***
Заки бережно осматривал небольшую кобуру из коричневой кожи, которая с годами стала потертая и даже в некоторых местах рваная. Он вынул содержимое и очертил большим пальцем рукоять из красного дерева, на котором были выгравированы инициалы «Н.Б». Заки нахмурился. Его одолевали противоречивые чувства. Он словно в прострации потянулся к лезвию, но тут же отпрянул: в дверь неожиданно постучали. Бэйкер не ждал гостей в столь позднее время. Это могли быть либо Мэтт или Джимми, либо кто-то из севенфолдов. У Заки даже мелькнула тень надежды, что появились новости про Джонни. Но все его догадки оказались ложными, и едва он открыл дверь, как оказался в ступоре. – Здравствуй, Заки Вэндженс, – с порога выдохнула Вэлери. – Не ждал? Судя по несвойственной девушке деланности сказанного приветствия, по театральной позе, с какой она облокотилась одной рукой о дверной косяк и ударившему по носу запаху перегара – Вэлери пьяна. Еще она никогда не называла никнейм Заки, и уж тем более не обращалась к нему так вызывающе. Заки действительно удивился ее появлению, особенно в таком состоянии. Но больше всего он растерялся, потому что совершенно не представлял, как себя вести в такой ситуации. – Вот уж действительно сюрприз. Что ты делаешь в Лос-Анджелесе, Вэлери? На лице гости отразилось разочарование. – Ну давай, пожалуйся Мэтту, вы же лучшие друзья, – фыркнула девушка. – Даже в жилетку поплакаться некому. – Я совсем не это имел в виду, – поспешил оправдаться Заки. – С моей стороны это было бы чудовищным преступлением. Он оставил ее располагаться в гостиной, а сам удалился на кухню. Бэйкер открыл холодильник и досадно поджал губы – из съедобного хранились только остатки ореховой пасты, подгорелые тосты и пара сосисок, которые уже подозрительно попахивали. Заки даже не помнил, когда последний раз нормально ел. Попытка заварить чай – и та торжественно провалилась, потому что заварки не оказалось, а на столе валялся один несчастный использованный пакетик. – Я надеюсь, ты простишь мне мое холостяцкое положение, при котором у меня абсолютно нечем поживиться? – Заки криво улыбнулся. Ему действительно было неудобно, хотя он прекрасно понимал, что девушка пришла не с этой целью. Но она, похоже, истолковала его извинения не совсем верно. – Ты издеваешься, Захария? В твоих закромах даже ста граммов не найдется? Парень поморщился – Захарией его называла только мать, и только в случае, когда предстоял серьезный воспитательный разговор. Но вежливо сделать замечание сейчас не имело смысла. Бэйкер лишь развел руками. – Все вы мужчины как дети, – отмахнулась Вэл. Почему она пришла именно к такому не слишком уместному умозаключению, оставалось только догадываться. Но Зак понял, что выпила она много. – Что ты пила? – вопрос прозвучал скорее из любопытства, нежели с упреком. Янтарные глаза задумчиво блеснули. Выражение лица при этом свидетельствовало о сильной мыслительной работе. – Не помню. Текила, коньяк, водка, кажется. Совсем не женский набор. – Ну что ты стоишь как истукан? Присядь уже рядом. Вэндженс повиновался. – Давно ты приехала? – Я просто от всех сбежала, – невпопад ответила Вэл. – И вот теперь я здесь, – она нелепо усмехнулась своей коварности. – С Джимми еще не виделась? – осторожно поинтересовался парень. Вэлери странно на него покосилась и театрально покачала головой. – А ты оказывается мне не рад, Захария. – Прости, я сегодня что-то сам не свой. Я рад, что ты пришла ко мне. Ты можешь высказать все, что тебя гложет. Мои двери для тебя открыты в любое время суток. Серьезно, Вэлери, ты мне как сестра. Чрезмерная женская эмоциональность под действием алкоголя лишь усугубляется – Вэлери набросилась на Зака с объятиями и признаниями в любви. Кошки, что скребли на ее душе, вырвались наружу. – Мне так плохо без него, Заки, – она вдруг икнула. – Я думала, так бывает только в мелодрамах и женских романах. Не верила, что можно так страдать. – Ему тоже плохо, Вэл. Наверное, даже тяжелее, чем тебе. Прозвучит странно, но я тебя понимаю. Своих детей всегда хочется уберечь от опасности. Материнский инстинкт не позволил бы тебе поступить иначе. Девушка с благодарность посмотрела на Бэйкера. Казалось, что она даже протрезвела на мгновение. – Ты умеешь находить правильные слова. Твой объективный взгляд на вещи меня всегда поражал. Для того, кто смешал крепкие напитки, она неплохо соображала. Только вот Зака уже тошнит от своей «правильности». – Сочту это за комплимент, – усмехнулся он. – И почему такой умный и красивый парень до сих пор без пары? – возмутилась девушка. – Да за тобой должна очередь выстраиваться. Бабам вечно не угодишь. Заки сдерживал рвущийся наружу смех на весьма забавные рассуждения. – Я серьезно, Заки. Ты очень привлекательный. – Спорить не буду, но в наше время, видимо, мозг не считается привлекательностью. – Они просто не понимают своего счастья, – ее лицо внезапно стало находиться на непозволительном расстоянии от лица парня. Он уже чувствовал на губах алкогольное дыхание, отчего его пульс моментально участился. Надо было что-то срочно предпринять, иначе последствия станут непоправимы. Но открой он рот в таком положении, и она воспользуется его замешательством. Неужели мужчины настолько предсказуемы? Заки осторожно обхватил ладонями ее лицо и тут же преградил путь столкновением лоб в лоб. Он широко открыл глаза, глядя в упор в глаза напротив. Девушка мгновенно отстранилась, сбитая с толку. Такого она явно не ожидала. Да и сам парень усмехнулся над маленькой шалостью. – По-твоему, это смешно? – Держи себя в руках, сестренка. – Только не тычь мне в лицо штампом в паспорте и тем, что я – мать, – неожиданно сурово произнесла девушка. – Сама знаю. – Эти условности здесь не при чем, Вэл. Главное то, что ты любишь Мэтта. – Господи, какая я дура, – простонала девушка и уткнулась лицом в плечо Зака. – Все нормально, – он обнял Вэлери. – Это пройдет. Не прошло и минуты, как парень услышал мерное сопение. Бедняжка совсем выбилась из сил. Самое ужасное – заставлять своих женщин страдать, не для этого они рождены. Зак вновь погрузился в засасывающий водоворот своих мыслей, радуясь, что не может сейчас добраться до своего грязного занятия. Заки всегда обладал твердым характером и стальной выдержкой. Этому удивлялись и его семья и друзья. Бэйкер никогда не действовал сгоряча, не умел опускать руки, сдаваться. Стержень сильного парня, который не свернет со своего пути, который может стать мощной скалой защиты для близких людей, он воспитывал в себе с юных лет. Тот, кто никогда не скандалит и не впадает в панику, кто рационально и логически смотрит на вещи, кто всегда анализирует и прогнозирует ситуацию. Из-за своих убеждений, что его умозаключения – истина в последней инстанции, его называли «занудой». Зак и вправду умел докучать своей правильностью. В шестнадцать он был убежден, что знает жизнь лучше других, и если слышал суждение от взрослых людей, которые не совпадали с его собственными или же казались ему наивными, он тихонько посмеивался и довольствовался своей правотой. Однажды на день рождения Джонни, Бэйкер произнес такой душевный и наполненный философским содержанием тост, что у компании глаза невольно оказались на мокром месте. Они потом всю ночь рассуждали о смысле жизни. Та ночь выдалась очень теплая и звездная. Помнится, он тогда на падающую комету загадал желание выиграть мировой чемпионат по бейсболу. Во-первых, доказать себе и всем остальным, что он не лыком шит, во-вторых, покрасоваться перед Дженой, которая в то время была ему симпатична. Теперь, вспоминая это увлечение, оно казалось ему таким глупым. Хотя, юная влюбленность, пожалуй, единственное, что у него было хорошего в личной жизни. Все остальное – несерьезно и только для опыта. Он даже слегка завидовал Мэтту белой завистью, глядя на счастье в глазах друга, когда он рядом с Вэлери. Если бы не Заки, компания бы давно перессорилась и натворила глупостей. Он всегда чувствовал в себе ответственность за их поступки. Всякий раз в моменты непонимания, он призывал друзей уважать чужое мнение и решать конфликты мирным путем. В таких ситуациях Захария чувствовал себя кем-то вроде отца, хотя самым старшим из них был Джимми. Но даже самые ярые принципы не мешали парню от души веселиться и ввязываться в неприятности, нередко становясь их причиной. Этот контраст и делал его тем самым Заки. Это его отличало, за это его любили. Бэйкер жил с матерью, старшей сестрой и младшим братом. Отец ушел от них, когда Заку было восемь лет. Тогда же у него родился братишка. Семье пришлось туго без добытчика. Мать работала на двух работах, а сестра нянчилась с маленьким братцем и успевала при этом учиться в колледже на «отлично». Именно она разглядела в Заки способности к бейсболу и настаивала на его занятиях. Парню нравился этот вид спорта, он увлекся и забросил учебу. Вскоре добившись определенных успехов, он мечтал построить профессиональную карьеру. Благодаря каждодневным тренировкам у Зака развит глазомер и хорошая реакция. Но не только положительные моменты впитал в себя Заки, будучи ребенком. Небольшая зависимость была и у него, своего рода фетиш – слабость к ножам. Оружие – не игрушки. Вэндженс прекрасно это знал и понимал. Он отдавал себе отчет в действиях, когда им пользовался. Но только не в этой игре – пережитке отрицательного влияния отца, который однажды просто молча исчез из жизни семьи Бэйкер, оставив женщину с тремя детьми без поддержки и куска хлеба. Заки не ненавидел своего отца. Этот человек просто стал для него ярким примером того, на кого никогда нельзя равняться. А потому, мальчик противопоставил отцу свой идеал настоящего мужчины и гнался за этим идеалом всю сознательную жизнь. У Заки с отцом не было связано каких-то ярких воспоминаний, кроме одного главного – когда его взяли с собой на природу в лес с палатками. В тот день, когда Нельсон Бэйкер разделывал кролика на ужин, оружие с красными следами победы на остром лезвии оказалось в руках умелого охотника для довольно распространенной забавы. Лезвие начало «перепрыгивать» через растопыренные пальцы. Заки словно завороженный наблюдал, как лезвие ускоряется, ни разу не сбившись и не дав осечку. Дурной пример оказался заразительным. Не секрет, что для детского восприятия все, что несет потенциальную опасность, является показателем крутости. Сначала Нельсон в шутку «пробежался» ножом между маленькими пальчиками, лишь бы сын был удовлетворен проказой. Но этого оказалось мало – мальчик весь вечер увлеченно баловался ножом, пока отец с друзьями отмечал удачную охоту. Конечно, получалось не сразу. Вернее, сразу вообще не получалось. Чтобы освоить хитрый навык, пришлось потрудиться. Упертость парня проявилась совсем не там, где было нужно. Сколько ссадин и порезов пришлось стерпеть, чтобы добиться успехов. Нельсон оставил о себе единственное напоминание, которое Заки случайно обнаружил раньше остальных и с тех пор хранил у себя. Он упивался своей зависимостью, только находясь подальше от посторонних глаз. От друзей также скрывал свою привычку. Лишь в юности однажды показал эту забаву, которая на время заинтересовала парней, но они не восприняли всерьез, посоветовав не заниматься всякой чепухой. И вот теперь, спустя столько лет непрерывного увлечения дурной игрой, Зак стал настоящим профессионалом. Избавиться от поганой отцовской привычки было мечтой повзрослевшего парня. Однако привычка успела превратиться в ритуал. Слишком много психологических моментов было вложено в игру. После ухода Нельсона она стала для Зака проверкой на прочность. Он, таким образом, испытывал свой характер, свою выносливость, поставив целью не соскользнуть и не упасть. Каждая игра – вызов собственному «я». Но теперь Вэндженс возненавидел игру всеми фибрами души. Потому что она стала его альтер-эго. Он знал, что не даст осечку, даже если захочет. Натренировал не только руку, но и силу воли. Здесь не могло быть случайностей, потому что Заки их не допускал. Прежде всего, в своей голове. Вопреки тому, что в жизни всякое бывает, у Заки бывает только по личному желанию. Ибо кто как не сам человек – хозяин своей жизни и судьбы? Поэтому вероятности, что нож случайно соскользнет, просто не существовало. Зака угнетал замкнутый круг: то, что происходит в игре – проецируется на реальную жизнь, и наоборот. Он не может позволить себе сломаться, иначе проиграет. А если проиграет, значит, сломается, и все было зря. Ломаться, когда ушел отец – глупо. Ломаться, когда пришлось оставить бейсбол – глупо. Когда не добился девушки – глупо. Когда стал преступником – глупо. Когда предал лучший друг – глупо. Когда умер лучший друг – глупо?.. С детства Зак твердо знал одну вещь: братья – это его семья, и он никогда не даст свою семью в обиду. Когда Джимми принял решение разыскать Трента, чтобы отомстить Кристиану, он без всяких колебаний поддержал друга и отправился в неизведанный путь. Вернувшись в Хантингтон спустя три года владельцем крупного казино в Калифорнии, он был счастлив обеспечить своих родных за все тяжелые годы. Мать не могла нарадоваться успехам сына, что он смог выбиться в люди и помочь семье. А для младшего брата Бэйкер превратился в кумира. Он очень скучал по родным, но ему было противно от самого себя, когда он смотрел им в глаза после смерти Брайана, которая моментально разрушила все легенды о легальной жизни парней. Не передать те разъедающие душу муки совести, которые он испытывал. Заки не помнил, чтобы когда-то в своей жизни ему доводилось плакать. Принципы и выдержка характера не позволили бы ему подобного поведения. Но когда погиб их брат, сдерживать себя оказалось гораздо труднее. Внешне он мог порой казаться сухим и даже черствым. Даже для друзей, которые, не смотря ни на что, знали истинную сущность своего брата. Зак и раньше не был щедр на проявление теплых слов и нежности. Не потому, что считал это уделом слабых, напротив – ценил каждый момент в кругу друзей и выражал свои чувства по отношению к ним так неожиданно и даже в не особо подходящей ситуации, что иной раз ставил своими словами в тупик. Просто он не считал это необходимостью. Это явление, само собой разумеющееся. А теперь вдруг задумался, что, возможно, они и не видели, не знали никогда «настоящего Зака». Он прятал его настолько глубоко в недрах своей души и своего разума, что сам потерялся, где лицевая сторона медали. Отныне он постоянно терзался чувством вины за то, что слишком мало внимания уделял Брайану, не всегда помогал, когда мог бы, часто указывал на недостатки и давал заумные советы. Смерть друга была и на его руках. Как и уход Джонни. Почему он тогда пошел на поводу у Мэтта, почему не остановил, почему не решил конфликт мирным путем? Он ведь осознавал тогда, что это неправильный шаг, и что он будет корить себя за все поступки, которые мог бы совершить и уже совершил Джонни. Отвратительно было врать его родителям, когда они, обеспокоенные отсутствием вестей от сына, допытывали у А7Х, где он и что с ним. Бэйкер за всю свою жизнь столько не лгал. И это убивало еще больше. А неизвестность, жив ли вообще их брат, который, не смотря ни на что, им оставался, буквально рвала душу на части. Позволить себе сломаться – значит, потерять себя, как человека. И Зак старался верить в лучшее, в продолжение жизни, пока рядом те, кого он любит – те, ради кого необходимо держаться. И пока бьется сердце Заки Бэйкера, он будет бороться до последнего вздоха. copyright©black agony 2019Дурная игра
6 февраля 2019 г. в 00:19
Вэл напилась. Первый раз за период семейной жизни позволила себе перебрать с алкоголем, пытаясь заглушить боль от расставания с Мэттом. Так обидно, так горько, так одиноко. Мэтт всегда вел себя достойно и по-мужски, он ни разу не дал ей повода усомниться в своей верности. Он знал цену своим словам, принимал быстрые решения и внушал Вэлери чувство защищенности.
Но все портило одно лишь условие – Мэттью был бандитом. С самого их знакомства, с самой первой встречи. Она считала, что это не его природа, что человек с доброй и честной душой не может встать на путь зла по собственному желанию. Такие понятия, как долг, ответственность – для Сандерса не пустой звук. Достаточно посмотреть на его отношения с друзьями-братьями. Вэлери прекрасно знала его историю, причины, мотивы, обстоятельства. Да, это, безусловно, объясняло большую часть содеянного. Но вовсе не оправдывало мстительных намерений, ради которых все средства хороши, также, как и ненасытную жажду обладать всеми материальными благами. После их переезда в ЛА они никогда себе ни в чем не отказывали. В погоне за властью Мэтт стал помешанным, начиная даже собственных друзей воспринимать как пешек в большой игре.
Вэлери видела все эти перемены в состоянии и настроении мужа, видела ситуацию со стороны, видела предел обострения, к которому А7Х так стремительно приближались. Слишком быстро они взлетели к солнцу, которое вскоре обожгло им крылья. И удержаться на высоте оказалось не так просто. Любая власть развращает человека, но Вэл всем сердцем надеялась, что Мэтт не утратит в себе добродетель.
« – Мэтт, если бы у тебя была возможность все изменить, ты бы ей воспользовался?
Она решила полюбопытствовать в день годовщины их знакомства, когда пара устроила романтический ужин. В воздухе витал запах ароматических свечей, наполняя комнату вкусом гибискуса и лаванды. В стеклянных фужерах перестало шипеть шампанское. Девушка лежала на груди у мужа, выводя пальчиками замысловатые узоры и вызывая у него улыбку.
Вопрос прозвучал столь неожиданно и даже поставил Сандерса в тупик. Он задумался. В принципе, его все устраивало.
– Даже не знаю. Но я однозначно не стал бы менять свою личную жизнь, – он подкрепил сказанное проникновенным поцелуем.
– Я тоже, – согласилась девушка. – И все-таки, представь, что не было Кристиана Бейла, не было всех последствий, которых вы от него натерпелись. Представь, что вы все те же простые парни из Хантингтон-Бич. Что бы было тогда?
Взгляд парня изменился, словно его охватило чувство ностальгии.
– Ну, знаешь. Трудно так сразу ответить. Я особо не думал тогда о своем будущем. Хотел заработать денег, чтобы родные ни в чем не нуждались.
– У тебя это получилось.
Мэтт кивнул.
– Вообще, дед всегда говорил, что у меня хорошие данные для занятия военным делом. Но я не воспринимал всерьез эту тему. И потом, служба вынуждает находиться далеко от дома, а я бы не вынес долгой разлуки со своими балбесами, – усмехнулся он. – Хотя, пожалуй, есть одно занятие, которое мне по душе. Мне всегда нравилось ремонтировать машины. Так что, скорее всего, стал бы автомехаником в собственной мастерской.
– А Заки бы стал знаменитым бейсболистом.
– Да, а Брай крутым серфером, – подхватил Сандерс. – Или даже спасателем.
– К нему итак слишком много женского внимания, – отшутилась девушка. – Даже мою сестру угораздило в него влюбиться.
– Да, Джимми рассказывал. Кажется, он еще с нашей свадьбы проявил к ней интерес.
– Жаль, что не взаимно, – заметила Вэл. – С Хейнером ей ничего не светит, он слишком безалаберный.
– Зря ты так категорично. На самом деле, он не тот, кем хочет казаться.
– Я ничего плохого не имела в виду. Просто хочу, чтобы Мишель была счастлива.
Наступило молчание. Каждый задумался о своем.
– Не жалеешь, как все сложилось? – Вэлери посмотрела в глаза мужу.
– Со мной рядом близкие друзья и любимая женщина – можно ли о чем-то жалеть?
Затем, подарив поцелуй в лоб, добавил:
– Не смотря на то, что Бейл стал нашим проклятьем, ему следует отдать должное – ведь мы бы никогда не встретились.
В янтарного цвета глазах отразилась печаль смешанная с теплотой.
– Единственное, чего я хочу – лучшей жизни для наших детей».
Теперь, ради Дилана ей пришлось переступить через свои чувства. Она просто больше не могла рисковать его жизнью. И ей не давало покоя ужасное, просто уничтожающее чувство страха за жизнь Мэтта. Это чувство не покидало Вэл с момента их супружеской жизни.
«Ты – моя жена, и ты знала, что тебя ждет».
Да, она догадывалась, но не знала, насколько далеко это может зайти. Любовь к Мэтту ослепила ее. Она пошла за ним вопреки всему. Пожалела ли Вэлери об этом? Порой к ней закрадывались подобные мысли, но как только она смотрела на Дилана, они сразу же исчезали.
Она знала, что у бандитов нет будущего, они, как правило, долго не живут. И к великому несчастью, Брайан Хейнер стал тому доказательством.
Невыносимо больно было смотреть на родную сестру, которая в одиночку справлялась со своим горем. Она даже сотой части не могла вообразить себе всех страданий Мишель, но сердце Вэлери разрывалось от этого не меньше. Они с сестрой всегда были близки и неразлучны, доверяли друг другу самое сокровенное. Но теперь Вэл казалось, что после трагедии они утратили в своих отношениях какую-то ценную частичку. Мишель закрылась в себе, и как бы она ни старалась делать вид, что ничего не изменилось – изменилось все. И прежде всего, она сама.
После ухода Мэтта, Мишель хватило одного взгляда на сестру, чтобы все понять. Они просидели в обнимку, с пледом и горячим чаем, так же, как после гибели Брайана. Поддержка сестры, безусловно, помогала Вэлери, но ее безудержно тянуло к любимому человеку. Наверное, после всех событий, сильнее, чем когда-либо.
Сильные чувства часто толкают на безумные поступки, и Вэлери пошла у них на поводу. Она знала, что пожалеет об этой поездке, но все-таки решилась вернуться в Лос-Анджелес, слабо понимая, какие цели преследует. Девушка просто не могла больше находиться в четырех стенах, ей нужен был глоток свежего воздуха. Таким образом, она оказалась в одном из баров в центре города.