***
POV. Итачи В ту ночь я даже не понял, что произошло. Родители посреди ночи сорвались на задание, оставив Саске на меня. Сама ночь была очень тревожная и ребенок постоянно плакал. Крики с улицы не давали расслабиться. Это был кошмар. Который прервался возникновением чужака в доме. Загородив собой ребенка, приготовился нападать, но тот кто вошел в комнату оказался мне хорошо знаком, Четвертый Хокаге. Минато – сан, дал мне в руки ребенка, маленького малыша и наказал за ним присмотреть, пока он не вернется. Я ждал его, долго ждал, но потом уснул. Разбудил меня крик из коридора. Выбежав, я увидел как мама склоняется над чем то на полу. Подойдя ближе, узнал в вонючем, разодранном комке, Кохэйри. Мама причитала, наклоняясь над ней и слушая ее сердце. Вот тогда я в первый раз испугался. Кто бы мог подумать, что спустя всего пару часов испуг станет моим постоянным спутником. Испуг за эту несносную девчонку, Кохэйри. Я дождался, пока мать вернется из госпиталя, убрал вместе с ней кровоподтеки, что остались на полу, успокоил малышей и только утром уснул. Днем же ко мне в комнату постучали, едва открыл глаза, веки тяжелые, явно были против открываться, но увидев посетителя, сразу же проснулся и смог перевести дыхание, жива! И даже невредима! Как рано радовался! Выделив одежду гостье, спустился вниз. Тогда же я увидел скупые слезы отца. Минато – сан, был его другом и в этот момент я узнал, что Кушина – сан и Минато - сан мертвы. С этим известием в моей душе что - то умерло и стало как то пусто. Они были мне ближе всех, как вторые родители... поднял взгляд наверх – а как же она? Она знает? Я не плакал, старался во всяком случае. Находиться рядом с ней было неловко, я не знаю кто она мне, подруга, сестра, родственница… но каждое мое движение сковывал вопрос – а она знает? Знает, я понял это, когда мама пыталась рассказать ей о гибели Кушины – сан и Минато – сан. Холодная, отстраненная, она одним взглядом сказала, что разговор закончен, тогда же она оттолкнула нас в первый раз. В первый из многих за это время. Скользнув за ней наверх, я не знал, что буду делать. Как утешить? Что сказать? Как дать понять, что твоя боль если не такая же, то уж точно очень сильна? Как вообще быть? Приоткрыв дверь, я морально готовился увидеть слезы, а увидел улыбку. С какой нежностью она смотрела на брата, как нежно улыбалась, вела рукой едва касаясь, с каким трепетом обрисовывала каждую его черточку, как волновалась при малейшем признаке недовольства ребенка, ее эмоции плескали с такой силой, что у меня самого защемило в груди. - Позаботься о моем сыне. – Оглядываюсь, но в коридоре пусто. - Как скажете Минато – сан. – шепотом повторяю я. – Я позабочусь о них обоих, обещаю. Прикрыв дверь отпрянул, из комнаты раздался плачь.***
Посещение Третьего Хокаге прошло смутно, вручение звания и диплома, вперемешку с ворохом заданий. Все были заняты отстройкой разрушенных районов и все мои новые миссии касались этого. Вышел из кабинета в полной прострации. - Меня возвели в ранг генина. – несколько ошарашено сказал я. - Рада за тебя Хмуро посмотрел на нее, видно КАК она за меня рада! Стараясь не показывать свою злость, отправляю ее в кабинет. В последнее время я не видел ее скорби, но это же не значит что ее нет. Ведь так? - да что ж так долго?! – ходил я взад вперед перед дверью. Наконец дверь открылась и она вышла. Подлетаю к ней, что бы узнать как все прошло и отшатываюсь в сторону. В ужасе всматриваюсь в глаза человека вышедшего из кабинета. На меня смотрела пустота, бездна которой нет конца. Протянув ей жилет, попытался хоть что то узнать, но не смог сказать даже слова. Передо мной стояла пустая оболочка. Где? Где та, которую я все это время знал? Где та, кто подбивал меня на постоянные шалости? Где та, у которой рот никогда не закрывался, кто никогда не знала приличий и дерзила на право и на лево? Где та, кто не отлипала от меня со своими дурацкими вопросами и та кто ставила постоянно мой мир с ног на голову. Где она? Предо мной стояла пустая оболочка, холодная, бездонная, бездушная. Ни одна эмоция не проскальзывала в ее голосе или взгляде, и мне стало страшно. По настоящему страшно, жутко, просто до крика, до онемения, до смерти. Отстав на пару шагов, я позволил ей уйти. - Это не она… это не она… это не она… - сминал я в руках несчастную ткань жилета. Все следующие дни, месяцы, я потратил на то что бы вытащить ее. Может где то глубоко внутри, в этой оболочке еще теплится душа человека, ставшего мне по настоящему дорогим за эти два года. Я ставил ловушки, ловил ее в гендзютсу, пытался поговорить, но все тщетно. Сколько не пытались к ней пробиться я, мама, папа, все впустую.***
Она никогда не использовала суффиксов. Всегда обращалась по имени, неважно старше ее человек или нет. Это можно было бы назвать грубостью, да это и была грубость, для всех кто ее не знал. Кохэйри позволяла себе общаться без суффиксов, только когда доверяла людям. Вернее само такое обращение, являлось признаком доверия. В начале я злился на то что она называет меня просто Итачи, она мне не родня в конце концов! Но после она и вовсе извратила мое имя до короткого Ита. Это должно было выбесить меня еще больше, но так по - домашнему и тепло меня еще никто не называл. Постепенно я смирился, а после и вовсе полюбил это короткое имя. Все бы ничего только, я больше не слышу от Кохэйри обычных имен. Всякие сама, сан, доно, так и сыплются из нее. Она стала дословно чтить традиции и этикет, даже там где это не обязательно. Все это больше похоже на утонченное издевательство и не приносит никакой радости. Честно говоря, я ненавижу видеть ее колено преклонную фигуру на полу, просящую извинить ее за опоздание, перед моими родителями. Ненавижу ее сухое Итачи брошенное как кость собаке. Ненавижу ее бесчисленные поклоны и ничего не выражающее лицо. Последнее я ненавижу больше всего. Она просто вычеркнула нас всех из своей жизни, выкинула как ненужный мусор, что мешает ей идти дальше! Все ее поведение говорит – я больше вам не верю, не откроюсь, вы не узнаете меня настоящей, вы для меня никто!!! Ненавижу!!! Как она вообще смеет себя так вести? Жить в моем доме, есть нашу еду, но ни во что не ставить хозяев дома?!? После всего, что для нее сделали, после всего, что для нее продолжают ежедневно делать. Как она смеет доводить до слез мою маму и воротить нос от меня, будто и не знакомы мы вовсе!?! Кукла! Бездушная, глупая, кукла!!! И я перестал, перестал бороться за нас двоих. Кукла, просто бездушная оболочка, замкнутая только на себе и своем горе. Там не осталось больше ничего от того человека что я знал. Совершенно не видящая как много боли причиняет окружающим, плюющая на всех, пустышка. Такая не достойна спасения.***
Она отстранилась от всех. Больше не подходила к Саске, а слыша его плачь всегда морщилась и уходила в другую комнату. Вот и в тот раз только послышались звуки плача она ушла, а я подумал – никогда больше не подпущу ее к ребенку. Убежав на верх я взял братца на руки, он тут же успокоился глядя на меня. Прижав Саске к себе, медленно покачивал, кивком отправляя маму отдыхать. Мама лишь устало кивнула. В последнее время она почти не спала, беспокойство, траур и маленький ребенок не давали ей спать, а тут еще и постоянные споры с этой выскочкой! Посмотрев на темные круги под мамиными глазами, во мне заплескался гнев. Сколько уже можно?!? Сколько мы все приложили сил, скольким пришлось пожертвовать отцу, дабы узнать, что с Наруто! А она даже не спросила о нем! Наверное, все те эмоции на ее лице при взгляде на Наруто, мне показались – решил я укачивая разнервничавшегося брата. Но я все равно должен узнать где ребенок Четвертого Хокаге, ведь я обещал Минато – сан, что позабочусь о его сыне. Это была его последняя просьба и я обязан ее выполнить. На следующий день, придя с очередной миссии, устало разлегся на полу. Как же я устал! Работа выпивала из меня все соки. Казалось бы, что сложного – отнести, принести, поставить, убрать. Но сил после не оставалось совсем. Может оно и к лучшему, домой в последнее время я совершенно не рвался возвращаться. - Итачи, пошли кушать. – мама ласково позвала меня из комнаты. Увидев на столе еще один прибор, спросил: - А почему Кохэй не за столом? - Не могу дозваться ее со вчерашнего дня. Как закопалась в свои бумаги так и не выходит. Пойду позову еще раз, может получится... – мама отложила полотенце и направилась на верх. - Постой. Я сам ее позову – с мрачной решимостью поднимаюсь из - за стола. - Хорошо бы, а то уже вторые сутки из комнаты не выходит. Пробежав по лестнице, остановился у двери. Открываю, не слышит. По полу метается силуэт, постоянно хватая то один лист, то второй, иногда надолго замирая над каким - то рисунком. Как и думал! Одна и та же картина повторяется на протяжении уже довольно долгого времени. - Кохэй. – властно окликаю сидящую на полу фигуру. - Да иду, я иду! – отмахивается она, но оглядывается. Есть! Поймал! И так ничего не выражающий взгляд девушки остекленел. Теперь подъем, улыбаемся и идем есть – отдаю мысленный приказ. Девушка проходит мимо меня и улыбаясь садится за стол. Поддерживает разговор с обрадовавшейся мамой, все ест и улыбается, улыбается, улыбается. - Мам нам нужно еще позаниматься. – поднимаюсь из – за стола. - Конечно, конечно! Идите! – обрадовано машет она нам. Доведя девушку до комнаты, обрываю гендзютсо. Кохэй сломанной марионеткой, у которой обрезали все веревочки, связывающие ее с марионеточником, замирает на месте. Тихо закрываю дверь и слышу шелест бумаги. Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! Развернувшись, ухожу.***
Миссии, задания, тренировки теперь в полном одиночестве. Я и не знал, что всю нашу компанию связывала именно она. Чувство досады царапнуло изнутри. Команда, теперь бывшая, распалась без следа. Все с кем я проводил столько времени, но даже не замечал этого, разошлись кто куда. Одиночество… одиночество. Это не больно, больше досадно. Досадно, что вся моя жизнь крутилась, да и продолжает крутиться возле нее. Куда не пойдешь, окажется, что все это достиг не ты, а тебе дали, обеспечили, подарили, и точно так же в одночасье забрали. Противно. Противно от этого знания, от этой пустоты, что липкими лапами топчется в тебе. Мама перестала так сильно беспокоиться и проводит почти все свое время с Саске, брат растет здоровым и счастливым, что еще для счастья надо? Наверное, что - бы почти прозрачная фигура под деревом, открыла глаза и в их зелени снова засияло черное солнце, что - бы мягкий голос опять разносился по округе споря со мной, что бы она не умирала, не умирала на моих руках… Подняв почти невесомое тело с земли, пошел домой. Как так получилось? Как получилось, что вся моя жизнь стала вертеться только возле одного человека? Может если бы от нее было не так много проблем, все было бы по - другому? Может если бы она не засыпала на сутки, не падала без памяти посреди улицы и не чахла как цветок в пустыне, мои мысли не вертелись бы только возле нее? Может быть, тогда я был бы свободен? – с тоской думал я, в который раз неся на руках девочку к себе домой.***
- Куда пойдешь? – спрашивает мама Кохэй косясь на меня. Я и так знаю, что мне придется ее сопровождать. - Схожу в купальни, надо же себя в порядок привести. - Я с тобой. - Хорошо я подожду, доешь. Каждый раз, когда она вот так засыпает, я боюсь. До ужаса, до крика боюсь, что она никогда больше не проснется. Хрупкая, ломкая фигура брошенной куклой лежала у стены. В чем еще жизнь держится? Исхудавшая, с впалыми щеками, ставшей полупрозрачной кожей она пугала своим видом даже врачей. В госпитале вообще настаивали, что в таком состоянии можно только в палате под капельницей лежать, а не по улице ходить. Я стоял за углом и слышал, как мама отстояла право Кохэйри не ложиться в больницу. Только я еще до этого слышал упрямый отказ самой Кохэйри. Кохэй! Ненавижу, когда ее так называют! Такое ощущение, что потеряв ее имя, я уже потерял и ее. Выглядит так, как будто уже при смерти, а упрямства на трех живых хватит! Мама с ней даже не решается спорить, а я не могу. Просто потому, что она никого не слушает!!! Говори не говори, просто кивнет и все равно сделает по своему, даже не скажет о том, что своего мнения не изменила. Вот и сейчас сказала нет, значит нет! А если ее насильно в больницу положить, то сбежит и убьется по дороге еще. Тяжело качаю головой. Тряхнув ее за плечи в двадцатый раз зову по имени. Не отвечает! Холодный пот выступает на лбу. Да что же это такое?!! Наконец она открывает глаза. - Ты готова? – осторожно спрашиваю ее. Такое ощущение, что от любого неверного движения она рассеется как туман поутру. - Да я собралась. - Тогда идем. Шли молча. Я не знаю, что ей сказать. Любая тема для нее стала неинтересна, так зациклилась она на своем горе. Раздражает. - Без меня никуда не уходи. – Трясу ее за плечи, давая выход раздражению - Угу. – ей видимо все равно. Проследив за ней до двери, захожу на свою половину купален. Надо будет попросить работницу присмотреть за ней. Как бы чего не случилось. - Идиотка – так и знал! Ну вот что ей стоит не влипать в неприятности хоть день и оставить меня наконец в покое?? Закидываю неразумную девчонку себя на спину. Таскать ее на себе, стало привычкой. - Как ты? – меня мама убьет за нее. - Да все в порядке, сейчас посижу чуток и спать лягу. В ее голосе сквозит такая тоска… вспоминаю смеющееся лицо Кушины – сан. Мне их очень не хватает, только недавно я перестал просыпаться на мокрой от слез подушке. Семья Четвртого Хокаге была и моей семьей. - Ты скучаешь по ним? - Нет – врет! - А теперь говори правду. - как мне это надоело! Ее безразличие, холодность, маска не сползающая с лица, когда же ты вновь станешь настоящей? - Нет, я не скучаю по ним. Мне больно. Больно от того какая я эгоистка! Она говорила, говорила, говорила, а я возненавидел себя. Как я мог раньше не замечать всей той боли, что она носит в себе ежесекундно? Смотря на маленькую девочку перед собой, что пытается в отчаянье расцарапать свое лицо, сжимаю ей плечо, не давая шевелиться. - Поплачь – так будет легче, я знаю. - Не могу. - Когда сможешь, поплачь и я буду рядом. – как и всегда, все это время, я рядом. Обнимаю ее, как статую обнял! Такая же холодная и твердая. - Спасибо Итачи. – мне показалось или в глубине только что на мгновение мелькнула теплая эмоция? - Ты как? – боясь спугнуть прогресс, спрашиваю у нее. - Нашла ответ, иди. Пора уже спать. Кивнув, выхожу из комнаты. Время лечит, надеюсь…***
- Поплачь – так будет легче, я знаю. Да ни черта я не знаю! Вот куда она убежала? В последний месяц Кохэйри стала совсем неадекватной и я ждал, я просто ждал. Дождался! После десятого срыва и истерики на пустом месте, она просто убежала, куда - то в лес. И где мне ее теперь искать? Рванулся за ней и в итоге нашел. Вышел на крик. Но бесполезно, барьер. Вокруг нее стоял барьер и все, что мне оставалось, только смотреть. А как человек кричит, когда с него сдирают кожу? Как? Когда в агонии сгорает весь мир. Есть только боль и крик, который передает всю ту бездну боли. Когда человек корчится в агонии, а ты не можешь подойти к нему. Эта та агония, что невозможно слушать. Крик умирания чужой души. Когда хочется закрыть уши отвернуться и закричать во все горло. Лишь бы не слышать не видеть не ощущать той боли, что испытывает она. Лишь бы не умирать с ней вместе, не в силах прикоснуться, прекратить агонию. И ты бьешься об барьер, кричишь до потери голоса. Но тебя не слышат, потому что та боль, что она ощущает, не дает ничему вокруг пробиться сквозь нее. И ты можешь только смотреть снова и снова на ее бесконечную муку. И хочется подойти и убить. Убить существо, корчащееся в этой невыразимой боли. Ведь это будет высшее благо, прекратить эти бесконечные мучения. И вот она расцарапывает свою грудь ногтями. Тело выгибается под немыслимым углом, поднимаясь над землей и сотрясаясь. Всего в паре шагов, а кажется невообразимо далеко. Пытаешься поймать ее взгляд, но ее глаза не видят ничего вокруг, а в них плещется такой океан боли, что вселенная по сравнению с ней кажется маленькой. Маленькая ручка истерически закручивается дальше в грудь. И вот уже на зеленой поляне под белыми лучами луны на молочной коже растекается ручей крови, а белое с разводами и зацепившимися за него волокнами мышц ребро выглядывает из под кожи, но рука не останавливаясь вкручивается дальше. - НЕЕЕЕТ!!! НЕЕЕЕТ!!! - Остановись !!!! Остановись! Молю тебя!!! Только ОСТАНОВИСЬ!!!!!! Я грудью бросаюсь на барьер снова и снова. Он искрит под моими ударами, но ни одна техника его не пробивает. - Нет! Пожалуйста! Что угодно! Я сделаю что угодно!!! Только не покидай меня!!!! Новая техника гаснет, не пробив купол. - КОХЭЙРИ!!!!!! Слезы бессилия бегут по щекам. - НЕЕЕЕЕТ!!!!! И вой боли и бессилия сливается в один. Больно потерять, но еще больнее быть бессильным, когда твой дорогой человек умирает на твоих глазах. И не просто умирает, а корчится в агонии, бесконечно терзая твою душу. Крики просто ввинчиваются в уши, бессилие разрывает на куски. Хочется себя растерзать, разорвать, распылить, лишь бы только не слышать и не видеть ее мучений. И вот ее рука ныряет еще глубже в грудь, а тело судорожно дергается раз, второй и замирает. Глаза закатываются, изо рта потоком льет кровь. - Нет. Нет. Нет. Прошу тебя. Господи прошу. УМОЛЯЮ. НЕ УМИРАЙ!!!!!! И шепот срывается на крик. Мое сердце мучительно замирает, как и тело на поляне. Я не смогу без тебя жить. Я только сейчас понял, что не смогу без тебя жить и секунды. Ладони судорожно впечатываются в барьер, глаза невидяще смотрят только вперед. Тело соскальзывает по стене барьера все ниже, вот только мое сердце все так же не бьется. Мгновение и тело на поляне судорожно дергается и кашляя в агонии сворачивается в луже крови. А сердце, в моей груди встрепенувшись, оживая бежит вперед. Сквозь кашель я слышу вой. И всю поляну наполняет постепенно усиливающийся вой на одной ноте. Агония бесконечная не затихающая агония, но я все выдержу, я дождусь тебя. И повернувшись не в силах более смотреть, я сползаю спиной по барьеру, прислоняясь к нему. Время ползет и уже двойной вой боли разносится по округе. И вы вдвоем воете не в силах сдержать боли, захлебываясь ею, рыдая душой, вы выпускаете всю боль, бессилие, жалость к себе, мучение, и страдание через что вам пришлось пройти. Вся моя злость и ненависть пошли из страха. Теперь, когда я просто устал бояться, я это понял. Неизвестно сколько времени прошло, но постепенно небо посветлело, а вой стал все тише и тише пока не превратился в хрип и окончательно не затих. И потянулись минуты ожидания. Когда обессиленный от эмоций выпустив и выплакав все что только можно, ты только ждешь. Ждешь разрушения барьера, ждешь жизнь, ждешь рассвет. Рассвет новых чувств, ощущений, рассвет нового себя. Уже нет сомнений, боли и страданий. Все выгорело в этом пожирающем пламени боли сегодняшней ночью. А барьер все меркнет и последний раз мигнув, исчезает. Быстрым шагом, подойдя к ней, вижу открывшуюся картина – развороченная грудная клетка, огромная лужа крови на траве и рука по кисть зарывшаяся в грудь. Пальцы к шее. Есть пульс. Очень осторожно и бережно поднимаешь ее на руки. Да, заставила ты меня этой ночью пройти через ад. За тобой должок, так что пока не отплатишь, умереть тебе никто не позволит! И с ношей на руках я срываюсь в бег. Вот уже совсем скоро будет деревня. Лес начал просыпаться и бежать на удивление легко. - Итачи ну как ты не понимаешь, мир вокруг же живой. И самое большое счастье было родиться в этом мире и просто жить. – всплывает в памяти фраза. Не вообразимо давно услышанная, случайно на поляне. Уже тогда она меня зацепила. А сейчас же я всем сердцем понял, что она хотела сказать. - Да действительно живой. Тихо шепчу я. И только сейчас я это понял. Всю глубину твоих простых слов. Но ведь не пройдя через ад, не познаешь рай ведь так? Ветер раздувает волосы, ласково гладя по голове. Трава ярко зеленая, а листва шелестит над головой. Спокойно, хорошо, первые лучи солнца выкрасили все в золотой цвет, а запахи ударили в нос, птицы только начали просыпаться и еще лениво перепархивали с ветки на ветку. Все действительно живет. Теперь я это чувствую. И я живу. - Спасибо тебе Кохэйри…***
- Кохэри Узумаки. Вроде бы, пройден пост, добрался до больницы и даже собрал всех присутствующих в такое раннее время врачей. Можно и расслабиться, положившись на профессионалов, но это не так. Проблемы подкрались, казалось бы, на пустом месте. - Как? Но Узумак больше не существует! Последняя из клана была Кушина – доно. - Этот вопрос ввел меня в ступор. - Постойте, я знаю эту девочку. К койке отодвигая врачей, устремилась девушка медсестра. - Да это она. – разглядев лицо Кохэйри подтверждает девушка – она попала к нам сразу после нападения на деревню. Насколько я помню, тогда умерли ее родители, а официальных опекунов у нее нет. Поэтому заставить ее лечь в больницу так никто и не смог. - Постой… - один из врачей задумчиво тер лоб – это случаем не та, которой руку надо ампутировать? Женщина утвердительно кивнула, а у меня все внутри похолодело. - Да много мы с ней намучились. Как до сих пор не померла от заражения крови? Да еще на фоне такого сильного истощения… - недовольно покачала она головой. Увидев, как врачи начали готовить инструменты, я запаниковал. Как ампутировать?!? Почему? - А зачем ей ампутировать руку? – срывающимся от волнения голосом спросил у них. Врачи недоуменно оглянулись. Видно они совершенно не заметили меня в палате, а заметив, разозлились. Сейчас выгонят – понял я. - Так зачем ей ампутировать руку? – уже угрожающе спрашиваю у них. Медсестра, что узнала Кохэйри сжалившись, все же ответила: - У нее рука совершенно потеряла чувствительность, по сути, рука давно мертва и только на печати держится. Но если ее не удалить, то кровь, проходя через мертвую плоть, очень быстро заразит весь организм. Отметив, как один из врачей намерен меня выгнать, я встал в атакующую стойку. Осознание стукнуло меня в грудь. Все элементы головоломки встали на место. Больные взгляды мамы на Кохэйри, ее не обоснованная агрессия на любое упоминание о госпитале, больной вид, постоянные бинты на руке, как она не позволяла помогать при перевязке. Все это быстро сложилось в одну картину, но почему они утверждают, что Узумаки вымерли? А как же Кохэйри и Наруто? Что еще эта девчонка скрыла от меня??? - Хотя столько времени уже прошло, девочка давно должна была умереть, еще в первый месяц, странно это. – продолжала медсестра задумчиво смотря на койку. - Хаятэ – сан! Готовь все к операции! – окликнул ее второй медик – Молодой человек выйдете! Не мешайте работе! Иначе ваша подружка точно умрет! Умрет! Что - то не складывалось. Она должна была уже умереть. Активизирую шаринган и первый из приблизившихся ко мне врачей, падает в беспамятстве. Достаю кунай и предупредительно кидаю второму врачу под ноги, если не остановится, сам виноват! Мысль щекотала сознание, не давая себя поймать. Вот! Она говорила, что рука мертва, но я не один раз видел как Кохэйри в последнее время, пользовалась рукой, она не может быть мертва! - Ее рука не мертва! Она ей может шевелить! – крикнул я обращаясь больше к медсестре, поскольку остальные явно думали о том как вызвать подкрепление и вышвырнуть наконец меня отсюда. - Не мели чушь пацан! – срываясь на крик, говорит какой - то очкарик – я сам ее проверял! С такими повреждениями не выживают! - Но она, же жива! – лаконично поправляю его, не переставая отслеживать всех находящихся в комнате. Второй кунай прошиб руку, потянувшегося к сигнальной кнопке, врача. Человек с воем отдернулся, но встретив мой взгляд неподвижно замер. - Это не на долго, если ты не дашь нам работать! – начал угрожать мне другой мужчина, кидая опасливые взгляды на затихших товарищей – Ты сейчас идешь против деревни, нарушаешь приказы Хокаге и убиваешь человека, которого мы не можем из - за тебя спасти! Более того, покалечил врача! - Наоборот, я не даю вам ее убить. – все мое расположение к врачам исчезло без следа. – А ваш коллега в порядке или вы сами не видите, что кунай вошел не задев основных тканей? Пять минут и он вылечится. Раньше я всегда очень уважал медиков, сколько раз меня лечила Кохэйри и не сосчитать, а с каким восторгом отзывалась о своем учителе? Но теперь, когда они пытались убить и покалечить ту, что пару часов назад и так чудом выжила, я ненавидел их всем сердцем. - Давайте мы осмотрим девочку, а то появление третьего томоэ меня очень напрягает. – проговорила мед сестра бочком приближаясь к койке Кохэйри - Так – сморщила нос девушка, обследуя Кохэйри – Рука находится очень близко к сердцу, хорошо, что никто не начал ее дергать, пытаясь вытащить руку из груди. Иначе можно было нанести непоправимые травмы. На этих словах мысленно вознес молитву, за то - что как то раз Кохэйри мне объясняла это, как и то, что раненые намного больше страдают от неумелой помощи, чем от своих ран. - Вытащить кисть из груди нужно как можно скорее, она уже начала сильно затруднять дыхание. – проверяя больную руку Кохэйри она удивленно закончила – а вот с левой рукой все не на столько серьезно, что бы ампутировать конечность. Здесь вообще осталось только вылечить кожный покров и все. Два гневных взгляда перекрестились на очкарике. - Как так? Я же помню… - пробормотал он. - Займитесь уже делом и не смейте трогать ее руку, а я за всем прослежу. – оборвал я это блеянье. Поймав одобрительный взгляд девушки, перекрыл комнату так, что бы выйти и войти было невозможно. Операция длилась час, все это время я то - активировал шаринган, подозрительно отслеживая любое движение, то давал глазам отдых. - откуда третье томоэ? – думал я – хотя после всей нервотрепки, что сегодня мне устроила эта девочка, не удивительно, что в один день у меня проявилось сразу два томоэ. Операция прошла успешно. Приведя их товарищей в чувство и проследив, что бы Кохэйри положили в палату, остался ее стеречь. Мало ли, что им еще в голову взбредет ей отрезать? Но буквально через полчаса меня вызвали к Хокаге, наябедничали уже значит. Отловив знакомую медсестру в коридоре, я оставил ее в палате Кохэйри и запечатал их барьером. Одна из разработок Кохэйри, тех когда она еще разговаривала со мной и делилась своими работами. Выйдя через главный ход, отправился к резиденции, впереди ждал очень тяжелый и не приятный разговор с Хокаге. POV. Конец.***
Очнулась я на кровати. Сознание нехотя, медленно, как подбиваемое невидимыми волнами возвращалось ко мне. Обведя незнакомую светлую комнату взглядом, зацепилась за человека сидевшего напротив. Итачи улыбнулся широко и счастливо, а я зависла. Такое ощущение, что кроме его улыбки в этом мире больше ничего нет. Но именно это и есть счастье. Тепло окутало меня, а вся вселенная сошлась в одно мгновение, бесконечно долгое и не выносимо короткое мгновение абсолютного счастья. Ни одной мысли в голове не осталось, я лишь поняла что ради того что бы еще раз увидеть это выражение лица сделаю все, даже умру, ведь это не страшно когда ты так счастлива. - Кохэйри? – Ита все так же улыбаясь машет рукой перед глазами – Ты чего опять зависла? Сглотнув и оторвавшись от созерцания, нахожу силы ответить – У тебя улыбка очень красивая, вот и зависла. Почему ты мне не улыбался так раньше? - Кхгм… Поразительно! В первый раз вижу смущенного Итачи! Он даже отвернулся, а я вижу, что щеки у него слегка покраснели. Боже, какой он милый! Так стоп! Что это со мной? Откидываясь на подушки, прикрываю глаза. Лучи солнца попадающие в палату, слепят меня, краски стали ярче и насыщенней, а эмоции острее. Это от того что случилось? Наверное, ведь я чувствую себя легкой как пушинка и такой же счастливой. Правда спать очень хочется, да и глаза устали. Прикрывая веки, последним усилием воли шепчу: - Спасибо. – и проваливаюсь в сон. То как Итачи поправляет на мне одеяло и целует в лоб, я уже не вижу. Как и то, что он выскальзывает из палаты в окно.***
- У тебя две морщинки появились. Вот тут возле носа. – провожу рукой по щекам показывая где. - Хорошо хоть не поседел. – недовольно бурчит Итачи, но не перестает улыбаться. - И поседел. – серьезно говорю ему - Где? – как то равнодушно спрашивает он, как будто и не такого ожидал. - Шучу. Думала за волосы схватишься, а ты? Ничего интересного! – фыркнув поправила одеяло. Итачи находится рядом каждое мое пробуждение, не знаю уж, как так время угадывает. Но я пока еще очень слаба и долго бодрствовать не могу. Вот опять веки тяжелеют и я с улыбкой засыпаю. Ничего, поправлюсь. Я обязательно поправлюсь.***
Мы наконец поговорили. Я рассказала Итачи все, от смерти родителей на моих глазах, заканчивая последним попаданием в больницу. Разговор длился несколько часов и под конец я даже охрипла. Ита молчал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы или прижимая меня к себе, гладил по спине. Я еще раз расплакалась, но это были слезы облегчения. Светлые, они уносили с собой грусть навеянную воспоминаниями. После мы весело посмеялись над тем, что я намочила своими рыданиями всю майку Итачи. Он на показ оттягивал ее и морщился, а я шутя стукала его кулаком по плечу. - Не принесешь воды? – чуть хрипя, прошу его. Горло давно пересохло и там как будто скреблись кошки. - Конечно. – поднявшись с моей кровати, он возвращается с стаканом воды – Держи Кохэйри. Выхлебав залпом воду, ставлю стакан на тумбочку. Надо бы узнать, почему ко мне в палату не входят врачи, а только одна знакомая медсестра. - Мое имя теперь Кохэй. – говорю ему, уткнувшись носом в его футболку и крепко обнимая за талию. - Для меня ты всегда останешься Кохэйри. От этих слов теплая улыбка легла на мои губы. Может он совсем и не то имел в виду, но все же… ****
Поймав ножку брыкающегося Нару, поцеловала его пяточку. Малыш видимо от щекотки стал заливисто смеяться. - Ну вот так то лучше, а то хмуриться тебе совсем не идет – погладила подушечкой пальца его лобик. Честно говоря, маленькие детки похожи на лягушат. Особенно когда вот так беззубо улыбаются. Пошевелила пальцами перед лицом Наруто и он мгновенно схватился за них. Вот у младенцев сильные руки! Не устаю поражаться я. А братик тем временем внимательно изучал мои пальцы, для чего немедленно потянул их в рот. Осторожно высвободив пальцы из крепкого захвата, я помахала ими как бабочка крылышками. Нару опять попытался их схватить, но я ускользнула между ручек вверх и снова приблизилась. - Ауа!!! – экспрессивно закричали на меня. Его личико просто светилось гневом и я позволила снова схватить себя за руку, пусть изучает. - Кохэйри, Наруто пора кормить, мама его уже ждет – незаметно подкрался ко мне Итачи. - Хорошо. Сейчас только руку вымою и принесу его – покачиваю обслюнявленной ладонью перед его носом. - Иди сюда мой хороший. Сейчас мы будем кушать. Ты же хочешь кушать? – поднимаю завертевшегося малыша. Для своего возраста он очень смышленый, уже понимает что значит слово кушать и ищет Микото. Сгрузив извертевшегося ребенка ей на руки, выхожу из комнаты. Сейчас я уже могу это сделать, а вспоминать время когда его только принесли откровенно страшно. Случилось это примерно через две недели моей выписки из больницы. Наруто кричал, причем постоянно и замолкал только тогда когда засыпал, но и во сне он тихонько поскуливал. Вот и когда его только принес шиноби он скулил, а когда к нему подошла Микото заорал как резанный. Шиноби, что еще стоял в дверях досадливо поморщился и объяснил. - Он такой всегда. Хокаге просил передать вам вот эту сумку, в ней успокоительные без которых ребенок не может заснуть и прибор для кормления, сам он есть не может. Да, еще просили вам напомнить, что если будет тяжело, вы можете отказаться, его просто передадут в другую семью. Микото грустно качала головой показывая, что не готова сдаться так быстро. Шиноби вздохнул, показывая, тогда это ваши проблемы и быстро ушел, так как детская истерика набирала обороты. Только он скрылся за дверью, я не выдержав выскочила из другой комнаты, где пряталась и рванулась к Наруто. За пару шагов преодолев расстояние, подхватила его на руки. Ребенок испугался и стал выворачиваться у меня из рук. В отчаянье я прижала его плотней к себе. Детский плачь, так сильно терзал мне душу, что я готова была взвыть от отчаянья. Склонила к нему голову, прядь выбившаяся из хвоста прикрыла нас как стеной от окружающего мира. Зашептала что - то бессвязное постоянно зовя ребенка по имени. Я попыталась не только вспомнить, но и передать мои воспоминания о том, как мама любила его пока была жива, какими ласковыми движениями гладила свой живот, как разговаривала с ним еще не родившимся, о том как я его люблю. Краем глаза замечаю направившуюся ко мне Микото, она явно хотела забрать ребенка и самой попытаться его успокоить. Неужели все зря? Вот так все и кончится? С тоской смотрю на сморщенное личико перед собой. Микото уже почти подошла ко мне когда ребенок прекратил вырываться. Видно было что он к чему то прислушивается, даже плачь прекратился, превратившись в хныканье. Облегченно вздохнув, я стала покачиваться вперед назад, не отрывая от него взгляда. В паре шагов от меня озадаченно остановилась Микото. Но когда плачь почти стих, она снова двинулась ко мне. - Давай теперь я его покачаю – смотря на ее протянутые руки, я испытываю иррациональный страх. Слишком долго я была без брата, слишком мало я еще с ним времени провела. Я еще не готова с ним расстаться даже ненадолго. Малыш видимо почувствовал мой страх, так как не успела Микото не то, что взять его на руки, но даже дотронуться как он издал такой вопль сирены что все прикрыли уши. Мои руки были заняты, так что страдала я больше всех. И сирена не выключилась пока Микото не отошла на пару шагов. Как только она отошла, ребенок замолк. То же самое повторялось со всеми людьми в доме. Пока они не входили в его поле зрения он молчал, но как только он даже не видел, а чувствовал кого - то возле себя, то тут же начинал кричать. Подув на лобик еще хмурящегося ребенка, я тихо сказала - Похоже, ухаживать за ним буду пока только я. Мне ничего не ответили, а что тут можно сказать? Подхватив поудобнее ребенка я помыв его отправилась спать. Вначале я просто хотела положить на кровать заснувшего младенца и уйти, но стоило мне отодвинуться, как он начинал хныкать, а потом и плакать. Так что, обложив его подушками, я улеглась рядом и незаметно заснула. Пару раз нас приходила проведать Микото, но беспокоилась она зря. Я не то что во сне придавить младенца не могла, а даже шевельнутся рядом с ним, была не в силах. И моментально просыпалась, стоило ему дотронуться до меня хотя бы мимолетно. Глаз я не открывала, но отслеживала любое его движение чутко. Когда пришло время его кормить, с кровати я едва сползла. Я как легла на кровать ровно в такой же позе и проснулась, даже пальцем во сне не пошевелила и теперь тело настолько затекло так что двигаться было трудно. Спустившись вниз, вижу, уже глубокая ночь и все спят. Разворошив сумку что передал шиноби едва не заругалась матом. Нет, это кем надо быть, чтобы ребенка в младенческом возрасте пичкать препаратами?!?!! И что нужно было сделать, чтобы крепкий и здоровый ребенок не мог заснуть без успокоительного выданным просто в гигантском количестве?! Так мало этого его еще и кормили непонятно чем! Посмотрев на смесь порошков которую надо смешать с водой, тихо зарычала. Как будто так тяжело найти во всей деревне хоть одну кормящую мать, которая поделилась бы своим молоком! А понюхав порошки, решительно откладываю их в сторону, не знаю уж, что там намешали, но когда я работала в госпитале, порошки с таким запахом пробовать не рекомендовалось. Экспертизу я могу провести, но все это потом. Ребенок на моих руках уже начал хныкать, показывая, что его терпенье на исходе. В итоге беру самое обычное кипяченое молоко и подогреваю. Перемешав, отливаю в блюдечко и пробую кончиком языка. Едва теплое, но это лучше чем вероятность обжечься. Дальше начались поиски замены бутылочке. Перевернув принесенную сумку, я ужаснулась. Мой счет к деревне сразу скаканул вверх как только я увидела воронку и пластичную трубку. Его кормили насильно! Но времени на рассуждения не было, еще минута и тихий пока что плачь, перерастет в истерику. Подцепив трубку иду к кружке молока, макаю туда палец и провожу им по губам ребенка. Он причмокнув сразу цепляется за него. Передавив один конец трубки, в другой наливаю молоко. Приотпустив позволяю капелькам молока просачиваться и подношу к губам ребенка. Тот почувствовав возле себя пластик начал кричать. Видимо все оказалось еще хуже, чем я в начале подумала. Подув ему в личико отвлекаю и подсовываю палец смоченный в молоке, как только он его хватает, очень осторожно заменяю палец на кончик трубки. Ребенок не заметив подмены, начинает увлеченно сосать молоко. Фух! Наконец - то его можно покормить. На следующий день коровье молоко заменилось молоком Микото, а через неделю ребенок стал ее подпускать к себе и есть с груди, но только при условии что моя рука в это время лежала на нем. И только через месяц он успокоился и не требовал моего круглосуточного внимания к себе. Я же смогла вздохнуть с облегчением, все же я не могу полностью взять на себя ответственность за него, и во многом мне нужна помощь. Пару раз наведывались люди с вопросами – а не трудно ли вам живется? Но Микото смело слала их куда подальше. Почему ребенок доверился вначале только мне? Отнюдь не потому что я такая хорошая, скорей всего он меня просто узнал. Еще когда он не родился, я постоянно была рядом с Кушиной и именно я чаще всего впускала в нее свою чакру пытаясь помочь справиться с воздействием девятихвостого, поэтому моя чакра для Наруто еще до его рождения стала родной. А когда я пыталась успокоить его то не осознанно выпустила немного чакры в пространство вот ее то он и узнал. Ребенку просто нужен был кто то родной рядом. Сейчас уже все спокойно Нару хорошо относится ко всем в этом доме и даже рад всестороннему вниманию и общению.***
Лето, жарко! Уже конец августа. Лето незаметно пролетело цветным калейдоскопом дней рождений. Мой отметили очень по - домашнему поздравив на кухне за большим пирогом и подарив стандартный набор шиноби. Было достаточно весело и тепло. За лето я тоже отдарилась. Тете Микото я насобирала букет цветов, засушила и совместила в интересную композицию. Итачи вначале победила в спарринге (наконец то!), а после вручила набор атакующих печатей и один из отцовских трехлепестковых кунаев, последнему он радовался больше всего. Фугаку – сан чей день рожденье мы праздновали буквально на днях, сделала печать, чтобы одежда не маралась. Маленькому Саске, чей день рожденье шло почти сразу за моим, подарила детский набор шиноби, состоящий из деревянных кунаев, сюрикенов, и с мой кулак колечек, в которые можно метать все это деревянное добро. Сразу видно, профессию шиноби тут осваивают раньше, чем ходить учатся. Кстати Саске пошел, почти сразу после своего дня рождения. Наруто сидя на кровати и играя с его игрушками недовольно заагукал и тоже попытался встать. Но все такие попытки я ненавязчиво пресекала. Рано ему еще! Все же и десяти месяцев еще не стукнуло. А вот сидеть и ползать – это да! Шустрый у меня братец и очень сообразительный. Многое произошло за эти полгода. Я окончательно вылечила руку вернув ей чувствительность. Правда, был один недостаток, видимо я где - то накосячила, так как левая рука по цвету значительно отличалась от правой. Чуть оранжевая кожа на которой в некоторых местах расцвели синие, красные, фиолетовые синяки и кровоподтеки, смотрелась мягко говоря, странно. И убрать это как - то не получалось, вот и осталась ровная кожа, но цветная. Я пока не придумала, что можно с этим сделать и просто обматывала руку чистым бинтом. Главное, что никаких других отклонений от нормы не наблюдалось, а со временем, я что ни будь придумаю. Еще, я наконец то отъелась и больше не была похожа на скелет. Возобновились мои тренировки и спарринги с Итачи. По утрам я сидела и изучала по книгам все, что может понадобиться шиноби. Часто сидела с детьми, очень помогая этим тете Микото. Как то не заметно для себя я стала называть ее тетей. Если у Иты были миссии за пределами деревни, то я моталась вместе с ним. Мне удалось вернуть контроль над чакрой и я снова стала чувствовать природу, но только не Итачи. Все люди стабильно вызывали на внутренней карте возмущение поля, а он нет! Только едва – едва заметную рябь можно было иногда поймать. Странно это, но я решила не заморачиваться. В общем и целом я могла назвать свою жизнь счастливой, но легкое беспокойство не давало мне покоя, а уловить его причину я не могла.***
- Кохэйри, тебя вызывают к Третьему. – входит в комнату Итачи. Откладываю палочки в сторону, жалобным взглядом смотрю в тарелку, на Итачи и снова в тарелку. - Ну думаю десять минут что бы собраться у тебя есть – со смехом отвечает он на мою пантомиму. Радостно берусь за палочки. Интересно, что старому интригану от меня надо? Обиду нанесенную его словами в тот день, я так простить и не смогла. Понимаю детское поведение, но ничего поделать с собой не могу. Закручивая новый виток прозрачной лапши, отправляю ее в рот. Итачи знает как меня коробит от произнесения титула Хокаге по отношению к этому человеку, поэтому просто называет его Третий. Но, что же ему все таки от меня надо? Ладно пока не спрошу, не узнаю. Решительно откладываю палочки в сторону. Одеть сандали и в путь. - Итачи ты со мной? – кричу уже у двери. - Сейчас – доносится со второго этажа. Ладно, подожду, вместе веселее. Собрался он быстро, но спустился как ни в чем не бывало, будто и не торопился совсем. - Наперегонки до резиденции? – сбиваю я немного с него важность. - Только без печатей. – подозрительно уточняет он. - Конечно – он то уже видел, на что способны мои печати, а Хирайшином Ита не владеет, так что шансов обогнать меня у него не будет. Но я все, же схитрила, открыв дверь, первая выскочила на улицу и понеслась в сторону резиденции. Обернувшись, вижу, как Ита ругаясь прыгает на одной ноге, пытаясь вторую впихнуть в сандалю. Весело засмеявшись, припустила еще быстрей. Как и ожидалось, меня очень скоро догнали, но прибежала я все равно первая. Высунув язык, дразнила Итачи который пытался высказать все, что он думает о таких хитро… гхм хиторопопых заразах как я. - Глаза притуши – вздохнув и отчаявшись достучаться до моей совести, останавливает меня возле двери в резиденцию. Прикрыв глаза, я представила, как их накрыло темным стеклом, краски немного померкли. - Так? Внимательно всмотревшись в меня, Итачи кивает. – Сойдет. После моего посещения леса, чуть не ставшего для меня фатальным, я снова стала все чувствовать и кажется даже острее чем раньше. В моих глазах теперь всегда сияет яркое черное солнце, понятия не имею, как оно работает и что дает, но под предводительством Итачи я смогла его не убирать до конца, то немного тушить яркость, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Мучилась долго. И Итачи измотала просьбами показывать и описывать, как он вызывает и убирает шаринган. Моя техника в итоге немного отличалась, но смысл тот же. Держать под дверьми в ожидании своей очереди меня не стали. Значит чего - то надо, отметила я как Итачи приказали ждать за дверью. Кстати в кабинете Хокаге замечательные барьеры звукоизоляции, поэтому даже с открытыми настежь окнами, снаружи не будет слышно и звука. - Ааа Кохэй деточка, заходи. – добро улыбнулся мне Третий. Мое имя запомнил? Надо же! Да еще не то которым я отмечена во всех документах, а то которым меня называли пока я была в депрессии. Следил, но не помог. Еще одна деталь отправилась в копилку «почему я должна отомстить обидчику». - Да Хокаге – сама. – склоняюсь в поклоне и автоматически отмечаю замершего в углу секретаря. - Тут мне документы пришли из больницы – на этом моменте я не осознанно напряглась и едва заставила себя расслабиться – Говорят что ты пошла на поправку и уже вполне можешь орудовать левой рукой. – продолжает он. - Да, слава всем богам сейчас уже все намного лучше. Но не благодаря помощи медиков, мысленно скривилась в пренебрежении, а на лице отражалось только вежливое внимание. - И просмотрев твои документы из академии, я увидел оценки отлично. Учителя отзывались, что ты и без обучения прекрасно знаешь всю программу. – перебирая какие то бумажки на столе он тем не менее внимательно наблюдал за моей реакцией. Я честно говоря растерялась, а зачем мне это говорят и чего от меня ждут? Но видимо такую реакцию и ждали. - На каком курсе ты закончила обучение? - На втором. Как будто сам не знает! Закончила… как фигурно выражается то! Так бы и говорил, исключил! Да и вернуться в академию я думала уже с этой осени, рука зажила, все справки есть, конечно, потеряю целый год обучения, но не велика беда. Мысли роились, надолго не задерживаясь в голове. - Раз у тебя со здоровьем все в порядке и знания соответствуют нужной планке, то я не вижу причин задерживать и дальше твое получение звания генина. Протестируют тебя здесь же, протектор получишь внизу. - Хорошо. – киваю слегка растерянно оглядываясь. Тест оказался откровенно легким и погоняв меня по паре вопросов проформы ради, меня с новеньким протектором снова запихнули в кабинет. Так плюшки получили, что там у нас с бочкой дегтя? А дегтя набралось на целую цистерну. После восхваления меня такой хорошей, мне сунули под нос контракт и сказали раз уж я теперь шиноби Конохи, то должна с присущим мне огнем взяться за его выполнение. Огонь во мне и правда горел, хотелось спалить все к чертовой матери и сплясать на углях. Контракт оказался долгосрочным и С ранга. Вообще ему можно было присвоить и В и А ранг, так как мое задание заключалось в том что бы охранять маленькую принцессу Дайме. Кто знает кого наймут что бы уничтожить эту малявку? Тут могут попасться и высококвалифицированные шиноби! А я еще жить хочу! Вот скажите мне на милость, кто отправляет восьмилетнего ребенка, только получившего звание, на такое задание??? Чем я им так мешаю? На кой черт от меня избавляться таким изощренным способом? - А разве мне можно выходить на миссии С ранга? – наивно смущенным голосом спрашиваю у Третьего. Кулаки я пыталась не сжимать, а вот с покрасневшим лицом, увы ничего сделать не могла. - Да на миссии С ранга допускаются генины. Угу! Только забыл добавить ОПЫТНЫЕ генины! А я в генинах еще и дня не проходила! Далее мне объяснили, что маленькой принцессе нужен личный телохранитель, который не на много ее будет старше. Что моя работа будет заключаться, в основном следить, что бы ребенок во время игры не поранился. Что нас там будет охранять целый взвод охранников самураев. Угу! В чужой монастырь, со своим уставом… постоянная вражда самураев и шиноби… куча врагов Дайме… я ничего не забыла? Ах, да! Еще и капризный ребенок на моем попечении! Сколько ей кстати лет? Шесть? Круто! Не было б несчастья, да счастье помогло! Мне предлагается бросить брата и без вещей, денег и обеспечения отправиться черти куда и черти с кем! Когда кстати? Аааааа!!!! Ну как же я сразу не догадалась! Сегодня! И право выбора у меня конечно есть. Едешь или едешь, ну еще можешь идти рядом с сопровождающими! Призвала родина солдат, пиздуй солдат и будь ты рад! Что - то я разнервничалась. Ну подумаешь контракт сроком на четыре года с возможностью продления, ну подумаешь что все, это находится до едрени фени как далеко, ну мало ли, что в этом мире ты еще ребенок… - ну ка хватит! – мысленно одернула я себя – не паниковать! - А как же зарплата? На что я буду жить? – состроила я умильную мордашку. Ну да, от государства я денег пока ни копейки не видела, да что там! Меня даже как сироту здесь никак не обустроили. Если бы не тетя Микото ночевать бы мне на улице. Как уже надоело быть приживалкой в чужом доме! А старый хрычь то растерялся от моего вопроса! Неужели деньги ребенка решил зажилить? Убью! - Мне Фугаку – сама говорил что никогда нельзя подписывать документы не читая и за работу всегда получают зарплату. Разве не так? – растерянным тоном добавила я, даже ножкой шаркнула. Секретарь в углу вытаращился на меня как рыба, выброшенная на лед. Но это даже лучше, чем больше свидетелей, тем меньше у них шансов отвертеться. - Шиноби всегда получают деньги только за выполненные задания – мягко пожурили меня. - Но это, же так дооолгоо! – проканючила я – А во что мне одеваться? Мне же маечки будут нужны! Я вот недавно видела на базаре хорошенькую маечку, а Микото – сама сказала, что не может мне ее купить! Потому что на меня не выделяют эм … вот! Денежные средства! Посмотрев на сморщившуюся физиономию, добиваю. - Так как я смогу брать свою зарплату? Наконец через пол часа павлиньих плясок, мне наконец удалось выбить нормальный контракт с перечислением ежемесячных (о чем я особо настаивала) денежных отчислений на банковский счет (отдельно сделанный тут же, папин я светить не хотела) и полностью прописанных пунктов моих прав и обязанностей. А то знаю я! Вначале только за ребенком присмотри, а потом на шее вози, дом убирай, всех охраняй и иди вообще мир спасай! Щас прям! Обойдетесь! - Тебя будут ждать в шесть часов вечера у ворот, сопровождающие документы забери внизу. – повелительным тоном отпускают меня восвояси. Кинула взгляд на часы, два часа дня. Пиздец! Вскипев от гнева выскочила из кабинета едва попрощавшись. Забрав документы, на буксире потащила вздремнувшего в коридоре Итачи, домой. Залетев в дом Учих, застыла истуканом. Что делать? За что хвататься? Скинув сандали, помчалась на второй этаж, мне срочно нужна кисть, чернила и пергамент. - Что случилось то? – кричит Ита пытаясь ухватить меня за край футболки. - Отправляюсь на миссию, далеко, на четыре года! – уворачиваюсь от захвата и бегу вверх по лестнице. – Не мешай, все потом! Растерянный Итачи так и замер на первых ступеньках лестницы. Ворвавшись в комнату, схватила пустой свиток и начала строчить список дел, которые нужно успеть сделать. Тогда и пойму, сколько нужно клонов мне в помощь. Пробежавшись глазами по пунктам, и проверяя, ничего ли не забыла, уже через десять минут складываю печать. Лица Учих находящихся в этот момент дома, были довольно забавными. Еще бы! Мимо них практически гуськом пробежало десять Кохэйри разделяясь по комнатам и занимаясь своими делами, а если учесть, что кроме Итачи о моем теневом клонировании никто не знал… было весело! Но одного клона я все же отправила с тем что бы объяснить всем ситуацию и предупредить о том, что я наплела в кабинете Третьего. Все - таки я не справедливо оклеветала их и по факту прикрылась их семьей как щитом. Но порицания, слава богу, не получила. Гнев за то, что мне даже не дали нормально попрощаться с родными кипел во мне, подбивая если не отомстить, то сделать масштабную гадость точно! И план такой гадости у меня уже был. Управилась я за час. Вот что значит правильная координация действий! Еще час у меня ушел на то что бы отправить все подарки адресатам. Вот как знала! Но если о подарках для Наруто я побеспокоилась сразу, как он попал в дом Учих, уж слишком был силен страх его опять потерять, то объяснить наличие еще двух готовых подарков могла только удача. Я по какому то наитию подготовила два благодарственных, а теперь и прощальных подарка тем людям, к которым я чувствовала небольшой долг. Вообще думала вручить эти подарки только после своего повторного поступления в академию, но раз так получилось… что ж пусть будет так. А семье Учих свои долги за мое пропитание, крышу над головой и их безграничную заботу, я уже давно отдала, защитив их дом и снабдив разнообразными печатями надолго, а вот к этим двум я послала клона. Даже интересно, что он сейчас делает?***
В то же время теневой клон. - Ну вот теперь когда ты будешь снимать маску активизируется Хенге и всем будет казаться что маска на тебе. Правда не знаю как это будет выглядеть со стороны, да и знать не хочу. Ты и так частенько через маску пьешь, теперь вот и есть будешь – о том, что это маразм я промолчала, а толку говорить? Он и сам об этом знает. - К тому же я засунула туда еще печать для нейтрализации ядов. Хоть какая - то польза от твоего ношения этой тряпки на лице будет. - Спасибо. Непонятно, то ли растерянно, то ли хмуро сказал Какаши. Да и не мое дело! Я отблагодарила его за учебу и помощь, все баста! Дальше пусть сам решает, нужен ему мой прощальный подарок или нет. Сорвавшись с места, побежала отдавать второй подарок. Зеленый зверь Конохи оказался именно там где я и ожидала его увидеть – на тренировочной площадке. – Только не переусердствуй! – запоздало забеспокоилась я, смотря в заблестевшие фанатичным блеском глаза напротив. Мой подарок уже был вырван из моих рук (хорошо хоть не с руками) и тут же испробован. Увидев как Гая пригвоздило на месте, тихо фыркнула – ну говорила же не переусердствуй! Утяжелить с максимальным весом в пол тонны это не хухры мухры! Хорошо, что я ограничитель по комплекции сделала! Теперь его вес нельзя будет взвинтить до максимума, если тело к этому не готово. Только сейчас сняла развлечения ради, все же видеть, как Гай беспомощно трепыхается на земле не в силах подняться, это особый вид удовольствия! Подхожу и одним касанием активирую ограничитель, во всем остальном параметры можно задавать вручную, главное не переступать границы, которую регулирует ограничитель. А он строгий надзиратель! Все - таки я его делала с учетом всех известных мне физических факторов, на основе медицинских методик. Я же не хочу, что бы всегда было как сейчас, еще убьется! - Черепаха. – в пол голоса прокомментировала я картину распластанного под утяжелителем Гая. - Да это мой призыв! – с гордостью отвечает он мне. Прыснув от смеха, я едва выдавила – Спасибо за обучение! – этому пыльному, пришибленному, зверю и умчалась в квартал Учих. Никто не должен долго видеть меня здесь, все - таки я обязана в это время усердно собираться, паникуя и теряя на ходу вещи. Не будем разочаровывать следящих за мной людей, они ведь так надеются! - Пуф! – перейдя порог дома, клон рассеялся, передавая всю информацию адресату.***
Вздрогнув, я продолжила играть с Нару. Информация от клона была ожидаема. Все свое оставшееся время я проводила в кругу семьи, среди этих таких дорогих мне людей. Играла с Наруто и Саске, ловила в саду вместе с Итачи маленькую птичку, помогала накрывать на стол и запечатывать с тетей Микото еду в свитки, разбирала условия своего договора и слушала скупую похвалу в свой адрес от Фугаку – сан, проверяла свои вещи и вспоминала, ничего ли не забыла? Миссия была для меня слишком неожиданной, и времени все осознать, у меня еще не было. Но я пыталась насладиться каждым скупым моментом, что мне выдался в кругу этой семьи. Хотелось все запечатлеть в своей памяти как на фотокарточку, что бы потом, без суеты, перебирать их, просматривать и дорожить каждой секундой отпущенной мне для прощания. Мало… слишком мало времени, мне на это дали. И этого я им тоже никогда не прощу. Отложив последнюю футболку в сторону, покачала головой. Скорей всего если Нару их и оденет к тому времени они безнадежно выйдут из моды. Проведя пальцем по хлопковой стопочке футболок на разный размер, еще раз проверила печати. Все отзывались. На каждой футболке была рабочая печать, вшитая в ткань и стилизованная под небольшое пламя или водоворот. Но активизируются они только тогда, когда их оденет непосредственный владелец, на чакру братишки и была привязка. В узор я попыталась засунуть все что может ему пригодиться и не вызвать подозрения. В основном все печати были на основе ирьендзютцу, в запутанном ворохе линий их никто не увидит, но мой глаз автоматически замечал вон побежала в бок и загнулась петелькой язычка пламени печать сканирующая состояние организма, кривой линией вырывается вверх печать укрепления и лечения, теперь все удары будут останавливаться о майку как о легкую кольчугу, а те что пройдут быстро залечатся и не успеют принести вреда, ведь дети особенно без присмотра постоянно куда ни будь лезут. Вон алыми нитками перевиваются между собой печати маскировки и реакции, черными же вышита печать стазиса, если ребенок получит серьезные повреждения, то просто заснет, пока печать будет поддерживать и лечить его до тех пор как не исчерпает свой ресурс или повреждения не перестанут быть критичными. С девятихвостым лекарем внутри, заинтересованным, что бы малец выжил, я думаю это даже излишняя предосторожность, но вдруг не дай бог пригодится? Лучше перебдеть чем недобдеть. Были еще и побочные печати вышитые желтыми нитками, которые регулировали работу, связывали между собой все элементы и делали еще целую кучу нужной и важной работы. Все это вместе вылилось в небольшой огонек на груди (что бы легче было контролировать работу внутренних органов) или водоворот на спине. Сколько времени у меня заняла только одна футболка! Не меньше суток приходилось сидеть за работой и отдавать всю свою чакру до донышка. И еще несколько дней копить силы на другую работу. А уж для того что бы разработать печати и соединить их в один простенький узор у меня ушло страшно подумать пять месяцев! Пять месяцев на узор меньше моей ладошки. И все равно я успела, хоть и не много, но успела. Поднимаю стопочку с пола и иду к Итачи, теперь осталось только выбить из него клятвенное обещание доставить посылку по адресу в свое время, не важно как, но доставить! Поцеловав одного ребенка в золотистую макушку и потрепав другую черную, тихо ушла, прикрыв за собой дверь. Видение двух детей, что обрадовано тянули ко мне свои ручки с игрушками, засев в голове, разрывало сердце. Как же долго я вас не увижу. На глаза наворачивались слезы, но я гнала все мысли прочь, лишь одна прочно закрепилась в сознании: я счастлива, что не услышала от Нару ни одного связного слова. А еще больше рада тому, что не услышала слово мама. Если бы он так назвал Микото – я бы взбесилась. Я все понимаю, но внутри у меня поднимается целая буря неконтролируемых эмоций от одной только мысли, что Нару не знает свою мать и может назвать так кого - то другого. А если бы он так обратился ко мне, то я бы не смогла его отпустить. Вообще! Сбежала бы из деревни, наломала кучу дров, поставила бы всех под удар, но не отдала ребенка, который назвал меня мамой. Просто не смогла бы. Не смогла. Поэтому я счастлива, что ушла прежде чем услышала от брата хоть слово. Но я обязательно вернусь. Слышишь Наруто? – Я клянусь вернуться. Выйдя из квартала Учих, затрусила по направлению к воротам. Мое время вышло, пора отправляться в путь. Может он совсем и не то имел в виду, но все же… * - имеется в виду обозначение имени, Кохэй – справедливая, Кохэйри – незапятнанная. Получается, Итачи сказал, что для него девушка всегда останется незапятнанной. PS. Признавайтесь, кто думал, что главная героиня останется в деревне и будет растить Наруто? PPS. Тайна ее глаз будет раскрыта в первых главах второй книги. PPPS. А вы узнали синюю майку, которая так полюбилась Кохэйри?