Узор трилистника

Когда семикратная месть свершилась, А7Х не испытали ровным счетом ничего. Они просто сделали то, что должны были сделать, потому что не могли поступить иначе. Не было ни облегчения, ни радости, ни жалости. Только всепоглощающая и разлагающая душу изнутри пустота стала еще более темной и сырой. И усугублялась она от того, что парни не могли найти Джонни. Визит в его квартиру не увенчался успехом – она давно пустовала, и соседи уже не помнили, когда последний раз видели хозяина. Подчиненные, которым было поручено патрулировать Хантингтон-Бич в надежде, что Сьюард рано или поздно появится на родине, тоже лишь разводили руками. Еще одним вариантом был Лас-Вегас. Но ни Джонни, ни Джексона, которого Джимми уже сомневался найти живым, там не было. Друзья пребывали в полнейшем отчаянье. Каждый сполна насладился расплатой за свои ошибки: Джеймс сходил с ума от неизвестности, Заки чувствовал, что наступает предел его стальной выдержке, а Мэтт в одночасье остался один, лишившись самых близких и родных ему людей – Вэлери и Дилана. После смерти Брайана, казалось, хуже уже некуда, но жизнь доказала обратное, заставляя Мэттью гнить в собственной яме. Проще было бы слиться со стенами, такими же одинокими и холодными, и забыться в вечном сне. Но мозг лихорадочно прокручивал последнюю значимую сцену из жизни, после которой она уже потеряла всякий смысл. «– Мэтт, нам нужно поговорить. – Да, родная. О чем? Парень уже знал, что ничего хорошего этот разговор не сулит. Он давно видел и чувствовал состояние Вэл. Ему тоже было непросто смотреть на жену, которая из последних сил пыталась сохранить отношения. Они давно дали трещину, и благодаря Мэттью она разрасталась с космической скоростью. Один факт, что его семья в последнее время жила практически в Хантингтоне, уже подрывал доверие. Самое ужасное было то, что он знал, насколько эгоистичный вел образ жизни. Знал, к чему это все рано или поздно приведет. Знал, какой чудовищной опасности подвергал свою семью, но продолжал убеждать себя, что все обязательно наладится, и он сумеет остановиться. Вэлери вздохнула, собираясь с мыслями и присаживаясь на кровать. Она долго молчала, в глазах тусклым светом мерцала печаль. – Все зашло слишком далеко. Так больше нельзя. Рубить с плеча тяжело, но отчего-то казалось менее болезненно. Мэтт украдкой глянул на Вэлери и аккуратно задал вопрос, на который прекрасно знал ответ: – Как «так»? – Так как жила ваша компания после переезда в ЛА. Тут девушка обрела уверенность и в упор посмотрела на Мэтта. Теперь в ее взгляде читался укор. – Посмотри, до чего вы доигрались. У вас ведь было все, чего только можно желать, но вам этого оказалось мало. Ваши мафиозные игры затянулись, это начало конца, Мэтт. Она выждала паузу и выдала главный козырь. – Я слышала разговор Мишель и Джимми. Вы решили мстить. Сандерс на мгновение запнулся. – Ты не понимаешь, Вэл. В этом деле замешано несколько людей, в том числе сын Бейла. – И каждого из них ждет семикратная месть? – не без едкого сарказма отозвалась девушка. Мэтт опустил глаза и чуть слышно выдохнул: – Он был моим братом. – Я знаю, милый. Но я прошу тебя, умоляю. Вэлери взяла мужа за руку. – Мэтт, я заклинаю тебя – подумай о своей семье. Куда ты нас тянешь. Меня, Дилана. Он ведь совсем еще малыш, – ее голос дрогнул. – Ты сам мне обещал, что у него все будет по-другому. – Своего сына я в обиду не дам, будь уверена. Если кто-то хотя бы подумает о том, чтобы его коснуться, я, – с жаром заговорил Сандерс. – Я его уничтожу. – Мстить, уничтожать. Мэтт, какие страшные вещи. Зачем ты нас ими окружил? Парень встал и прошел к окну, вглядываясь в темноту, которая была гораздо светлее, чем в его душе. И, немного помолчав, выдал: – Теперь это мой мир, и назад пути нет. Ты – моя жена, и ты знала, что тебя ждет. – Я выходила замуж не за убийцу! – душераздирающе выкрикнула Вэл, невольно вздрагивая от собственных слов. Благо родители были в отъезде, а сестра на верхнем этаже все равно бы не услышала. Девушка очень хотела, чтобы происходящее оказалось всего лишь дурным сном. Чтобы Мэтт сейчас передумал, отрекся от злодеяний, не позволил зайти этому безумию еще дальше, и рухнуть, прежде всего, самому себе в колючую бездну. Сандерс обернулся, и неосознанно уничтожил ее призрачную, едва уловимую надежду: – Но ты всегда знала, кто я. Предательские слезы выступили на глаза. – Боже. Прошу, скажи мне, что я сплю. Лицо Мэтта тут же исказилось болью, заставляя пожалеть о своей грубости. Он вернулся к Вэлери и трепетно прижал ее ладони к своим губам, опаляя кожу горячим дыханием, которое резко контрастировало с холодной мрачностью во взгляде. – Родная, только не плачь. Прости, прости, мое сокровище. Я совсем стал черствым и не вижу границ. Только не плачь, Вэлери. – Мэтт, вы же сами, – сквозь слезы говорить было трудно. – Ты же понимаешь. Вы сами виноваты. Я больше не выдержу ходить по краю обрыва и тянуть за собой Дилана. Я просто не смогу смириться с тем, что однажды тебя может не стать. Страх неминуемой опасности хуже самой смерти. Обжигающий соленый ручеек не прекращал стекать по щекам Вэлери, сдавливая ей горло и надламывая тембр голоса. Каждое слово – метание ножей в живую мишень. – Любимый, прости, я старалась идти по твоему пути. Это предательство, я знаю, и буду презирать себя. Но сойду с ума, если предам собственного ребенка. Мэтт лишь пытался успокоить возлюбленную, не позволяя себе рассыпаться в прах. Два шага до пропасти. – Я тебя умоляю, не молчи, – сорвалась вдруг Вэл, в ее голосе сквозила неприкрытая истерика. – Прогони меня, накричи, ударь – я заслужила, только не молчи! Ответ стал для нее нокаутом – взгляд полный боли, покорности и любви. – Вэлери, солнышко мое, ангел мой. Я знаю – ты сделаешь нашего сына счастливым. Уголки губ безнадежно, но стремительно поднялись вверх, словно улыбка – спасительная ниточка над обрывом. И Вэл тщетно ухватилась за нее, не осознав поражения и собственных рыданий. Не осознав, как Мэтт из последних сил тепло улыбался, заправляя ей за ухо непослушную прядь. Как осталась одна в комнате, уложив Дилана в кроватку, и не сомкнула за ночь опухших красных глаз. Она не знала, как Сандерс, вернувшись в Лос-Анджелес, в безумстве крушил все, что попадалось под руку. Не знала, как человек, которого она любила всей душой, ненавидел эту жизнь, жалея, что другой никогда не будет. «Не плачь, моя девочка, ты сильная. Я всегда буду тебе безмерно благодарен»». Исчез Мэтт Сандерс, от доброго имени осталась лишь тень – М.Шэдоус. Маска темного персонажа давно поглотила его. Мэтт просто изводил себя оттого, что он собственноручно погубил самое дорогое, без конца проигрывая в голове разные моменты, когда бы мог поступить или сказать иначе. В каком-то смысле он даже жалел, что увез тогда Вэлери из Хантингтона и втянул в водоворот всех событий, доведя до точки невозврата. Не так часто он анализировал свою жизнь, стараясь наслаждаться моментом и не пройти мимо чего-то важного. Не так часто он просил помощи и совета, пытаясь самостоятельно решать все проблемы и вопросы. Авторитетом для Мэтта всегда являлся дедушка, он воспитал из него мужчину. Частенько рассказывал Сандерсу о родителях, невольно заставляя юношу прикрыть глаза и представить, какими они были, ведь до аварии он помнил так мало. Самым ярким воспоминанием запечатлелись его первые шаги, как отец с улыбкой наблюдал за стараниями маленького Мэтта, а мама смеялась, и смех ее звенел, словно серебристый колокольчик. Затем она его крепко обнимала и целовала в щеку. Мэтт знал, что у них была счастливая семья, и мечтал когда-нибудь построить свою. С годами парень учился действовать и думать в одиночку. Он прислушивался к словам деда, тети Линды и друзей, но поступал всегда так, как велели его сердце и разум. Ему всегда хотелось обрести гармонию между ними, но не всегда это было просто. В какие-то моменты хладнокровный разум гасил чувства, и тогда Мэтт не узнавал сам себя. Так произошла их первая большая ссора, которая потянула за собой целую цепочку злоключений. Мэтт хорошо знал одно неизменное свойство своей натуры – он слишком быстро увлекался: в детстве самодельными игрушками, охотой с дедом, затем машинами, спортзалом, девушками. Если что-то его действительно интересовало, он погружался с головой, отдавался и душой и телом. Иногда это качество несравненно приносило пользу. Но сейчас, когда он слишком заигрался в бандита, он незаметно терял свою светлую сторону. Особенно ярко это проявилось в момент, когда Мэттью выгонял Джонни из семьи. Никто не знал, но парень очень сильно переживал по этому поводу. Каждый день ловил себя на мысли, что совершил ошибку. Надевал маску сурового безразличия, утопая в самобичевании. Если бы не Вэлери и Дилан, он вероятно, давно бы сорвался. Та поддержка и забота, которую дарила ему жена, несравнима ни с какими благами. Мэтт считал свою супругу подарком свыше, хоть и не особо верил в существование Высших сил. Столько трудностей, сколько они прошли вместе, мало бы кто вытерпел. Но Вэлери терпела. Иной раз Мэтт искренне удивлялся, почему она до сих пор была с ним рядом. На ее хрупкие плечи он взвалил тяжкий груз, чего никогда себе не простит. Почему он стал негласным лидером А7Х, Мэтт и сам не знал. Это вышло спонтанно, никто ничего не обсуждал и не устраивал дебаты. Логичнее этот статус было присвоить Джимми, но он руководствовался лишь безумной жаждой мести. На первых порах гораздо больший интерес к бизнесу был у Мэтта и Заки. Склад ума и характера позволял им без труда выстраивать определенные комбинации и ходы. Именно они задали вектор развития игорному бизнесу, моментально включившись в процесс. Поначалу роль «первого плана» занимали оба, но Заки слишком увлекся внутренними схемами, и распределение обязанностей между членами сообщества автоматически досталось Шэдоусу. Название «Avenged Sevenfold» тоже принадлежало ему, а вот аббревиатуру А7Х выдумал смышленый Вэндженс. Касаемо фирменного знака – это уже была заслуга Рева. Он словно фетишист окружил их пространство изображением черепа с крыльями летучей мыши. Когда друзья спрашивали, что оно означает, ответ был следующим: «Элементарно, дети мои. Череп – символ смерти, то, что получит Бейл. А крылья – символ того, что наш дух будет преследовать его до самого конца». Только сейчас Сандерс понял, что они с самого начала навлекли на себя проклятие, что злой рок обернулся против них самих. Но тогда это были всего лишь слова и всего лишь рисунок. Мэтт медленно и бесцельно блуждал по пустым комнатам и коридору, будто призрак. Он и чувствовал себя живым мертвецом. В их доме стоял промозглый холод, словно в могиле. А еще совсем недавно он был наполнен семьей и братьями, когда они весело шутили и смеялись. Вся атмосфера растворилась в этих стенах, которые безвозвратно взялись ее охранять. Сандерс остановился перед фотографиями в рамке, которые украшали специально отведенный уголок на стене. На одном из больших снимков была изображена веселая компания пятерых друзей: Джонни повис на спине Джимми, Мэтт с Заки демонстрировали добротный улов, а Брайан гордо стоял со спиннингом. Глядя на счастливые лица родных друзей, голову Мэтта заполнили воспоминания о тихой, солнечной, пропитанной свободой и миролюбием жизни в родном Хантингтон-Бич. « – Ловите-ловите быстрее! – эмоционально всплескивал руками Джонни, как только у парней клюнуло. Заки и Мэтт активно держали рыболовную сеть, из которой норовила выскользнуть добыча. – Жирненькие попались ублюдки, – пыхтел довольный Мэттью. Тем временем Джимми с Брайаном во всю рассекали по волнам на катере, который они любезно одолжили у мистера Хейнера. В том, что он являлся начальником порта, несравненно были свои плюсы. С дикими возгласами парни причалили к берегу, с головы до ног обрызгивая водой юных рыболовов. И вдоволь гоготали над отборной руганью в свой адрес. – Вы – идиоты, всю рыбу нам распугаете! – возмутился Заки, от неожиданности ослабив хватку и едва не упуская добычу. – Мелкий, набери воды в ведро. Быстрее. – Опять мне какой-то хренью заниматься, – буркнул Джонни, но все же выполнил просьбу. – Я тоже хочу покататься! – Ну уж нет, теперь наша с Заком очередь, – отозвался Сандерс, когда они, наконец, окунули свой трофей в большое ведро. – Благодаря нам ваши желудки сегодня будут сыты. – А почему мы втроем не можем покататься? – искренне удивился Джонни. – Потому что ты будешь занят чисткой рыбы, – захохотал Джимми прямо над ухом, и тут же увернулся от замаха своего друга. – Работай как следует, Золушка, и тогда поедешь на бал, – подмигнул на прощание Зак, запрыгивая в катер. – Да пошел ты, Бэйкер! – Сьюард удостоил его неприличным жестом. Парни вспомнили все проклятья, какие только знали, пока занимались чисткой и приготовлением, как истинные кухарки. Они долго воевали с живым уловом, который изворачивался и выскальзывал из рук. Джонни весь пропах рыбьими кишками и изрезал себе все пальцы. Но результат того стоил – суп удался на славу. Солнце близилось к закату, когда Джимми разливал горячее по тарелкам. Компания к этому времени уже уничтожила большую часть запасов алкоголя. Не тронули только ром – оставили на ужин в честь празднования рыбалки. – Вот это парни, вы – молодцы, какую вкусную рыбину поймали, – не мог нарадоваться Брайан. – И какой вы из нее божественный супец наварили, – в тон ему ответил Заки. – Мелкий тоже постарался, – ухмыльнулся Джимми, пихая Джонни в бок. Тот лишь скромно улыбнулся, доедая свою порцию. – Ну что, братья, за рыбалку, – Мэтт провозгласил тост, и компания поддержала его наполненными рюмками. Парни предусмотрительно взяли с собой музыкальное сопровождение – укулеле, на которой мог бренчать только Брайан. Они сначала невпопад горланили незатейливые песни, а когда крепкий алкоголь дал о себе знать, перешли на душевную лирику. Океан был тихим и спокойным, словно вторя расслабленному и по-настоящему счастливому состоянию друзей. Они просто сидели у костра, наблюдая сумерки, и говорили обо всем на свете, предаваясь мечтам. – Знаете, братья, – начал Брайан. – Через неделю мне исполнится восемнадцать, и отец обещал подарить золотые часы. Они достались ему от его отца, а ему в свою очередь, от деда. Я буду пятым в поколении, кто носит эти часы – фамильную ценность семьи Хейнер по мужской линии. Часы были тонкой ювелирной работы, выполненные из белого золота качественной пробы, а на циферблате были вкраплены маленькие бриллианты. Брайан волновался, как ребенок, когда отец вручил ему часы. Ужасно боялся их потерять, понимая, насколько они дороги, как материально, так и духовно. Носил их редко, только по знаменательным датам. Мэтт открыл комод и достал оттуда бархатную шкатулку, в которой хранились те самые часы Брайана. Он до сих пор не понимал, почему его друг сделал это. Как он мог знать, что не сможет передать часы по наследству… В тот день они счастливые отмечали известие о том, что Мэтт вскоре станет отцом. Джимми, Джонни и Заки быстро вышли из игры, а самые стойкие остались Сандерс с Хейнером. Они дурачились, упражняясь в армреслинге. Тогда-то Брайан и вспомнил о своем украшении, которое как раз красовалось на его запястье по особому случаю. – Я снова тебя сделал, Шэдс, – усмехнулся изрядно выпивший парень. – Сдаешь позиции. Это все мои часики, приносят удачу. – Ты и без них крут, брат, – глупо улыбнулся Сандерс. – Но часы и правда, огонь. Он сказал это без задней мысли, однако Гейтс внезапно выдал: – А хочешь, подарю? Мэтт лишь прыснул от смеха. – Я серьезно. Вот родится у тебя сын, передашь ему. – А если дочь? – подыграл ему парень. – Кончай, Син, это часы семьи Хейнер, а не Сандерс. – Нет, подожди. Ты не понял, – Брайан будто останавливал сам себя, пытаясь разложить мысль по полочкам. – Мне уже давно не восемнадцать, и с моим образом жизни я вряд ли смогу создать семью. То есть. Я имею в виду… – К чему ты клонишь? – нахмурился Мэтт, недовольный тем, в какое русло зашел разговор. – Мэтт, ну какие у меня могут быть дети? – возбужденно тараторил парень. – Мне кажется, если я кого-то и «осчастливлю» на стороне, то даже об этом не узнаю. Он говорил это с такой уверенностью, заранее ставя крест на своем будущем. – Я даже слышать это не хочу, – отмахнулся Сандерс. – Что за пьяные бредни. – Может быть. Но я точно знаю, что хочу подарить их тебе. – Перестань. Такими вещами не разбрасываются, – его уже порядком начинала бесить эта идея-фикс. А Брайан тем временем освободил свое запястье и на полном серьезе протянул часы Мэтту. – Клянусь, Мэтт, ты мне брат, и заслуживаешь эти часы. Но у тебя должен родиться сын, – с лукавой усмешкой добавил он. – Братишка, я тебя люблю, но давай оставим этот разговор на трезвую голову. – Я, между прочим, слов на ветер не бросаю, так и знай. Мэтт надеялся, что Бри благополучно забудет или передумает. Или же на крайний случай, у него родится дочь. Но родился Дилан, и часы перешли Мэтту в законное владение. Как же долго и упрямо он отпирался от этого подарка, но скрепя сердце, поблагодарил своего брата и пообещал, что если Брай образумится, то может забрать часы в любой момент. Когда друга не стало, Мэтт чувствовал своим долгом вернуть фамильное украшение мистеру Хейнеру. Однако мужчина, к его удивлению, их не взял: «Это были часы моего единственного сына. Если он подарил их тебе от чистого сердца, значит, очень доверял. А я уважаю выбор Бри. Храни его подарок, как зеницу ока, и передай однажды своему сыну. Мне, к несчастью, передавать их некому». Часы действительно имели огромную ценность. Наверное, даже становились бесценными после всего произошедшего. Самое главное, что сейчас имело для Мэтта смысл: Дилан не должен идти по стопам своего отца. Его душа никогда не познает ни мести, ни хладнокровия, ни бессердечности. И если ради этого придется пожертвовать собственным счастьем, Сандерс будет терпеть. Он должен терпеть и быть сильным ради будущего своего сына. copyright©black agony 2019