***
Роб толкнул дверь родительской комнаты, не беспокоясь о том, что стоило бы предупредить о своём визите. На самом деле, это была даже не комната, а целые апартаменты, состоящие из трех комнат — спальни, ванной и небольшой гардеробной. В спальне оказалось пусто. Кровать была застелена, одеяло аккуратно заправлено, а подушки поверх одеяла сложены в шахматном порядке. На мгновение Роб растерялся, думая, что они ушли, не сказав ему ни слова. Опять исчезли. Паника схватила его за горло ледяной рукой. Но внезапно дверь в ванную бесшумно приоткрылась, позволив мальчику лицезреть Рудольфуса с бритвой в руке и густой пеной в области подбородка. — Сын? — мужчина озадаченно изогнул бровь. — Что такое? — со стороны гардеробной распахнулась дверь, и на пороге показалась мать, с густо накрашенными глазами и помадой в руке, но одетая лишь в чёрный шёлковый халат. Она смотрела на сына и мужа не только с интересом, но и с долей раздражения. — Если ты стучал, то я не слышала, — заметила она и, не закрывая за собой дверь, вернулась к сборам. На долю секунды Роб успел ощутить стыд. Действительно, стоило постучать. Теперь его отец, тоже в одном халате, правда, в белом, был слишком заинтересован ситуацией, чтобы бриться. И Роб извинился бы, если бы интонация замечания матери не вывела его из равновесия. Почему она так холодна? Почему испытывает его? Больно. Но это была не та боль, от которой хотелось закрыться и спрятаться, а та, которая злит, приводит в ярость и вынуждает поступать так, как последний идиот не стал бы. Роб посмотрел на отца, который продолжал сверлить сына хмурым взглядом. — Я пришёл спросить про Трисси, — сказал он, стараясь не выдать своего волнения. — А что с ней? — Рудольфус сделал шаг в спальню и облокотился о стену в ожидании объяснений. — Её нигде нет. Я зову, но она не откликается. Рудольфус щёлкнул пальцами и позвал: «Трисси!», но в ответ, как и ожидалось, ничего не произошло. Кажется, отец и сам слегка удивился. — Ну, я не знаю, — пожав плечами, сказал он, и было прекрасно видно, что его это не сильно волнует. Он наслаждался свободой, горячим душем и бархатными полотенцами. Домовой эльф его интересовал сейчас меньше всего. — Эй, Беллс, этот эльф совсем распоясался, — пошутил Рудольфус, и улыбнулся. Капля пены для бритья при этом попала ему в рот, отчего он ругнулся и, стянув с плеч полотенце, принялся вытирать лицо. — Она знает, — твёрдо произнес Роб, поддаваясь интуиции, которая твердила, что нет смысла ничего скрывать. — Она же что-то с ней и сделала. Рудольфус стер со своего лица вместе с пеной и всю весёлость. Роб обернулся в сторону гардеробной как раз в тот момент, когда оттуда вышла Беллатриса. Женщина, глядя на сына безотрывно, одаривала его холодным взглядом, который не сулил ничего доброго. На ней была тёмно-синяя дорожная мантия с двумя рядами серебристых пуговиц. Левая рука, облачённая в черную кожаную перчатку, сжимала вторую, пока что не надетую. Всё говорило о том, что она явно куда-то собралась, но Роб был слишком занят, чтобы спросить или хотя бы задуматься над этим. Белла медленно приблизилась к нему и, абсолютно молча, без всяких слов, влепила сыну пощёчину рукой, что была без перчатки. Роб пошатнулся от неожиданности и упал на кровать, нарушив такой идеальный порядок. Вот теперь было по-настоящему больно. И сейчас это была как раз та боль, от которой хотелось спрятаться. Только Белла не позволила. Схватив растерявшегося Роба за свитер, она рывком подняла его с кровати и толкнула к стене так, что он больно стукнулся плечом. — Белла, — твёрдость в голосе Рудольфуса граничила с предупреждением, когда он сделал широкий шаг и оказался между разъярённой женой и сыном. — Успокойся. — Ты будешь мне указывать?! — прорычала Белла, глядя на него снизу вверх. — Я его мать. — А я — отец, — парировал мужчина, не повышая тона, но пугая до чёртиков одним только своим дыханием. Роб никогда раньше не слышал, чтобы отец так говорил с ней. На секунду ему подумалось, что сейчас волшебники сами сцепятся между собой, забыв напрочь о его присутствии. Но Рудольфус продолжил, разбавив свой тон иронией, — Я тоже возмущён, но убивать родного сына не лучшая затея. Роб поднял руку и рассеянно коснулся щеки. Она горела и пульсировала. Поток мыслей в голове вмиг превратился в сплошной хаос. Он не мог отчётливо вспомнить, в какой момент сказал то, что так могло рассердить Беллатрису. Её так сильно задело обвинение? Интонации? Хоть у них и случались недопонимания. Неужели она так сильно сердится из-за Блэк-мэнора? Из-за вопросов о сестре? Прежде никто не делал Робу больно, оставаясь при этом без ответа. Но сейчас он не чувствовал злости. Лишь физическую боль, и моральную в том числе, от осознания подобной несправедливости и что-то ещё, далёкое, но стремительно приближающееся. Белла лишь подняла правую руку и надела вторую перчатку. — Не смей больше проявлять ко мне неуважение, — процедила она, глядя на сына из-за плеча мужа. — Никогда впредь, ты понял? Роб не ответил, его губы склеило невидимой смолой. Рудольфус тотчас смерил его мрачным ожиданием в глазах. — Да, — пробормотал Роб не своим голосом. Страх.Кроме боли, был страх. Он сковал и руки, и ноги. Мальчик и раньше представлял себе, какими могут быть Лестрейнджи, если рассердить их, но он никогда не планировал оказываться один на один с их яростью, никогда не видел их такими. Тем более, когда причиной ярости был он сам. Они были убийцами. Чёрт побери, они и в тюрьме сидели. Так что да, его охватил страх. — Что с Трисси? — спросил он негромко. Глаза налились слезами. Вслед за страхом пришла обида. — Почему ты меня не наказала? Это ведь моя вина, а не её. — Это не наказание, а урок, Рабастан, — отрезала Белла, когда Рудольфус отошёл, — Урок не Трисси, а тебе. Живи с осознанием того, что твои ошибки не проходят бесследно. За твои ошибки страдают те, кто рядом и кто тебе дорог. Несправедливо. Роб сжал руки в кулаки. — И не смей даже думать, — ядовито прошептала Белла, — что можно просто уйти. Она резким движением рук расправила свою мантию и прошла в ванную комнату. Рудольфус сурово взглянул на сына. — Помни об уважении, — сказал он серьёзно. — Не знаю точно, что это за ситуация с эльфом, но откровенные обвинения в адрес твоей матери это не то, чего я от тебя ожидал. В следующий раз ты обязан просить прощения. Потом он окинул Роба взглядом, с головы до ног, будто прикидывая, стоило ли сказать что-то ещё, но в итоге не стал развивать тему. — Ты можешь быть свободен, — сказал он, а сам удалился в гардеробную. Роб, постояв всего мгновение, вышел из комнаты и бросился вниз по лестнице. У самого подножия он внезапно столкнулся нос к носу с… Люциусом Малфоем. — О, тебя-то я и искал. Пройдём в мой кабинет. Думаю, путь туда тебе известен даже лучше, чем я могу себе представить.***
*** Роб сидел на полу у кровати и рассматривал свои пальцы, обдумывая начало дня. Едва ли он бы поверил, скажи ему кто-то заранее, что в считанные часы он испортит отношения со всеми, кто считается его семьёй. Тётя Нарцисса разочарована, мать и отец сердятся, Драко в обиде, мистер Малфой больше ему не доверяет. И Трисси… от мыслей о ней на глаза наворачивались слёзы. Остался только дядя Рабастан, но он с самого утра нигде не появлялся, и Роб его не видел. Ссора с матерью особенно задевала. Она так близко к сердцу восприняла его вылазку в Блэк-мэнор. Перед глазами всё маячила её ярость. Роб никогда не чувствовал себя еще так мерзко. Когда наступило время обеда, в комнату заглянул Драко. Он будто намеренно удерживал на лице маску безразличия и обиды. — Мама передала, чтобы ты спустился на обед, — с акцентированной сухостью сообщил он и прикрыл за собой дверь. Роб бросился в зал так быстро, что обогнал на лестнице кисло плетущегося кузена. Не в силах перестать питать себя бессмысленной надеждой, он толкнул дверь. — Трисси? Домовой эльф, который как раз в этот момент левитировал на стол два накрытых блюда, повернул к нему свою голову. Крупные жёлтые глаза, кроме раболепия, выражали ещё и растерянность. Не Трисси. — Гриндер, к вашим услугам, молодой хозяин, — смущённо сказал он и перешёл к левитации приборов. «Это урок, Рабастан…». — Кухонный эльф? — раздался голос Драко за спиной. Он теперь стоял рядом и был не в силах скрыть своё любопытство. — Гриндер — кухонный эльф, молодой хозяин, — покладисто согласился эльф. — Гриндер всегда работал с другими эльфами на кухне. Но с сегодняшнего дня хозяйка велела Гриндеру быть в доме. Он подошёл к столу и движением пальца поднял с одного из блюд клош. По залу разнёсся аппетитный запах. — Я не голоден, — холодно отрезал Роб и, не глядя ни на кого, вышел. «Это урок…». Урок ли? Больше похоже на наказание. Она так рассердилась вчера! Вероятно, ей хотелось сделать что-то такое, чтобы Рабастан навсегда запомнил свою оплошность. Конечно, было абсолютно ясно, кто в доме Малфоев помог Робу с вылазкой. А расколоть и без того убивавшуюся от чувства вины Трисси наверняка не составило ей труда. В мире волшебников никто не уважал домовых эльфов, их жестоко наказывали за ошибки. Но Белла наказала не Трисси, а своего сына. Она убийца.Это всем известный факт. Но почему-то Роб отчётливо осознал его только теперь. Он взглянул на свои руки, стоя в холле возле двери в одну из гостевых спален, где остановился дядя. Тонкие мальчишеские пальцы, белые, не запачканные ни физически, ни образно. Он никогда не отнимал ни у кого жизнь. Так он считал до сегодняшнего дня. — Пришёл попрощаться? Насмешливый вопрос принадлежал дяде. Он стоял, облокотившись о косяк двери. В отличие от своего брата, он и не думал бриться, волосы торчали во все стороны, а ещё от него несло крепким табаком и виски. — Попрощаться? — тупо переспросил Роб и увидел, что дядя одет в чёрную дорожную мантию. — А ты думал, мы здесь навсегда? Авроры не придурки и придут задать парочку вопросов. Мы тогда будем уже далеко. Я и так уже отстал. Он с досадой глянул на свои часы. — Они уже ушли, — понял Роб, глядя в дальнюю дверь. — Да. И почему он ни капельки не удивился? — Белла что-то тебе оставила, просила сообщить, если увижу. Роб нахмурился. Что она ему могла оставить? Почему-то в голову приходили только жуткие варианты. Но ему вдруг стало очень любопытно. — Где? Басти пожал плечами. — Наверное там, — он кивнул в сторону дальней двери. — Ладно, племянник, если надумал прощальные объятия, самое время. Меня Макнейр ждёт на ирландской границе. Роб внимательно посмотрел на дядю. И он убийца. Эти руки в чёрных перчатках тоже в крови. — Надеюсь, увидимся ещё, — холодно сказал Роб и протянул руку. Басти словно заметил что-то, но вслух не сказал. Пожал руку, хмыкнул и аппарировал. Видимо, отец Драко снял для Лестрейнджей ограничение на аппарацию в особняке. В комнате, где остановились родители, было темно и чисто. На кровати лежала коробка. Подойдя ближе, Роб обнаружил, что среди колдоснимков и различных трофеев Роба, изъятых из Блэк-мэнора, не было той самой колдографии, что так заинтересовала его. Сколько бы Лестрейндж ни перебирал коробку, но найти так и не смог. Время до последней недели перед началом учебного года пролетело незаметно. Рабастан провёл его в своей комнате, за книгами и летним домашним заданием. Драко продолжал обижаться, тётя Нарцисса усиленно занималась домохозяйством, а мистер Малфой пропадал в Министерстве. Несколько раз в дом наведывались волшебники в темных дорожных мантиях и запирались с хозяевами особняка в кабинете, часами что-то обсуждая. Один раз они столкнулись с Драко и Рабастаном в гостиной. Мальчики всё ещё не разговаривали друг с другом, каждый был занят своим делом. Роб читал учебник по истории Хогвартса, а Драко по просьбе матери наблюдал за волшебной тряпкой, которая активно начищала до блеска хрупкие чайные сервизы и вазы в шкафу. Тётя предупредила, что заклинание эффективно, но имеет побочный эффект — тряпка может свихнуться и устроить погром. Драко скучал, но ослушаться не мог, возмущаясь вполголоса о том, что этим мог бы заняться и эльф. Без Трисси приходилось туго. Роб слышал разговор четы Малфоев ночью, в холле — Нарцисса думала о том, чтобы нанять ещё одного помощника, но Люциус был категорически против, сказав лишь: «Какое-то время придётся потерпеть. Позже найду более подходящего, обещаю». Роб решил рассказал об этом Драко. Он надеялся, что кузен оттает, если время от времени вести себя как обычно. Драко ничего не ответил, но уже выглядел не так кисло. Тогда-то в комнату и вошли двое мужчин и женщина, одетые достаточно официально. Увидев мальчиков, они остановились. — Добрый день, мистер Лестрейндж, мистер Малфой, — поздоровался один из мужчин. Его взгляд всецело говорил о заинтересованности в разговоре с двумя подростками. Но его остановила Нарцисса, вошедшая следом. — Прошу, не задерживайтесь, — произнесла она таким тоном, что это даже не прозвучало оскорбительно. — Мальчики чрезвычайно заняты. — Пройдёмте в кабинет, — попросил мистер Малфой, указывая рукой в сторону двери своего кабинета и кинул мимолётный взгляд на супругу. Это не осталось незамеченным для мальчиков. Роб посмотрел на Драко, их взгляды встретились. Кузен обеспокоенно нахмурился, а потом, вдруг вспомнив о своей обиде, отвернулся. — Как думаешь, о чём они говорят? — спросил Рабастан, и Драко снова взглянул на него. В эту секунду с громким дребезгом упала ваза и разлетелась на осколки возле камина. — Ты отвлёк меня, — проворчал Драко и встал, чтобы схватить тряпку и запереть её в шкафу. Как бы то ни было, больше эти люди не приходили. В начале последней недели перед новым учебным годом, тётя Нарцисса взяла Драко и Роба с собой в Косой переулок. Было куплено все, кроме новой школьной формы. Оставалось снять необходимые мерки. Когда снимали у Роба, произошло непредвиденное. Мадам Твилфитт попросила его вытянуть руки, а сама при этом закалывала булавками рукава, чтобы позднее подогнать пиджак под нужный размер. Она обхватила изящными пальцами его запястье и, орудуя булавкой, сказала между делом: — К такому пиджаку просто необходимы часы, молодой человек. Советую белое золото или серебро. — А почему ты не носишь те, что я подарила? — спросила тётя, слегка нахмурившись. — Он их кому-то отдал, — вклинился Драко. С его мерками было уже покончено, и он стоял в сторонке, рассматривал модели на манекенах. Роб сердито уставился на кузена, гадая, что ему известно. — Они ведь заколдованные, как мои. Если их теряешь, они к тебе возвращаются сами. А значит, он их отдал. Не носит с того дня, когда… — Заткнись, — шикнул Роб, сердито дёрнувшись в сторону кузена. — Рабастан! — возмутилась Нарцисса. — Прости, Августа. Ума не приложу, что на них нашло. — О, дети, — пожала плечами мадам Твилфитт, невозмутимо продолжив подбирать необходимый размер. Драко, сердито топая, вышел из магазина. — Вот и всё, — объявила мадам Твилфитт, и Роб, нетерпеливо скинув пиджак, выбежал вслед за кузеном. — Что ты задумал? — он толкнул Драко в плечо, но тот не остался в долгу и схватил брата за грудки. — Всего лишь правду сказал! Как ты мог так поступить с подарком мамы? И не смей говорить, что не отдавал, ты так ими дорожил, даже ночью не снимал! Ты отдал их как плату за что-то, да? У тебя ведь не было своих денег, так ведь? Когда ты туда шёл, ты решил кому-то заплатить часами. Роб моргнул. Он и не думал, что его кузен настолько сообразительный. — Дело ведь не в часах! — воскликнул он и грубо оттолкнул от себя Драко так, что тот чуть не упал. — Ты так обижен на меня, будто я конкретно тебе что-то сделал! Говори уже, раз голос прорезался. Только без драмы, пожалуйста, я жду этого разговора уже давно. — Ты мне солгал, — выплюнул Драко. — А я считал нас братьями. — Не обвиняй меня, — процедил Роб, глядя на кузена исподлобья. — Тебе я не лгал, я тебя вообще не трогал. — Ох, ну точно, это ведь другое, — съязвил Драко. — Ты солгал всем, мне в том числе. Братья не лгут друг другу. Мы должны быть сообщниками и вместе можем врать кому угодно, даже родителям, но не друг другу! Роб открыл рот, но осёкся. — Не знаю… может, ты и прав. Я, знаешь ли, не особенно разбираюсь в семейных отношениях, — сказал он негромко и взлохматил себе волосы пятернёй. Разговор вошёл не в то русло. Драко нахально усмехнулся. — Как удобно. Когда тебе выгодно, мы братья, а когда нет, вспоминаешь, что рос в приюте. Роб поднял палец, пресекая продолжение этой мысли. — Прекрати, сейчас же. — Думаешь, я бы не понял? Осудил бы тебя или навязался? Прости, если моя компания так тебе противна. Только я не идиот. Если бы ты мне рассказал, не всё, а хотя бы только то, что у тебя есть какое-то дело, я бы тебя понял. Роб подумал, что Драко не искренен сам с собой. Но в его словах было зерно истины. — Меня оскорбило, — продолжил Драко с расстановкой, — только то, что ты солгал мне наравне с остальными. Я бы так с тобой не поступил. Я думал, мы одна команда. — Ты только что пытался подставить меня перед тётей! — возмущённо напомнил Роб. — Что, неприятно, когда брат не делает для тебя исключений? — едко спросил Драко, и Роб понял, что ради этого вопроса кузен всё и затеял. — Да уж, — спокойно подтвердил он и сунул руки в карманы брюк. — Но мы теперь квиты. — Разница в том, что я это сделал специально и против желания! — фыркнув, возразил Драко. Но он тоже теперь выглядел спокойнее. Рабастан пожевал щёку, глядя на каменную кладку под ногами. — Я не сделал ничего плохого, — сказал он, вложив в эти слова всю гамму чувств по этому поводу, накопившуюся за прошедшее время. — Ни маме, ни тёте, ни отцу, ни мистеру Малфою. Я действовал против их желания, только это их и злит. Но перед тобой я виноват. Ненамеренно. Я так об этом не думал. Прости. Тут из магазина «Твилфитт и Таттинг» вышла тётя, очевидно, закончив с денежными вопросами. Она осмотрела сына и племянника, задержавшись взглядом на раскрасневшемся Драко. — Что происходит? — спросила она сурово и посмотрела на Роба, очевидно считая его зачинщиком. — Я сгоряча сказал про часы, — сообщил ей Драко. — Роб их потерял в суматохе в лагере. А если не вернулись, значит сломались, или кто-то забрал и расколдовал. Нарцисса не стала вдаваться в подробности этой темы, но, поняв, что мальчики не ссорятся, как ей изначально показалось, успокоилась. — О, Нарцисса, mon cheri! Все трое одновременно обернулись. С противоположной стороны улицы к ним приближалась невысокая темноволосая женщина, элегантно одетая. Её красивое лицо, без особых намёков на тень улыбки и смеха, выражало радость и немного очаровательную неловкость, насколько позволяли надменные изящные черты. — Фелиция? — спросила Нарцисса с недоверием. — Я так рада, что встретила тебя, — проговорила Фелиция и взяла руки Нарциссы в свои и обменялась с ней двумя поцелуями в обе щеки. — Я испугалась, что мы с детьми вот-вот заблудимся и окажемся вновь во Франции. Это было бы…как это по-английски…comme dans mes rêves effrayants*. — Кошмар, — с вежливой улыбкой подсказала Нарцисса. Казалось, она не доверяла этой женщине, но была рада её видеть. — Но какими судьбами, Фелиция? Я думала, ты в Париже. — Я теперь живу здесь, — та решила не вдаваться в подробности. — А сюда мы пришли делать запоздалые покупки к школе. — Твои дети? — Нарцисса посмотрела на двух молодых людей, что стояли за спиной Фелиции и вели себя так тихо, что можно было их и не заметить. Дети, сын и дочь, были крайне похожи на свою мать, и только лишь цвет глаз у обоих светил синевой. Юноша предстал как невысокий и широкоплечий, а девочка была просто уменьшенной копией своей матери, с теми же изящными манерами. — Это мой сын Фелан и дочь Фиона, — сказала Фелиция, и Роб увидел, как Драко сдерживает улыбку, заметив странную закономерность в именах этого семейства. — Они уже такие взрослые, — пробормотала Нарцисса. Почему-то она смотрела на детей своей собеседницы так, словно знала их уже ранее. Лёгкая бледность лишила её щеки румянца. — Да, а это твои дети? Роб удивился тому, что кто-то счёл их с Драко родными братьями. Впрочем, в голосе Фелиции было что-то такое, что заставляло сомневаться в том, что она действительно говорит именно то, о чем думает. — Мой сын, Драко, — немедленно представила сына Нарцисса. — А это Рабастан. Фелиция и удивление сыграла. Роб чувствовал себя крайне некомфортно. Но вдруг Фелиция с милой улыбкой на лице заметила, что в начале улицы она видела хороший ресторан, и пригласила старую подругу на обед. Тётя согласилась. Так Роб и Драко оказались за одним столом с Феланом и Фионой, самыми странными из подростков, каких только можно встретить. Тётя и Фелиция заняли соседний столик и что-то негромко обсуждали. Заказанная еда мигом очутилась на столе, но ни у кого не было желания приступать к пище. — Так вы из Франции? — Драко решил разбавить звенящую тишину и некую неловкость, которая воцарилась в тот момент, когда они сели за стол. — Да, — лаконично и безэмоционально ответил Фелан. Он почему-то с враждебностью поглядывал на Роба. — Мы всю жизнь провели там, сколько себя помним. Но акцента нет, мама этим озаботилась, — с долей хвастливости в голосе, поведала Фиона. — А я изучал французский, Роб тоже, но не долго, — поделился Драко. — Да, я знаю несколько слов, но до мастерства Драко мне ещё расти и расти, — Рабастан похлопал кузена по плечу и мельком выхватил глазами сжатые челюсти Фелана. — Было бы интересно услышать, — с энтузиазмом заметила Фиона и приняла выжидательную позу, подавшись вперёд. Роб не смог игнорировать тот факт, что Фелан буквально закатил глаза на слова сестры. Он сложил руки на столе, копируя позу Фионы, подался к ней лицом и проговорил, стараясь выговорить всё правильно: — Ton frère a une limite sur le nombre de mots par jour?* Фелан теперь не скрывал своей враждебности. Фиона сперва широко улыбнулась, потом осознала, что её брат очень недоволен, прикусила нижнюю губу, с укором глядя на Роба, но не удержалась и рассмеялась в кулак. — Да, иногда мне тоже так кажется — прошептала она и кашлянула. Кажется, Робу удалось её очаровать. Фелан решил высказаться, опустив тем самым градус напряжения за столом до небывалый температуры: — Si tu étais la Dernière personne sur terre, je ferais un vœu de silence pour ne pas te parler.* Роб понял не каждое слово, но смысл уловил. Он не мог взять толк, что сделал ему и когда успел вызвать к себе столько ненависти. — Почему так грубо? — вмешался Драко. Фиона не стала укорять брата, только с извинением взглянула на Роба. — Ta mère doit te donner une leçon de bonnes manières, fils de chien*. — выговорил Роб, сорвавшись на акцент. Вообще, он не планировал никого оскорблять. Более того, он не ожидал, что его слова вызовут такую реакцию. При этом, Лестрейндж решил на будущее отметить важную деталь – не ругаться при иностранцах на их же языке. И справедливости ради, неоправданно враждебное поведение Фелана вывело его из себя. Глаза Фелана и Фионы загорелись одновременно. В то время как Драко был явно доволен выпадом кузена, Фиона в порыве эмоций вскочила со своего места и в зале ресторана раздался громкий хлопок. Роб схватился за щеку. Этим летом все повадились бить его по лицу, это уже начинало раздражать. — Фиона! Фелиция, вскочив из-за своего столика, возмущённо подскочила к дочери, которая не выражала ни капли вины. — Он заслужил, — выплюнула она и упрямо отвернулась. — Что между вами случилось? — тётя Нарцисса присоединилась. Благо, в этот момент в зале было не так много людей, и никто не обратил особого внимания на разворачивающуюся сцену. — Извинись, — велела Фелиция своей дочери, но та уставилась на мать горящими глазами. — Он не следит за своей речью. Лучше я с моста сброшусь. — Немедленно попроси прощения, — с нажимом повторила Фелиция. Она впервые за всё время знакомства показалась Робу искренней, в своей растерянности. Ей явно до чёртиков было страшно, что Нарцисса воспримет случившееся как личное оскорбление. Фиона открыла рот, чтобы возразить, но потом посмотрела на Нарциссу снизу вверх, придавая своему взгляду покорности и мягкости. — Простите, леди Малфой, — сказала она дрожащим от подступающих слёз голосом так, что всем стало её жалко, даже Фелиция усомнилась. — Простите, что я не ударила его сильнее, и вам придётся и дальше мириться с его абсолютным идиотизмом. Роб же, напротив, не чувствовал себя оскорблённым. Он даже восхитился характеру девочки. Фелиция взяла дочь за руку и вынудила подняться из-за стола. — Прошу прощения, — сказала она негромко. — Полагаю, моя дочь плохо себя чувствует из-за солнца. Нам следует вернуться домой. Нарцисса постаралась показать, что не держит обиды, и ситуация для неё прошла бесследно. — Мы с тобой могли бы встретиться ещё раз позже, — сказала она негромко, и Фелиция согласилась. Женщины обменялись объятиями, а затем Фелиция увела детей из ресторана, не отпуская руки своей упрямой дочери.***
— Что? Ты виделся с Лестрейндж? Сириус поморщился. Он и сам понимал, как дико это звучит. — Говори тише, — только и ответил он, обернувшись на дверь. Тед Тонкс неодобрительно свёл брови, но и сам глянул в сторону кухни. Портить жене настроение разговорами о её старшей сестре он не собирался. — Когда это произошло? Сириус нахмурился, припоминая детали. — Она нашла меня, чтобы узнать, как я смог бежать из Азкабана. Шантажировала письмами Гарри. Мне пришлось ей рассказать, иначе у крестника были бы проблемы. Не смотри на меня так, Тонкс. Я, конечно, тянул время, посоветовался с Дамблдором, он позволил мне рассказать. Сказал, что это не так важно, Азкабан охраняется достаточно хорошо. И потом, я умолчал о некоторых моментах. Не думал, что они смогут сами всё провернуть. — И Дамблдор знал… — Тед, цокнув языком, покачал головой. — А о чём знал Дамблдор? Мужчины синхронно повернули головы в сторону кухни. Тонкс усмехнулся острому слуху супруги и пожал плечами. — Ни о чём. — Не важно. Андромеда Тонкс чуть подняла брови, явно почувствовав крупицы лжи в их голосах. Чего она терпеть не могла — так это откровенного вранья. Женщина отлевитировала на журнальный столик поднос с чаем и печеньем. — Спасибо, любимая, — Тед подождал, пока она сядет рядом и запечатлел на тыльной стороне её ладони поцелуй. Сириус не сдержал улыбки. У этих двоих уже взрослая дочь, а они словно всё ещё те школьники, которые сбегали под покровом ночи на свидания. Он поспешил взять в руки чашку с ароматным фруктовым чаем. — Так о чём же знал Дамблдор? — повторила свой вопрос Меда, и Тед повернулся к Сириусу за помощью. Сириус сделал глоток и выждал несколько секунд интригующего молчания. — О Турнире. — Турнире? — Меда взглянула на мужа, который пытался не выдать удивления. Впрочем, выходило у него плохо. — Турнире Трёх Волшебников, — объяснил Сириус и, взяв печенье, надкусил. — В Хогвартсе? И когда? — В этом году. Меда и Тед переглянулись. Их одолевали смешанные чувства. — В такое-то время… — Только этого и не хватало, — мрачно завершил мысль супруги Тед. Сириус кивнул. — Пожиратели на свободе, и Петтигрю с ними. А Гарри грозит сейчас невероятная опасность, — он вернул чашку и печенье на поднос, потеряв всякий аппетит. — Я хотел бы верить, что он в безопасности с Дамблдором, но что будет, когда Питер отыщет Того-Кого-Нельзя-Называть? Он столько лет в облике крысы был под носом у Дамблдора! Почему я вообще должен верить, что… Он запнулся, разозлившись на себя за недоверие к Альбусу, и умолк. — Почему ты думаешь, что Петтигрю ищет Того-Кого-Нельзя-Называть? — спросила Меда. — Так говорит Дамблдор. Он в этом уверен. Зная Питера, я тоже не сомневаюсь. Если бы я мог жить на свободе, как человек… я бы защитил Гарри! Я хотя бы мог бы связываться с ним, не боясь, что кто-то перехватит наши письма, чтобы меня шантажировать. Он осёкся, наткнувшись на предостерегающий взгляд Теда. Андромеда настороженно подняла глаза от подноса, где секунду назад обновляла чай в чашке Сириуса. — Я чего-то не знаю? Тед помрачнел. И Сириус понимал, почему. Разговоры о Беллатрисе в этом доме были нежелательны. Особенно после её побега из Азкабана. Однажды Нимфадора за ужином в запале выдала что-то о том, как сильно она хочет лично посадить всю семейку Лестрейнджей и в особенности Беллу. Впрочем, было ясно, что это все влияние её наставника, Аластора. В то же мгновение она столкнулась с таким взглядом матери, что сразу же умолкла. И это Дора — девушка, остановить которую может разве что трижды заколдованная бетонная стена. Сириус знал эту историю лишь со слов Теда, сам не присутствовал, но ему это и не нужно было. Он помнил, какую боль в этих глазах вызывали разговоры о семье ещё двенадцать лет назад, до Азкабана. И не сомневался, что в этом случае время не станет исцелением. — Я… — он прочистил горло. — Просто Дамблдор предупреждал меня, что такое возможно.***
Роб стоял на перроне и пытался высмотреть в толпе Дафну. Почему-то именно теперь, оказавшись на вокзале Кингс-Кросс, он почувствовал такую тоску по подруге, что не мог думать ни о чём другом. — Ты слышишь меня, Рабастан? В толпе мелькнула мантия с зелёным воротом и светлые, почти платиновые волосы. Нет, не она. Дафна ниже. — Рабастан! Роб сфокусировал своё зрение на недовольном выражении лица тёти. Огляделся. Драко рядом уже не было, а с ним пропали и его вещи. — Ты понимаешь, как это важно? — спросила тётя так, будто вопрос этот ей пришлось повторить дважды. — Да, конечно, — Роб выразительно кивнул и покрепче перехватил чемодан и совиную клетку. — Что именно? Нарцисса вздохнула, и взгляд её приобрёл серьёзный оттенок, что Робу стало не по себе. — Тётя, обещаю, я буду присматривать за Драко и сам буду вести себя подобающе, никаких глупостей. Нарцисса ему явно не поверила, по крайней мере, её правая бровь изогнулась в какой-то иронии. — Ты витаешь в облаках, мне это не нравится. Я говорила, что этот год может оказаться особенно сложным, Рабастан. Пожалуйста, помни, что у тебя есть семья, к которой ты всегда можешь обратиться за помощью. Не лезь на рожон, как ты сделал это с Блэк-мэнором, будь рассудителен и осторожен. — Что особенного в этом году? — не понял Роб. — Всему своё время. Рабастан, я серьёзно. Может быть, тебе с твоими родителями непросто… Роб не удержался от саркастической усмешки. — …но у тебя есть я. Она сказала это так уверенно и убедительно, что пришлось согласиться. Необычное чувство. Раньше Роб никогда ни от кого не слышал ничего подобного. — И любая твоя проблема, как и проблема Драко, становится моей. Ты понял? Он кивнул. — Да. — Хорошо. А теперь иди. Поезд издал гудок, свидетельствующий о том, что всем оставшимся на перроне пассажирам стоит поспешить. Роб ещё раз взглянул в глаза тёти и направился в вагон. Драко обнаружился в одном из слизеринских купе. Он горячо спорил с Блейзом Забини о том, какая команда в этом сезоне покажет себя лучше — Пушки Педдл или Кенмарские коршуны. — Стоунхейвенские сороки сделают и тех, и других, — ляпнул Роб. С тем же успехом он мог бросить в разожжённый камин канистру бензина. От верной смерти его спасла Дафна Гринграсс. Дверь купе отъехала в сторону, и блондинистая голова подруги просунулась в щель. — Дафна! — воскликнул Роб, не удержавшись, но броситься в объятия почему-то казалось ему жутко неловким решением, поэтому он был очень благодарен Дафне, когда она сама это сделала. От неё пахло лимоном и дивными цветами. Роб раньше никогда не обращал внимание на такие детали. Странно. — Обыскалась вас, — недовольно заметила Дафна, разорвав объятия и немедленно собравшись. Она всё ещё улыбалась. А затем вдруг повернулась к двери и открыла её шире. — Заходите, ребята. В купе вошли двое. Роб встретился взглядом с парой синих глаз и немедленно узнал свою недавнюю знакомую из Косого Переулка. А рядом с ней неизменный спутник — брат-близнец. Джагсоны, а это были именно они, тоже узнали Рабастана, но виду не подали. — Эти ребята — новенькие, — сообщила Дафна. — Мне поручено их сопровождать. Вы не против, если мы поедем все вместе? Драко и Блейз потеснились, чтобы все могли усесться, предварительно разложив багаж на полках. Дафна начала знакомить близнецов с однокурсниками, но Фиона Джагсон её прервала. — Мы уже знакомы с Драко и Рабастаном, — она улыбнулась так тепло, будто и не было той ссоры в ресторане. Дафна при этом смутилась. Но быстро взяла себя в руки. — А это Блейз Забини. Блейз, это Фиона и Фелан Джагсоны. Они перевелись к нам из Шармбатона. Все стали обмениваться сухими любезностями, а Роб делал вид, что не замечает на себе пристального взгляда Фелана. Брат Фионы был немногословен, но взглядом давал понять, что про конфликт помнит. — А вы с Рабастаном встречаетесь? — совершенно неожиданно и абсолютно бесцеремонно поинтересовалась Фиона, повернувшись к Дафне. Роб увидел, как щёки подруги загорелись, а потом понял, что с ним происходит то же самое. — Что? Нет, — только и ответила Дафна и замолчала. Фиона не понимала, почему её невинный вопрос вызвал неловкие переглядывания даже у Драко с Блейзом. Или делала вид. — Значит, показалось, — легко подытожила она и перевела разговор на вопросы о школе. Роб повернулся к окну, где мелькали зелёные пейзажи, и надолго погрузился в раздумья. Этот год обещал быть интересным.