Моя Игра

Дамблдор по-отечески посмотрел на своего Героя и покачал головой. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить это, мой мальчик, – скорбно проговорил старец, качая в такт своим словам бородой. – Но, несомненно, ты поступил, как настоящий Гриф... — Если вы не забыли, сэр, я Слизеринец. И так уж и быть, если вы страдаете плохой памятью, всё же в вашем возрасте это простительно, то напоминаю, что просил не называть меня “вашим мальчиком”, сэр, – нахально сверкнул глазами несколько возмущённый Поттер. – Я не ваш внук и тем более не ваш юный любовник, так что “вашим мальчиком” быть не могу по определению. И я не понимаю, о чём вы пытаетесь мне рассказать? Меня связали, вырубили, привели в сознание, угрожали авадой и не приголубили ей чисто потому, что, оказывается, профессор Квиррелл проявил себя не только, как тайный маньяк, но и как полный дурак. Кто в своём уме станет кидать авады в зеркала? — Так значит ты утверждаешь, что именно авада нарушила целостность зеркала “Еиналеж”, мой м... Гарри, – поправился директор под недовольным взглядом. – И ты ничего не делал? А кто тогда испепелил профессора Квиррелла? — Я не просто утверждаю, я повторяю уже четвёртый раз, – мальчик фыркнул. – А насчёт профессора... Побойтесь Мерлина, сэр. Я первокурсник, как по-вашему я бы мог сотворить с человеком... такое? Он кинул аваду в зеркало, то пошло трещинами, а заклинание отскочило в него. И я бы не сказал, что он загорелся, – зеленоглазый передёрнул плечами. – Скорее рассыпался кусочками праха... — Гарри, – начал Альбус. – вероятно, тому виной твоя защита. — Защита, сэр? Мы же сошлись на том, что заклинание отскочило от стекла. — Защита твоей матери, – объяснил Дамблдор, проигнорировав вторую реплику Поттера. – В ту ночь, когда это произошло, – он загадочно замолчал, указав на шрам Гарольда, – твоя мать, Лили, хотела защитить тебя, Гарри. Её желание и вылилось в мощнейшую защиту, и именно потому я очень сожалею, что вы с Петуньей отбыли из дома на Тисовой улицы, там бы ты был в безопасности под кровной защитой твоей матери. — Кровной защиты, сэр? – вскинулся зеленоглазый. – Вы знаете, что за порочащие мою мать слова, я могу вызвать вас на дуэль, сэр? Не сейчас, естественно, что может противопоставить директору первокурсник, но оскорбление матери – это достаточная причина для подобного поступка. — Уверяю, что не пытался оскорбить Лили, м... Гарри, – покачал головой удивлённый старик. – С чего ты решил? — Законы Великобритании таковы, что кровная магия относится к числу запрещенных, сэр, – хмыкнул Слизеринец. – Так что вы порочите имя Лили Поттер этим высказыванием, относя её тем самым к тёмным магам, против которых она и мой отец боролись, потому как эти злые волшебники были на стороне Волдеморта. Но даже если предположить, что это так... – он замолчал, чтобы через секунду блеснуть своей эрудированностью. – Вы всё равно ошибаетесь – в брошюре Министерства “О вреде и сути проявлений кровной магии” ясно сказано, что кровный ритуал привязан к носителю, а не к месту. Так что, если эта защита и есть, то она на мне. Но, к счастью, мне ещё не доводилось проверять её наличие на практике. Дамблдор, внешне доброжелательно улыбаясь, заскрипел зубами с досады – мальчишка выводил его из себя. Ещё и Философский камень утерян, потому как Том испортил артефакт, да ещё и похоже, что он не стал показывать мальчишке своё лицо, так что попытка столкнуть их лбами не увенчалась успехом. Мальчишка не герой, который бросается на амбразуру, а затем думает. Нет, мальчишка немного недалекий, но вполне предприимчивый делец, который вроде как и связями с властью не интересуется, но и своего не упустит. Довольно миролюбивый подвид Слизеринцев, чьи амбиции не затрагивают чужие жизни, так что не всё ещё потеряно. Поттера срочно требовалось менять.

***

Гарольд тяжко вздохнул, смотря на тело Квиррелла, и перевёл уставший взгляд на Тома, который придирчиво рассматривал себя в зеркало. “Ну хоть не чупакабра получилась, и то хлеб”, – подумал Поттер. Для ясности – он не больно-то и практиковался в некромантии до этого, ощущая себя немного не по себе от копания в трупах и в манипуляциях с душой. Нет, он не был брезгливым особо, Магическая Война выбила из него все подобные веянья, но всё равно. Даже с той же Химерологией всё было проще, хотя тоже приходилось брать части умерших существ. К тому же, Хель давно не появлялась, а без её присмотра особо чудить юный Певерелл опасался. Тем более, что для воскрешения использовался сплав кусочка из диадемы и кусочка из медальона. По-хорошему стоило бы использовать дневник, но Люциус Малфой, у которого на хранение тот был оставлен, предсказуемо засуетился – как же, Авроры вновь проверки проводить начали – и исчезновение такой вещицы бесследно может повлечь некие последствия. Крёстную подставлять не хотелось. А бесхозная диадема так заманчиво пылилась в Выручай-Комнате, да и старый Кричер был вынужден послушаться прямого приказа Сириуса и отдать медальон Слизерина, из-за которого “умер молодой хозяин Регулус”. На Сириуса, который узнал подробности смерти своего младшего братишки, тогда было страшно смотреть. — Не так плохо, как я думал, – прошипел скорее для себя самого Волдеморт. Выглядел он и правда не так ужасно, как после того Воскрешения на четвёртом курсе, как то запомнил Гарольд, но и писаным красавцем тоже, увы, не был. Алые глаза со змеиным зрачком красовались на неестественно бледном лице, чьи черты были по-хищному острые. Ну хоть нос был. Череп был лыс, лишь едва-едва покрыт мелковатой щетиной волос. Конечности были немного вытянуты, рост довольно высокий. Кое-где мелькали чешуйки. – Что ж, ты выполнил свою часть сделки, Гарри Поттер. — Гарольд Поттер-Певерелл, если уж быть совсем точным, – фыркает мальчик, сверкнув изумрудными глазами. – Не хочу тебя особо расстраивать, но сразу пойти власть захватывать ты не сможешь, – усмехнулся он. – Магия в первое время будет нестабильна. — Какого дементора ты говоришь об этом только сейчас, мальчишка? – с яростью шипит Тёмный Лорд. — Ну сказал бы я, что тогда? Отказался бы ты от воскрешения? Не думаю, – мотнул головой наглый Поттер. – Причём весьма качественного воскрешения, прошу заметить. Это ты ещё не знаешь, во что мог превратиться, если бы воспользовался другими подобными возможностями. Лич – это, кстати, лучшее, что могло из тебя выйти в таком случае. — Возможно, ты говоришь верно, – немного ворчливо согласился Лорд. – Обязательно было использовать сразу два крестража? — А что ты хотел, когда разбил свою душу на гигантское число частей? – закатил глаза юный некромант. – Радуйся, что хоть не все. А по-хорошему, так и стоило бы поступить. Ты ведь с разрывом души и магию свою делил, отчасти, и психику. Теперь понятно, почему ты резко безумцем стал, а я-то думал, что все аристократы поголовно мазохисты, раз за тобой пошли. — Наглеешь, мальчишка, – предупредил его маг. — Не-а, – с долей веселья отмахивается Слизеринец. – Ладно, а теперь серьёзно. Учитывая, что тебе, вероятно, идти некуда, то можешь оставаться здесь. Потому что метки наверняка потемнели, а мне не нужно, чтобы Дамблдор подсуетился, пока твоя магия нестабильна – не для того я свои силы и время тратил. Живых не трогать, мёртвых не третировать, Дарка не дразнить, а то он в такую махину вырос, что перекусит тебя и не заметит. — А здесь – это где? – даже растерялся Волдеморт от такого напора. — Добро пожаловать в замок Певереллов, смертный, – подмигнул Поттер и прежде, чем выбежал за дверь, мстительно добавил. – Будешь себя хорошо вести, глядишь, и с Вечной Госпожой познакомлю.

***

Тётя Петунья с некой опаской смотрела на маленького монстра. Выглядел он не особо жутким, скорее даже милым, но чего ожидать от этого творения юного химеролога, женщина не знала, так что с затаённым страхом наблюдала за тем, как Дадли знакомился со своим живым подарком. — Что это такое? – шёпотом спросила женщина. Выглядело это чудо мутаций, как сросшийся двухголовый детеныш львёнка и козлёнка, у которого вместо хвоста – змеиная голова. Маленький львёнок умильно пытался рычать, едва-едва кусая мальчика своими маленькими клычками – не больно совсем, разве что порой до крови, которую тот сразу же слизывал, после чего ранка затягивалась сама собой. Голова козлёнка внимательно смотрела на окружающих, периодически “бекая” да “мекая”, аккуратно бодая мальчика в плечо. Змея шипела что-то про “глупых неуклюжих двуногих”– правда, понимал её только Гарри – поддерживая своим туловищем Дадли, когда тот, заигравшись с пушистыми составляющими монстрика, спотыкался и едва не падал. — Химера, – улыбнулся одними губами зеленоглазый ребёнок, с гордостью смотря за своим творением. Первое разумное создание, которое не требует детального программирования, а имеет своё собственное сознание и даже подобие души. Помучаться с созданием этого существа пришлось долго, но оно того стоило. – Имя пусть Дадли сам выберет, это создание будет верно только ему, ну, и мне отчасти, как создателю. Вырастет быстро, во взрослом состоянии, может, и не будет настолько милым, как сейчас, но всё же. Это для его защиты. — Нам есть чего бояться в замке? – осторожно поинтересовалась Петунья у племянника. — Технически – нет, – помотал головой парень. – Фактически тоже, вероятно, нет. Но в северной части замка поселился один не очень хороший человек, который, несмотря на клятву, может попробовать. Получиться-то у него не получится, но лучше сразу сделать так, чтобы даже желания не возникло – не хотелось бы мне его тушку от стенок отскребать и снова воскрешать только лишь потому, что этот субъект возомнил о себе непонятно что.

***

Ярко горят костры, пахнет сожженными травами и дымом, который принимает причудливые формы в воздухе. А Гарольд танцует. Ну, не просто танцует, конечно. Ритуальный танец. Вообще, он прочитал об этом в книге из родовой библиотеке Певерелл. Старинная рукопись повествовала про ритуалы, которые хорошо бы проводить регулярно и с завидным упрямством – говорят, для силы Рода и самого мага полезно. Вообще, подобных книг много, и родовые есть, и общедоступные, но Гарольд что-то сомневался, что чисто этот ритуал есть где-то кроме этой книжки потомственных некромантов, что повстречали саму Смерть. Потому что этот ритуал – обращение к Высшим Сущностям, а с учётом изменения некоторых нюансов – и вовсе обращение к Смерти. Особые травы для сожжения, дрова и хворост для костра необходимо сложить причудливым, но совершенно конкретным образом. Два убитых петуха – или любой другой крылатой живности – которые подозрительно быстро сгорели в огне костра, не оставив следов и заставив огонь окраситься в алый цвет крови. Но самая большая сложность заключалась в танце. Ритуальный танец призыва – это не просто движения, о нет. Это полёт магии, которую маг не только выпускает наружу, но и направляет осознанно в рунный круг, начерченный вокруг этой огненно-костёрной свистопляски. Нельзя допустить ошибку, нельзя мешкать, нельзя сомневаться. Можно только звать. Нет, Поттер бы с радостью просто бы позвал Серую Госпожу, но та как-то очень сильно не хотела откликаться на зов своего юного Господина. А ведь Гарри звал. Много раз, громко, с чувством. Мысленно тоже звал, тоже искренне. Извинялся даже. Не прокатило. Ну, ему просто не оставили выбора. i>Он просто скучал по Хель.</i>