Мы выбираем не случайно друг друга. Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании. Зигмунд Фрейд.
***
Неуверенно закрывая за собой дверь, Харли подошла на несколько шагов ближе и остановилась. Мысленно она проклинала себя за то, что не ввела инъекции, как это полагалось. Однако, к ее крайнему удивлению, этот фокус со шприцами замечен не был, а Лоуренса интересовал совсем другой аспект ее нахождения в палате Джокера: - Харли, Вы говорили с ним? - Поинтересовался руководитель. Его поза и тон сообщали о плохо скрываемом раздражении. Взгляд свидетельствовал о том, что за непродолжительный промежуток времени Харли успела надоесть ему намного больше, чем некоторые сотрудники больницы за десятки лет. Девушка почувствовала, что вопрос задан совсем не для того, чтобы услышать ответ. Лоуренс прекрасно знал, что она говорила с его пациентом, но разговор необходимо было с чего-то начать. Харлин отметила для себя, что этот прием частенько использовала ее мама: иногда, для того, чтобы просто начать говорить, иногда, чтобы заполнить неуместную пустоту. Внезапно Харли почувствовала, что не желает делиться с руководителем ни одной деталью разговора. Для поиска причин она решила подобрать время получше, а сейчас, сформулировав подходящую ложь в голове, спокойно произнесла: - Да, говорила. Я не часто ставила уколы в вену во время практики в университете, и, видимо, сделала это слишком больно. Он высказал мне замечание, а я извинилась. Вот и все. - Девушка старалась выглядеть как можно более равнодушной, словно она и сама не понимает, насколько опасным является этот пациент. - И, как же звучало это замечание? - Не унимался Лоуренс. Харли ощущала неловкость от того, что ей приходилось смотреть на руководителя сверху вниз, поскольку он сидел на стуле, а второго в комнате не было. Девушке приходилось стоять. Словно защищая себя, она скрестила руки на груди и слегка согнула правое колено. Она прекрасно понимала, что такой пациент, как Джокер, не мог сделать ей любезное замечание - наверняка слова должны были быть колкими и оскорбительными. Придумала: - Сначала он издал звук, по которому я поняла, что ввела иглу слишком глубоко, а затем сказал, цитирую: "Я тебе, что - подушка для иголок?". На этом все. - говоря последнюю фразу, Харли понимала, что Лоуренс наверняка наблюдал за происходящим из окошка двери. Вряд ли он мог услышать содержание разговора, но, если ему посчастливилось находиться здесь с самого начала, то не трудно понять, что интерн лжет. На этот раз ей повезло, Лоуренс зашел в палату за несколько минут до того, как Харли собралась выходить. Все, что он смог разглядеть - несколько движений губ своего опасного пациента. Он не мог обвинить Харли во лжи. К счастью для нее, этот инцидент показался руководителю лишь очередным нарушением незадачливого интерна. - Вас оповестили о том, что без моего присутствия запрещено говорить с пациентом? - Рассказ девушки его успокоил и показался вполне логичным: из-за отсутствия опыта она действительно могла сделать укол плохо, что вызвало неожиданную боль у пациента. Он не сдержался, она извинилась. Ничего крамольного, кроме патологической способности Харли создавать проблемы для начальства. - Да, Хелен мне сказала, но я, как воспитанный человек, просто извинилась за свою криворукость. На автомате, даже не рассуждая... О чем, разумеется, сожалею. - Мысленно девушка поблагодарила Всевышнего за то, что разговор, судя по интонациям и отсутствию прежней напряженности, подходит к своему завершению. Лоуренс неторопливо подпер левой рукой подбородок и, глубоко вздохнув, произнес: - Харли, я поражен тому, как Вы умудрились всего за пару дней нарушить столько правил! Я, надеюсь, что все это объясняется рассеянностью и тем, что Вы еще не привыкли к этому месту. Девушки редко работают здесь врачами, и я ценю вашу смелость при выборе интернатуры. Сейчас я не могу в полной мере уделить Вам внимание, потому, что в отличие от Вас, - на последнем слове он сделал акцент, - со мной Джокер не разговаривает ни при каких обстоятельствах и я вынужден выдумывать способы, как это исправить. Если Вы действительно хотите стать врачом этой больницы - соблюдайте все предписания и рекомендации - без этого никак нельзя! Вы понимаете? - С каждым сказанным предложением его голос становился все мягче. Харли предположила, что, возможно, в его голове могли всплыть картины юности, когда он сам был молодым врачом. Эта речь была первым более менее нормальным наставлением для нее. - Да, я Вас понимаю и постараюсь впредь следовать всем предписаниям. Поймите, я сейчас даже не все их знаю и потому пока трудно. Но, я справлюсь. - Сейчас она не лгала. Девушке действительно хотелось понять как все работает, она мечтала стать хорошим врачом, но для этого - нужен хороший учитель, который действительно настроен на то, чтобы учить. Без этого никак, сама Харли не может - нет вдохновения... - Хорошо, - одобрительно произнес Лоуренс. - Отправляйтесь домой. Завтра я дам Вам нового пациента, а сейчас - отдыхайте. Хорошего вечера! - До свидания, доктор Лоуренс! Харли отметила, что руководитель не поднялся со стула, а значит - уходить не собирается. Ей было не понятно почему он здесь, если по официальной версии пациенту сделано два укола транквилизаторов, которые действуют практически мгновенно. Впрочем, об этом она подумает по пути домой. Харли благополучно покинула палату и отправилась в учебную. Все интерны уже отправились по домам, что не могло показаться странным - на часах полседьмого. Распрощавшись с Хелен, девушка направилась к выходу. На улице было уже темно. Удобно расположившись возле окошка автобуса, Харли размышляла о произошедшем сегодня. День казался еще более сумасшедшим, чем первый: смерть Лоры, разговор с главврачом, инцидент в палате Джокера, Лоуренс... Рассуждая о своих действиях, Харли мысленно понадеялась на то, что все образуется, ведь это только первые дни работы - она привыкнет и станет работать на ровне со всеми. Замечаний должно стать намного меньше. Поразмышляв о персонале и собственной работе в больнице, девушка переключила свои мысли на пациента из палаты №104. Вот уже второй день он говорит с ней, тогда как доктор Лоуренс не может добиться от него и слова. Девушка предположила, что ему было просто забавно наблюдать за неопытностью и растерянностью молодого врача. Возможно даже, своими высказываниями относительно Лоры он пытался побудить ее совершить действия вопреки воле руководителя, что очевидно забавляло этого пациента. Загвоздка состояла лишь в том, что действия были верными. Харли остановилась на том, что диагноз Джокера явно не простой и скорее всего состоит из нескольких психических отклонений. Одним из них может являться маниакально-депрессивный психоз, заставляющий пациента действовать по наитию того или иного настроения, не раздумывая. Разум Харли оборвал эту догадку воспоминаниями о тех, событиях, которые совсем недавно происходили в Готэме по вине Джокера. Нет, этот человек не был похожим на того, кто просто подчиняется эмоциям! Он просчитывал действия людей на корабле, заставил выбирать между смертью и убийством... Что ж - маниакально-депрессивного психоза здесь нет, очевидно... Или он есть, но наряду с чем-то намного более серьезным. Варианты копошились в ее голове, но ни одного, более или менее внятного не находилось. Девушка ощущала огромный интерес, рассуждая об этом пациенте в собственных мыслях, ведь его излечение - важнейший элемент борьбы за нормальное общество. Углубившись в свои мысли, Харли едва не пропустила остановку, а между тем уже нужно было выходить.***
Утро... На этот раз даже чересчур яркое - солнце обдало Харли теплой волной света, пробивающегося сквозь штору. В такие моменты девушка очень сожалела о том, что не додумалась купить ткань поплотнее. Впрочем, сейчас времени на это точно нет - пора на работу! С того момента, как умерла ее первая пациентка, прошло чуть более пяти недель. За все это время девушка успела привыкнуть к интернатуре и усвоить не один урок общения с пациентами и персоналом. Как она сама прогнозировала, ситуация наладилась. Лоуренс по прежнему уделял своим интернам не слишком много времени, но к этому Харлин удалось приспособиться. Свои первичные провалы в организации работы она окончательно объяснила для себя безответственностью и наплевательским отношением руководителя. Но сейчас, все иначе. Здесь, в Аркхеме у нее появились весьма любопытные знакомства, которые помогали скрасить рабочий день. Необходимость постоянно быть где-то рядом с постом крайне сблизили ее с Хелен, которая в свою очередь оказалась неожиданно веселой и забавной. Потенциал доктора раскрывался в Харли постепенно, но она сама отмечала эту динамику. С каждым выполненным заданием ощущался эмоциональный подъем, словно на одного душевнобольного становилось меньше. Вместе с тем, все не так просто, как хотелось бы. Где-то в глубине души девушка понимала, что пациенты Аркхема требуют от нее и остального персонала более тщательного подхода, ведь независимо от терапии, больных не становилось меньше, они не покидали стен больницы, а снова и снова нуждались в лечении. Впрочем, Харли старалась много не думать об этом, дабы не скатиться в депрессивное состояние. Она довольствовалась тем, что дотошно выполняла все, что от нее требовалось. Цель - стать таким врачом, который в последствие сможет действительно лечить своих пациентов, а не пичкать их препаратами, дабы не было обострений. Харли бежала от апатии, не давая себе мыслить. Возвращаясь домой, она немедленно включала телевизор, чтобы размышления о сути происходящего не пробились сквозь многочисленные слова актеров, критиков, дикторов... Девушка твердо решила перестать мыслить глобально, дабы вся жизнь не показалась ей ничтожной. Получалось. Даже более чем. Вихрь дел, проблем, уколов, разговоров, перемещений окончательно вернули ее к жизни до смерти отца. О последнем девушка запрещала себе вспоминать, да и психика охотно помогла. Теперь ее девиз - следовать рекомендациям более опытных коллег и как можно меньше о них рассуждать... Тогда не больно и не плохо, тогда не наказывают, не кричат... Тогда все хорошо... Причина стрессов и довольно резких действий поначалу была очевидной: смерть отца выбила Харлин из привычной жизненной колеи, заставила остановиться и думать, думать, думать... Дошло до того, что она вовсе не понимала зачем живет и каков смысл всех действий. Сейчас, постепенно вернувшись к жизни и работе, девушка осознавала, что эмоциональная нестабильность, вызванная потрясением привела к отчужденности. Не трудно окунуться в депрессию - трудно выплыть. К счастью для Харли, работа в Аркхеме позволила заботиться о тысяче различных дел, которые отвлекали, вынуждали искать информацию, убаюкивали. Сегодня, как и вчера, она на работе. Добралась без эксцессов, но снова опоздала... От этой привычки избавиться не так просто. Поздоровавшись с Хелен, она торопливо направилась в учебную. Распахнув дверь, девушка застала руководителя стоящим у окна - вне всякого сомнения он ждал ее. Остальные интерны, наверняка, уже получили задание и разбежались по палатам. - Здравствуйте, Харли! А я уже начал волноваться, не случилось ли с Вами что-нибудь плохое! Сами понимаете, город к этому располагает. - Спокойно произнес Лоуренс, все так же не сводя взгляда с какой-то точки за окном. - Прошу прощения за опоздание! Я слишком долго собиралась... Лоуренс перебил ее , не дав договорить: - Причина Вашего опоздания не столь важна, насколько существенен вопрос, о котором нам нужно поговорить. Присаживайтесь! - Правой рукой он указал девушке на стул у двери. Повинуясь этому движению, Харли аккуратно села на его край. - Я бы хотел начать с того, что крайне доволен Вашей работой за последние несколько недель! Ваше очевидное рвение и ответственность по отношению к работе впечатляют... - он остановился и сам присел на стул, напротив Харли, чуть наклонившись вперед. - Я бы хотел поручить Вам задание, которое может по праву считаться самым сложным из всех. У Харли создавалось ощущение, будто сейчас они находятся на подводной лодке и только от ее ловкости и умения зависит судьба всех, кто по воле судьбы окружен огромной толщей воды. Лоуренс выровнял спину и поправил очки: - Вот уже больше месяца я ожидаю сотрудничества от одного, значимого пациента, однако не могу его добиться. Я бы хотел, чтобы этим занялись именно Вы. - Он многозначительно улыбнулся, растягивая только один уголок рта, второй остался практически неподвижным. Слова руководителя стали крайним удивлением для Харли. Очевидно, за этим скрывается какой-то подвох: - Простите, я не совсем хорошо понимаю о чем речь. Легонько кивнув, Лоуренс продолжил: - Вам прекрасно известно, что одним из моих пациентов является Джокер. Думаю и слухи, относительно "успешности" его лечения вам известны. - На слове "успешно" он несколько раз согнул два пальца обеих рук в воздухе, тем самым нарисовав кавычки. От своей подруги Хелен девушке было известно, что Лоуренс поставил несколько диагнозов и прописал лечение своему самому опасному пациенту, но без единого слова последнего. Джокер умудрялся перекидываться колкими фразами с медсестрами, охранниками, но ни разу не заговорил со своим лечащим врачом, что доводило последнего до бешенства. - Поскольку пациент отказывается со мной говорить, а время идет, то я бы хотел, чтобы Вы с соблюдением всех мер безопасности и под моим контролем попытались его разговорить. - Очевидно, эта фраза давалась ему с трудом, поскольку самолюбие и высокомерие крайне редко давали ему возможность кого-то о чем-то просить. Харлин было крайне любопытно, отчего такое заботливое предложение поступило именно к ней, ведь у доктора Лоуренса уже были любимчики среди интернов, в список которых она не входила: - Простите мою прямолинейность, но почему именно я, а не какой-то другой интерн или врач? К этому вопросу Лоуренс был готов: - Это не врач потому, что мне не хотелось бы особенно распространяться относительно крайне низкой эффективности лечения Джокера. Слухи слухами, а реальное созерцание проблемы - совсем другое дело! Кроме того, лечащим врачом должен оставаться я! Если попрошу кого-то другого из коллег - значит передам пациента ему, а этого мне бы не хотелось допускать. Что же касается других интернов... Вчера я попросил о том же Мэтью. - На секунду он замялся и посмотрел на столик, стоящий чуть правее его стула, затем снова на девушку: - Джокер плюнул ему в лицо... ни единого слова не произнес. - Выдохнул Лоуренс. От этой истории Харли стало не по себе: - Почему Вы считаете, что со мной он станет говорить? - Потому, что он это уже делал, он говорил с Вами чуть более месяца назад, помните? Вы не могли забыть! Дважды вы заходили в его палату и оба раза он что-то говорил. Возможно это связано с тем, что Вы девушка. Других врачей или интернов женского пола у нас нет. Медсестры с этой задачей справиться попросту не могут. - Он глубоко вздохнул и продолжил. - В любом случае, мы ничего не теряем. Он будет зафиксирован, и Вам ничего не грозит. Все, что сказал сейчас руководитель Харли прекрасно осознавала, но идти в палату №104 ей не хотелось. Воспоминание о встрече с Джокером потянули за собой локомотив из других, более мрачных впечатлений - смерть Лоры, постоянные придирки Лоуренса, разговор с главврачом, конфликт с Хелен... Все это всего за несколько дней Девушка понимала, что никакие воспоминания нельзя заталкивать глубоко в психику, но как и любой человек она подчинялась законам, существующим в природе. С другой стороны, вне зависимости от воспоминаний, Харли понимала, что пациент не должен так долго находиться в больнице без действенного лечения. Говорение - единственная возможность поддержать медикаментозную терапию в случае лечения хронических недугов. Джокера нужно разговорить для его же собственного блага, а значит ее эмоции вторичны. Думать о них - эгоизм. - Я, разумеется, согласна Вам помочь, доктор Лоуренс! Лоуренс одобрительно кивнул и сомкнул пальцы рук на животе: - Что ж, тогда приступим к подготовительной части. Надеюсь, из предыдущих моих слов Вы смоги понять, что не стоит активно распространяться о моей просьбе. Постарайтесь, в случае расспросов, преподнести это так, словно никакой проблемы с лечением нет, а я просто обучаю Вас. - Он остановился на мгновение и снова поправил очки. - Частично, это соответствует действительности. - Разумеется, я понимаю Вас. - Кивнула Харлин. - Так же я хочу немного поговорить о формате, в котором необходимо проводить беседу. Во-первых, все вопросы я буду писать на листе бумаги. Задавать их желательно в той же последовательности, но, если будет такая необходимость, можно и в разнобой. Рекомендации крайне простые, а значит лучше запоминайте их до начала беседы. Листик пациенту не показывайте. Будьте крайне осторожны - Джокер не обычный пациент! Его интеллектуальный уровень нельзя недооценивать. Если ощутите, что находитесь в тупике - завершайте беседу. Начать я предлагаю сегодня. Вопросы - стандартные рекомендации министерства здравоохранения. Вы помните с чего необходимо начинать беседу? - Да. - Немедленно отозвалась Харлин. - Разумеется помню! Необходимо представиться. После - спросить о его личности, о родных, близких... обо всем повседневном, но не касаясь болезни. Аккуратно. Доброжелательно. - Хорошо. - Одобрил Лоуренс. - После, можно спросить о жалобах, состоянии на данный момент времени... - Все ясно, рекомендации помните. - Перебил руководитель. - А что касается запретных тем? - Нельзя смеяться над больным, нельзя сразу спрашивать о его болезни, нельзя сразу же разубеждать больного в его заблуждениях, но и поощрять не стоит... - Ясно, здесь тоже нормально. Тааак, Харлин, я хочу, что бы Вы понимали, этот пациент крайне опасен, Вы должны следовать мерам предосторожности неукоснительно! Это моя последняя рекомендация. - Да, разумеется. - Вам нужно время, чтобы собраться с мыслями? - Да, пожалуй. - В глубине души девушка была благодарна за этот вопрос. - Хорошо, я покину Вас не на долго. Вернусь через пять минут. - Сказав это, Лоуренс неторопливо поднялся со стула и направился к двери. Вдох-выдох... Вихрь мыслей все кружил в ее голове. Встала. Шаг за шагом... У подоконника... Вдох-выдох. Чувства смешались словно грязь и вода. Снова эта палата. Тяжело остановить мысли. Хаос все расщепляет. Снова этот пациент. Словно нужно вернуться в прошлое и что-то оттуда извлечь. Стоп. Усилием воли Харлин заставила себя глубоко вдохнуть. Закрыла глаза. Выдоооох. Еще раз. Выдоооох. Теперь лучше. Она справиться, разумеется. Девушка понимала причину, по которой не хотелось туда идти - возвращаться мыслями в прошлое, в котором, словно в реке, неторопливо плавает смерть ее отца, совсем не хочется. Психика пытается спасти ее, оградить от травмирующих воспоминаний. Хочется быть здесь, в той спокойной жизненной рутине, которую она выбрала для себя. Хочется отрезать прошлое, словно алую ленту ножницами. Раз. И нет его. Нет боли, слез, смертей. Тишина и покой. Дом-работа-дом-работа... Не выйдет. Впрочем, одна мысль все же пришла на помощь: "А с чего я взяла, что он станет говорить со мной". От этой идеи-фикс стало намного лучше. Может, прошлое и не вернется: войдет и выйдет с нулевым результатом. А вечером - бутылка вина и все забудется снова. Да, так и будет! Внезапно, Харлин одернула себя. Все это казалось смешным: начинающий психиатр пытается вычеркнуть из своей жизни все воспоминания, до того момента, пока ситуация не нормализовалась. Да это же прямая дорога к психозам и истерии! "Даааа, ничего не скажешь, Харлин, ты молодчина!" Мысли прервал неожиданный вопрос: - Вы готовы?