Моя Игра

Оглядываясь назад, в свою первую жизнь, юный Певерелл мог с точностью сказать, что вёл себя в крайней степени нелогично. Да, он был ребёнком – не только телом, как сейчас, но и Душой, но все его выходки – от самого начала до самого… кхм… конца – были в корне абсурдными и непонятными. Что Гарри-тогда-ещё-просто-Поттер усвоил за то время, как учился в маггловской школе, претерпевая агрессивные выпады в свою сторону Дадли и его команды, в первую свою жизнь, так это то, что дети, в большинстве своём крайне резко реагируют на любое неравноправие в своей среде. Стоит тебе выделиться из толпы – и ты либо лидер, либо изгой. Чаще всего границы между двумя этими понятиями весьма стёрты и часто претерпевают некоторые значительные и не совсем изменения, что тоже не способствует постоянству в детской среде. Только недавно ты был предметом внимания из-за новой, красочной книги, а теперь – тебя называют ботаником из-за неё же. И никого не волнует, что ботаник – это всего-навсего специалист в науке о растениях, а никак не ругательное слово, предназначенное для оскорбления или унижения кого бы то ни было. Но сейчас не об этом. Если ты выделяешься сам – это ещё полбеды, при должных умениях ты сможешь удержаться на гребне волны постоянно меняющегося общественного мнения. Но дети очень негативно реагируют на несправедливость, направленную на них, хотя сами могут относиться также к другим. Именно поэтому «любимчики» особой популярностью не пользуются. По крайней мере, пока дети чуток не подрастут и не поймут, что с такими вот «любимчиками» стоит держать хотя бы нейтралитет. Но и сейчас не об этом. А о том, что Гарри, по идее даже тогда понимающий эти простые истинны, всё равно согласился стать ловцом Гриффиндорской команды по квиддичу. Да, он не хотел подвести профессора Макгонагалл. Да, ему льстило доверие, хоть он и не особо жаждал нового повода для шумихи вокруг него. Да, ему нравилось – чертовски нравилось – летать. Но разве он не понимал, что это – против правил? Что остальные тоже как бы хотят участвовать, но при этом вынуждены терпеливо ждать второго курса, чтобы попробовать свои силы во время отбора? Что они будут обижены сией несправедливой привилегией, которую почему-то предоставили только ему, Гарри? Конечно, понимал. Видел косые взгляды, полные неприязни и зависти, понимал, что это всё не правильно, признавал, что его согласие будет словно красная тряпка для быка, но всё равно согласился, сказал: «да», и всё равно стал играть за команду. Да, он выигрывал, но это нисколько не уменьшило несправедливость решения Макгонагалл о том, что Гарри Поттер станет новым ловцом Гриффиндора. Это было глупым поступком с его стороны, и он это прекрасно осознавал. Так почему? По-че-му он так себя повёл? Певерелл не знал ответа на этот вопрос. Он не понимал, почему он поступал тогда так или иначе, почему не думал прежде, чем принять решение, а даже если думал, то делал всё в точности наоборот. Будто это был и не он вовсе. Он не мог в точности утверждать, что все его действия были полностью и безоговорочно его инициативой, но одно он знал точно – в этой жизни он так не поступит. Поттер вообще не понимал, зачем Дамблдору предлагать Снейпу сделать его ловцом Слизерина, ведь, как Гарри думал ранее, тогда это сделали для того, чтобы Гриффиндор, студенты которого не особо блещут в учёбе, получили баллы за Кубок школы по Квиддичу. Но зачем это делать теперь? Вероятно, чтобы противопоставить змеек ему – хоть трижды он будет побеждать на поле, но это всё равно будет нечестно по отношению к другим первокурсникам, которые и не смеют мечтать не только о том, чтобы быть членом команды, но и о том, чтобы просто провезти в Хогвартс метлу. Более того, этот поступок мог бы сильно подорвать его дружбу с Драко, будь они знакомы всего ничего, как думает директор. Да и учитывая, что мелкий Малфой знаком с ним не так уж и мало, это бы всё равно подпортило настроение им обоим. Но в любом случае так подставляться Гарольд не желал и не собирался. Именно поэтому он шагал, чуть ли не вприпрыжку по направлению к кабинету директора, предвкушая, как будет «выносить ему мозги» своей нелогичной, со стороны, логикой, доказывая, почему именно ему не стоит быть ловцом. Рядом стремительно передвигался декан Слизерина, пугая редких студентов, что попадались им на пути. Их ожидал – сам того не ведая – голубоглазый старик, с явно прогрессирующим маразмом… только тсс! Он сам о том не ведает. Как и попечители, судя по всему. А то бы давно с поста директора Альбуса сняли. И с поста Верховного чародея Визенгамота. И с поста Президента Международной конфедерации магов. А то мало ли, что он там накуролесит… С него станется. POV Гарольд Певерелл-Поттер — Гарри, мальчик мой, но почему ты не хочешь помочь своему факультету и поиграть за ловца? – в десятый, наверное, раз спрашивает Дамблдор. И кто кому мозги полоскать собрался? Я уже не обращал внимания ни на его фамильярное обращение «мальчик мой», ни на «Гарри» вместо Гарольда, хотя поначалу я немного возникал по этому поводу. Сказать ему, что ли, где в маггловском мире используются обращения на подобии «мальчик мой», «девочка моя»? Хотя нет, обойдётся. Лучше остальным студентам рассказать, пусть оправдывается потом своей некомпетентностью в знаниях о маггловской культуре. Судя по тому, что большинство магглорождённых и некоторых полукровок передёргивает при этих обращениях, об этом думал не только я. Если честно, я уже начал раздражаться, причём очень и очень сильно. Благо, что контролировать себя я научился уже давно. Но, нет, серьёзно?! Сколько можно повторять одно и тоже, снова, и снова, и снова?!. Меня это уже откровенно бесило. – Любой бы на твоём месте, наоборот, обрадовался бы такой возможности. — Так и предложите всем желающим поучаствовать, – уже начал закипать я. – Но, вот неудача, в школьных правилах первокурсникам запрещено играть в квиддич! Всем, директор Дамблдор, всем! А я – первокурсник! Так что не подхожу для такой ответственной и несомненно важной миссии! – видя, что Дамблдор хочет возразить, я решил пойти ва-банк. - И вообще, я летать не умею! — Странно, но Мадам Трюк совершенно другого мнения, – покачал головой этот… человек преклонного возраста. Ладно, колюсь, мой промах. Но я не виноват, что у меня рефлексы раньше мозгов включаются. Да и какая речь о мозгах идти может, если Невилл падает со своей метлы с приличной высоты. Конечно, я знаю, что он бы повредил всего лишь свою руку. Но Костерост хоть и вылечит сломанную кость, при этом подарит стооолько незабываемых впечатлений, что и врагу не пожелаешь, не то, что стеснительному теперь-уже-Пуффендуйцу. Да и вообще, жалко Невилла. — Значит, она не только плохой преподаватель, раз допустила возникновение несчастного случая, последствия которого мне чудом удалось снизить до минимума, хотя мы могли бы оба упасть, но ещё и слепая! – пробурчал разраженный я. Да, веду себя не как ребёнок. Да, впрямую перечу. Да, да, да и ещё раз да. Но кто сказал, что я собираюсь так уж сильно притворяться? Я не объявлю себя живой мишенью, нет уж, я пас. Да и помню я, как Квиррелл-Тёмный-Лорд тогда поколдовал над моей метлой. Нет уж, не дай Мерлин! — Роланда вполне компетентный профессор, Гарри. Она знает своё дело. — О, так значит, падающие на первом же занятии первокурсники – это часть её обязанностей? Ох, я, оказывается, её премии, наверно, лишил. На конкурс профессоров-садистов, гляди, шла. А я ей статистику подпортил. Надо будет извиниться, что ли, что Невиллу разбиться не дал. А кто ещё от школы в конкурсе участвует? Вы скажите сразу, я за километр обходить его и его предмет буду, чтоб не дай Мерлин самому не пострадать и не помешать пострадать другим! — Мистер Поттер, прекратите паясничать! – напомнил о своём присутствии профессор Снейп, прикрикнув. Я обернулся, чтобы посмотреть на него. Ну, что могу сказать? Судя по его ухмылке, мои реплики доставляют ему удовольствие, а растерянное выражение лица директора лишь подслащивало его злорадство, но он всё же предпочёл «осадить» меня. Он, конечно, прав, но Дамблдор разбудил во мне зверя. Может, хоть теперь отстанет. Хоть ненадолго. — Но, мальчик мой, я вынужден настаивать, чтобы ты, ради своего блага, развивал свой талант к полётам на метле и поэтому… - не унимался Альбус. — Ради своего, – я сделал ударение на слове «своего», перебивая седовласого, – блага, я буду стараться хорошо учиться, а не падать с метлы с большой высоты свободным полётом. — Но, Гарри, твой отец был хорошим ловцом, и ты мог бы… — Директор, вот скажите честно, сэр, вы меня ненавидите? — Что? – опешил старик. — Ну, вот смотрите, меня уже просветили, насколько Квиддич опасная игра. В правилах чётко указано, что первокурсникам запрещено участвовать в матчах, более того, нам запрещено и метлу свою иметь. Вот упаду я, разобьюсь, и что дальше? Нет уж, простите меня покорно, но такой глупой смерти я себе не желаю. Прошу прощения, что разочаровал вас, но я – не мой отец, и Квиддич мне не интересен и не будет интересен только по тому, что Джеймс Поттер играл в эту игру. По крайней мере, пока. Возможно, позже я и попробую свои силы в этом опаснейшем спорте, но это будет не в виде привилегий, а на общей основе. В конце концов, это по отношению к остальным нечестно. Тот же Драко грезит попасть в команду, так почему он и остальные должны ждать второго курса, а я – нет? Я ничем от них не отличаюсь, так чем я заслужил подобные привилегии? — Я не… — Директор, можно я пойду уже? А то я так и не успел попасть на ужин, а кушать хочется. Да и домашнее задание никто не отменял. — Да-да, иди, мой мальчик, – слабо пробормотал Дамблдор, видимо, изо всех сил стараясь не выйти из амплуа доброго старичка. – Мне нужно… подумать. Я, как по команде, вскочил со стула, на котором сидел, и, вежливо проговорив скороговоркой слова прощания, выбежал из кабинета с такой скоростью, будто за мной мантикора гналась. Профессор Снейп буквально выплыл за мной. Пару минут мы шли в полной тишине, которую нарушил декан, стоило нам отойти подальше от кабинета директора: — Вы – монстр, Поттер. — Я? – «удивился» я, посмотрев прямым взглядом в глаза Ужаса Подземелий и невинно похлопав длинными, почти как у девчонок, ресницами. Он, конечно, не поверил, да и я сам себе не верил бы на его месте, ведь ему я не только рассказал свою историю, но и показал некоторые нечеловеческие черты моей внешности. Я не монстр, по крайней мере, в прямом смысле слова, я человек, границу терпения которого просто перешагнули. – Я же не сказал ни слова неправды! Ну, помимо того, что я не умею летать. Но нормальные аргументы уже на седьмом круге закончились, а повторяться надоело. — Альбусу ведь нужен лояльный его воле Герой, – вдруг сказал профессор зельеварения и тут же спросил. – Не боитесь? — Как говорил Аристотель: «Страх заставляет людей размышлять.». Возможно, мне тоже стоило бы поразмыслить, но проблема в том, что худшее, что сейчас сможет сделать многоуважаемый директор – это убить меня. А Смерти я с недавних времён не боюсь и принимаю как данность. Вероятно, я – псих. — Или гений, увидевший то, что не дано видеть другим. — А когда-то вы называли меня безмозглым флобер-червём, занятные были времена. – Я улыбнулся, слегка благодарно посмотрев на профессора. – Впрочем, сумасшедший гений или гениальный псих – не важно. Люди не примут ни то, ни другое. Но я и не собирался просить понимания. — Непривычно слышать такие взрослые слова из уст одиннадцатилетнего ребёнка, даже зная правду о вас. — Возможно, вы правы, профессор. Возможно, вы правы… Но это не значит, что не прав я, не так ли?.. END POV