Преступление по де Саду

— Вы можете немедленно меня уволить или отвести в полицию — чего, по крайней мере сейчас, я вам делать не рекомендовал бы. Но уехать вы все-таки должны. Теперь это, пожалуй, необходимо, — заключил мужчина.  — Микко, зачем?.. — наконец спросил Линдеманн, собравшись с мыслями.  — Зачем уехать?  — Я думаю, ты прекрасно понял, о чем я.  — А, вы об этом… Он слишком много знал, как бы глупо ни прозвучало это со стороны. И да, я могу вас даже поздравить, хоть это сейчас не совсем уместно: мы идем по верному следу, герр Линдеманн. Я думаю, вы уже в курсе того, что Лоренц имел непосредственное отношение к «Особняку де Сада»?  — Да, я в курсе. Микко, я более чем прекрасно понимаю, что ты чувствовал, но это не давало тебе права…  — Вы, должно быть, не расслышали меня, герр Линдеманн. Я же сказал, что дело тут вовсе не в моих чувствах, а в информации, которой он владел.  — Допустим. Но почему ты тогда элементарно не избавился от трупа?  — При тех обстоятельствах это было слишком рискованно. Вы должны это понимать, как никто другой. К тому же, мало того, что Кристиан Лоренц был одним из постоянных клиентов борделя практически все время его существования в начале нулевых, это еще не все: он являлся поставщиком медикаментов, в большей степени — афродизиаков и психотропных препаратов, и вы прекрасно понимаете, для чего они были нужны. Но убил я его даже не из-за этого. Он знал, что Вилле выжил, а самое главное — где он.  — Откуда? Как тебе вообще удалось это выяснить?! Почему ты столько молчал?! — обрушился шквал вопросов на детектива.  — Когда Вилле нашел связь между досье, он начал сам пытаться найти эту самую связь между ними — такой уж он человек. Можно сказать, что он начал собственное расследование. Но даже взломав несколько серверов и выйдя на двух, если не ошибаюсь, человек из этого «списка», он не нашел, в принципе, ничего — все чисто: порнуха, детские мультфильмы, видимо, для семейных просмотров, какие-то документы по работе, причем той, что указана в досье. Кроме Лоренца, у которого, кстати, оказались фотографии — портфолио десятилетней давности, о котором я вам говорил и которое до последнего времени считалось полностью удаленным, но так же там были и «обновления» — детские фото подобного содержания, но уже этого года. Виртанен была в их числе. Как и он сам. В мозгу Тилля смешалось абсолютно все. Ему самому было неясно: понимает ли он, что вообще происходит, или нет. Но на фоне всей этой какофонии собственных мыслей отчетливо вырисовывалось недоумение: ведь, получается, что Вилле все вспомнил гораздо раньше, но тогда что же произошло тем пятничным вечером? Зачем он так?  — Молчал, герр Линдеманн, потому что не хотел лишнего шума и Вилле запретил о чем-либо рассказывать. Даже вам. Хотя я более чем уверен, что он пытался дать какие-то наводки. «Так вот чем это могло быть!» — пронеслось в голове Линдеманна, но в то же время его даже чем-то обидела фраза сотрудника «Не хотел шума», можно сказать, оскорбила как профессионала.  — Так, и все же: что это за информация?  — Он знал, что Вилле жив, где он находится и более того — даже то, где он работал.  — И что ты теперь предлагаешь? — глубоко вздохнув, спросил немец.  — Бежать, — отрезал Микко, разливая по полу содержимое бутылки, из которой ему предложил выпить начальник. И вот ярко-рыжая спичка зажглась в темноте.