In se

      — Пацан, ты умер? — меня потрепали за плечо изрядно сильно, чуть не сломав. Я вяло поднял голову с парты и оглянулся, протирая глаза.       На меня смотрела самая популярная девчонка школы, которая, естественно, не знала моего имени. После сна на жёсткой парте я резко дёрнулся, но её рука всё ещё была у меня на плече, отчего я немного смутился. Девушка была очень красивой, хоть и длинная чёлка скрывала почти всю правую половину лица. Я толком ничего не знаю о ней самой, ибо никогда лично не общался, только по слухам знал, что она идеал. Есть парень, своя машина, своя квартира (в её-то 17), родители неплохо о ней позаботились. Зависть лилась на неё со всех сторон, особенно от девочек, которые пытались на неё походить.       — Это моё место, если ты не понял, — её голос меня взбодрил ещё больше — приятный, но резкий, девичий, но такой строгий. Я схватил тетрадь и ручку и без лишних слов пересел на парту назад. Она, видимо, была поражена, что я ничего не сказал вообще, и спросила мою фамилию. За два года совместной учёбы, в принципе, уже можно было запомнить.       — Романов, — протянул ей руку якобы в честь знакомства, но девушка сделала вид, что не заметила. Мне, конечно, было неприятно, хотя стерпел. С другой стороны, что бы я сделал? Пожаловался маме?       В класс зашёл учитель, и с его появлением начался урок. Первой была физика, и я пытался закопаться как можно глубже в учебники. Учиться не любил, как, собственно, и все тут, кроме парочки ботаников. Погрузившись в мир игр, я начал убивать монстров и помогать своей человеческой расе не исчезнуть. Но тут прозвучала известная фамилия, на которую все отреагировали. Её попросили ответить на достаточно сложные вопросы. Вероятно, с целью завалить, так как никто из учителей её особо не любил. Иногда из-за того, что она прямолинейна и не выносила учительских издёвок и нареканий, но в основном потому, что была слишком умная. На уроках ей было скучно: она постоянно слушала музыку и рисовала в тетради. Первый год с этим пытались бороться: вызывали родителей в школу, запрещали носить телефон и наушники, сажали прямо перед собой. Девушка всегда увиливала от наказаний, находила различные пути решения этих проблем, и в то же время это не мешало ей быть заядлым технарём-отличником.       Формулы и теоремы полились ручьём, доказательства учёных и свои собственные. Мнения великих умов планеты и её личные наблюдения. Везде она вставляла своё мнение, даже там, где его не требовали. На каждый вопрос учителя отвечала чётко, уверенно, с максимальным объёмом информации. Не выдержав, наш физик вызвал её к доске решить задачу высокого уровня сложности. Девушка застряла на умножении десятизначных чисел, и учитель уже начал нервно постукивать карандашом по столу, радуясь, что сможет поставить невысокую оценку. Я разволновался за неё и, пока одноклассник отпрашивался в туалет, шепнул ответ, быстро посчитав всё на калькуляторе. Она развернулась и свирепо посмотрела на меня, хотя ответ записала в ту же секунду.       — Молодец, Климетьева, что сказать, — пробурчал физик, явно скрипя зубами. Преподавателю пришлось поставить наивысший балл, а девушка с нейтральным выражением лица села на своё место.       Наконец прозвенел звонок, и все мигом выбежали из класса. Я тихо встал и пошёл в сторону двери. Мою руку схватили на повороте, из-за чего мне пришлось податься назад.       — Ты зачем сказал мне ответ? — грозно спросили прямо над ухом.       — Просто хотел помочь тебе, — ответил, развернувшись к обладателю голоса лицом. Мы оказались очень близко друг к другу, и я увидел злость в глазах девушки.       — Мне не нужна твоя помощь, сама бы справилась.       Я лишь молча отошёл и, сказав, что спешу, исчез в ту же секунду, оставив её наедине с самой собой. День сулил быть хорошим и весьма плодотворным, хотя дождь лил как из ведра — типичная октябрьская погода. Рассекая коридоры в одиночку, так как мой лучший друг болел, я наткнулся на предмет своего обожания.       — Привет, Олежка. Мы хотим булочек. Не мог бы ты сходить в столовую? — пролепетала она своим дивным голосом, отчего я и не мог ей отказать. Поплёлся покупать эти сладкие мучные изделия, хотя сам их откровенно ненавидел. Вообще, я вегетарианец, поэтому мне много чего из людской пищи кажется отвратительным.       Школьная столовая у нас просто огромная, а потолок очень высокий, так что, наверное, большинство учеников чувствовало себя здесь как в замке из диснеевских сказок. Я прошёл немного вперёд и увидел сидящую за столом компанию наших звёзд. Климентьева и её подопечные (кстати, почти все парни). Она сидела и размахивала билетами на концерт, который будет проводиться в дорогом ресторане нашего города. Почти все билеты расхватали, и у неё остался лишь один, который так заманчиво развевался и поблёскивал золотистой огранкой, что я не удержался.       Вытащив дорогой кусок бумажки у неё из руки, которая крепко сжимала его, я уже собирался поблагодарить за такую доброту, но не успел. Меня уложили на лопатки и забрали пропуск. На этом моменте мой опыт храброго рыцаря увенчался громким провалом.       — Ты совсем попутал, Романов? — обратился ко мне парень, сидящий верхом с ужасающей гримасой на лице и явно недружелюбным кулаком, находившимся у меня перед глазами. Это же был наш громила — Ростик Долгий. В своих кругах мы его прозвали Длинным Ростком, но это секрет.       — Оставь его, пусть берёт билет. Но это было крайне грубо с твоей стороны, мог бы просто попросить, — обратилась девушка, из рук которой я, собственно, его и взял. А затем она разразилась хохотом. Честно признаться, у неё была великолепная улыбка: белоснежная, с идеальным прикусом, красивой формой зубов. Я это вам как будущий стоматолог говорю.       А вот с причёской у неё были явные проблемы. Всегда, абсолютно всегда она ходит с распущенными волосами, зачёсанными так, чтобы они скрывали правую сторону лица. То ли стиль, то ли заскок, но такая стрижка у неё не менялась уже два года, с тех пор, как я её впервые здесь увидел.       Полежав ещё так пару десятков секунд, Ростик всё-таки догадался, что уже может встать с меня. Я поднялся, билет мне, конечно же, отдали, и с гордой головой моя персона удалилась, напрочь забыв о злосчастных булочках, за которыми я изначально сюда пришёл, и радуясь тому, что немножко дерзости никому не повредит. Взглянув на бумажку, я увидел, что концерт завтра. Мне нечего надеть! Буду как дерьмо среди всех этих красавчиков! Нет уж, я не мог такого допустить, поэтому по окончании уроков стремительно побежал в сторону дома модного гуру.

***

      — Влад, сука, дверь открой! — со всех сил я стучал ногой в этот кусок железа, потому что мне не открывали уже минут десять. Спустя ещё минут пять послышались шаги в коридоре, и я начал ковыряться в замке в надежде отпереть эту чёртову дверь, которая неожиданно для меня резко открылась и сбила с ног.       — Чего бесишь? Еле встал с твоими стуками, так ты ещё и замок мне ломаешь! — ответил мне Влад, стоявший в одних трусах. Я сначала съёжился, потом сымитировал тошноту, потом скорчил рожу, прикрылся рукой, но всё это время друг стоял с пофигистическим выражением лица и потягивал соплю, которая намеревалась покатиться дальше его верхней губы. Отвратительное зрелище.       — Кажется, я твои яйца сквозь трусы вижу, — произнес я, указав пальцем на место бедствия. Парень просто отвернулся и пошёл по направлению к кухне. Немного помешкав, я тоже вошёл, точнее, вбежал.       На кухне дружище уже готовил мне мой любимый чай — бесподобно пахнущий индийский напиток. А я всё рылся в холодильнике, искал чего-нибудь вкусного. Из всей кучи еды мне подошла лишь капуста. Влад сел за стол и, покашляв раз так двести, обратился ко мне:       — Так зачем ты пришёл?       — Просто так, я ведь тебя люблю, — ответил я, не отрываясь от поедания капусты, но Влад лишь ещё сильнее нахмурил брови и пронзительно на меня посмотрел, и под действием такого жуткого взгляда мне не оставалось ничего другого, кроме как сдаться. — Ладно, видишь этот билет? Так вот, мне нужна твоя помощь с подбором одежды. Мы примерно одного телосложения, правда, я несколько худее.       — Несколько? Ты тощий, как тростинка. Да и откуда у тебя билет? — попивая чай, спросил парень, ещё сильнее закутываясь в халат, который он на себя накинул. Он взял у меня смятый клочок бумаги и начал внимательно вчитываться. У Владика жуткая дальнозоркость, а очки он не носил, поэтому этот процесс занял большое количество времени и потребовал немало усилий.       — У Насти Климентьевой забрал, — ехидно ответил я, зная, какая последует реакция. — Она просто размахивала им над своей головой и спрашивала, кто хочет его взять.       За этой фразой последовал душераздирающий крик, и Влад буквально стал маленьким ребёнком. Он начал в который раз рассказывать про их единственное свидание, ходить ко комнате и пинать воздух, говорить: «Таких, как она, больше не существует!» Меня настолько задолбало это слушать, что просто хрустом овоща я пытался заглушить это нытьё. В конце концов, я сказал, что мне пора домой, но Ходеев, наконец-таки придя в себя, решил мне помочь.       Он стал выкидывать из шкафа кучу рубашек, всякие пиджаки, брюки, ремни. Это всё на меня летело словно фонтан одежды. Он сначала искал рубашки под мой цвет кожи, затем подбирал ремень к цвету моих глаз, крой пиджака выбирал, чтобы тот расширил мои плечи, штаны выбрал того же цвета, что и пиджак. Нет, вы не поняли, того же цвета, тона совпадали точь-в-точь. Насчёт обуви я умолял его не заморачиваться, уверяя, что у меня есть отменные туфли.       После двух часов примерки, подбора стиля и стрижки бровей (за последнее я дрался, как спартанец, потому что не хотел выглядеть как педик, но мне сообщили, что если не соглашусь, то буду выглядеть как мужлан) я чуть не зарыдал, хотя поддался всем экспериментам. Моя кожа сияла, на лице не было ни единой чёрной точки или жирного блеска. Честно говоря, я думал, друг поведёт меня гей-клуб вечером.       — Скажи мне, Влад, ты гомосексуал? Если это так, то я тебя не осуждаю, — я притупил взгляд и стал внутренне оплакивать мой мужественный вид.       — Ты еблан? По-твоему, если я ухаживаю за собой, значит я сразу голубой? Интересное предположение, но нет. Чтобы быть парнем, а не обезьяной, достаточно уделять своему лицу час в неделю. Хотя нет, я не прав, лучше ходить вонючей скотиной с девственными усиками.       — Мне мама не разрешала их сбрить… — пожаловался я, рассчитывая на сострадание.       — Тебе семнадцать лет или десять? — глаз у моего друга начал дёргаться, поэтому я решил не донимать его больше расспросами и, поблагодарив, вылетел из квартиры. Вслед мне крикнули: «Замолви за меня словечко!» Надеюсь, не забуду об этом.