Судьба Локи

- Отец никак мне не поможет. В лучшем случае, он отправит меня в тюрьму, - ответил Локи. - Я попробую объединиться с братом, но ни он, ни я не знаем, где ты похоронена. - Мои родители знают, - отозвался дух. - Они живы, мать так точно. Они должны были присутствовать на похоронах. Вряд ли они до сих пор живут в столице, скорее всего удалились на свою ферму, расположенную на юге между скалами и морем. Их зовут Гисли Эвердсон и Хердис Торгильсдоттир. Ты должен их знать! И в самом деле, эти имена иногда мелькали в жизни Локи, но он понятия не имел, что за ними скрываются его родичи. Хотя они при любом раскладе не были бы его близкими родственниками. Останься он в Ётунхейме, никто не позволил бы ему их навещать. Царевич собирался вернуться к Тору тем же путем, каким пришел, то есть по трупам, но мать встала перед ним. Она бы взяла его за руку, но живой и мертвый никак не могли прикоснуться друг к другу. - Сын мой, - произнесла она вдохновенно. Локи покоробило подобное обращение: его предпочитал Один, тот, кого Локи всю жизнь почитал отцом и кому был многим обязан. - Скажи мне правду, - страстно прошептала Улла — ее настроение снова изменилось, пугающе резко, - твоя жизнь в Асгарде была ужасна? Асы даже к родным детям относятся из рук вон плохо, ётунская нежность им неведома, а уж к приемным и подавно. Ты терпел лишения, плеть, презрение? Ты чувствовал себя чужим? Даже если бы подозрения были правдивы, Локи не пожелал бы ни с кем обсуждать тяготы своего детства, особенно с женщиной, которая не могла обеспечить ему лучшей доли, даже если бы осталась жива. - Меня не притесняли и не били, - ответил он резко. - Я рос в одних условиях с родным сыном Одина. Уж не знаю, как прочие асы, но Одину Всеотцу недосуг было лично заниматься нами, по крайней мере, в первые столетия нашей жизни. Мы были предоставлены воспитателям, которым запрещались любые жестокости. Так что своей жизнью в Асгарде я доволен. Кое в чем Локи лукавил, но суть оставалась неизменной: жаловаться ему стоило разве что на недостаток свободы и огромное количество предметов обучения, скучных и ненужных. Но в Ётунхейме его ждало бы гораздо худшее, там он отличался бы ото всех ростом и телосложением, а значит, не вынес бы нагрузки, рассчитанные на обычного здорового ётуна. Мать ничего не ответила, лишь отлетела в сторону. Она могла бы этого и не делать - Локи не постеснялся бы пройти сквозь нее - но она все еще помнила себя живой, ощущала себя живой и хотела верить, что жива. Царевич старался не смотреть на утопленников. Он сосредоточил свое внимание на брате, который вовсю обсуждал что-то с Хель и даже спорил, активно жестикулируя. Что-то подсказывало царевичу, что разговор касался его судьбы, но плоская равнина не разносила эха. - С кем ты встречался? - спросил брат, не успел Локи подойти к саду. - С царицей Ётунхейма, - назвать ее «матерью» Локи не решился. - Она попросила меня встретиться с ее родителями и вместе с ними перенести ее кости в Ётунхейм. Тор поджал губы: - Ты не можешь ей отказать? - Покойникам не отказывают, - слукавил Локи. Пускай брат считает, что он не мог отказаться. - Отец ожидает, что я приведу тебя прямиком к нему, - сказал воитель. - Хеймдаль сейчас наблюдает за Мидгардом или ищет нас во всех прочих мирах. Он не будет обращать внимание на Асгард. - И не почувствует телепорта Тессеракта, - кивнул Локи. - Нам надо переместиться точно туда, где живут родители царицы. - Главное — вскрыть могилу, — Тор буквально читал мысли брата. - А дальше отец не сможет противиться воле покойной. Я с легкостью перенесу ее останки в Ётунхейм, пусть великаны сами разбираются. - А отец пока будет разбираться со мной, - невесело бросил Локи. - Нарушить волю покойницы живые не могут, - уверенно произнес Тор. - Отец поймет. Локи промолчал. Уверенность брата его совсем не вдохновляла. Отца, в первую очередь, заинтересует, откуда Локи узнал о матери, а в Хельхейм просто не поверит, даже если они с братом хором будут доказывать обратное. Владычица смерти никого и никогда не пускала в свой мир. Тор пожертвовал чем-то очень ценным за возможность побывать в нем, и вряд ли отцу стоит знать, чем именно. Но в одном брат прав: если поступить так, как Один не ожидает, то проблемы Мидгарда отойдут на второй план, и уже не вернувшийся приемный сын, а ётуны станут главным беспокойством Всеотца. По крайней мере, на это надеялся Локи. - Благодарю тебя за все, - обратился Тор к Хель. - Я никогда не забуду путешествия в мир мертвых. - А я никогда не забуду запах твоей крови, - в тон ему ответила царица. Тор протянул Локи Тессеракт, и вскоре серый мир остался далеко позади. Царевич не сомневался, что живым он сюда уже никогда не вернется. Сожалел ли он об упущенных возможностях, о разговоре с женщиной, столь странной и многоликой? Да, тысячу раз да, он сожалел, но было множество других вещей, которые он терял, начиная от игрушек, сломанных Одином в наказание за невыполнение поручений, и кончая смертью близких. Локи привык к потерям, привык и к тому, чтобы забывать обо всем, что потерял. Тессеракт вынес братьев прямиком к ферме, расположенной у глубокой речки. Мельничное колесо ядовитого зеленого цвета поскрипывало в такт ветру, многочисленные каменные сарайчики навевали скуку и серость. Асгард был прекрасен, но только не во время дождя, капающего прямиком на головы сыновей Одина. Через пару минут он мог обратится в град, снег или солнце — погода в мире богов менялась по нескольку раз в день. - Идем, - прикрикнул Тор, отвлекая Локи от разглядывания богатой фермы. - Ты будешь говорить им, кто ты? - Они знают, кто я, - ответил Локи. - Младший сын Одина. Этого достаточно. - Ты точно не.. - Точно. - Как знаешь. - Как знаю, - эхом повторил Локи. Ничего хорошего воссоединение семьи не принесет. То есть не принесет ему, этим пожилым асам вполне могут перепасть какие-нибудь объедки милости Одина, но у Локи не было никакого желания одаривать их. На ферме работало много асов. Не разобрать слуг и домочадцев: все они, одетые в одинаковую грязную одежду, склонились, ослепленные появлением сразу двух сыновей Одина. Особенно, разумеется, покойника младшего. По ферме разнеся ропот, начались пересуды. Тор во всеуслышание объявил, что желает поговорить с Гисли Эвердсоном. Из сильно обветшалого домика вышел старик: полуглухой, полуслепой. Старость - жалкое зрелище, особенно старость представителя такого гордого народа, как асы. Старик, уже бессильный, но не потерявший достоинства, стер с рубахи сажу, вычистил сено из остатков волос и приосанился. - Ваши высочества, - он с огромным трудом пал на колени перед сыновьями Одина. - Мы пришли по поводу твоей дочери, - взял инициативу Локи. - Мне известна ее воля: она хочет, чтобы ее останки были перезахоронены в Ётунхейме. Отведи нас к ее кургану. Шепотки усилились. Теперь уже все домочадцы утвердились в мысли, что младший царевич либо дух, либо восставший из мертвых. На него смотрели с обожанием, страхом и недоверием. Локи наслаждался произведенным эффектом. Никогда прежде он не вызывал такой смуты в народе. Сплетни быстрее ветра разнесутся по всему Асгарду, достигнут дворца, а дальше Одину будет очень сложно незаметно казнить полукровку: народ возопит о своем желании увидеть вернувшегося из Хельхейма. - До погоста далековато, - прошамкал старик остатками зубов. - Не доеду, боюсь, я на лошаденке-то. - Так поезжай в повозке, - пожал плечами Локи. — Мы не спешим. Запрягайте, — крикнул он в толпу. - А ты пока угости нас лучшим хмелем! Тор удивленно прошептал: - Что ты делаешь, Локи? Нам нельзя задерживаться. - Нам нужно задержаться, - столь же тихо шепнул Локи в ответ и без приглашения вступил под своды хозяйского дома. Женщины переполошились при виде царевича. Стоило ему заказать хмеля, как все тут же бросились за складными столиками и скамьями, убранными после утренней трапезы, и к пузатым бочкам, стоящим у стен. Давно Локи не приветствовали так почтительно. Царевич наслаждался подобострастием и всеобщей суетой. Народ обступил его, усадил за стол подле Тора, принялся расспрашивать, жадно ловя не только слова, но и капельки дождя, падавшие с волос бога. Горячей еды не было: семья недавно позавтракала, - но рачительные хозяйки вспомнили о соленьях, заготовленных к празднику. Ни одно торжество не могло сравниться с приездом коронованных особ, поэтому на стол подали все лучшее, не нуждавшееся в длительном приготовлении. Локи ужасно соскучился по асгардской пище, пускай и не дворцовой, а полукрестьянской. Привычная вяленая и соленая рыба буквально таяли во рту. В перерывах между приемами пищи царевич рассказывал о своих приключениях в Бездне, и сидящий подле него Тор не сомневался, что правды в словах брата не было ни на грош. Он не перебивал, давая возможность Локи создать собственную легенду, хотя и сомневался, что мнение народа остановит отца. Захочет казнить — объявит Локи предателем, ловко всех обманувшем. Прошло не менее часа, прежде чем царевичи собрались в путь. Повозка была готова, а для сыновей Одина вывели лучших лошадей: низеньких, крепеньких, типичных асгардских коней. Свою бабушку Локи так и не увидел: говорили, что она выжила из ума, и ее поместили в отдельный домик, чтобы она своими бреднями и болями не мешала жить другим. Царевич отказался от мысли смотреть на разлагающееся, пускай и живое тело. Сытые и относительно довольные сыновья Одина выехали с фермы, но не успели отъехать и на милю, как столкнулись с вооруженным отрядом. - Царевич Тор, - выступил вперед жилистый воин, - Один Всеотец прислал нас, чтобы сопроводить тебя и твоего, - воин замялся, глядя на вполне живого Локи, - спутника во дворец. Стража тут же окружила царевичей. Не то почетным эскортом, не то вооруженной охраной. Фермерам велели убираться восвояси. Велели вежливо, но приказным тоном. Локи сохранял невозмутимость на лице, но сердце его учащенно билось. (если у Локи есть сфера, и ты хочешь узнать истинные чувства присутствующих — 142) Всеотец таки прознал, таки отправил отряд на перехват! А ведь еще пара часов, и могила была бы осквернена, Одину пришлось бы заниматься черепом царицы, а вовсе не блудным сыном. Надежды частично рухнули. Локи ничего не оставалось, кроме как следовать за своими конвоирами. Он пытался заговорить с ними, но стражники отмалчивались, не отвечали даже на вопросы Тора. Несколько долгих часов спустя путники подъехали к столице. Если они войдут внутрь, то жители увидят Локи — живого и невредимого. Весть о его воскрешении разнесется быстрее ветра и спасет его от плахи! Мелькнувшая надежда разбилась о скалы реальности: предусмотрительный Всеотец ждал сыновей неподалеку от городских ворот. Он был один, не считая Слейпнира. Стража расступилась, выпуская царевичей из плотного кольца. Разыгрывать надменность или оскорбленную невинность не имело смысла. Зато можно было воспользоваться старой тактикой молчания. Пусть отец с братом сами между собой разбираются, авось разборки закончатся еще одной ссылкой нерадивого наследника. - Отец, мы, - начал было Тор. - Да, вы, - грозно перебил Один. - Где вы были? Тор промолчал: даже он понимал, что отцу не следует знать про Хельхейм. - Мы были у моего дедушки. Тело моей матери должно быть перезахоронено в Ётунхейме, - выпалил Локи на одном дыхании. Один смотрел на него очень сурово и явно ждал объяснений. (Если у Локи есть сфера, и ты хочешь узнать истинные чувства присутствующих — 159)