Обыграть судьбу

      Я отправился в сторону Выручай-комнаты, еле переставляя ноги. Мерлин, сейчас только час пополудни, а состояние — словно целый день помогал Хагриду чистить стойла. Моя магия сегодня вымотала меня знатно, да и морально поизгалялись над маленьким нагом так, что настроение скачет, как на американских горках. Даже нажья стойкость имеет свои пределы.       Нестерпимо захотелось к Салазару, к его теплу… Я будто наяву увидел эти хитрые змеиные глаза и добрую улыбку на родном лице. Сам я словно выпал из реальности, не обращая внимания на окружающих, следуя к цели, а замок, чувствуя мою потребность, услужливо провожал меня. На пути не встретилось ни одного препятствия, лестницы без заминок выводили в верном направлении, и буквально через десять минут я был на месте.       Коридор восьмого этажа встретил пустотой и тишиной. Прошагав нужное количество раз вдоль знакомой стены, мечтал лишь о покое, тепле и мягкой постели — на большее я уже был не способен. И вот появилась долгожданная дверь, которая сама открылась передо мной. Войдя в комнату, окунулся в уютную атмосферу спальни. Тихо потрескивали дрова в камине, пушистый ковер манил, и я, не раздумывая, сбросил обувь и носки, и утопил уставшие стопы в его шелковистости. Огонь достаточно освещал комнату, создавая приятный полумрак, который, как ничто, успокаивал мои растревоженные нервы. Кровать с пуховой периной ожидала меня, и я, не теряя времени даром, стянув с себя одежду, рухнул на это облако, прикрылся легким, словно пушинка, одеялом. Все, я в раю! Мое тело постепенно расслабилось, а сознание начало уплывать — поудобнее устроившись на подушке, я провалился в серое марево…       Вот и знакомые статуи, бесконечные своды зала и открытый проем, что приглашал меня войти, ну будем так считать… Если честно, то было интересно до безумия. И вот я вошел в пасть этого каменного лика — а как еще можно назвать такой вход, надо ж было этакое придумать — и очутился в огромном холле с кованой винтовой лестницей, со множеством дверей на разных уровнях. Кстати, лестница была одна, а двери размещались по всему периметру помещения, от пола до потолка, в хаотичном порядке. В свободных промежутках находилось огромное количество стеллажей с книгами. А в глубине комнаты располагался укромный островок покоя и комфорта. Камин — как же без него — мягкие кресла, в количестве четырех штук, огромный вместительный диван, небольшой столик, заваленный фолиантами и магические факелы, что освещали все немаленькое помещение. Сон или нет, но ощущения были реальными и умиротворяющими.       С одного из кресел поднялся мой родной изумрудный змей, приветственно улыбнулся и протянул в моем направлении руку. И я, как маленький ребенок, бросился бежать через всю комнату в объятия Салазара. Меня никогда так не встречали, меня никогда так не ждали, и я никогда не чувствовал себя таким желанным и нужным. Эти надежные руки давали защиту, покой, уверенность и тепло…       — Я так скучал, — чуть не всхлипывая, выдохнул я, — прости…       — За что, мой маленький? — улыбка чувствовалась в его голосе, а меня окатило волной любви и заботы.       — Я плохо себя контролировал, чуть не сорвался, да и вообще, — неопределенно повел я плечами.       — Глупый, ты справился чудесно, не каждый на твоем месте смог бы сдержаться. Молодые наги очень эмоциональны, их магия нестабильна, а наличие пары в столь раннем возрасте только осложняет процесс взросления. Потому мы так долго и опекаем наших змеенышей, а тебе пришлось рано повзрослеть. И я горжусь тобой, мой юный повелитель... Обернуться не желаешь? — я усиленно затряс головой — желаю, очень желаю.       Тело само, без усилий с моей стороны, перетекло во вторую форму. Основатель выпустил меня из своих рук и сам сменил облик. Потянулся во весь свой немаленький рост, я радостно улыбнулся и взглянул на названого родителя — а что, ближе него и Рика у меня никого нет, пока…       — Иди сюда, змееныш, — и зеленый змей поманил меня к дивану, теперь мне стало ясно для чего он такой большой. Салазар удобно расположился на этом мебельном гиганте, а я пристроился рядом. Уютненько влез в его объятия, да еще и кончики хвостов переплели. Так надежней!       — Зар, скажи, а почему все ощущается так реально, ведь это сон? — интересно же, вокруг меня такая кутерьма, а я как всегда не в курсе.       — Все очень просто, Гарри. Наги очень сильные менталисты, и то, что не воспринимается другими, мы очень четко видим, ощущаем, переживаем. Нам подвластна абсолютная ментальная защита: мы в совершенстве владеем окклюменцией и легилименцией, ощущаем эмоциональный настрой человека, а общение с сущностями переходит для нас на новый уровень. Физическое и эфемерное, все очень тесно переплелось и является реальностью для нас. Да и сама школа, впитав в себя колоссальное количество магии, служит сейчас усилителем для нашего общения. В общем, сон-проводник, школа-усилитель, и я имею возможность тискать и обнимать маленькое, черненькое чудо, которое нуждается в помощи и поддержке.       — Очень нуждается… — и еще крепче вцепился в него. Я знаю, что мне стоило в срочном порядке засыпать этот кладезь знаний вопросами, но так было приятно просто посидеть с ним в тишине. Он гладил меня по волосам и по спине, а моя душа наполнялась покоем. Сложно сказать, сколько мы так просидели, но наш отдых был нарушен гулкими шагами. К нам подошел скандинавский великан, задорно подмигнул и устроился рядышком, приобнял нас и поцеловал меня в макушку.       — Ну что, малыш, наделал ты шороху. Сейчас вон, полшколы тебя ищет, — и такая хитрющая улыбка осветила его красивое лицо.       — Ой, а который час? — встрепенулся я.       — Да уже почти ночь и не вскакивай ты так. Директору полезно, пусть слегка напряжется, а то, как с мировым злом — так ты должен сражаться за весь магический мир, а как у тебя неприятности — так ты сам должен выкручиваться. Кстати, этого рыжего Предателя крови домой отправили, списав все на нервный срыв. Исключить не исключили, но его определили на домашнее обучение. "Пока не научишься свой поганый язык за зубами держать" — кстати, это слова Дамблдора; поорал на него слегка и выдворил из школы. Здоровая нервная система ручных героев ему дороже, чем рыжее несчастье с непомерным аппетитом. Правда, зельевар твой себе места не находит… — и так хитро глянул на меня, видно, от Салазара нахватался.       — Да, все-таки пора мне, но я хотел спросить, можно я приведу одного человека в настоящее гнездо? Ему можно доверять, да и обетами для надежности обменяемся.       — Если ты веришь этому человеку, то бесспорно. Мы будем рады компании, развеешь немного наше затянувшееся отшельничество.       — Кстати, а почему о вас никто не знает, ведь другие призраки довольно активно общаются как с учениками, так и с преподавателями.       — Ну как бы тебе объяснить, Гарри. Мы не совсем призраки, а скорее сгустки памяти, что обрели сознание и приняли свой прежний облик. Наибольшая концентрация всех наших воспоминаний, эмоций и переживаний находится здесь, в замке, а вернее, в нашем гнезде. Твое проснувшееся наследие смогло содействовать нашему общению, но если простой человек попадет сюда, то тоже сможет нас увидеть и услышать. Думаю, будет интересный опыт.       — Ой, я совсем позабыл поблагодарить вас за поддержку, тогда, в Большом зале, вы мне очень помогли.       — Не за что, змееныш, мы всегда рядом, — улыбнулся мне изумрудный змей.       — Ты бы знал, Гарри, что мне тут Зар вытворяет, все за своего малыша переживает. Вот и приходится держать руку на пульсе, так, кажется, вы сейчас говорите? К сожалению, мы не в состоянии реально тебя оберегать, но можем делиться информацией, знаниями и силой. Нам хочется принять активное участие в твоей жизни, защищать тебя, оберегать, делать все то, что мы делали для своих змеенышей. Ладно, что это я... — и виновато взглянул на своего возлюбленного, потом потрепал меня по голове и подмигнул.       — Зато шпионы из нас незаменимые. Итак, на чем я остановился, — и коварно усмехнувшись, он лукаво взглянул на меня:       — Ах, да! На перемене приходит профессор Флитвик в учительскую и давай возмущенно вещать о неподобающем поведении рыжего недоразумения, которое едва не привело к стихийному выбросу магии у одного небезызвестного нам с вами лохматого чуда, — и он взъерошил мои волосы в подтверждение своих слов. — Сначала все пораженно молчали, переваривая случившееся, а потом тишину нарушил довольно впечатляющий монолог твоего зельевара: количество, точность и яркость его эпитетов поразили даже меня, что уж говорить об остальных. И если бы этот Уизли еще находился в школе, то парочкой проклятий он бы не отделался. Потом Северус Снейп на всех парах рванул на твои поиски, которые, как ты понимаешь, не увенчались успехом, затем был очередной забег в кабинет директора и разговор на повышенных тонах. А ты в курсе, малыш, что твой избранник обвешался Непреложными обетами, как рождественская ель, лишь бы быть рядом с тобой и оберегать тебя, а Дамблдор и рад-радешенек воспользоваться его привязанностью к тебе?       Я пораженно уставился на Гриффиндора, как же так?       — Вот-вот, и я очень умилился, какой же наш директор молодец. Он из этих обетов такую паутину наплел, не каждому пауку под силу. Так и твой Летучий Мыш попался. И значится, возмущается наш профессор безответственности некоторых субъектов, которые божились и клялись оберегать его обожаемого мальчика, а сами даже за рыжими дебилами уследить не могут. Ну, это если вкратце, а вообще было что послушать, мне понравилось...       — Ладно, Рик, мы поняли, что ты восхищен выбором змееныша. Но не тяни книзла за хвост, что там дальше-то было?       — А что дальше? Вылетел он на крыльях ночи и кружил по замку, в поисках своей пропажи, но так никого и не смог отыскать, — н-да, вот же болтун; но что есть, то есть.       Иногда мне тоже кажется, что Северус умеет летать, его стремительная походка, развевающиеся полы мантии... Люблю!       — А сейчас, где он? — с тревогой спросил я.       — А где ему быть? У себя в комнате, успел уже и Люциуса допросить на тему пропажи национального героя. Сейчас же вытаптывает тропу на своем ковре, из угла в угол нервно прохаживаясь, — я уже не мог усидеть на месте. Сердце рвалось к этой заразе любимой, но один вопрос не давал покоя.       — Салазар, как такое может быть? Ведь все эти годы он ненавидел меня, ненавидел моего отца во мне, высмеивал, поливал грязью, презирал, но сегодня... Когда я с ним днем разговаривал после урока, то уловил его чувства ко мне. Там столько всего переплелось, но самое странное — это ощущение любви. Только ведь это невозможно?! — так много всего случилось, и мой мир перевернулся с ног на голову, мне с трудом удавалось сохранять спокойствие, но я стоически ждал ответа.       — Поверь моему опыту, молодой повелитель, в этом мире очень мало невозможных вещей. И все твои ощущения правдивы, а сведения, что так любезно раздобыл для нас Рик, только подтверждают их. Нага весьма сложно обмануть, и даже если партнер будет отрицать свои чувства, ты точно сможешь их ощутить. Правда, любовь моя? — и такая ирония была в его голосе, что Гриффиндор в ответ на эту реплику покраснел. Нет, честно, до самых кончиков ушей, а потом задорно улыбнулся и стал поедать своего змея глазами.       — Правда, змей ты мой изумрудный! По воле небес, мне было уготовано познать и наглость, и упрямство, и язвительность, и настырность, и бесстыдство самого прекрасного представителя змеиного народа, и любовь, слава Мерлину. И сколько бы я ни упирался и ни отрицал очевидное, но этот гад подколодный смог доказать мне мою неправоту и всю глубину заблуждений, за что я ему безмерно благодарен, и готов его благодарить снова и снова, по несколько раз на дню... — и впился жадным поцелуем в губы Зара, видно, решил начать прямо сейчас. Так, мне пора ретироваться.       Выскользнув из их захвата, взглянул на эту невероятную пару и осознал, что для мира они потеряны... Ну и пусть, завидовать не буду, разве что чуть-чуть. Тихонечко покинул помещение и уже в зале начал настраиваться на пробуждение. Закрыл глаза, окунулся в свое внутреннее мироощущение и начал думать о Северусе, а о ком еще?       И вот, снова серое марево — и я очнулся в мягкой и теплой постели. Немного пришел в себя, потянулся и приступил к одеванию. Заглянул в новообразовавшуюся дверь ванной комнаты для приведения себя в божеский вид. Разгреб бардак на голове, умылся и взглянул в зеркало, отражение мне подмигнуло и показало язык, я погримасничал ему в ответ, а потом радостно рассмеялся.       Все, пора спускаться в подземелья, пусть остальные подождут, есть только один человек, душевные терзания которого меня тревожат. Вызвав невербально Темпус, уточнил время и порадовался, что отбой уже случился и не придется отговариваться от всех переживающих встречных-поперечных. Завтра и будем расхлебывать все результаты сегодняшних стрессов, надо только не нарваться на Филча и его миссис Норрис, тоже неугомонная парочка...       Как и в предыдущий раз, замок помог совершить мой забег в кратчайшие сроки, и даже ни одна ступенька не скрипнула под ногами, а на пути не встретилось ни одного живого или мертвого обитателя Хогвартса. С каждым шагом мое сердце стучало все сильней, дыхания не хватало, и со стороны, наверное, я напоминал загнанного фестрала, но, все равно, что есть силы стремился оказаться в подземельях. И вот она, заветная дверь в личные покои моего наваждения — я поднял руку и замер в нерешительности. Что я ему скажу? Мерлин, да какая разница, только б он больше так не переживал из-за меня и моей глупости, но кто ж знал? Для успокоения еще раз глубоко вдохнул, выдохнул и...       Дверь распахнулась сама и явила моему растерянному взору взволнованного человека, глаза которого обеспокоенно оглядели всю мою тушку и резко втянули ее, то есть меня, в комнату. Я остался стоять у двери, а Снейп отошел к камину, повернулся ко мне спиной и вперил свой взгляд в огонь. Волны паники, волнения и страха, что окатили меня в первые минуты, сменялись облегчением, которое постепенно преображалось в злость и ярость. Да-а-а, это я попал! Но что делать, заслужил. Надо головой думать, а не пенять на несовершенство жизни. Главное я сегодня узнал: Я ЕМУ ДОРОГ!!! А все остальное — мелочи.       — Ну и где вас носило, мистер Поттер? — голос его был очень тих, почти ласков, но каждый звук звенел холодом раскаленного металла, я понимал, что сейчас он себя еле сдерживает. Проявления его гнева, негодования, презрения, даже ненависти — это мне знакомо, но все наши предыдущие стычки просто меркли в сравнении с лавиной ярости, что сейчас клокотала в нем. Возможно, я не прав, и возможно, нужно было дать ему излить весь свой яд на меня, но я боялся… боялся, что слова, которые хлынут непрерывным потоком, отдалят и без того далекого и такого одинокого человека, невозможно дорогого и нереально родного.       И я быстро, пока не передумал, преодолел расстояние, что разделяло нас, и обнял эту напряженную спину. Его дыхание сбилось, и он замер, словно молнией пораженный.       — Прости меня, слышишь? Я не знал... — шепотом, который прозвучал непривычно громко в тиши комнаты, попытался объясниться я. — Я боялся сорваться, потому и укрылся от людей в Выручай-комнате. Меня просто вырубило от усталости, и я уснул. Подумать не мог, что все так выйдет...       — А вы, вообще, очень редко думаете, Гарри, — ярость была сметена удивлением и страхом; зачем же так, мой хороший, я совсем не страшный, по крайней мере, для тебя.       Ай, будь что будет, сейчас я похож не на хитрого змея-искусителя, а на слона в посудной лавке, который своими необдуманными действиями может разрушить все то, что так хрупко и призрачно. Но ощущение желанного худого тела в моих руках и вновь вернувшееся обоняние, которое погружало в мир мечтаний и фантазий, полностью разрушили все мои благие намерения, лишив меня крупиц ума и осторожности.       — Я люблю тебя, Северус, — его сердце пропустило удар под моей рукой. — Дыши, мой хороший, дыши. Ты просто послушай и дыши. За это лето многое изменилось, и я сам изменился. Но главное — я осознал, что ты самый дорогой и единственный человек для меня. Возможно, многое стоит между нами, но ты должен понять — я тебя не оставлю больше одного, и, даже если ты будешь гнать меня, я не уйду. Свернусь клубочком у твоей двери и буду ждать, пока ты сжалишься над гриффиндорским недоразумением.       Обойдя зельевара, встал перед ним, заглянул в его лицо, в пораженные глаза — и начал тонуть в них, не останавливая себя и не удерживая. Как я давно хотел потеряться в этом космосе, в его черноте, бездонности. Запах любимого кружил голову, лишая последней связи с реальностью.       Он стоял как соляной столп, даже дышал через раз, и только его глаза неотрывно следили за мной. Поднял руку и прижал ладошку к его щеке, провел большим пальцем по его губам, потом по высокой скуле и зарылся пальцами в его волосы. А он все так же молча следил за моими действиями, вглядываясь мне в глаза, пытаясь там прочесть что-то, ведомое лишь ему. Сдернул с себя надоевшие и ненужные очки, надеюсь, он сумеет рассмотреть все те чувства, что переполняют меня.       Люблю тебя, мой змей черноглазый, люблю и не отдам никому!!! Змей нервно сглотнул и потянулся к моим губам, а я с готовностью откликнулся на молчаливый призыв. Все замерло для меня в этот миг, лишь только он, его губы, его вкус, его дыхание... Сильные руки обняли меня в ответ, крепко прижали к напряженному телу, заставляя мысли путаться и разлетаться в разные стороны, теряясь в вихре ощущений.       — Мой мальчик, мой нежный мальчик, — и столько обреченности и боли было в этом шепоте, что мое сердце рвалось на куски.       — Твой, и только твой, — я вновь жадно впился в его губы, а непослушные пальцы путались в этих бесконечных пуговицах и петельках.       Только не оттолкни, только не оттолкни... С каким-то отчаянным рыком, он стал помогать раздевать себя, проиграв в борьбе с самим собой и отпуская чувства на волю. И как томительно нежны были его прикосновения, поцелуи, клеймящие меня, глаза вглядывались мне в душу, желая уверовать, что только он сейчас центр моего мироздания, что только для него бьется мое сердце, и только ему я хочу отдать свою душу и тело. А меня окружил вихрь из тоски, отчаянья, безысходности, неверия, надежды, любви, поклонения, восторга и боли... Ну почему ты не веришь, мой родной, и чего ты так отчаянно боишься?       Его мантия и сюртук уже валялись на полу, да и моя одежда куда-то испарилась. Я стоял лишь в одних брюках, а сам добрался только до рубашки мага. Северус выцеловывал мое лицо и шею, вдыхал мой аромат и все шептал, как я нужен ему, как дорог — его руки бродили по моему телу, пытаясь убедиться в реальности происходящего, словно, не веря себе.       Его слова, его руки, его запах, все это сводило с ума и заставляло желать большего. Мне страстно хотелось слиться с ним, ощутить его внутри себя, стать единым целым. От сильного возбуждения стало нестерпимо больно, и я прижался к любимому, демонстрируя силу своего желания и ощущая ответное влечение.       — Ты нужен мне, Северус... Пожалуйста, — умоляюще взглянул на него и увидел в его глазах, за страстным желанием, понимание и осознание. Нет, только не сейчас! Я отчаянно впился в его губы, окутывая нас своим желанием, вцепился в плечи своего искушения, не позволяя ему уйти, отдалиться и опять закрыться от меня.       — Гарри, — я вздрогнул от перелива своего имени на его языке, — маленький мой, ты хоть осознаешь, о чем меня просишь?       — Как бы ты меня ни называл, но поверь, я уже вырос, и прекрасно сознаю, о чем и кого прошу. Это не прихоть и не игра, мне нужен ТЫ! И только ты вызываешь во мне желание — до замирания сердца, до дрожи в конечностях и до мучительно сладкой боли, что выворачивает мое нутро. Что бы ты там сейчас ни думал, но этот голод можешь утолить только ты, мой змей черноглазый, — и глаза зельевара опять затянула поволока желания, а меня стиснули в крепких объятиях и поцеловали страстно и умопомрачительно, но поцелуй отдавал горько-сладким привкусом обреченности. И я пропал...       Это было невероятно, на грани боли и нежности. Я пил его и отдавал себя без остатка, ликуя и плача, наслаждаясь и даря. Нежные руки, горячие губы, любимые глаза, что пылали страстью и ласкали взглядом. Но аура тоски и безысходности все равно окружала нас, придавая остроту нашим отчаянным ласкам. Мы, словно наперегонки со временем, пытались насладиться друг другом.       Было больно и сладостно, были слезы, что катились по моим щекам и были выпиты им, был мой вопль, который он прервал поцелуем. И я принял все, все, что он дал мне. Но эта печаль и тоска невероятно пугали! И единственное мое желание пронизывало всю нашу страсть: "Пусть эта ночь свяжет нас!". Я страшно боялся потерять все это, а надежда, как говорят, тварь живучая, прям как я. Так что пока я жив, то буду надеяться, а еще верить, верить в любовь и ее всепобеждающую силу...       И это была моя последняя связная мысль. Убаюканный стуком сердца любимого мага, я погрузился в сон, в надежных объятиях моего змея.       Пробуждение оказалось приятным, тело ломило от сладкой истомы, но Северуса не было рядом. Он сидел на краю кровати, обнаженный и одинокий, его плечи поникли, а лицо он спрятал в своих ладонях.       Ну, зачем ты так? Ведь я здесь, с тобой! Провел рукой по его белоснежной спине, он вздрогнул и обернулся. В омутах глаз плескалась тоска, лицо осунулось, губы решительно сжаты. О, Мерлин, пока я блаженствовал в царстве сновидений, то Снейп уже чего-то там напридумывал, накрутил себя до предела и принял какое-то решение. И судя по его внешнему виду, меня оно не порадует...       — Не делай этого с нами, Северус, умоляю тебя!       — Вчера я уже уступил вашей просьбе, думаю, этого вполне достаточно, — холодность его тона окатила меня с головы до ног, мне стало неуютно под его пристальным взглядом. Натянул на себя одеяло, пытаясь скрыться от его слов и моей боли, но несчастное покрывало не спасало ни от одного, ни от другого.       — Ну зачем ты так?       — Во-первых, не "ты", а "вы", во-вторых, то, что произошло между нами — непростительная ошибка. Я проявил слабость, недопустимую слабость, — он отвернулся и стал смотреть невидящим взглядом в пустоту комнаты. — Думаю, вам пора привести себя в порядок и отправляться в Гриффиндорскую башню, до рассвета осталась пара часов. Объяснение с Выручай-комнатой вполне подойдет для ваших друзей, да и для директора. Та дверь ведет в ванную комнату.       Резко поднявшись, Снейп покинул спальню, не оставляя мне выбора в действиях. Нет, я, конечно, мог внаглую устроиться в его кровати, никуда не идти, но это чревато. А значит — пока тактическое отступление, а там видно будет.       Когда я вышел в прихожую, он уже оделся и застегнулся до последней пуговицы, лицо ничего не выражало, глаза смотрели холодно и безучастно. Н-да, умеете же вы профессор! Но вам меня не обмануть, ни один щит не может скрыть от меня той бури, что бушевала в вашей душе. Боль, отчаянье, страсть и благодарность... Зачем, ну зачем ты так себя мучаешь? Ведь я здесь, с тобой. Протяни руку — и я навечно стану твоим... Ладно, пусть пока будет по-твоему, я и так получил больше, чем мечтал.       — Я провожу вас, мистер Поттер.       — Будьте столь любезны, сэр, — а что еще я мог сказать, но это далеко не все и не надейся, мой Мыш летучий.       Мы шли молча — он впереди, я за ним. Он освещает нам путь, а я любуюсь его спиной. А что взять с влюбленного нага? Я знаю, он меня любит, но есть что-то, что гложет его и мешает принять мои чувства. Значит, будем искать и искоренять!       На повороте, который выводил в коридор к моему факультету, Снейп остановился. Было тихо и темно, в этом закутке даже портреты не висели. Северус развернулся в мою сторону, а я замер, как кролик перед удавом; вот и говорю, что он змей, мой черноглазый любимый змей.       — Гарри, — я вздрогнул, неверяще на него посмотрел, а он притянул меня к себе и поцеловал, так страстно, до сладкой и томительной боли. После отстранился от меня, словно обжегся, и еще раз пытливо всмотрелся в мои глаза.       — Спасибо тебе, мой хороший! Спасибо за тепло, сказку... И прости, — резкий взмах его палочки и горестное: — Обливиэйт!       Ну что ж, ты так решил, пусть будет так. Потеряно моргаю глазами, удивленно взираю на своего любимого злобного профессора и растерянно спрашиваю:       — А что я здесь делаю?       — Насколько я понимаю, мистер Поттер, вы опять блуждаете по замку после отбоя, в то время как вас обыскались все ваши друзья и поклонники. Сколько можно быть таким безответственным?       — Но, профессор, — решил я для убедительности немного помямлить; ну а что, ему можно строить из себя злобного преподавателя, а мне нет?       — Предупреждаю, Поттер, — еще одно ночное путешествие, и я лично позабочусь о том, чтобы вас исключили из Школы. Всего хорошего, — и резко развернувшись, растворился во тьме коридора, оставляя меня в одиночестве.       — Стены этой школы я покину только с тобой, змей ты мой коварный, — и мои губы растянула счастливая улыбка.       Все-таки это был забавный день, а ночь — упоительной. Жаль только, что придется убеждать и уговаривать, уверять, внушать и, если понадобится, то и упрашивать этого упрямца. Но ради него — я наступлю своей гордости на шею и удушу свое самолюбие, он стоит того и много большего, хотя буду надеяться обойтись малыми жертвами. А за советом я к Зару обращусь, пусть он меня научит плохому...