Иные: Стать богом с полпинка? Да запросто!

      – Ну, и вот что это ты с самого утра делаешь? – Ирал, сонный, взъерошенный, но такой умильный, спустился в зал, где я с самого рассвета наливался крепким вином.       – Упиваюсь, – мрачно бросил я, подвинув ему чистую кружку. – Будешь?       – А повод? – поинтересовался мой маг, плеснув себе на полпальца.       – Повод?.. – я вздохнул. – Ну, можно начать с того, что меня обломали, заставив осознать, что то единственное, что я умею делать – я делаю так, что у самого волосы дыбом встают. А еще принять это, смириться и продолжать работу уже в новом ключе, зная, что я творю. Вот это и есть повод того, что я с самого утра заливаю свой мозг крепким алкоголем. Потому, что на трезвую голову это не переварить.       – Поделишься?       – Не-а, – я мотнул головой. – Все равно Март тебе память сотрет и ты ничего помнить не будешь.       – Ну так, тем более... – Ирал пожал плечами. – Если помнить не буду, то, что бы ты ни рассказал, всегда будешь знать, что второй раз можешь и не рассказывать.       – Долго, муторно, да и не нужно оно тебе, – отмахнулся я, снова сёрбнув из кружки.       – Гера, давай уже я буду решать, что нужно мне знать, а что нет, а?       – Ай, как хочешь, – я отмахнулся, еще глубже уйдя в собственные мысли. – Суть в том, что излечение тела – это вторичный этап моего воздействия на любую живую особь этого мира. Первое, что я делаю – это выправляю душу того существа, что попадает в мои лапки. Не мысли, не желания, а именно душу. Пока лечу – достаю, осматриваю, выбираю из нее всю гниль и гадость, которой та полна и, очищенной, как после перерождения, помещаю в излеченное мною тело. А если душа настолько прогнила, что вылечить ее невозможно – поглощаю плоть и дух, возрождая заново уже в собственном творении. Вот как теперь прикажешь лечить, зная, что я творю?       – То есть, ты не рад, что даешь этому миру еще одну частичку чистоты? – спросил Виг, просочившись на кухню, обняв меня за плечи. – Ты же лечишь. Ты, калечного, погрязшего в собственном восприятии мира – на ноги ставишь, давая ему новую цель, новое восприятие.       – А если я скажу, что вы тоже попали под мою молотилку, перестав быть теми, кем были?       – Мы остались живы, – хмыкнул Ирал. – А значит, наши души не настолько гнилы, чтобы ты их пустил на перерождение. Или тебе этого мало? Ну... А если брать наше самочувствие, то лично я ничего не заметил... Почти. Разве что, понял, какую чушь я творю и чем занимаюсь; и перестал это делать.       – И что, совсем, никак и никоим образом не сожалеешь о том, каким стал? – вперил я в него взгляд.       – А что, должен? – Иралмар налил себе еще немного.       – Ну, не знаю... – я пожал плечами. – Ведь все, что с тобой случилось – моя вина.       – Нет, Гера, моя, – Ирал нахмурился. – Если бы я не согласился, то Рад бы не настаивал. Это потом, когда он увидел, что я ухожу от выбранной линии поведения – начал меня шантажировать. А до этого мне самому было интересно, чем все завершится и каким ты станешь после изменений. Всего лишь наблюдение за интересным зверьком. А то, что я начал мыслить шире, что получил такой объем знаний, умений, научился осмысливать каждое свое действие – это только твоя заслуга. Притом – огромная.       – Подтверждаю, – мурлыкнул Вигельд мне в шею, потершись щекой о мою. – Ты расцветил нашу жизнь красками, дав понять и осознать, что мы делаем, и возможность исправить то, что еще исправить можно. Так что, какая может быть обида?       – Да хрен его знает, – пожал я плечами. – Но это вмешательство в жизнь и осознание. А значит, все, что я делаю – неправильно.       – Неправильно что? – улыбнулся Ирал. – Что не даешь прогнивать отдельным личностям до состояния, когда их уже ничего не спасет? Что уничтожаешь тех, кто завтра сможет совершить преступление еще большее, чем совершает по отношению к тебе? А тех, кого каждый из них мог убить или подставить, тебе не жалко?       – Видишь ли, Ирал, – я тяжело вздохнул. – Вся суть в том, что я не имею никакого морального права поступать так. Хочу или не хочу – это уже второй вопрос. А вот то, что не могу, а должен – вот это меня и беспокоит. Март пинками гонит исполнять свое предназначение, вы, вот, воспринимаете это все как норму... только меня учили другому. И сразу взять и измениться я не могу. Понимаешь, я сейчас напиваюсь не потому, что сожалею о том, что делал или о том, что сделаю. Я... Как бы это точнее сказать – прощаюсь со своей моральной юностью. Вот, как я читал, что в некоторых племенах мальчик становится мужем, убивая первого своего врага, так вот и я прощаюсь со своей душевной невинностью, понимая, что мне придется обрабатывать этот мир осознанно. Понимая, что я делаю, для чего и как. То есть, не просто бороться за человека, а равнодушно рыться в дерьме каждого, выискивая там остатки светлого и хорошего.       – Март сказал, что ты должен будешь это все осознавать и понимать? – хмыкнул Ирал. – Или просто делать то же самое, что делал, с тем же рвением, с которым всегда стремился на помощь другим, а твоя суть это сделает за тебя?       – Паразиты, – буркнул я, понимая, что Мартон уже обо всем рассказал, и теперь мои ребята знают даже больше чем я, готовые меня поддержать. – Неосознанно. Но все равно, зная, что я делаю – я уже буду аккуратнее подходить к излечению.       – Ага, выбирать только светлых и чистых душой, чтобы не вмешиваться в их внутренние процессы, – выдохнул мне в шею Виг.       – Ну... – я задумался. – Не знаю. Мало ли у кого в душе что делается. А психологом работать я не нанимался. Так что, выяснять, кто из них что умеет и кто о чем думает, не буду. Вот только... – я замолк, понимая, что сейчас скажу. – Понимаете... Лечение, ведь, касается не только взрослых, но и детей... И то, что до этого мне никто не доверил их излечение – не значит, что так же будет и дальше. А что, если у ребенка окажется темная душа? В смысле – загнивающая?..       – Вот и вычистишь до того, как это станет нормой поведения.       – Ирал! – я отмахнулся. – Суть в том, что дети – это совершенно иная каста. Это не установившиеся личности с уже развитым мировоззрением. Это... Как бы тебе сказать... Иное. Ребенок может быть невероятно уродлив душой. Может быть похож на искалеченного, но, на самом деле, все молодые ростки правят сами себя, иногда с помощью этих изломов вырастая в нечто потрясающее! Если же я буду вмешиваться на таком раннем этапе, то буду стирать всю будущую личность, которая создастся под воздействием этих изломов. Пойми, если бы в детстве у меня все было хорошо, если бы я не мечтал препарировать каждого, кто станет мне поперек пути, если бы не был кровожадным садистом, лелеющим то, как он будет разделывать каждого, кто причинил ему вред – я бы не стал тем, кем являюсь сейчас. А понять, сознание ли это балует, или же ребенок готов нанести кому-то вред – думаю, я не в состоянии. А кроить всех по своему личному желанию – это жестоко!       – Но думать и делать – разные вещи... – неуверенно произнес Виг.       – А ты точно знаешь это? – обернулся я к вампиру. – Или думаешь, что знаешь? Понимаешь, когда я лечу – я лечу интуитивно. Все и сразу. Полностью, начиная с души и заканчивая телом. Что, если я создаю некий прототип, который обтешет все эти души до среднего уровня? Что, если мое понятие чистоты – это лишение некоторых особенностей разума?       – Спроси у Марта, – подумав, изрек Ирал. – Уж кто-кто, а этот червяк-переросток, со знаниями психологии нескольких рас, даст тебе тот ответ, в котором ты нуждаешься.       – А что, если он даст тот ответ, который я захочу слышать?       – А что, если он расскажет тебе, как включать свой разум во время правки, чтобы сохранять первозданную глубину, не вмешиваясь в процессы становления? – с нажимом произнес мой маг.       – Ага, а потом страдать, зная, что твое невмешательство привело к трагедии?..       – Насколько было легче жить, пока ты не знал, что творил, – проворчал Ирал. – А сейчас начинаешь придумывать себе всякое непонятное, о чем раньше даже не задумывался.       – Такова проблема всех лекарей, – вздохнул я. – Вылечить творца или же палача... И ведь, не узнаешь кого именно лечил, пока время не настанет...       – Тогда не морочь голову и просто живи, – так и не поняли моих метаний ребята. – Ты уже себе такую славу заслужил, что в любом городе, в который придешь, тебе в ноги кланяться будут. Установку, которую в Джерстауне создал, Рофаг даже выкупить хочет, да только никто ему не дает, потому что впервые сила наполнила земли настолько плотно, что даже те, кто к магии был едва предрасположен, начинают чудеса творить.       – А, кстати, что там в Джерстауне? – перебарывая себя спросил я. – Все-таки, я просто нагло и борзо покинул город, оставив его умирать...       – Вообще-то, один из молодых королей леса перехватил твои линии силы, – смущенно произнес Виг, присев рядом. – У нас выбора не было. Или действовать жестко, снося все то, что ты строил, или перепоручить все тому, кто этим займется с радостью. А те молодые темные, которых ты учил работать, под предводительством Флода – заняли твою нишу... Нет, если ты вернешься – снова станешь тем, кем был. Потому, что все эти меры временные.       – Не вижу смысла отбирать у них то, с чем они так прекрасно справляются, – буркнул я, понимая, что незаменимых людей нет.       – Дриад, которые сбежали к Рофагу – силой вернули на место и перепоручили новому королю леса. Так что, с травами у нас тоже перебоев нет, – задумчиво произнес Ирал. – А так... Если честно, то ничего и не изменилось. Я все так же учу, Виг все так же диагностирует болезни. Клиника работает практически круглосуточно... Потому что, если раньше шли только с крупными проблемами, то теперь выяснилось, что у каждого полно еще и мелких, неучтенных, о которых нам только приходится догадываться. Единственное, что я бы тебе посоветовал – забрать Мура и Сара к себе.       – Это еще зачем? – не понял я.       – Видишь ли, Гера... – Виг осторожно взял мою руку в свои, ласково перебирая мне пальцы. – Суть в том, что ты в них влил столько своей личностной энергии, что стал для них практически сюзереном. А у нас, вампиров, не так, как у людей. И если сюзерен отказывается от своих ставленников – то они погибают. Очень медленно. Хиреют, слабеют, замыкаются в себе и превращаются в чуть более сильных смертных, чем люди. А такого вампир себе позволить не может. Поэтому, практически все выбирают смерть. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы с ними случилось подобное, то тебе придется и дальше таскать их за собой и дарить им частичку своего тепла. Ну, или перепоручить тому, с кем они согласятся работать на добровольной основе.       – Вот не было печали! – застонал я, откинувшись на спинку стула. – Понимаешь, Виг, мне их не то, что не жалко... Очень жалко. Но ты сам представь себе команду, состоящую из совершенного мага, полного лекаря, высшего лича, темной дриады, принцессы дома моего имени, да еще и с двумя сильными вампирами в охране. Не то, чтобы это напрягало, но, черт возьми! Рад только слушок пустит, кого искать надо, и нас ему за грош сдадут!       – Насчет гроша я бы не был так уверен, – на кухню вошел Март, нюхнув содержимое кувшина, а потом, отобрав у Ирала кружку, налил ее полную. – Да и щит поставить не проблема. А мало ли по дорогам таких вот идиотов шатается?       – Немало, – пришлось согласиться мне. – Но кое-кто рассказал мне закон сохранения энергий и, если где-то темного будет слишком много, то этому начнет противостоять светлое.       – А что в словосочетаниях «совершенный маг» и «полный лекарь» тебе кажется темным, а?.. Или ты считаешь, что темная дриада действует на погибель всем тем, кого лечит?.. Или, что лич, по своей сути – нейтральное создание, сотворенное с помощью магии смерти – кому-то во вред ведет свою торговлю? Ни в одном из нас нет ни тьмы, ни света. Мы, совершенные, тем и хороши, что одной рукой можем убивать, а второй – лечить. То есть, мы сами являемся собственными нейтрализаторами своей силы.       Я попытался было еще что-то возразить, но понял, что не стоит. Март не идиот. И если он решил, что сможет всех нас прикрыть, то так и сделает. Ну, а если не сможет – у меня всегда есть возможность увести всех порталом моего собственного творения, хоть к черту на кулички. А так – пусть попробует скрыться от Рада, если ему так хочется.       – Может, мы себе хоть какую-то цель передвижения придумаем? – буркнул я, смирившись с тем, что услышал. – Не шляться же просто так, делая вид, что мы голь перекатная.       – А зачем делать вид, если и так все ясно? – удивился Март. – Мы просто очень медленно и неспешно пойдем туда, где тебя научат тому, чему не смогу научить я. Заодно решим все проблемы Лабара, обкатаем твоих вампиров в боевой обстановке, да и просто немного сдружимся. Думаю, времени у нас впереди более чем достаточно, и рваться неизвестно куда, просто чтобы поскорее закончить – не вижу причин. Заодно и перегребешь еще пару калек по лбу даром Хаара, дав ему возможность работать в полную силу. Да и себя покажешь. Уж поверь, люди куда как сильнее, чем о них думают. И если о тебе будут знать, то ни Рад, ни кто другой, уже не сможет делать с тобой то, что пожелает. Общее сознание мира не даст.       – Это как так? – удивился Ирал, и я, наверное, впервые ощутил себя мудрым и понимающим.       – А вот так, – я даже улыбнулся. – Все эмоции всех людей где-то там, в заоблачной дали, на неизвестно на каком уровне магии сливаются воедино. Называется это поле – эгрегор, и, по большому счету, оно и является решающим в этом мире. «Синдром толпы», только на ментальном уровне.       – Молодец, ученик, возьми с полки пирожок, – хохотнул Март. – В общем-то ты прав, но, кое в чем, значительно уступаешь в своих знаниях. Для тебя этот эгрегор – это энергоинформационное поле, где сливаются мысли и желания всех до единого. Но есть подтипы, сообщности и куча всего, что разделяет это поле на составные. Кстати, именно так ты и создал Хаара. На всеобщей благодарности, дарованной из ниоткуда, которую влил в него.       – Хочешь сказать, что каждый ментальный настрой какой-то группы существ устанавливает свою собственную часть эгрегора?..       – Хочу сказать, компьютерный гений, что здесь ты эту аналогию не провел, – хмыкнул Март.       – Ох, жеж... – я задумался, понимая, что если действительно сравнить все с компьютерной технологией, то тогда это разделение становится более чем понятно. – Хочешь сказать, что есть всеобщая мировая сеть, есть кластеры, распространяющиеся на страны, есть этакие местечковые сообщества, вроде офисных интернетов и есть отдельные группы пользователей, сливающихся в собственную сеть?       – Именно. И есть один большой дядя, который выискивает все, что ему нужно, по этаким словам-якорям, создавая себе определенное мнение обо всем мире. Правда, наш большой дядя ушел отсюда и его место хочет занять Рад. Но, в отличие от тебя, его никто не будет учить глобализации мышления и осознанию всего того, что творится.       – Нам вообще это нужно знать? – поморщился Иралмар. – А то я ничего из вашего разговора не понимаю и не думаю, что вскоре пойму.       – Гостей пока развлеките, если слушать не интересно, – отмахнулся Март, даже не обернувшись, когда мои парни вышли. – Ну, а с тобой теперь начнем более серьезный разговор. Надеюсь, ты логикой не обижен и аналогии проводить умеешь. Итак, возьмем самое большое желание всех существ этого мира. Или, точнее, несколько самых сильных желаний: жизнь, еда, тепло, сон. Они, в какой-то мере, формируют самый плотный слой этого информационного экрана, буквально распределяя его на весь мир. Кстати, именно к этой, самой большой структуре, Рад и желает присоединиться. То есть – дать всем довольства столько, чтобы получить ответку.       – Ага, но, при этом, наш будущий большой дядя не понимает, что если все до единого получат желаемое, то мир деградирует и больше не будет напоминать сегодняшний. Умрет сам в себе, задавленный сладким и теплым жиром собственного довольства.       – Именно. Но, как я тебе и говорил, Рад – дурак. Он думает, как бы можно больше хапнуть себе, а не о том, что даст остальным. Думаешь, почему в большинстве миров поддерживается многобожие? Ну, или поддерживалось ранее? Суть вся в том, что чем больше богов, чем больше задействовано энергий, которые люди отдают, тем ярче и сильнее развитие. Взять тот же ваш пантеон римский. Люди даже срать, прости за подробности, без благодарственных слов не ходили! Рисунок нарисуют – один бог благословил. Выпили знатно, покушали вкусно – второму хвалу. Скульптуру кто сделал – третьему... Повоевать с кем-то надо – четвертому... Даже умудрились себе завести бога Хаоса и смерти! Нет, всем этим руководил один умный и очень проницательный дядя, у которого хватало времени на все, а где ему не хватало, там справлялись помощники. Этакие хранители энергий. Полубоги. Например, где-то идет перекос на один вид энергии и спад другой – дядя этот берет и отправляет пинком своего полубога, чтобы тот подправил все что надо. Завоевались до того, что убили половину населения – нате вам мир и благость, с резким демографическим взрывом, с рождением поэтов и художников. Перекос за какое-то время исправлялся, люди впадали в другую крайность – и снова пинком под зад – другого хранителя. Негативного. Чтобы мор там устроил, или голод...       – Но если бы он был настоящим и серьезным богом – таких бы перекосов не было! – возмутился я, как-то сразу приняв эту теорию.       – Хм, вот тут мы и подошли к главному, – Март подмигнул, снова налив себе вина. – Вся суть в том, что любой бог любого мира – это всего лишь некто, пришедший с более продвинутого мирка, чем тот, который он берет под патронаж.       – Ты ведь сам говорил, что должны сойтись тысячи обстоятельств, чтобы сознание, покинув свой мир, осталось полным, уже не говоря о том, чтобы еще и действовать могло!       – Ну давай, малыш, думай дальше.       И я задумался. Если например, взять такого, как меня. Вроде как, и пришел из более продвинутого мира, и силен достаточно, но все равно, не то. Да и для такой работы мне не хватает не только умений и знаний, но и обычной информационной сети, к которой могу подключиться. У тех же, кто оказался в незавидном положении богов, а не хранителей – должны быть средства, с помощью которых они бы правили более слабые миры. А значит – должна быть связь со своим исконным миром или помощь тех, кто остался там... Ладно, примем это за догму. Теперь же слегка сместим приоритеты и шагнем слегка назад. Если существо осознанно пошло на работу паука, чтобы заниматься этаким тотальным контролем за более слабыми организмами, то кто-то его послал... Не соотечественники, уж точно. Значит, должен быть кто-то выше и мы уже переходим к божеству того, более высокого и развитого мира... И с ним, получается, та же херня?..       – Умник, – разулыбался Март, считывая меня. – Итак? Что мы видим? Четко выверенную градацию. Притом – непоколебимую саму по себе. Нет, есть извращения, которых никто не посылает, а они сами себя назначают. Есть ситуации, когда боги уходят в другой мир, то ли утаскивая за собой поднаторевших в работе с энергиями хранителей, то ли развоплощая их. Обычно одно всегда касается другого. То есть, разочарованный владыка шлет мир лесом и на плодотворной почве вырастает этакое непотребство. Хорошо когда светлое, а когда паразит?.. Поэтому всегда, во всех мирах, существуют этакие подстраховщики, как мы. Когда все идет так, как надо – мы не вмешиваемся. Когда наступает пиздец, полный или частичный – мы активируемся и правим мир по-своему, выискивая того, кто встанет на место бога. Просто, в любом случае, не имея доступа к этой всемирной паутине эгрегора – понять кто и что хочет – невозможно. Хоть ты на тысячу частей разорвись и ходи по тропам мира, собирая информацию.       – Естественно, ничего не сделаешь, если доступа нет, – пробормотал я, понимая, какую же это работу проделывают те, кого мы привыкли считать богами. – Но ведь доступ можно получить!       – И?.. – поощрил меня Март.       – Мда... – закончил я, понимая, что брать на себя подобную работу не просто сложно, а оверсложно, и тот, кто займется подобным – станет действительно героем мира. Притом – признанным героем. А ведь... Будь у меня чуть больше желания и стремления – вышел бы на этот уровень... Да если бы даже остался хранителем, хрен бы меня тогда Рад со своего места скинул. А уж хранителю энергии справиться с зарвавшимся недобогом проще простого. Хотя, если бы пришлось справляться с тем, главным – вряд ли бы у меня хватило смелости. Да и вряд ли бы дошло до подобного. Трудился бы, как пчелка на своем поле и вверх бы не заглядывал.       – Ну, Хранителем стать ты и теперь можешь, – Март продолжал меня читать, да и желания закрываться от него не было. – Лишь бы было желание. А если тебе подобрать еще пару десятков подобных тебе же, то можно обойтись и без божества. Сами бы свою сеть создали и усовершенствовали бы ее. Но, пока ты не готов, а у нас нет никого, кто бы хотел получить подобную должность – мы просто будем выдавливать Рада с его насиженного места или пытаться его оставить там, где он есть. В виде этакого полубога радости и процветания.       – Тоже вариант, – я задумался. – А помнишь, при первой встрече ты мне говорил, что мы себе на шею посадили целый выводок богов?.. Который закончился восшествием одного и не очень хорошего?       – А помнишь, каким ты ко мне пришел? – тем же тоном произнес Март. – Мне что, надо было перед тобой всю подноготную миров открывать? У вас, вон, тоже в первом классе учат, что есть только положительные арифметические значения, а в пятом вы узнаете, что есть еще и отрицательные. К тому же, я от своих слов не отказываюсь и у вас действительно все не так радужно, как хотелось бы, особенно в последнее время. Но, если брать идеальную структуру мира, то все так, как я и рассказал. Есть большой и властный дядя, который правит всеми нитями мира, вовремя дергая своих заместителей, которые исправляют ошибки или, как их точнее назвать для тебя, лаги программ... – Март задумался. – Есть еще возможность, правда, крайне малая, что нам удастся притянуть в этот мир того, кто нам нужен... Но для этого надо всеобщее решение всего ковена; и ощущение пиздеца, который, действительно, назрел. Пока же мы можем все исправить своими силами. И даже засадить на место этого божества кого-то из своих, кто бы занимался этим неблагодарным делом, а самим шастать у него на побегушках, чтобы успеть все сделать вовремя и не столкнуть мир в клоаку.       – Сложно это все... – пробормотал я. – Ты же, вроде как, еще говорил о местечковых божках...       – Ну, это скорее местные хранители энергий, или, как их еще называют – идолы. Люди им молятся, сливают энергию в резервуары и потом эта энергия принимает вид, который хочет видеть большинство. Дождь там, исцеление, плодовитость... мелочи, скажем так. А вот если брать такого, как Рад... То он, вроде как, и божок, но такая тварь, что его лучше вообще не прикармливать. Выжрет все и еще попросит.       – Никогда не думал полностью просмотреть его структуру и понять, кто он такой?       – Пока нет. Вычислит, – мрачно отозвался Март. – Но когда мы поймем, как воздействовать на эту разожравшуюся и обнаглевшую пиявку – сразу прочту, вычленю его слабые стороны и дам тебе знать. Эх, провести бы тебя к нашим вот прямо здесь и сейчас... Столько бы всего узнал и понял...       – Вообще-то, провести не проблема, – пожал я плечами. – Но мы собрались двигаться очень медленно...       – Ну... – Март внезапно просиял. – Можно двигаться медленно, а учиться быстро. Ты же не всегда во сне нуждаешься?.. Вот, на стоянках можно будет переходить в ковен, обучаться, а потом возвращаться и медленно идти дальше.       – А смысл? – не понял я.       – Время потянуть, бестолочь! – отмахнулся Март. – Нам надо, минимум как, два года, чтобы некто, пока не будем называть его имени, разобрался бы во всех хитросплетениях защиты Рада. Как думаешь, даже если он тебя заметит в нашей компании, когда мы будем как стадо овец плестись в неизвестность, не предпринимая никаких действий, что сделает?       – Будет ждать, что я сотворю? Или, что сотворим мы вместе, такой компанией?       – Именно. А если мы ничего творить не будем... Глобального в смысле, то он оставит тебе свою привязку и на этом закончится.       – Но если каждую ночь бегать порталами...       – Гера, не делай вид, что ты идиот, – отмахнулся Март. – Мы будем создавать ментальный канал. Наши тела будут лежать и делать вид, что спят, а духом мы будем уходить в ковен. Все проще простого!       – Кажется, этому Тур меня не учил... – пробормотал я, допив вино, ощущая, как в голове слегка шумит, хотя день еще и не начался.       – Мастер Герман! Мастер Герман!.. – внезапно, несмотря на свою тактичность, в кухню, где мы восседали, вбежала Лита. Притом – перепачканная в крови. – Мастер... Там...       – Вот всегда все не вовремя... – пробормотал я. – Веди. И рассказывай.       – Мальчонка... Сын соседки нашей... Заигрался, на дорогу выбежал... А там проклятый какой-то на своей кляче ехал. Перехлестнул мальчонку кнутом, а тот не отшатнулся, а под ноги зверю-то и упал... Поломан весь, еле дышит...       – Герочка, сладкий мой, я с тобой, – проворковал Март, подхватив меня под руку.       – Окстись! – отмахнулся я. – Что, сам не справлюсь?       – А посмотреть? – удивился маг. – Да и на тварь ту тоже посмотреть не мешало бы... – из дома он уже вышел властным градоправителем, а не собутыльником непонятного недолекаря. – Где эта тварь! – рявкнул он, и Лабар выдернул из толпы какого-то хлыща. То ли услышал причитания и на время оставил свою жену, то ли ощутил запах смерти и вышел сам. Я еще в нежити плохо разбирался, только по игрушкам кое-что и знал. Хотя, если наши игрушки делались по легендам, а легенды запускались в обиход такими, как Март... То там больше правды, чем лжи.       – Март, считай этого гнидыша, – приказал я, а сам пошел к столпившимся у расстеленного под деревом куска окровавленного полотна, на котором лежал мальчонка. – Разойдись! – рявкнул я, и бабы прыснули в стороны, открывая действительно сильно переломанное тело. – Эк, тебя угораздило, дружок... – я склонился над парнишкой лет так пятнадцати, смотря в его затуманенные болью глаза. А потом и рыкнул на весь двор: – Вигельд! Ко мне! – вампир даже не стрелой, а белесой жемчужной молнией просочился сквозь скопление народа. – Пробуй кровь.       – То есть, ты не всеобщим будешь, а...       – Пробуй его кровь, – повторил я. – И мысли.       – Понял, – спохватился мой вампир, слизнув кровь с тыльной стороны запястья мальчишки. – Чист и светел. Никакого налета тьмы.       – Отлично, – я расслабился. – Спасибо, что помог... – и слегка куснул паренька за вторую руку, посылая свой парализующий яд по его телу, давая ему часы легкого и свободного забвения. А потом встал.       – Мастер, а как... Вы что... – Лита была обескуражена. – Не перевяжете, не поможете...       – Парню до вечера ничего не угрожает, – отмахнулся я. – А вот посоветоваться с учителем, как его лечить, должен, - и отодвинул женщину, пройдя к смурному и жутко злому Марту. – Что там?..       – Ничего хорошего для тебя, – буркнул маг. – Один из младших сыновей какого-то королька, прибывший с вестью, что на наш город идут пираты. Курьер, сука... – прошипел он, начав бугриться странной изумрудно-опаловой броней хитина.       – Март, нервы!       – Да, прости... – Мартон вздохнул и расслабился. – Хотел его отдать тебе, но не судьба. Парень – чист. И если бы все было так, как он думал, то мальчик максимум бы что получил – ожог кнута по всей спине. Сам кается... Но иначе поступить не мог. Королевская депеша, которую надо было донести до нас в срок. Такое ощущение, что его толкнул кто под копыта...       – Не Рад ли? – спокойно произнес я, увидев, как Март на меня воззрился. И пояснил. – Убей я здесь кого-нибудь при таком скоплении свидетелей – меня возненавидят. А ты сам говорил, что из того дерьма, в которое я себя загнал собственным восприятием, выбираться долго.       – Иногда мне кажется, что ты просчитываешь ситуации быстрее меня, – пробормотал Март, а потом обернулся к людям. – Слушайте и внимайте! Сей курьер нес весть о нападении на наш город и не мог опоздать! И то, что случилось – досадная оплошность, которую исправит мой лекарь-маг! Исправит полностью, так что завтра мальчик будет на ногах! Что вы стребуете с того, кто принес вам весть о большей боли, причинив меньшую и поправимую? Виру? Или смерть?       – Виру! Виру! Виру! – с разных сторон крикнули мои ребята, заводя толпу на откуп, а не на смерть.       – Тварь, – плюнула послу под ноги какая-то женщина. – Если мой сын умрет, я буду требовать смерть! Если останется калекой – смерть!       – Он выживет, – постарался подпустить я тепла в голос, уводя мать парнишки, а потом обернулся и через толпу крикнул Марту. – Как мне его лечить учитель?       – Полно! Как сможешь! Чтобы все и каждый увидел, на что способна сила бога-лекаря Хаара! – рявкнул он.       – Ну, полно так полно... – пробормотал я, понимая, что мне, по большому счету, все равно. Сил уйдет в разы меньше, чем на взрослого, зато не придется маяться с ланцетами и шинами, делая вид, что я его правлю, как травник.       А потом и обратился к Хаару, что уже изнывал от скуки и пресыщения, готовый дать мне столько, сколько я пожелаю. Вовремя его осадил. А потом тонкой струйкой начал вливать энергию жизни в тело мальчонки, правя его, как тело вампира - свежая кровь, похвалив себя за то, что вовремя погрузил мальчика в глубокий сон наркоза. Ибо то, как его тело себя ломало, составляя вновь – было бы больно.       Что удивительно, на мальчишку я истратил, от силы, половину своего резерва, даже не востребовав силу Хаара. Это было не то, что удивительно, это было поразительно и невероятно! Такое ощущение, что его тело к моменту погружения в сон уже наполовину излечило себя!..       – Матушка... – обратился я к женщине, что была его матерью. – А вы знали, что ваш сын – сильнейший лекарь?.. Не инициированный, ни разу не испробовавший своих сил, но светлый лекарь?       – Это ты к чему, маг? – женщина ощупывала тело своего сына, совершенно целое, но словно мертвое. – Почему ты его не оживил? Почему только излечил? Ты некромант? Ты его поднимать будешь?!       – Моя магия, прекрасная леди, – обворожительно улыбнулся Вигельд, показав все свои клыки. – Магия вампиров вгоняет в сон, в котором человек не ощущает, как его лечат. К вечеру он проснется и будет только слегка слаб.       – Напоите его бульоном и дайте поспать до утра. А утром он будет таким же как и прежде, – добавил я. – А еще, я, излечивший его силой Хаара, даю ему право лечить всех, к кому он прикоснется с желанием убрать болезнь.       – А я бы посоветовал вашему сыну обратиться к лекарю за обучением, – рыкнул Март. – Сам подскажу, к какому, и за обучение ваш сын будет получать золотой в день!       – Это за то, что он пострадал, ты мне так компенсацию выплачивать будешь? – ринулась на Марта женщина.       – Пятьсот золотых с меня лично, – бледный, в испарине, подошел к нам «прынц». – Я хотел отогнать, чтобы под ногами не мешался, но кто же думал что... А вам, лекарь, я хочу предложить место у своего батюшки...       – Обойдусь! – буркнул я.       – От предложений владык не отказываются! – вспыхнул парень, получив тяжелую руку Марта себе на плечо:       – Этот от предложения богов отказаться может. Понял? И если ты, мальчик, еще хоть слово скажешь моему ученику...       – Мастер Мартон... – парень скукожился, как те тестикулы под напором холодной воды. – Я же не...       – Вот и не. Матери – полную виру выплати. Моему ученику – половину виры.       – Да... – попытался восстать он.       – Вообще-то, виру, – лениво произнес Март, – для тебя его друзья выторговали. А если бы нет – придушили бы тебя пару раз, а потом конями бы начетверо и разодрали. И всем бы было по боку, чей ты сын и какую новость принес. Понимаешь, мальчик? Да и сейчас мой лекарь на тебя все еще зол. Руку, там, или ногу поломать может...       – Магией? – воспрял мальчик, понимая, что за такое мага можно лишить лицензии.       – Зачем магией? – я хрустнул костяшками пальцев, вывернув ладони. – Так устроим. Или ты не уверен в моей силе?       – Я бьюсь только на мечах! – тявкнуло это недоразумение и я с большим облегчением врезал ему в челюсть, ломая оную так, чтобы самому потом и залечить не напрягаясь, если что.       – А я – на кулачках. А еще че-то вякнешь, выродок королевской крови, и выебу. Морально, во-он тем суком с того дерева. И все, кто здесь, скажут, что ты борзая нечисть, а не принц. Усек, младенчик? – я ухватил его за искалеченную челюсть, услышав мычание, и тут же залечил. Принцев калечить нельзя. Их учить надо. А этот мир, хошь не хошь, но мне такой урок преподнес.