крепких в объятиях Учихи именно там, где и должен был быть всегда. Ощущение казалось странным, диким, непонятным, не поддающимся всяким объяснениям. Однако, это было тем, что поразило его в самое сердце. Поэтому - да, его ждали. А он вернулся домой. Каждый из них потерял счет времени, умиротворенно греясь на плече другого. Лишь мозг работал как часы, переваривая и анализируя информацию. Вскоре, Наруто уже начал было волноваться, что так и уснет, как дитё на руках у матери, но как всегда читающий мысли Итачи первым разомкнул объятья. - Нужно ложиться спать, Наруто. Время уже совсем позднее, – мягко проговорил он, и, не удержавшись, провел пальцами левой руки по щеке блондина, очерчивая каждую из трех полосок по очереди. - Мне кажется, что я уже не усну, – улыбнулся Узумаки, явно соврав, чем выдал себя поднятой почесать затылок рукой. Он просто не хотел, чтобы Итачи уходил сейчас. - Хочешь, я могу остаться сегодня ночью здесь, с тобой? – уловив немудреное вранье, предложил Учиха. Наруто, оказывается, вдобавок ко всем своим плюсам ещё и врать не умел. Какая удача. - А...ну, я не против,– явно не ожидав такого предложения, промямлил блондин. – Если тебя, конечно, не затруднит, – впопыхах добавил он, чувствуя, что его лицо вновь приобретает ставший привычным за последние сутки розово-красный цвет. - Нисколько, – снова не удержавшись и растянув губы в легкой улыбке, уверил Итачи. Наруто, совсем зардевшись, молча кивнул и смущенно уставился на свои ноги поверх чужих бедер. В следующую секунду он был снова поднят под поясницу и аккуратно пересажен на постель, а сам Итачи потянулся к тумбочке, мгновеньем позже возвращаясь с той самой позабытой странной бутылкой и двумя стаканами. - Мы будем пить сейчас? - Это бальзам. Я привез его прошлым летом из Италии. И ты прав, градус в нем действительно есть, но в малой дозе, – одной рукой откупоривая бутылку, а второй держа один из стаканов, пояснил Итачи. – Но для хорошего крепко сна весьма полезно, – налив темно-кремовую тягучую жидкость в емкость и передав ее Наруто, подытожил он. Учиха знал, о чем говорил. Когда просыпаешься посреди ночи от того, что призраки из твоих снов разрывают голову на части, шепча проклятья голосами отца и матери, остается только выпить крепкую дозу успокоительно или пару глотков бальзама. Приняв наполненный до середины бокал, Узумаки не стал дожидаться соседа и слегка приложился губами краю, делая первый глоток. Вкус был действительно приятным - похожий на растопленный молочный шоколад, только с примесью каких-то трав и едва ощущавшимся алкоголем, придающим терпкое послевкусие. - Вкусно, – отметил Наруто и, облизнувшись, отпил ещё пару глотков, краем глаза замечая, что Итачи уже давно наполнил свой стакан, поставил бутылку обратно на тумбочку и тоже пригубил сладкий напиток. Расправившись в полном молчании с бальзамом, Итачи встал, подхватил грязные стаканы и уже выходя из комнаты объявил о том, что намерен принять душ, уточняя, что Наруто может ложиться. Собственно, Узумаки так и сделал. Выключив настенные светильники, отогнув скомканное одеяло и забравшись под него, парень повернулся спиной к двери, в задумчивости уставившись в панорамное окно напротив. Не привыкшие к темноте глаза не могли ничего различить кроме темных силуэтов ветвистых деревьев, зато сознание работало на полную силу. То и дело прокручивая историю Учихи в голове, Наруто все больше расстраивался, чувствуя необъяснимое беспокойство и переживание. За свою короткую жизнь блондин успел повстречать много людей с поломанными судьбами, разрушенными семьями и последствиями в виде психологических травм. Честно говоря, и самого Узумаки судьба по голове не погладила, оставив, по сути, совсем одного в этом мире. Но, все же, такую историю он слышал впервые. Ужасно было даже представить, через что пришлось пройти Итачи. Тем не менее, какими бы тревожными не были мысли, вскоре усталость дала о себе знать, а выпитый бальзам действительно успокаивающе подействовал на возбужденную нервную систему. Наруто провалился в сон за несколько минут до того, как Итачи тихо зашел в комнату в одних пижамных штанах. Он аккуратно прикрыл дверь, невесомыми шагами преодолел расстояние до кровати и обнаружил, что парень на ней оккупировал все одеяло, укутавшись в него на манер бурито. Мерзнуть не хотелось, но ещё больше не хотелось будить Наруто. Предварительно распустив волосы и надев красную резинку на запястье, Итачи бесшумно забрался в постель. Мягко подтянув к себе лисенка, Учиха прижался к его теплой спине, укладывая голову чуть выше блондинистой макушки и обхватывая чужое тело руками поперек груди. Вдыхая через нос ставший за пару дней родным запах Наруто, Итачи ещё долго думал, действительно ли достоин такого счастья.