Этот мир настолько суров? Любовь, которую ты испытываешь ко мне, и мои чувства к тебе навсегда останутся параллельны, без единого шанса пересечься?
***
-Я двигаюсь, как паралитик, какие танцы? – грозно сверкнув карими глазами, Воурэн откинулась на спинку деревянного стула и глубоко вздохнула. -Можно разыграть маленькую театральную постановку. -Надевать нелепые костюмы я тоже не стану. -Тогда остается только песня. – Шарлотта довольно улыбнулась и с нескрываемым энтузиазмом посмотрела на Натаниэля. -Отлично, вот вы ее и исполните. С момента последней встречи с Виктором прошло около недели. Около недели прошло с тех пор, как он уехал, сославшись на какие-то неотложные дела. Воурэн недоумевала, почему так остро ощущает его нехватку. Вокруг нее не было тепла, не было того ощущения полноты, которое дарит одна его задорная улыбка. -Вероника, участвовать должны все, даже ты. Натаниэль обжегся, громко отхлебывая из чашки с горячим капучино и недовольно сморщился: - Я на гитаре, Шарлотта на синтезаторе, а с тебя вокал. - Ты хотел сказать бокал? Пива. - Что? - Ничего. Я не умею пить…то есть петь. - Пить, в общем-то, тоже. – Грантэр ядовито усмехнулась, вспомнив недавний концерт, который устроила черноволосая. - Сколько еще ты будешь напоминать мне об этом, Шарль? - Пока не пойму, что ты усвоила урок. - Нат, зачем ты пригласил эту бабку-нуделку? У нее наверняка и других дел полно было: связать носки внукам, покормить кошек, вынести мозги случайным прохожим женского пола, разве нет? Показав язык подруге, Грантэр недовольно нахмурилась, а староста разразился заливистым хохотом и нежно погладил Шарлотту по спине. С недавних пор небольшая, но довольно уютная квартира Натаниэля стала излюбленным местом встреч ребят. Несмотря на то, что погода на улице не просто шептала, а буквально орала о надвигающимся лете, молодые люди не стремились провести все свое свободное время на открытом воздухе. Хотя они и не озвучивали это вслух, не признавались друг другу, но, тем не менее, все же, отлично чувствовали, что всех их одолевает одна и та же сильная эмоция – тревога. Надвигающиеся опасности не пугали, а скорее настораживали. Пугала только неизвестность и наметившиеся затишье. - Будем считать, что мы определились с концертным номером. - Я не буду петь. - Вероника – Натаниэль потер переносицу указательным и большим пальцем и хриплым, от недавнего приступа смеха, голосом проговорил – Из двух зол выбирают меньшее. У тебя неплохой голос, надо только потренироваться. - К тому же, если не забыла… - Шарлотта хищно сузила глаза. - Все, все! Не начинай, пожалуйста, свои душеспасительные проповеди – схватив подругу за плечи, Воурэн не сильно ее встряхнула – Я согласна, но при одном условии. – она постучала ногтями по гладкой поверхности стола – Песню я выберу сама. - По рукам.***
Яркий свет бил прямо в глаза. Ноги подкашивались от нахлынувшего волнения. Веронике казалось, что она не сможет и рта раскрыть. Беспощадный ведущий должен вот-вот объявить их наспех созданную группу и черноволосая с ужасом осознавала, что скоро ей придется попрощаться со своим маленьким укрытием. Что нужно делать в таких ситуациях? Читать молитвы? Мантры? Представлять всех окружающих без одежды? Наиболее оптимальным вариантом было убежать. Сломя голову, не разбирая дороги. Просто нестись вперед с бешеной скоростью. До самой границы. Сделав несколько робких шагов, и подойдя практически к самому краю ярко-алого занавеса, Воурэн глубоко вздохнула. - А сейчас, на этой сцене выступит трио «НасТройка»! Поприветствуем их. Черноволосая с раздражением зыркнула на Натаниэля, который неожиданно встал рядом. - Что за «НасТройка»? - Правда здорово получилось? Нас тройка! - Мы согласовывали другое название. - Ты про «трио без названия»? А под «мы» ты подразумеваешь себя? – нервно хихикнув, староста вышел вперед и с высоко поднятой головой, зашагал в сторону края сцены, тем самым не давая Веронике возможности ответить хоть что-то. Шаг. Затем еще один, еще, и еще. Голова кружилась, тело стало словно ватным. Весь зал смотрел только на нее. Шаг, шаг, шаг. Лицо горело. Про себя она в очередной раз не очень лестно отозвалась о белобрысом старосте, который помешал ей «пригубить для храбрости». Шаг, шаг. Зазвучала музыка. Всего несколько аккордов, изящно выводимых тонкими пальцами Шарлотты, но Веронику как будто в холодную воду опустили. Страх пропал. Волнение тоже отступило. Она закрыла глаза и начала петь: - I’m giving you a nightcall to tell you how I feel I’m gonna drive you through the night down the hills I’m gonna tell you something you don’t want to hear I’m gonna show you where it’s dumped but have no fear Каждая клеточка, как будто зажигалась огнем. Ощущение от него теплой волной растекалось по всему телу: -There’s something inside you It's hard to explain There’s something inside you, boy And you’re still the same Вероника все еще стояла с плотно закрытыми глазами, пораженная звуком собственного голоса, который сейчас казался ей чужим. Сердце билось так часто, что отголоски чувствовались даже в кончиках пальцев. - I’m giving you a nightcall to tell you how I feel I’m gonna drive you through the night down the hills I’m gonna tell you something you don’t want to hear I’m gonna show you where it’s dumped but have no fear Она почувствовала на себе чей-то прожигающий взгляд и наконец-то осмелилась открыть глаза. - There’s something inside you It's hard to explain They’re talking about you, boy But you’re still the same Ей понадобилось всего несколько секунд, для того, чтобы определить, где именно он сидит. Красноволосый неотрывно смотрел на нее. Он был бледным, как простыня, но в глазах горел огонь, который так резко контрастировал с цветом лица. В этот момент ей стало отчетливо ясно, что чувства к Виктору беспощадно блекнут в сравнении с тем, что она испытывает к Кастиэлю. -Tell you how, Tell you how, Tell you how. И ей отчего-то стало чертовски смешно. Она стоит здесь, в этом старом концертном зале, ослепленная светом софитов и поет эту слезливую любовную песню, которую выбрала как-то бессознательно. Чем не сцена из дешевой любовной мелодрамы? Сейчас она наверно должна разрыдаться и убежать? Или подвергнуться неожиданному нападению его подружки, которой нет на концерте по причине отсутствия каких-либо дарований, кроме внушительного бюста и смазливой мордашки? Если все-таки убежит, то он обязательно догонит и признается в любви. Да, кажется именно так обычно и бывает. Жестокий кинематограф диктует свои правила, навязывает свои "идеальные сюжеты", забывая упомянуть, что такие "идеальные" сцены хороши только для страны грез и никак не применимы к обычной жизни. Он не догонит, не остановит, не признается. Он дослушает, уйдет и встретится со своей девушкой, которую будет целовать и обнимать. От всего этого хочется блевать. -I’m giving you a nightcall to tell you how I feel I’m gonna drive you through the night down the hills I’m gonna tell you something you don’t want to hear I’m giving you a nightcall to tell you how I feel Ее лицо озарила искренняя улыбка. Она растворилась в этом моменте, в этих последних словах, и произнесла их чуть сдавленным, от накативших слез, голосом: - ...and how I feel. Аплодисменты доносились откуда-то издалека, не вызывая при этом восторженных эмоций. Вероника вылетела из концертного зала через черный ход и сломя голову понеслась к единственному месту, которое могло подарить ей спокойствие – к бассейну.