Иные: Стать богом с полпинка? Да запросто!

      Март понял меня без слов. Да и странно было для того, кто легко роется в моей голове — не понять. Так что, едва рассвело, как я ощутил осторожное прикосновение к руке и резко открыл глаза, чтобы увидеть склонившегося над собой мага. Март, поманив меня за собой, тенью исчез в предрассветном сумраке. А когда я вышел, то оказалось, что разбудили меня последним. То ли не желая отягощать меня сборами, то ли дав поспать чуть дольше. Ведь до самой поздней ночи я пробродил по недалекому леску, пытаясь смириться с тем, что произошло. Смирился. И даже нашел кучу плюсов в том, что получила в награду Палия. Дар травницы, преподнесенный дриаде, был даже более чем щедр. Ну, а то, что теперь моя сестренка, в какой-то степени, привязана к своему дому, так это даже и к лучшему. Да и Лабар как-то более спокоен будет за свою супругу, которая сидит дома, а не шляется по лесам с этаким приключенцем в виде меня. А то, что личу пришлось бы временами отлучаться — было ясно, как дважды два.       − Погодите, с Палией попрощаюсь, − буркнул я, вернувшись в дом, увидев замершую на пороге дриаду.       − Я думала, не попрощаешься даже, − спокойно произнесла она, а потом кинулась мне на шею, крепко прижав к себе. — Не забывай меня, Гера. Никогда не забывай. И я тебя помнить буду. А даст судьба — еще не раз увидимся. И помни, что здесь всегда твой дом. Что бы ни случилось, как бы жизнь не повернула, мы с Лабаром всегда будем рады и тебе, и тем, кого ты приведешь в этот дом.       − Я знаю, малышка, − нежно прижав к себе дриаду и поцеловав ее в макушку, я легко улыбнулся вышедшему на шум Лабару, дав ему знак оставить нас, чтобы хоть пять минут побыть наедине с той, к кому привязался всей душой.       Странно даже. Палия стала второй в этом мире, кому я позволил пролезть куда глубже, чем всем друзьям-приятелям. И пусть и думал, что это все наносное. Что она, всего лишь, нужная мне девочка, которая исполняет большинство моих лекарских капризов. Но теперь, когда нам приходится расстаться, понял, что Палия действительно стала куда больше, чем просто дриадой, соединенной со мной печатью. И что я никому и никогда не позволю сделать ей больно.       − Иди, − шепнула Палия, нежно поцеловав меня в щеку. — У тебя впереди долгий путь. И я очень надеюсь, что в его конце ты найдешь именно то, что искал.       − Без вариантов, − хмыкнул я, напоследок потрепав зеленые, как молодая листва, пушистые волосы дриады, оставив ее в той жизни, которую она пожелала. Да и, думаю, иначе и быть не могло. И старуха-травница, несмотря на то, что уверяла, будто будущее не видит — пошерудила в душе каждого, найдя именно того человека, кому бы ее дар был нужен.       − Готов? — Март вскинул рюкзак, потяжелевший из-за домашних разносолов, что на долгую дорогу собрала нам Палия, и я подставил спину, постаравшись скрыть весь этот объем за радужным щитом еще до того, как Март опустит эту тяжесть на мои плечи. — Решил, куда дальше?       − Все равно, − буркнул я, посылая свертку радужного щита Марту, что развернул его на своем грузе. — Знаешь же, что я никуда не спешу.       − Да и мы не спешим, вроде как. Так что, давайте, пока идем, выясним все, что между нами осталось недоговоренного.       − Не понял, − удивился я. — А почему ты этот разговор начал только сейчас, а не тогда, когда мы здесь были?       − Надо так было, − буркнул Мартон.       − Объясняйся, − напористо произнес я, желая услышать все.       − Над нашей дорогой, Гера, думали лучшие аналитики с базы. Уход Палии и Лабара предсказали с точностью до одной миллионной процента. Поэтому я слегка гасил твое любопытство, чтобы не посвящать в некоторые тайны тех, кому с нами не по дороге.       − А сказать было нельзя? — вызверился я. — Или твои слова как-то бы повлияли на мое решение?       − Сам думай, − откликнулся Март. — Это занятие несложное.       − Гад, − буркнул я, понимая, что Мартон во всем прав. И в том, что получил раскладку по нашему продвижению, и в том, что молчал, до поры до времени… Не то, что бы я противился уходу Палии, но найти много жалостливых моментов, чтобы объяснить дриаде, как она нужна мне рядом — сумел бы. И еще неизвестно, чем бы кончилось наше путешествие. — Ладно. Понял. Встреча с Веларой тоже была учтена? И да, не говори, что этим занимались аналитики. А скажи нормально, что провидцы. Или у вас магией для таких случаев не пользуются?       − В таких – нет, − Март покачал головой. − Магическое вмешательство перекраивает линии судеб.       − В смысле? — не понял я.       − Разреши, объясню я, − спокойно вмешалась Велара и, когда Март кивнул, продолжила: − Провидцы иногда смотрят жизнь других людей, но всегда стараются это делать в общем. Потому, что если рассматривать каждую ситуацию отдельно, то отсекаются все другие ветви возможностей, ведя человека именно так, как предсказал провидец.       − Программирование судьбы, − кратко добавил Март.       − Даже если человек не знает об этой, как ты сказал, программе, и то, что мы называем единственно верным путем, он все равно начинает идти по нему. Потому что магия влияет даже издали.       − Уходит в энерго-информационное поле, закладывая программу действий, − снова вмешался Март.       − Поэтому, все провидцы предпочитают не удалять побочные ветви развития событий, всегда оставляя разумному существу возможность на свой собственный выбор, − улыбнувшись, закончила Велара, кивком поблагодарив Марта за дополнения.       − Короче, Гера, если бы тебя смотрел провидец, то ты бы никогда не свернул в эту деревню, зная, что в ней оставишь Палию. И потащил бы девчонку за собой. Дриады — существа терпеливые, но до поры до времени. Так что, осела бы она все равно. Только в другом месте. И не скажу, что в лучшем. Да и общение бы ваше дальнейшее шло через скандалы и злость, которые дриада бы подавляла, боясь обидеть тебя. Оно кому-то надо? .. Да и уверен, что предскажи тебе провидец встречу с эльфийкой, ты бы вряд ли понял, что именно это за встреча, − подвел итог Мартон. — Так что, смотрели именно аналитики, просчитывая каждую ветвь твоего будущего, дав расклад, что чем скорее ты отпустишь от себя Палию, тем проще и лучше будет всем.       − И ты подвел меня к максимально простому решению, − мрачно завершил я. — Нашел мне ту, кто встанет на место дриады.       − Если я правильно понимаю, что вы имеете в виду под словом аналитики и анализ, то это больше похоже на решение сложной задачи со множеством неизвестных.       − Ух ты, мы даже математику знаем. Да и такими словами говорим, что впору в академию нашу идти преподавать, − хохотнул Вадим.       − Человек, − спокойно, но с прохладцей произнесла Велара. — Такие, как Март, постоянно появляются в этом мире, − Мартон удивленно изогнул бровь и хмыкнул. — Поэтому, каждый, облеченный властью, считает за честь обучаться некоторое время у подобных ему. Моим учителем, в свое время, был Сеталь.       − Ого! — не выдержал Мартон, обернувшись к эльфийке. — Сам Сеталь ар Эландор?!       − Именно, маг, − улыбнулась Велара.       − Это наш шеф, если что, − пояснил он мне. — Эльф. В полном смысле слова. Что душой, что личностью. Иногда прячется под личиной человека.       − В свое время Мастер Сеталь организовал школу, в которую принимал всех желающих.       − Деточка, это сколько же тебе годиков, если ты в этой школе обучалась? — хмыкнул Март.       − Да уж поболее, чем тебе, мальчик, − язвительно отозвалась эльфийка. — Две тысячи лет, так точно, минуло. А по годам с точностью — не считала. Но те знания, которые получила я в той школе — и позволили встать мне во главе своего собственного рода. Жаль, только, что он преподавал точные науки, а не как справиться с предательством… — вздохнула она. — Так вот, решение задачи со множеством неизвестных — это многомерное видение множества решений, которые меняются от любой подставной формулы. А для того, чтобы вывести максимально положительный результат, используются даже самые невероятные значения, которые берутся во внимание. Мастер Март, думаю, у вас есть возможность прослеживать все события этого мира? — Мартон кивнул. — Ну вот, что и требовалось доказать. Анализ происходил по всем наиболее значимым событиям, проистекающими на данный момент, и тебе выбрали максимально корректный путь. Точнее — десяток максимально корректных, в которых ты можешь поступить так, как пожелаешь.       − То есть, если бы я отказался лечить тебя и просто бы ушел, мне на дороге все равно попалась бы травница, которая заменила бы мне дриаду, − хмыкнул я.       − Здесь сошлись несколько непредвиденных факторов, − добавил Март. — Первый — ты согласился лечить королеву. Второй — ты проникся ее проблемой и сделал все максимально полно. Не просто привязав ее к лесу, а наполнив собой. Гера, не пыхти, я уже говорил, что читаю тебя, как открытую книгу, не касаясь того, что ты держишь за щитами. Так вот. Ты проникся проблемой Велары настолько, что влил в нее часть себя. Не просто излечив, а сделав то, что делаешь обычно, − я мрачно кивнул, понимая, что своим лечением обновил душу Велары, очистив ее от всей гадости. И если бы этого не сделал, то, кто знает, пошла бы она за мной или нет. − Что и поменяло отношение королевы к тебе, дав ответную привязку.       − Могу я узнать, о чем ведется речь? — вмешалась Велара.       − Я — лекарь не только тел, но и душ, − проворчал я, понимая, что кому-кому, а той, кто заменит собой Палию, надо знать обо мне все. — Поэтому я убрал все наносное, все лишнее, оставив то, что было изначально.       − Третье и последнее. Ты сам, без влияния извне, пообещал Палии свободу. Мир получил твою программу и завершил ее максимально корректно.       − Погоди… — слегка ошалел я. — Хочешь сказать, что каждое наше решение встраивается в мир, независимо от нас, и подводит нас к тем или иным результатам?       − Герман, − Велара приблизилась, осторожно продев свою ручку мне под локоть. — Представь себе огромный куст. Невероятно огромный. Путь каждого человека начинается от самых корней. Точнее — от самых мелких щетинок на корешках, вливается в тот или иной корешок, проходит тот или иной вид взросления и попадает в ту или иную веточку, со множеством себе подобных. Ты можешь выбрать еще с самого детства, как поведешь свою жизнь. А иногда может закинуть в неопределенную веточку, от которой постоянно отходят десятки и сотни других веточек, что заканчиваются листиками. Так вот, пока ты идешь своим путем, ты всегда оказываешься на распутье. Всегда принимаешь то или иное решение, выбирая ту дорогу, которая нравится тебе. Притом — ты не одинок в своих решениях и подобным тебе путем идет не одна сотня человек. Но каждый всегда выбирает свой путь. Это все уже заложено в мироздании. Нет никаких эфирных и случайных веточек. Выбрав путь, ты должен его пройти до следующего разветвления. И никак не сможешь отказаться от его продолжения. Не сможешь повернуть. Но всегда сможешь сделать выбор в будущем.       − Сравнение с кустом крайне неверно, − осторожно вмешался Март, получив от эльфийки одобрительный кивок. — Скорее, это сеть паутины, по которой ты движешься, иногда снова вставая на тот путь, который уже прошел. С теми же исходными данными, но с новыми условиями. Притом, эта паутина трех или даже четырехмерна. Минимум. Поэтому, ты как бы оказываешься в исходной точке, но уже информированный. Идешь параллельно своему пути, но делаешь другой выбор там, где первый раз сделал неправильный.       − Вы знаете, ребята, мое образование позволяет мне понять, что вы говорите, но вот осознать… — пробормотал я. — Видимо, я к этому знанию еще не готов. Хотя, знаю того, кто бы с радостью с вами пообщался.       − Заберем и его, − кивнул Март. — Позже, но обязательно заберем.       − Знаешь, Герка, в отличие от тебя, мое образование даже не дало мне понять суть, − хохотнул Вадим. — Единственное, что я понял, так это то, что все решения выбраны уже за тебя. И это как тест, в котором нет правильного ответа. Что решишь, так тебя и оприходуют.       − А говоришь, что не понял, − улыбнулся Мартон, ухватив Вадима за руку, сплетя пальцы.       Велара подняла на меня вопросительный взгляд, и я только кивнул.       − Да уж, не вписываюсь я в вашу компанию, − тихо произнесла она. — Дурочка. Хотела еще клятву дать… Зачем я вам нужна, если вы все — вместе? ..       − Дружескую клятву еще никто не отменял, − шепнул я. — А при большом желании, всегда можешь стать сестрой по крови одному из нас.       − А потом, когда придет время, тоже кто-то из вас, кому дам клятву, будет рвать свое сердце, отпуская меня в жизнь? .. — грустно улыбнулась Велара. — Зачем? Проще уж никак не связывать себя с вами, чем видеть то, что я увидела, когда ты расставался с Палией.       − Ну, извини, − пожал я плечами. — Такова жизнь. Если рядом с тобой чистый душой разумный, то прикипаешь к нему. Даже если нет никаких клятв. И поверь, старушка, я уже никуда не хочу тебя отпускать. Но знаю, что придет время - и ты сама уйдешь. То ли с кем-то, то ли пожелав более спокойной жизни… У нас же впереди долгий путь…       − Глупый ты, Герман, − эльфийка прижалась ко мне чуть ближе. — Ты сам не понимаешь, что сотворил. Когда лечил меня — я же вся перед тобой открытая была. Не телом, нет. Душой. Нараспашку. Иначе нельзя. Поэтому, ты для меня сейчас, как брат, как сын, как самое дорогое и сокровенное, что в моей жизни было. Да и по тебе видела, что ты ко мне потянулся. Не в смысле, как мужчина к женщине, а как к родной душе. Было что-то, не знаю что, что спаяло нас воедино. Поэтому и не денусь никуда.       − Да… Было… — вздохнул я. — Ты как одинокая волчица, выла в отчаянии в глухую пустоту небес, надеясь, что хоть кто-то тебя услышит. Плакала без слез, всухую. Молила хоть о капельке тепла… — я ощутил, как горло сдавил комок. — Кто просит так… Если не о помощи, то о забвении — не может оставить меня равнодушным. Я так своего вампира нашел… И мне всю душу перевернуло, когда он, истерзанный, одинокий, умирающий, отозвался теплой благодарностью на то, что я просто услышал его этот нематериальный вой.       − Ему невероятно повезло, что рядом оказался такой, как ты, − вздохнула эльфийка.       − Велара, ты только пойми правильно…       − Герман, не нужно. Я понимаю даже больше, чем ты сказал. И никогда, клянусь кровью своего рода, не встану между тобой и твоим любимым.       − Двумя, − хмыкнул я.       − Ну, любимыми… — легко пожала плечиками эльфийка. — Я просто хочу быть рядом. Как спутница, как подруга, как травница… Даже если ты меня оставишь при себе служанкой — мне этого будет достаточно, понимаешь?       − Не очень, − осторожно произнес я.       − Я с тобой связана, − просто произнесла Велара. — Притом, настолько плотно, что если мы разойдемся — я угасну в течение десятка лет. Это не значит, что мне надо делить с тобой кровать. Это значит, что мне надо делить с тобой жизнь. Как ты захочешь, на каких угодно условиях, но надо.       − Хм… поддержанием тебя собственной силы, как Палии, не поможет?       − Нет, − улыбнулась та. — Только контакт. У нас, эльфов, такое иногда бывает. Мы находим светоч своей жизни. Не пару, не любовь, а именно — светоч. Цель… Предназначение… И противиться ему нельзя. Потому, что жизнь искалечит.       − Кажется, это мне более понятно, − пробормотал я, уйдя в воспоминания.       Еще Тур мне говорил, что у каждого человека, с самого рождения, есть свое предназначение. Находят его в этой кутерьме жизни очень немногие. Но, когда находят, когда следуют своей цели, заложенной программой мироздания — они счастливы. Бедны ли, богаты, впроголодь живут или же с золота питаются, одиноки или же семейные — они неизмеримо счастливы тем, что исполняют. Если им дают возможность это исполнить. Если честно, то попав в этот мир, несмотря на все проблемы, на все ситуации, я ощущал то подспудное, робкое счастье, которое порождало покой. Да, были неудачи, были проблемы, которые, казалось, прибивали меня почти в то состояние, в котором я был на Земле… Но никогда мне еще здесь не было так хуево, как там. Всегда находился выход и всегда я продолжал идти, ощущая невероятное тепло в своем сердце. Поэтому и понял, что именно имела в виду Велара. Ее путь отныне и до неопределенного времени, пока она исполняет свой долг, свою цель, выданную ей бонусом, миром — она будет проходить в этакой эйфории полной самодостаточности. Притом, чем полнее она будет реализовывать себя — тем больше будет эта эйфория, возводя эльфийку на самый пик блаженства духа, когда кажется, что под ногами не земля, а облака.       − Растешь, мальчик! — хохотнул Март, обернувшись, сверкнув на меня своим непередаваемо теплым взглядом. — Начинаешь понимать суть и цель жизни.       − Стоять! — рявкнул я, поманив Мартона к себе. — То есть, все это верно и я пока не полностью себя реализовываю, поэтому и скатываюсь иногда в самый низ своих эмоций? ..       − Вспомни те дни, когда выпустил многонога, − подмигнул Март. — Как ты себя ощущал? .. Во-от, мальчик. Именно в этом и есть твоя суть.       − В чем? — протупил я.       − В том, чтобы слиться со своим зверем. Чтобы принять его не только разумом, но и душой. И не бояться действовать так, как хочет он. Вреда от подобного не будет. Это уже наши аналитики просчитали.       − Со своим зверем? — вынырнула из своего блаженства Велара. — У Германа внутри зверь?       − Герман, малышка, по своей сути — зверь, − хмыкнул Март. — Правда, он думает, что злой, а на само деле — очень даже добрый и жалостливый.       − А можно посмотреть? — загорелась Велара.       − Не испугаешься?       − Герман! .. — даже обида на лице такая проступила, что я хмыкнул. — Я же настрой ощущаю. Зачем мне бояться того, кто добрый?       − В обморок только не падать, − предупредил я, выведя своего многонога из радужного щита… Но я и подумать не мог, чем все обернется. Да и Март, как мне кажется, тоже не был в курсе. Но, когда завизжав от восторга, мне навстречу рванулось подобие горгоны: семихвостое, да и со змеями на голове, я, честно сказать, охренел. А вот мой многоног – нет. Наоборот, свил свои щупальца кольцами вокруг горгоны, оплетая ее, лаская и почти урча от удовольствия. Точнее — урчать начал я, все еще хренея от происходящего.       − Ну, типа… ик… — пробормотал Вадим, хлопая глазами. — Родственнички? ..       − Нет, − задумчиво произнес Март, из лемура снова став человеком. — И миры разные, даже. Скорее, тут родственная суть и схожесть непохожести… Слушай, королева эльфов, а как ты так долго скрывалась от нас, что никто тебя не ощущал?       − Просто, − Велара льнула так, что еще немного и завернулась бы в меня, как в одеялко. — Я сразу знала, кто я такая и контролировала себя. Ведь я не переселенная, я рожденная…       − Теперь я больше понимаю аналитический отдел… — хмыкнул Март. — По большому счету, собрали компанию иных. Полностью иных. Ни единого местного! .. Интересно, что нам предстоит пройти, раз так сделали? ..       − А я понимаю, почему тебя ко мне тянуло, − проурчал я, прижимая к себе эльфийку. — И почему мне так спокойно именно в вашей компании.       − Ну, хоть немного понял, − слегка улыбнулся Март. – Мы, иные, никогда не подставим друг друга. Даже если от этого будет зависеть наша жизнь.       − Да… Наверное… — ощущение, как будто во мне треснуло стекло, рассыпавшись осколками, отозвалось болезненной дрожью по всему телу, а потом я ощутил безмерный, полный покой, даже превыше той гармонии, которую ощущал мой многоног, сожрав под полторы тысячи душ.       Это было ликование. Это была истинная и непревзойденная свобода полного единства. И Март, видимо ощутив все это — сам обернулся, застыв этаким двенадцатиметровым червяком, обвив нас. А потом заколбасило и Вадима. Притом — конкретно так. Бедный, даже орал от изменений, и я ничем не мог облегчить его боль. А когда закончилось, перед нами стоял массивный, ширококостный грифон, который пытался материться вслух, еще не понимая, что клюв для этого не предназначен. А смирившись, подошел к нам, облапив своими крыльями, ткнув голову в середку нашей общей кучи, получив массу нежности от горгоны и огромного червяка.       − Фух, это надо заканчивать, − пробормотал я, меняясь. — Или вы не так думаете?       − Да, выплеск магии был такой, что нас любой засечет, − добавил Март, перетекая в форму человека. Велара только кивнула. А вот Вадима пришлось обращать назад в шесть рук. Да и то, что мы получили на выходе — было совсем иным: из приземистого гнома-крепыша Вадим подрос сантиметров так на тридцать, и весь его вес распределился по данному телу так, что из крепыша-толстопуза он превратился во вполне себе атлетически сложенного парня.       − Вот что магия ваша треклятая, делает, − пробормотал он, осматривая себя. — Где мой нагулянный годами жир?!       − Жрать в три горла будешь — снова наберешь, − хохотнул я, ощущая невиданный прилив сил.       − Не думал… — Март расхохотался от всей души, блестя глазами и потеряв весь свой величественный лоск. — Никогда не думал, что единение дарит такой прилив сил! Кажется, горы могу свернуть! Моря вспять повернуть!       − Ша! — отозвался я. — Прилив сил был только духовный, а не физический. Так что, магии в нас столько же, как и прежде.       − Не скажи… — Велара любовалась перстеньком на руке, разжав ладошку другой, на которой лежал бронзовый ключик. — Наше единение позволило мне открыть малый портал, по которому я перебросила свои артефакты. Чего раньше я делать не умела.       − Да и изменение Вадима… — продолжил Март. — Тоже невозможно было бы, не увеличься наша сила.       − Да и кокон у меня подрос… — хмыкнул я, ощущая, что резерв пуст практически наполовину. И, словно ощутив мои мысли, Хаар начал вливать в меня силы, заполнив практически до предела. — Раза так в два, минимум. Так что, думаю, не зря мы произвели слияние. И что-то это да значит. Тебе твои аналитики что-то по этому поводу говорили?       − Боюсь, что еще скажут, − поежился Март. — Притом, так скажут, что нам всем невесело будет…