Он даже не подозревал, что огонь может не только отнимать, но и давать.
***
Маленькое кафе, располагавшиеся неподалеку от «Свит Аморис», поражало своим стильным оформлением: грубая фактура кирпичной кладки, натуральная ткань, шкура на полу и модный шотландский принт, который украшал несколько массивных кресел, в сочетании с пластиковыми, полностью прозрачными стульями и темными насыщенными обоями с контрастными медальонами, делали это место настоящей Меккой для любителей творческой атмосферы. Все здесь дышало свободой и независимостью. — Ты наверно очень хочешь узнать, что же мне известно? — Виктор сидел напротив двух взволнованных девушек и сверлил одну из них каким-то малопонятным ей взглядом. — Да. — Прежде, чем я начну свой рассказ… — не отрывая взгляда от ее лица, он достал из кармана ветровки прямоугольную бархатную коробочку и протянул ее Веронике. — Это тебе. Девушка удивленно посмотрела на подарок, и ее губы тронула несмелая улыбка. Внутри, на темно-бордовой бархатной подложке, лежал золотой кулон на тонкой цепочке. Кулон был выполнен в виде двух темно-красных вишенок. Листики вишни были украшены зелеными кристаллами и изредка поблескивали под ярким освещением потолочных ламп кафе. Подарок резко контрастировал с местом, в котором они находились. В такой творческой, свободолюбивой атмосфере должны были дарить исключительно вещи, сделанные собственными руками, на кожаных шнурках и с грубой отделкой. — Скучала? — Виктор все еще неотрывно смотрел на нее — и взгляд его был полон ожидания и какой-то нежной тоски. Вероника сильно смутилась и растерялась. Она не привыкла к такому Виктору, не привыкла к вопросам, которые задавали таким тоном. — Конечно, скучала, мы все скучали — Шарлотта, неожиданно, вмешавшаяся в разговор, натянуто улыбнулась и нервно заерзала на стуле. Виктор не обратил совершенно никакого внимания на реплику сестры. Он как зачарованный продолжал смотреть только на Веронику, в ожидании ее ответа. Воурэн нервно сглотнула. Ей почудилось, что от ее ответа сейчас зависит, по меньшей мере, если не судьба всего человечества, то уж точно судьба одного человека. Очень важного и близкого ей человека. — Д-да. — она поправила, сбившийся маленький хвостик и уже более уверенным голосом добавила — Спасибо за подарок. Виктор, наконец, расслабился: его плечи чуть опустились, а пальцы, больше не были сцеплены в замок. Он удовлетворенно улыбнулся и перевел взгляд на Шарлотту. — А тебе я ничего не привез, бабка-нуделка. — Это еще почему? — Слишком много ворчишь и причитаешь, поэтому твой подарок — это мое безграничное терпение и не угасающая любовь. Шарлотта грозно нахмурилась. — Давайте с этим разберемся как-нибудь потом. — аккуратно прикрыв бархатную коробочку, Вероника положила ее в портфель. — Рассказывай. — Уверена, что хочешь этого? — Да. Виктор обреченно вздохнул. — Я помню совсем не все…так обрывки, поэтому вполне возможно не на все твои вопросы смогу дать ответ… — Рассказывай уже! — Нас забрали поздно ночью. Ты в тот день осталась у меня, потому что рано утром мы должны были отправиться в поход с моим дядей. Я не знаю, как именно они это сделали, не знаю, во сколько именно это произошло. Помню только, что закрыл глаза дома, а пришел в себя уже совсем в другом месте. Это была не клетка, или деревянный ящик, и не ужасное помещение с голыми стенами, а полноценная, хорошо обставленная комната. Первой мыслью, которая меня посетила тогда была не «Где я?» или «Где папа с мамой?», первое, о чем я подумал — это где Вероника? Я очень испугался, когда не обнаружил тебя рядом, но быстро успокоился, потому что ты, как всегда умудрилась упасть во сне с кровати, закутавшись в одеяло, как в кокон. Вероника виновато пожала плечами. Эта детская «особенность», так и не исчезла. Она все еще периодически просыпалась на полу, и, в общем-то, уже привыкла к этому. — Первые дни я помню очень размыто. Нас кормили, проверяли состояние здоровья, но не выпускали из комнаты и никто ничего не объяснял. Ты держалась довольно смело: ни плакала, ни звала папу или маму. Только несколько раз пыталась разговорить кого-то из медиков, спрашивая, а скоро ли нас отпустят. — Виктор сделал очередной глоток из чашки со свежим кофе — Вместе с нами в этой комнате находились две девочки — Мари и Анетт, сестры, как потом оказалось. Вероника удивленно захлопала глаза, но вопросов задавать не стала. Слишком сильно боялась, что один раз остановившись, Виктор не захочет возобновлять свой рассказ снова. — Они были очень милыми девочками…только… — Только что? — Шарлотта явно была перевозбуждена. Она продолжала нервно ерзать на стуле, предвкушая новые подробности. — Только, видимо, со слишком сложным детством. Они ничего не рассказывали, но эти синяки по всему телу… они явно были заработаны не в результате неудачных падений или слишком активных игр. Они всегда держались за руки. Абсолютно всегда, даже во время медосмотров, даже когда они ели…это было странно, но мы тогда были совсем маленькими и я как-то особенно не задавался вопросом, почему они это делают. — сделав еще один глоток бодрящего напитка, Виктор с грохотом поставил чашку на стол, и Воурэн поняла, что его спокойствие — всего лишь видимость — Потом нас начали выводить из комнаты. Они делали нам уколы в большом, просторном медицинском кабинете и проводили разнообразные тесты, чтобы определить подействовала ли сыворотка или нет. Я практически сразу показал свои способности, также как и младшая из тех девочек — Анетт. Ее способность…это… было по-настоящему страшно. — Каждое слово теперь давалось ему с большим трудом, но он продолжал говорить. — Она была менталистом, но то, как она воздействовала на сознания людей…она вытаскивала наружу все их самые сокровенные, самые потаенные страхи и заставляла их верить во все это, понимаете? Она заставляла смотреть на смерть близких, на ужасных призраков прошлого….я знаю все это, потому что как-то она решила потренироваться на мне. Вероника внимательно слушала монотонную речь друга, а погода за окном начинала медленно портиться. Грязные облака лениво и грузно собирались стаями, заполняя небо. Вероника явственно ощущала приближающуюся грозу, которая озарит потемневшее небо и разрушит когда-то созданные замки памяти. — Мы должны были провести там всего 3 дня, но из-за нее были вынуждены задержаться. В тот последний день, в день, когда нас собирались отпустить, все было как обычно: тесты, осмотры, разговоры с врачами, а потом…я не знаю, что именно произошло, потому что находился в медицинском кабинете, но когда вернулся, увидел ужасную картину: ты сидела на полу, заткнув уши руками, а Анетт…она склонилась над тобой и что-то нашептывала. Ты не кричала, не пыталась ее оттолкнуть, но твое лицо…на нем была настолько ужасающая гримаса боли, что меня словно парализовало. Ты сильно зажмурилась, а она все продолжала, и продолжала…пока… — Виктор отвел взгляд в сторону и задумчиво посмотрел на улицу. Казалось, ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями и перевести дыхание. Вероника зачарованно смотрела на его красивый профиль и пыталась вспомнить хоть что-то из того, что он рассказал, но тщетно. — Пока ты не потеряла контроль над собой. Твои глаза покраснели, и по щеки потекла одна-единственная слеза, которая тут же испарилась. Твое лицо приняло умиротворенно-спокойное выражение и ты…ты вспыхнула. Ты была как факел, вся в огне. Виктор наконец оторвался от созерцания улицы, и перевел взгляд каштановых глаз на Веронику. — Я не мог пошевелиться… — в его взгляде застыла немая просьба. — Я…я…не мог произнести ни единого слова. Ты была так прекрасна в тот момент, и то же время…в то же время это было, пожалуй, самое ужасное, что я когда-либо видел…а дальше… все произошло слишком быстро. Сначала вспыхнула вся мебель в комнате, потом пожар перекинулся на остальные помещения. За какие-то считанные минуты все было объято огнем, а ты продолжала стоять на одном месте и смотреть куда-то сквозь стены. Вероника почувствовала, как все тело пробирает мелкая дрожь. Ей резко стало очень холодно: руки, ноги, все ее существо словно сковало льдом. — Люди, державшие нас там с диким страхом в глазах, повалили к выходу. Один из них, я не знаю, кто это был, сгреб меня в охапку и потащил с собой. Меня вынесли на улицу,и сказали стоять на месте и никуда не уходить, но я не мог, потому что...ты...ты все никак не появлялась, я очень испугался и кинулся туда….как сумасшедший вломился в это здание, практически полностью охваченное огнем, но не мог найти тебя нигде, а потом…помню ужасный треск и дикую, давящую боль. Меня придавило балкой, я не мог пошевелиться, не мог закричать…я думал, что это конец, но неожиданно появилась ты. Ты была все еще объята пламенем, но мне почему-то показалось, что ты понимаешь и осознаешь, что происходит вокруг..ты выглядела как-то иначе. — она сидела перед ним молча и неподвижно, как статуя. Он накрыл ее руку своей и аккуратно сжал ее. — Если бы ты не нашла меня тогда, если бы не дотронулась тогда до той балки, если бы не облегчила ее…я бы погиб, Вероника. Ты спасла мне жизнь. — Я устроила все это. — она отдернула свою руку и спрятала ее под стол. Ей не хотелось, чтобы до нее дотрагивались. Ей не хотелось, чтобы ее видели. Отвратительное чувство разливалось по всему телу. Оно словно липкое, мерзкое вещество, обволакивало внутренности. Чувство вины и ненависти к самой себе. — Не всех ведь удалось спасти? Виктор с минуту помедлил, размышляя,вероятно, над тем, как лучше преподнести ту страшную правду, в которой Вероника теперь уже не сомневалась. — Н-нет, те две девочки…сестры…они не выбрались. — он тяжело вздохнул и отодвинул в сторону полупустую чашку — Тело одной из них — Анетт нашли на втором этаже, оно сильно обгорело, но это была она, а вот Мари…ее останки так и не были найдены, но выбраться оттуда самостоятельно, без сестры, она бы не смогла. — Получается, что их убила я. — Вероника, ты не должна так говорить… — Шарлотта старалась не смотреть на подругу, потому что еще не до конца понимала, что именно следует говорить в такой ситуации. Она не боялась, не презирала Веронику, но почему-то чувствовала, что убедить ее в этом сейчас не сможет. — Нам должны были стереть память, почему ты все помнишь? — Воурэн проигнорировала слова подруги. — Меня очень долгое время преследовали кошмары, и я никак не мог понять, как же избавиться от них, пока однажды…пока мои родители не рассказали мне всю правду. — опережая еще не произнесенный вслух вопрос, он добавил каким-то более мягким голосом — Они тоже нэссы, Вероника. Эта новость не удивила девушку. Ее сейчас вообще вряд ли можно было удивить. В голове присутствовала только одна мысль — убийца. Она убийца. — У нашей семьи очень богатая родословная, нэссы во всех поколениях. Они знали, что меня должны будут забрать, но не знали, когда…и… — Получается, что твои родители знали о том, что произошло — проговорила она странным, надломленным голосом. — Они поэтому увезли тебя тогда? — Нет, они увезли меня потому что отцу необходимо было лично проконтролировать открытие нового филиала. — Нет, они увезли тебя именно из-за меня. — она резко перебила его и, положив руки на колени, сильно сжали их в кулаки. — Вишня, послушай, я понимаю, что то, что ты узнала сейчас – это..это очень больно и сложно принять, но твоей вины в этом нет. Ты не виновата в том, что у тебя открылся именно этот дар, не виновата в том, что твои способности долго находились в состоянии анабиоза. — ее голова была опущена вниз и, упавшие на лицо волосы, мешали прочитать, что-либо по ее лицу. - Не виновата, понимаешь? — Я убила двух маленьких детей — она практически прошептала это — Чтобы вы сейчас не сказали, их убила я. — Вероника… — Шарлотта положила свою руку на ее плечо, но черноволосая резко поднялась и направилась в сторону выхода. — Не ходите за мной… — она выбежала из кафе, раньше, чем кто-либо из ее друзей, успел подняться с места.***
Дороги не было. Только сплошная серая полоса под ногами. Прохожих не было. Только сплошная серая полоса под ногами. Окружающего мира больше не было. Только сплошная серая полоса под ногами. Внутри было пусто. Только сплошная серая полоса под ногами. И только это имело сейчас какое-то значение. Идти вперед, не разбирая дороги, не смотря по сторонам. Идти вперед и не думать. Сосредоточиться на серой полосе. Считать шаги. 403, 404, 405, 406. Убийца. 408, 409. Убийца. Сколько уже? 411? Они сейчас бы также заканчивали школу. Готовились к экзаменам. Мечтали бы попасть в идеальный мир. Или может, ненавидели его, так же сильно как Вероника? 4020?Сколько шагов надо пройти, чтобы устать до состояния полного изнеможения? Чтобы ноги сводили судороги? 443, 444. Они бы вдыхали майский воздух. Признавались в любви, мучились от неразделенных чувств, мечтали ли бы о взаимности. Плакали, боялись, стремились. Если бы не погибли. Если бы она их не убила. Если бы вероломно не отняла самое ценное и сокровенное — жизнь. Убийца. Кто бы сейчас не охотился на нее. Кто бы не пытался причинить ей вред. Он делает все правильно. Она заслуживает это. Заслуживает смерти. За то, что сделала. 460, 461. — Ты оглохла? — девушка не сразу осознала, что топчется на месте. — Вероника, ты меня слышишь? — кто-то не сильно встряхнул ее за плечи. — 461. Запомни число. — она сжала руки в кулаки и попыталась вырваться из стальной хватки. — Мне надо идти. — Куда идти? — сознание медленно подсказывало, что этот голос ей знаком, что этот запах, она уже когда-то вдыхала. — Вероника, что произошло? Тебя кто-то обидел? — Кастиэль? — они уже больше 5 минут смотрели друг на друга, но она его не видела. Не понимала, кто перед ней стоит. — Во плоти, с доской Уиджа подмышкой. — Ясно. — теперь она смотрела куда-то в сторону, на проезжую часть и продолжала считать про себя. — Отпусти! — извернувшись, Вероника, рванулась в сторону, но оступилась, и, не удержав равновесие, рухнула на асфальт. — Ты что творишь, ненормальная? — мигом подбежав, он присел рядом с ней. — Отойди от меня, придурок! — вскричала она, закрыв лицо, дрожащими руками. — Не подходи ко мне! — слезы градом хлынули из глаз. — Вероника… — он растеряно посмотрел на нее. — Что произошло? — Я…я…убила их…я..я убила их…убила… — севшим голосом она продолжала шептать одно и то же — Убила…убила…их — она не могла успокоиться, не могла унять, начавшуюся истерику. — Кого их? О чем ты? — он погладил черноволосую по голове и аккуратно убрал ее дрожащие руки с лица. — Убила… я потеряла контроль над собой! Понимаешь? Я убийца. Монстр. Кастиэль бережно взял ее за подбородок и заставил поднять голову, заглядывая ей в глаза. — Я не понимаю о чем ты, но… — юноша аккуратно прижал ее к себе так крепко, что весь воздух вышел из ее легких. Положив подбородок на ее темноволосую голову, он сказал каким-то совершенно несвойственным ему тоном — Ты не монстр, Вероника. Слезы с неудержимой силой лились из глаз. Она плакала, не имея сил остановиться, а он продолжал сидеть рядом и прижимать ее к себе.