Иные: Стать богом с полпинка? Да запросто!

      − Блин, Герка, ну прости дурака... – бормотал Ульрих, меняя мне холодные компрессы на лбу и, время от времени, обтирая влажной тканью тело. – Ну не думал я, что ты такой хиленький. Решил простимулировать... Черт... Как же тебя теперь на ноги поднимать-то, а?..       − Собака ты лесная, а не темный, − пробормотал я, не открывая глаз, чувствуя невыразимо сладкое блаженство полного покоя.       − Герыч, солнце ты мое ясное, − Уль тряхнул меня за плечи, а потом и прижался к груди. – Ну, нахера пугать-то так, а?..       − Сколько я провалялся? – шевелиться было сложно. Да и лениво.       − Столько, что меня твои чуть не прибили. Блин, если бы я знал, что в этом теле твоя душа еле держится – я бы как-то поаккуратнее... А так, решил показать, насколько оно больно, чтобы ты меня к себе не подпускал и сам чисткой занимался. Блин, Герка, да я своей глупой выходкой чуть тебя самого на тот свет не отправил, заместив чужой душой! Впервые в жизни я поблагодарил все живое и все святое, что у меня еще осталось, что в меня вбили науку управления нитями жизни и смерти!       − Это не твоя вина, − я облизнул посохшие губы. – Пить дай, − и тут же ощутил, как в губы ткнулся край прохладного кубка. – Я просто к этому миру не привязан... Ирал что-то там обещался сделать, чтобы привязать душу к этому телу, но так и не сделал. Поэтому я, как тот воздушный шарик. Вроде и здесь, но не здесь.       − Зато я привязал, − руки Ульриха заметно подрагивали. – Не к самому телу, а к миру. Тело-то ты, во время ритуала, все равно потеряешь... Но, блин!.. Я же не знал!.. А когда ты отходить начал, а твою суть заменять эта гниль стала – меня чуть трясучка не проняла! Своими же руками, да того, кто мир сохранит – в межмировое отправить... Блин, Герыч, ну идиот я. И твои мне это уже какой день талдычат...       − Мои? Кто?       − Вампирюга и дриада. Их, вроде, какой-то маг как можно ближе перекинул, дав одноразовый портал сюда.       − Позови беленького, − слабо улыбнулся я, и не успела дверь прикрыться, как ее, чуть ли не с ноги, распахнул Вигельд, ворвавшись в комнату, деловито облапив и осмотрев меня всего, прежде чем успокоиться.       − Следующий раз умирать надумаешь – меня позови. Будет быстро и безболезненно, − постепенно расслабляясь, проворчал мой вампир. – Если бы от этого темного не шла такая волна раскаяния, я не знаю, что бы с ним сотворил. Знаешь, как по Иралу все это ударило?       − Сильно? – нахмурился я, чувствуя себя виноватым, хотя в произошедшем моей вины не было.       − Уже легче. А когда только обрыв пошел – он едва разумом не двинулся. Пришлось его еще и на себя крепить... – Вигельд показал свою новенькую печать, которой теперь был связан и с моим магом. − Объяснить-то хоть внятно можешь, что именно с тобой случилось?       − Моя личная проблема, − поморщился я. – Мы же с Иралом так и не провели мое полное вселение в это тело. Забыли. Вот когда Ульрих начал вытаскивать из меня ту дрянь, что ты ощутил, то эта блядская душонка начала сопротивляться, попытавшись заместить собой меня. Можно сказать – непредвиденные обстоятельства. Палию зачем притащил?       − А ты думаешь, сам выкарабкался? – Вигельд хмыкнул, осторожно взяв мою руку в свои, перебирая пальцы. – Она тебя на травах тянула. На своих мышиных силенках, только бы ты выжил. Сейчас сама едва жива. Чтобы восстановиться – пришлось ей в дерево заколупаться. Неизвестно теперь, когда вылезет.       − Блин... Вот не было печали, − я прикрыл глаза, попытавшись дотянуться к дриаде, ощутив слабенький отклик, с горечью осознавая, что, сколько бы сил не влил, сейчас все бесполезно. И покинет дерево Палия только после того, как восстановит баланс.       − Главное – обошлось все, − мой вампир был хмурым. – С этим темным что делать? Прибить или пусть живет?       − Пусть живет, − слабо улыбнулся я. – Пригласи его, нам еще поговорить есть о чем.       − Ну-ну, говорите. Если что – зови. Я пока здесь обосновался. Пока на ноги не встанешь – одного не оставлю. А еще лучше – убрать бы этого темного, чтобы он чего не сотворил.       − Нельзя, − слабо пожал я плечами. – Без него наше дело не выгорит.       − Вы во что-то серьезное влезли? – нахмурился Виг. – Наша помощь нужна?       − Нет, − помотал я головой, ощутив, как комната поплыла перед глазами. – И даже не пытайся узнать, чем мы занимаемся.       − Хоть намекни, что ли...       − Нельзя, − осторожно притянул я к себе вампира, легонько поцеловав в губы. – Виг, ну серьезно, нельзя. Мы-то все под щитами ходим, хрен нас кто пробьет. А вот вас с Иралом прочесть проще простого.       − Ты только, когда все это закончите – о нас не забудь, − сердито чмокнул меня в ответ Вигельд, встав с кровати. – Сейчас твоего темного позову.       − Не надо меня звать, я и так здесь, − Уль, все еще ощущая себя виноватым, проскользнул ко мне в комнату.       − И какой ты после этого темный? – фыркнул я, поймав взгляд забитого щенка. – И как ты вообще Тура в ученики взял?.. Тебя же самого еще учить и учить.       − Чтобы красиво дискуссировать на темы мироздания – достаточно знать предмет, − Ульрих подал мне кружку с каким-то травяным отваром. – И верить в то, что ты знаешь. Да и вообще, я не общаюсь лично ни с кем. Герка, ну хочешь, я тебе такую клятву дам, чтобы ты уверен был в моем желании помочь вам?       − Нет, не хочу, − сжал я руку Ульриха. – Сам же себя в панику теперь загоняешь. По тебе, что ли, не видно, что не нарочно? Или думаешь, что теперь тебя бояться буду и с подозрительностью относиться?       − А я еще больше уверился, что тебе мой опыт перенять надо, чтобы не я тебя, а ты сам себя чистил... – проворчал Уль, присев рядом на табуретку, положив голову на кровать. – А то, если еще раз – боюсь меня твои вместе с дерьмом сожрут...       − Да не переживай ты так, − легко потрепал я его по волосам. – Завтра уже как огурчик буду. Весь такой же зелененький и в пупырышку. – Да и от ошибок никто не застрахован...       Но Уль уже не слышал. Просто напросто заснул, когда понял, что мне больше ничего не угрожает. Видимо, за эти дни, как меня вытаскивал, так ни разу и не прилег.       Я хотел и сам заснуть, но, видимо, выспался. Просто так лежать было скучно, и мысль, посетившая меня, показалась вполне оправданной. Ну, вдруг действительно, весь этот испуг – игра на публику, попытка ослабить внимание и все такое... Поэтому осторожно воспользовался своим умением, запустив тонюсенькие корешки под кожу темного, чтобы считать его память. Не выпить, как Дара делала, а именно прочесть.       «Итак, что мы имеем? − начал подводить общий итог я. – А имеем мы темного с нестандартным поведением. Этакого легкомысленного распиздяя, который когда-то и как-то был богом смерти, и которому это жутко не понравилось. Избавиться от собственной сути не может, но брать на себя обязанности проводника в другой мир, с таким-то характером – совершенно не желает. Может, когда с Радом работал, понял, что это не его, может, позже... Главное – понимает наши обязанности и особенности слияния с алтарем, и готов быть консультантом по всем параметрам. И, что самое главное – ненавидит Рада. Если бы было двойное дно – я бы разобрался, да и мой многоног пытался бы его сожрать. Вон, даже на Марта в свое время бросался. А на этого – нет. Значит, чист. Темный, но чистый...» – я едва не разоржался, понимая нелепость этого утверждения.       Как может быть чист тот, кто является богом смерти? Может, тут имеет значение не количество отобранных жизней, а то, зачем, как и почему? Хотя – тоже, вряд ли. Скорее, тут суть в том, что нет в нем гнили. И как только я это понял, что-то внутри меня шевельнулось, урча. Хотя, почему что-то? Мой многоног и шевельнулся, подтверждая слова. А убивать чисто и убивать грязно – это две разные вещи. И тут же задумался над тем, как это - «грязно» и как это – «чисто», и понял, что Ульрих просто уводит, когда настает срок. Не любит этого делать, но все равно уводит. И хранит жизнь тем, кому еще не время уйти. А не убивает по собственному желанию, очищая себе путь к какой-то своей личной цели. И просто, ради удовольствия, не убивает... Интересно, а если бы мой многоног проснулся во время того, как я лечил Рада, что бы я получил? Мелко нашинкованное тельце? Или бы сжавшееся в колючий клубок подвывающее создание, понимающее, что с таким, как Рад, не справиться?       − Гера, ты бы думал потише, − пробормотал Ульрих, так и не проснувшись окончательно. – Я тебя теперь слышу, извини.       − Это ты меня извини, − погладил я его по спине, начав думать на более «тихом» уровне, не словами, а образами. Точнее, даже не думать, а... пропускать через себя всю информацию, что получал.       Нет, я мог осознать, что он выходец из другого мира, но я и в жизни не мог бы представить, что их, молодых и зеленых, не смотря на желания и предпочтения – рассылают по мирам, давая установку – убивать, когда придет час. Не программирование, как у нас (мой многоног зверел и бился в оковы моей плоти, когда осознал, что их не учили ничему, просто создавали и отправляли), не психологическое наставление. Просто... Молодых и неумелых – во все миры, чтобы сами учились, как жить... Это ломка. Жестокая психологическая ломка существ... среди которых попадались и иные. И Уль был иным в своем мире. А его, как своего, квадратно-гнездового, послали убивать и обрезать нити жизней, как какую-то парку... Меня колбасило от этих воспоминаний сильнее, чем в тот момент, когда Уль освободил энергию смерти, заставив убить его девчоночье тело.       И ведь, выжил, не скурвился. Даже когда попал на зубок Раду – сумел притвориться, чтобы выжить и уйти. И мстить. Притом, мстить конкретно так. Рад, гаденыш, выпивал жизнь мира, оставляя после себя серое существование, приставляя какого-нибудь слабого и гнилого хранителя, что управлял выпитым миром. А Уль... Уль не раз искал команды, подобные нашим, пытаясь противостоять. Не раз уводил миры от истощения, давая им право на жизнь, если не с помощью команды, которая грызлась сама с собой, то с помощью разрушения алтаря.       И отчаялся. Понял, что все его воздействие – мизер, по сравнению с тем, что может Рад и ему подобные. Понял, что совсем не герой, и что его стезя «бога смерти», навешенная на него клеймом, проросшая в саму душу, пропечатанная самим создателем того мира, в который он попал случайно – навсегда. И избавить от нее не может никто. К скольким бы Старшим он не обращался, в какие бы миры не ходил. Заклеймили не только душу, заклеймили саму суть. Потому и отрывается в низших мирах, делая вид, что он никто и не причем. Скитается от тела к телу, живет из жизни в жизнь... И все равно, уводит или правит нити, хотел бы он этого или нет.       − Ну что, все узнал? – услышал я совсем даже не сонный голос.       − Все, − я прижал Ульриха к себе, пытаясь поделиться своим теплом. – Прости.       − Давай пойдем глубже, Герка, − выдохнул он, перебравшись на кровать и прижавшись ко мне. – Будет больнее, но ты поймешь.       − Больнее мне или тебе?       − Тебе, парень. Мне уже давно это все не больно... – грустно хмыкнул Ульрих. – Смирился.       − Ну, смотри... – предупредил я. – Если ты читаешь свою память вместе со мной, то не стоит.       − Куда я денусь... Да и перетерплю.       − Скажешь, когда больше не сможешь, − предупредил я, снова уходя в его память.       Вот, когда смотришь на людей – ты видишь только поверхностное. Кому-то нравится, кому-то нет, кто-то доволен, кто-то хочет чего-то иного... Когда ты видишь души умерших – ты слышишь беспрестанный жуткий вой тех, кто только после смерти понял, что хотел сделать. Кто шкребется, рвется назад, чтобы закончить то, на что не хватило сил. Они обрастают когтями, шипами, иглами, только бы по спинам себе подобных вырваться наверх и сделать то, на что у них была целая жизнь. И те, одинокие, которые сумели исполнить свой долг, спокойно уходящие в сторону... Если и есть ад, то этот ад я увидел. Карабкающиеся к жизни, отчаявшиеся, ненавидящие тех, кто им мешает рваться кверху... Хотя, стоит только повернуть голову - и тут тебе новый портал в новую жизнь, где можешь исполнить все то, что не успел. Но нет, они хотят назад. Они не верят в то, что может быть что-то иное. Они просто это не видят и убивают сами себя, погребая себе подобных под этим завалом неверия.       Так было противно на это смотреть и ощущать, что меня даже передернуло. Да никогда в жизни! И никогда в смерти я не буду вести себя так! Тур, пусть он и оказался тем еще дерьмецом – сумел в меня вложить главное: не один раз живем и не один раз нам дается шанс выполнить то, что не исполнили в этой жизни. И дышать надо не через раз, отдавая долги, и жить надо не через ступеньку, обязательно сумев выстроить дом, посадить дерево и вырастить сына. Иногда бывают выходные. Да-да, выходные жизни, когда мы живем только ради себя, чтобы потрахаться, вкусно поесть и расслабиться. Нет долга. Ни перед кем. Долг выдуман теми, кто хочет быть подобным обществу. А общество строит тот, кто близок таким, как Рад: механически жить, механически вершить, механически воспринимать...       А потом и понял, что это идеология жизни Ульриха, что был учителем Тура. И не испытал ни капли отторжения, понимая, что Уль прав. Ведь жизнь не одна, их – миллионы или тысячи, и в этих жизнях, ты можешь и строить свой быт, и отдыхать, если хочешь... Как работник. А не как раб, которому изо дня в день, из жизни в жизнь надо делать одно и то же.       − Глубже, Герка... – вздохнул Ульрих.       − Пытаюсь, − отозвался я.       И ушел еще глубже, где были составные душ, а не сами души, где каждый, кто попадал в этот лабиринт собственных отражений – пытал себя сам.       − Еще глубже... – шепнул Уль.       − Да куда еще?! – вызверился я, попытавшись проникнуть за завесу непознанного, которую и он сам приподнять не мог...       И на меня, стоило только войти туда, ринулся мой многоног.       − Ша, гад! – рявкнул я, приняв на себя весь этот массив щупалец. – На кого пастишку разеваешь, сволочь? На меня, своего носителя?!       «Ты не понимаешь меня и не видишь» − вбилось мне в мозг.       − А ты, как бы, даешь себя знать? − отозвался я. – Хочешь, чтобы принял – давай! Я весь здесь!       «Уверен?»       «Естественно, раз требую!»       И глухая темнота, что навалилась и на тело и на разум, рассеявшись в момент, когда пошевелился Ульрих.       − Удалось? – выглядел он херово, поэтому я облапил его щупальцами, вогнав стрекала, напитывая силой. – Удалось... – хохотнул он чуть позже, пытаясь обхватить одно из моих щупальцев. – А ментально?       − Нихрена не изменилось, − пожаловался ему я. – Разве что, тебя понял, а так – все, то же.       − Совсем ничего? – улыбнулся Ульрих, и я ощутил, как во мне, недовольно буркнув, пошевелился некто.       − Вроде как второе сознание... – неуверенно пробормотал я.       − Тогда мы это сделали, − слабо улыбнулся Ульрих. − Твой многоног, если и не хочет брать главенство – станет твоим наставником.       − Ты же сам говорил, что он юный, − не удержался я.       − Был юным, пока меня не прочел.       − Так ведь, я же ничего не ощущаю.       − А ты и не должен, если тот, кто является твоей сутью, не хочет перекрывать твое сознание. Так что, тебе достались только мои поверхностные воспоминания, а все остальное в нем.       − Шел бы ты спать, − проворчал я, глядя на его бледный вид. – А то ощущение такое, что сейчас в обморок грохнешься.       − Нет, ты подпитал, теперь не грохнусь. Но отоспаться надо, − он встал, и, пошатываясь, поплелся к двери. – Попытайся разобраться с тем, что получил.       − Как раз и собирался, − кивнул я. – Да иди ты уже! А то сейчас встану и сам за шкирку в спальню перетащу! Или Вига попрошу!       − Не, своего вампира ко мне подпускать не надо. Злой он, − бледно улыбнулся темный, оставив меня в одиночестве.       − Ну, что, дружок, давай поработаем... – пробормотал я, ощутив глухое ментальное урчание...       А потом калейдоскопом закрутились картинки. Притом, не просто образы, а, скажем так... мои ментальные рентгеновские снимки, на которых было отлично видно все. И меня самого, голубоватой дымкой разлитого в груди, и маленькое зеленое пятнышко, загнанной в глубь разума Дары, и серовато-серебристое свечение многонога, который был раза так в полтора выше и шире меня самого, и даже те грязно-алые нити чужой, проросшей в меня души. Прав был Уль. Это больше всего напомнило мне по виду раковую опухоль с метастазами.       А потом я и получил запрос от многонога на чистку моего тела от этого зарвавшегося наглеца, дав его. И получил массу незабываемых ощущений, как будто меня кипятком ошпарило изнутри. Потом – снова панорамный снимок, показывающий уменьшившееся количество алых нитей, и снова кипятком под кожу... Если честно, ощущение было, как от «горячего укола», только раз так в пять интенсивнее. И все равно, не до судорог. Не до обморока. А так, только в пот вгоняя.       Виг пришел сам. То ли ощутил, как я себя чувствую, то ли просто решил проверить, увидев, что я мокрый, как та мышь, еложу по кровати, то натягивая на себя влажное покрывало, когда начинается лихорадка, то скидывая его в момент следующего этапа чистки. И присел рядом, смочив тряпицу в винном уксусе, начав обтирать мое тело, иногда подавая прохладные травяные отвары, заранее приготовленные Палией.       Примерно через час такого метания я понял, что выдохся, попросив отложить дальнейшую чистку, на что получил твердый и уверенный отказ. А потом и видение, как то, что мы только что вычистили – снова начинает разрастаться. Притом – вымеренное в часах, а не днях даже.       − Слушай, может тебе набрать бочку теплой воды? – заметив, что я немного пришел в себя, спросил Вигельд. – Насколько я знаю, когда лихорадит – это лучше всего.       − Набери, − прохрипел я, получив еще пару глотков отвара, безвольно упав на подушку. – Боюсь, это еще будет длиться долго.       − Последствия после вмешательства?       − Нет, личная чистка, − прошептал я, прикрыв глаза, давая своему измученному телу отдохнуть. – Уль меня чистить не может, потому что вместе с этой дрянью вымывает из тела и меня.       − Понятно, − сам себе кивнул мой вампир и пошел греть воду. – Полчаса без меня пробудешь?       − Да, вполне, − я поморщился от влажности белья, липнущего к коже.       − Может, кровать перестелить?       − Нет. Иди, − и попытался расслабиться, чтобы выдержать следующий этап.       А там и заснул почти, дернувшись всем телом, когда меня подхватили чьи-то крепкие руки.       − Это я, не переживай, − Виг прижал меня к своей груди, переместив на кухню, где стоял огромный чан, наполненный водой. – Будет горячо или холодно – ты скажи, разбавлю, − и опустил меня в воду такой температуры, что кожей она вообще не ощущалась. Градус к градусу.       − Отлично, − я уперся ногами в противоположную стенку чана, ощутив, как Виг подложил мне под голову подушку. – Посидишь рядом, если что?       − Мог и не спрашивать, − легко улыбнулся он. – только кувшинчики с отварами притащу и весь в твоем распоряжении.       − Угу...       Я попросил своего многонога «вывести на экран картинку», увидев, что даже эти полчаса стоили мне дополнительных нитей. Притом – даже в большем количестве, чем раньше. Но то громоздкое алое пятно внутри меня слегка уменьшилось в размерах и поредело, из чего я вывел, что надо и дальше работать таким же способом. И, тяжело вздохнув – вновь приготовился к чистке.        В этот раз периоды жара длились гораздо меньше, но были куда сильнее, словно многоног приступил к окончательному этапу. Я уже, правда, мало что соображал. Помню только, рвало меня пару раз. Помню, что стонал Вигельду, что больше уже не выдержу, получая от него моральную и ментальную поддержку. А потом даже это слилось в долгий и непрекращающийся кошмар, от которого я пришел себя, лежа в чистой сухой кровати на свежих простынях. И, заметил Вига и Уля, что, негромко переговариваясь, сидели за столом.       «Панорамную картинку дай», − попросил я своего многонога, и тот вяло отмахнулся от меня мгновенной картинкой, которая еще долго запечатлелась у меня в разуме. Чист. Совершенно чист. Только сияет зеленоватая звездочка в разуме и по всему моему телу разлито голубовато-золотое свечение, перемежаемое серебристыми всполохами моего многонога.       − Ура... – прошептал, точнее, прокряхтел я, пытаясь подняться на ноги.       − Герка! – Ульрих тут же подскочил, помогая мне встать. – Как ты?       − Даже не спрашивай, − вяло отмахнулся я. – Больше такую гадость жрать точно не буду...       − Больше ты этой гадости просто не дашь в себе прорасти, − нравоучительно заметил Уль. – Вас оставить?       − А надо? – Виг как-то странно смотрел на Ульриха. – Ты же все равно вскоре займешь место в нашей семье.       − Мне женщины нравятся, так что не надо, − буркнул темный.       − Уль, семья у нас большая, − уже тверже произнес я. – И то, что ты войдешь в семью, не значит, что должен будешь делить с кем-то из нас интим. Это, скорее, как братание, а не что-то еще. Да и своих мальчиков я ни с кем делить не собираюсь.       − Тогда – войду, − хмыкнул Ульрих. – Тебе сейчас рассказывать, что мы за это время сделали, или позже?       − Хочу две вещи, − мотнул я головой. – Жрать и на свежий воздух. Так что, если этот разговор можно провести на свежем воздухе, давайте так и поступим.       − А Виг...       − Что-то секретное? Вигельд просто в группе риска, − тут же прояснил я. – Доверять я ему доверяю, но их разум, при желании, Рад может считать на раз.       − Так щит поставим и никаких проблем, − пожал плечами Ульрих. – Кстати, ты знаешь, что совершенно чист?       − Конечно знаю, − кивнул я. – Каждые десять минут отчет от своего многонога получал.       − Может, тогда позовешь и второго? – посоветовал темный. – И щит ему поставлю такой, что Рад ничего не поймет. И пообщаетесь... А то тебе сейчас моральная поддержка нужна. А как именно – я не знаю. Точнее, знаю, но напиваться, пока все тебе не расскажу – не позволю.       − Хорошая идея, − разулыбался я. – Виг, давай ты. А то у меня пока моральных сил мало. Не думаю, что до Ирала дозовусь.       − Хорошо, что уже все в прошлом, − Вигельд улыбнулся так тепло, что я не смог не ответить. Заодно и отметил, что отношения у этих двоих более-менее наладились.       − Виг, ты веди тогда Германа наружу, а я пока принесу еду. Тебе захватить?       − Сейчас Герку наружу выведу и помогу, − отмахнулся Вигельд.       − Герман... – Ирал уже встречал нас у выхода, буквально вжавшись в меня, позволяя ощутить его нервную дрожь.       − Все позади, родной, − улыбнулся я, поглаживая своего мага по спине, стараясь ни единой эмоцией не показать, как же он сдал за это время. – Прости, сейчас пока слишком слаб, но через пару дней я тебя обязательно подлечу.       − Сам справлюсь, − проворчал Ирал куда-то мне в шею. – Главное – с тобой все в порядке.       − Да куда я от вас денусь, − не удержавшись, улыбнулся я, с тоской пропуская между пальцев еще несколько седых прядей. – Вот чего ты так нервничаешь, позволь тебя спросить?       − Потому что я на жизнь твою завязан, Гера! – Ирал встряхнул меня за плечи, смотря таким взглядом, что мне даже стыдно стало. – Сдохну же без тебя! А ты словно и не понимаешь этого! И лезешь неизвестно куда, сломя голову! И снова, как я понимаю, во что-то ввязался.       − Ну... – я отвел глаза. – Есть маленько.       − Вот кому маленько, а кому – всю душу выел! Ща как дам больно! – Ирал замахнулся, отвесив мне едва ощутимый подзатыльник.       − Это я виноват, − вмешался Ульрих, поднимая наверх, с помощью Вигельда, стол. – Душа Германа не была привязана к этому телу. А я, не зная всех этих особенностей – вмешался по-своему.       − Гера? – обшипел меня Ирал, увидев незнакомца.       − Прошу любить и жаловать, − кивнул я на Ульриха. – Истинный темный. Маг смерти. Точнее – бог смерти. Помогает нам в борьбе с Радом.       − И? – Иралмар смерил Ульриха тяжелым взглядом. – Скольких ты еще себе найдешь, прежде чем успокоишься?       − Ну, вообще-то, я думал Уля на тебя или на Вига прицепить... – пожал я плечами. – На Марта не хочу, ему еще и своих, возможно, искать придется, а у вас, вроде как, место свободное есть...       − Уля на себя возьму, − вмешался Виг. – Но только при одном условии. От нас больше ничего не скрывать.       − Сам же знаешь, почему я вас отослал, − не вдаваясь в подробности, пожал я плечами, присев на траву. – Теперь уже все в прошлом, а тогда – нельзя нам было, Ир, рядом быть.       − Жажду услышать все, что ты сможешь мне рассказать.       − Для этого тебя и позвали, − улыбнулся я, проследив, как теперь они уже втроем носят стулья, миски, казанки, кувшинчики...       И, подождав, пока все трое снова скроются в подземном бункере – подполз к тоненькой осинке, в которой скрылась Палия, осторожно погладив по стволу, услышав слабенький отклик дриады. И, растормошив свои силы короля леса – дал сил столько, сколько мог. Не только своих собственных, но и тех, что выбрал из кристалла, заключенного у меня в грудине, видя, как прямо на моих глазах тоненькая осинка начинает расти, превращаясь в могучее большое и стройное дерево.       − Вот и что ты творишь? – рявкнул на меня Ульрих. – У самого сил с гулькин нос, а...       − А там моя дриада, − спокойно отозвался я, прильнув к теплому шершавому стволу. – И чем больше я дам ей сил, тем быстрее она покинет свое убежище. Не хочу мучить Палию одиночеством. Да и, если ты не забыл, у меня, кроме кокона, еще и кристалл внутри заключен, что переполнен моей энергией.       − Ну, смотри, как сам знаешь... – Уль оглядел стол. – Ну, вроде как, все...       − Ну, раз все, то теперь тебе ничего не мешает рассказать, что ты делаешь здесь и почему рядом с Германом.       − Ирал, солнце ты мое ясное, давай тебе все расскажу я, − кивнув, когда Уль передо мной поставил полную миску одуряющее ароматной похлебки, я на пару минут отвлекся, чтобы утолить первый голод. – Щиты повесил?       − Сразу же, − кивнул Ульрих, оказавшись не менее голодным, чем я.       − Отлично. Итак, начнем с того, почему я выгнал вас. Точнее, почему так было нужно, чтобы вы уехали. Нападение, которое ожидалось, оказалось опаснее, чем думал Март. И мы с Вигом и Лабаром, а так же Вадимом, пошли останавливать его сами. Захочешь подробностей – потом объясню. Так вот, там, на одном из кораблей, я поглотил очень сильную душу, которая едва не вселилась в это тело. Нет, сначала, в отместку за смерть своего тела – она хотела занять твое. И удалось бы, − повысил я голос. – Поэтому Виг, заметив странную, не принадлежащую мне силу – разыграл спектакль, чтобы утащить тебя как можно дальше от зараженного меня. Думали раскидать ее по миру, но это было бы долго. Потом я пошел на Землю... Точнее, меня туда выкинули. И там нашел Ульриха. Истинного темного, который нам понадобится. И Уль попытался вычистить меня сам. Но, так как моя душа до сих пор здесь, как бы, в гостях и не привязана к этому телу, то чуть не выбил меня из него, заменив этой злой и жестокой душой. Это вы и почувствовали, как разрыв. Потом я уже взял все в свои руки и сам себя вычистил. И тоже благодаря Ульриху, что снабдил меня нужными сведениями. Это то, почему вам пришлось уйти из города, − я замолчал, чтобы вкинуть в себя еще пару ложек.       − Гера, если бы можно было полностью тебя привязать к этому телу без последствий – я бы давно это уже сделал, − простонал Ирал, понимая, что чуть не произошло из-за моего переселения и нежелания подчиняться законам этого мира.       − Это уже в прошлом, − улыбнулся Ульрих. – Я его привязал к миру, дав самосознание, и теперь, если его выкинет – он возродится с памятью о прошлом. Или же вселится в любое лишенное души тело.       − Ну, как-то так, − кивнул я. – А теперь, ребята, нам предстоит очень долгий и сложный разговор. Кто из вас двоих знает, что такое алтарь стихий?       − А при чем ты к алтарю стихий? – подобрался Ирал, сверкнув на меня своим хищным взглядом, как ранее.       − А притом, родной мой, что я один из хранителей, хоть и отмахивался от этого всеми конечностями, − я развел руками. – А Уль – еще один.       − И... вы собираетесь призвать в этот мир бога? – Ирал побледнел, как полотно.       − Нет. Мы с Мартом и Хааром собираемся взять на себя роль хранителей этого мира, чтобы не подпустить к алтарю Рада, − спокойно глядя в глаза своему любимому, произнес я. – А Уль и еще некоторые будут нам помогать по этому пути, чтобы мы сумели не только взять на себя такие обязанности, но и уничтожить Рада.       − Гера, это же смерть, − произнес Виг, уставившись на меня. – Вы, какими бы сильными ни были бы – погибните в тот момент, когда только задумаетесь перекрыть доступ Радорсу к алтарю.       − Нет, − мягко улыбнулся Ульрих. – Я буду хранить их жизни и держать нити их судеб в своих руках. Ведь я же бог смерти... Да и Рада знаю более чем хорошо. Поэтому, если нам никто и ничто не помешает, то ребята справятся.       − Понятно, − Ирал уткнулся в свою миску. – Какая помощь нужна от нас?       − Ну, Велара ищет артефакт Сердца стихий, Хаар создает карту всех артефактов. Март с Вадимом уже нашли всю информацию по алтарю и знают, что за артефакты еще нужны...       − Да это и я знаю, − буркнул Ирал. – Клинки стихий, чаша стихий и посох стихий.       − Для призыва, − улыбнулся Ульрих. – А вот для разделения, которым и собираются заняться будущие хранители, надо получить еще и амулеты стихий. А так же – Щит. И будет очень хорошо, если мы найдем жало.       − Двойной ритуал? – Ирал начал постепенно возвращаться к нормальному цвету лица.       − Ага. Чтобы устроить Раду миксер. Втянуть его в алтарь и раскидать по миру, − хищно улыбнулся Уль.       − Я знаю, где находятся все амулеты стихий, − твердо произнес мой маг. – Они часто используются в других ритуалах и найти, а так же, получить их на время – не доставит сложности. Щит стихий сокрыт где-то в горах на юге Армиума. Точно не знаю, потому что с соседним материком мы не поддерживаем отношения. А вот жало... Вроде как, говорили что-то насчет островного континента, но никто из наших там не бывал, поэтому говорить точно не буду. Чаша стихий находится совсем близко. В Лераме. Но любому темному туда путь заказан, да и извлечь ее из статуи будет достаточно сложно. Посох стихий у кого-то из магов, но если я пущу клич – найти его будет легко. Правда, за определенную плату. А вот клинки...       − Ирал, нам бы один достать, а потом я создам матричные копии и все, − взмолился Ульрих.       − Так один из них у Геры, − пожал плечами мой маг. – Тот кинжал из даркарской стали. На нем заклятие, но это точно клинок стихий. Я смотрел.       − Твой маг – лучшее, что у тебя есть, Гера, − восторженно развел руками Ульрих. – С такой точностью знать, где и что находится, и как это найти...       − В свое время я занимался алтарем стихий, − буркнул Ирал. – Научный труд писал. Поэтому знаю, под какими печатями и что лежит, и как все это достать. Но есть определенные условия...       − Знаю я эти ваши условия, − отмахнулся я. – Ир, мы – иные. Нам добиться того или иного сходства с представителями ключей – легче легкого! Потому и взялись за сей неблагодарный труд, потому что больше некому. А Рада удалить из этого мира надо. И лучше – если вообще из мироздания. Потому я так с Мартом сошелся. Потому Уля притащил. Потому девчонку-эльфийку нашел... Ты же понимаешь, что все это ради дела, а не потому, что мне интереснее с ними, чем с вами?       − Иные? – переспросил Ирал.       − В каждом мире, − мягко начал Ульрих, − когда мир подходит к своей грани – начинают собираться иные. В каждом мире их почему-то считают демонами, хотя они – хранители миров и поддерживают жизнь. И Март – один из таких. Он – Старший иной, который в этом мире пробыл не один век и знает, как его сохранить. И Гера – тоже Старший. Молодой еще, неразумный, но Старший. И все, что делают подобные им – идет на благо миру. Всегда. Даже если приходится уничтожить большую часть. Тогда такие, как Рад – сильные, почти божественные сущности, которые часто несут в себе свет – поглотители миров. Выпивают жизнь и свободу, оставляя покорное серое существование умирающему миру. Я вижу и ощущаю, что вы оба не расположены верить Мартону. Но его не стоит бояться. Как и того, что именно он делает.       − Просто, − вмешался я, откинувшись на спинку стула и сыто поглаживая свой живот, − если верх возьмет Радорс – мир перестанет жить, выцветет, потеряет самоцель и начнет увядать. Если же возьмут верх такие, как мы – все останется как и было. А то и изменится в лучшую сторону. Ирал, солнце ты мое расчудесное, ну ты же во мне не видишь зла, хотя я и не такой, каким ты привык видеть людей. Так почему ты так ненавидишь Марта?       − Может, потому, что плохо его знаю? – сам себе признался Ирал. – А узнать лучше – возможности нет...       − Есть, − улыбнулся Ульрих. – Март пригласил нас посетить базу. И сказал, что в любой момент, когда мы обратимся к Вадиму с данной просьбой – откроет прямой портал.       − То есть, впустит нас в самое сердце тьмы?       − Угу, - буркнул я, не став ничего объяснять. Сами поймут, что и как. А если и после этого будут считать, что оказались в сосредоточие тьмы, то тут уж ничего не поделать.       − Гера, ты в состоянии выдержать перенос?       − Сейчас я в состоянии сделать все, − улыбнулся я, подминая корнями своих ног рыхлую и готовую поделиться своими силами землю. – Когда идем?       − Ну, может быть, тогда, когда ты свяжешься с Вадимом? – усмехнулся Ирал и потянулся ко мне, сжав мою руку в своей. – Думаю, иногда мне стоит верить тебе больше, чем всему тому, чего я набрался от своих учителей.