Критики и критикуемые

Мужчина в возрасте приходит на прием к пенисману. - Доктор, это конечно, ерунда, не более, чем мое смелое предположение, однако, на всякий случай, мне бы хотелось провериться... - А что конкретно вас беспокоит? - Да вот, понимаете ли, пошел, так сказать, извините, по маленькому, а у меня пенис отвалился. Валерий Смирнов. Большой полутолковый словарь одесского языка Критикуемый обижается, что критик воспринимает его исключительно с негативной точки зрения. Причины ошибки Любой негатив поражает сильнее и запоминается дольше, чем позитив. Поэтому вполне закономерно подмечаются самые негативные для критикуемого моменты отзыва. Выставляя произведение на критику, практически все критикуемые уверяют себя, что готовы к самому жёсткому разбору и делают это для собственного самосовершенствования. На самом же деле они ожидают поощрения своих усилий по выражению того, что творится в их внутреннем и внешнем мирах, принятия их взгляда на эти миры и способа его выражения. «Ты делаешь не напрасно, делай дальше» - главное утверждение. «Сделай так и так, и будет лучше» - лишь следствие, второстепенное. Оно принимается только в случае, если наличествует первое утверждение. Человек, ждущий подтверждения своей не-напрасности, очень уязвим. Он может выражать свою боль от негатива бурным неприятием в сторону критика («сам ты это слово»), но это не заживляет его душевных ран. Те же, кто не уверяют себя, а действительно готовы, либо уже получили подтверждение, укрепившись в нём, а в таком случае воспринимают критику адекватно, либо же связывают напрямую свою не-напрасность с улучшением неких навыков, что таит в себе большую опасность, поскольку не-напрасность ожидается безусловная, пусть это и не всегда признаётся ожидающим. До поры до времени человек может это выдерживать, потом же следует взрыв, высвобождающий желание безусловного принятия, которое из-за долгого подавления принимает уродливые и разрушительные формы. Всё вышеперечисленное не касается людей, выставляющих стихи на критику с нескрываемой целью их безоговорочного признания шедеврами. У таковых наблюдается мания величия или даже иногда психические отклонения. Таких много, но они, хвала Небесам, всё же составляют меньшинство. Оправдание критика Сама суть процесса критики предполагает подметить наличие негативных моментов с целью их дальнейшего исправления или избегания. Сравнивая себя с хирургами, критики не набивают себе цену, просто это сравнение наиболее близкое. Делать операцию, вскрывать гнойник, ставить катетер, дезинфицировать рану… Это всегда больно. Но надо. Потому что без этих болезненных манипуляций станет ещё хуже в дальнейшем. Кроме того, не следует забывать о таком важном нюансе жизни, что запоминают не столько то, что есть, сколько то, что показано. И как показано. Наглядная иллюстрация этому – кинематограф. В нём мы видим как бы то же самое, что и в реальной жизни: те же обстоятельства, чувства, действия… Но на них расставлены нужные акценты, они выделены резче, чётче и ярче, чем мы обычно наблюдаем. За такими акцентами стоит работа огромного количества людей: не только одних лишь актёров, направляемых режиссёром, но и гримёров, осветителей, операторов, композиторов, монтажёров… В поэзии их роль играют разные комбинации средств художественной выразительности. А работа критика как раз и состоит в том, чтобы объяснить, какая комбинация применена неудачно и что следует применить взамен, чтобы как можно более эффектно показать то, что вложил в стих автор. Это делается потому, что одного лишь выражения чувств недостаточно для получения нужного отклика в душе читателя. Акценты нужны для индивидуализации картины стиха и для усиления его действия. Тогда он может пробиться сквозь завесу важности мыслей и чувств самого читателя, тогда два монолога превратятся в диалог, дающий каждому то, чего он ищет. Когда критикуемый может быть прав Акценты первостепенны только для слишком невыразительных стихов, которые не могут проложить прямую дорогу к душе читателя. Говоря откровенно, их большинство, и они весьма нуждаются в корректировке. Это такие произведения, где душа поэта приоткрывается ровно настолько, чтобы сразу запутаться в типичной для сильных эмоций сумбурной каше, в универсальности, называемой банальностью, в озабоченности и бесцельном сожалении или же не менее бесцельной восторженности. Такие стихи замыкаются сами в себе и похожи на набросок или черновик с кривыми, затёртыми, смазанными местами. Однако существует изрядное количество изначально ярких, мощных произведений, имеющих неповторимую красоту. Править их можно, но очень осторожно, чтобы её не нарушить или, не дай Бог, не убрать вовсе. Характерный признак талантливых произведений в их немного преувеличенном в любую сторону, но одновременно явно выраженном восприятии, стих оставляет след в мире критика и, даже если впоследствии он забывает, какой именно, след остаётся, щемит и напоминает о себе. Конечно же, сильное впечатление может колебаться от «шедевра» до «жути», но в любом случае оно сильное и характерно окрашенное. Уже упомянутая конвеерность работы критика вместе с наличием психологической защиты заставляет его по инерции править абсолютно все стихи. Сама мысль о том, что какой-то из них, возможно, и не нуждается в правке видится абсурдной. Порой бывает очень нелегко убедить критика, что показанное не первостепенно естественному, если естественное достаточно сильное, чтобы показать себя само. Совет критикуемому Поймите то, что критикуют не вас самих и уж тем более не именно то, что вы почувствовали и выразили, а только, как вы это показали, а также, как смог это показанное воспринять сам критик. Не ждите, что критик продерётся сквозь все преграды в надежде расшифровать сокровенную суть. (Как я всегда жду.) Если преграды даже только выглядят устрашающе, этот факт тоже практически никто не будет проверять лично. Понимаю, это довольно обидно, но ведь люди эгоисты. И мы, поэты, и они, критики. Указание на эти преграды не может быть абсолютно беспочвенным: либо они есть, либо кажутся слишком натуральными как будто они действительно есть. С вашей стороны не обязательно сломя голову менять весь стих или вообще отказываться писать, достаточно понять две простые вещи: что было неуклюже выражено вами и что было невнимательно воспринято критиком. Обычно они взаимосвязаны. Постарайтесь увидеть, где произошёл сбой, укажите непонятливому, что именно вы хотели выразить и пробуйте выразить это более соответствующе вашему реальному ощущению. Также вполне естественно, что для критика вы чужой человек и о подтверждении вашей не-напрасности будут заботиться только очень тактичные, очень психологически грамотные или же очень хитрые личности. Средний критик не может об этом догадаться в силу большой дистанции между ним и автором, усугубленной, к тому же, ограждающей от износа стеной. Дистанцию эту можно сократить только начав объяснительный, но не оправдательный диалог с критиком, который донесёт до него, кто вы есть, что значит в вашей жизни тема стиха и почему вы думаете именно так, а не иначе. Всегда помните, что между вами стоит образ не существующего, а показанного, который и видит критик, и на который сыплются все шишки. Покажите ему существующее, вместе выяснив причины разницы и способы её максимального устранения. Сильное впечатление от талантливого стиха тоже далеко не обязательно пробьёт прямую дорогу и будет однозначно интерпретировано критиком. Оно вязнет в защите, разнице восприятий, проблемах или болевых точках, вбитых в голову установках и прочем внутреннем хламе. В таком случае имеет смысл выяснить, что именно было задето и как, сделав соответствующие выводы для примерных направлений дальнейшего объяснительного диалога. Также есть небольшой повод для внутренней гордости, ведь нечто непримечательное задеть просто-напросто не может. Впрочем, не стоит путать ситуации, когда критика задел глубинный заряд стиха с теми, когда критик страдает буквализмом и впадает в возбуждённое состояние от обычных упоминаний неких слов или выражений вне зависимости от их контекста.