Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Леонардо Всё-таки не зря говорят, что люди очень внезапно смертны. Я знал, что старик Тимотео приехал на родину, домой, помирать. Но никак не ожидал, что его прихватит после знакомства с моим родным и очень «грозным» папочкой, который, к слову, чувствовал себя виноватым. Кажется, интуиция совершенно не срабатывает на неожиданные явления других обладателей интуиции. Ну, или срабатывает через раз…. По моим расчётам сердца старика должно было хватить ещё на четыре-пять дней. Но, объявился папочка, и… И это, как ни странно, было грустно. Уже покидая с отцом библиотеку, я знал, что обратный отчёт часов жизни Тимотео начался. Потому и послал к нему Хранителей. А потом работал в нервозной обстановке, и не спал ночью, опасаясь проспать. Конечно, уверенности в том, что старик пожелает со мной проститься, не было, не смотря ни на что, но я всё же ждал. И дождался уже под утро… Чтож, старика я… действительно умудрился простить. Правда, только за себя, а не за своё Небо. А заодно и выяснил кое-какую интересующую меня информацию…. Беседа была продуктивной… К моему удивлению, он отчего-то не пожелал умирать на руках самых преданных соратников. Может, оно и к лучшему было: и Хранители не застали самый болезненный для них момент, и я попросил Госпожу не пугать старика. При Хранителях Девятого я на это не пошёл бы…. А танцевать со Смертью было очень волнительно и приятно, так что это я и условием не считал, скорее честью. И стоило только Тимотео со своей свитой, призванных предсмертным желанием мертвецов, исчезнуть, как в комнату ворвались Хранители. К сожалению, для них – поздно. И поняли они это сразу, поникнув головами. На щеках у Ганука блестели слёзы. Кажется, Висконти тоже плакал… - Почему вы не позвали нас, Дечимо? – Сипло спросил Крокент Бауч, в то время как я отчего-то не мог оторвать взгляда от мёртвого лица. И, что самое странное, в глубине души я понимал, что искренне назвал его своим дедушкой… - Я предлагал, - тихо ответил я, - но он сказал, что не хочет умирать у вас на глазах. - Упрямец! – В сердцах воскликнул Ганук, совсем не скрывая эмоций, и, почти падая в кресло. - Сочувствовать не стану. От этого будет лишь хуже. – Поднялся я с кровати покойного в каком-то странном оцепенении. - Похороны…. - Позвольте, мы сами об этом позаботимся, Дечимо. – Выдохнул Висконти. Мне так действительно было бы проще, но я всё же посмотрел на него вопросительно, и он пояснил: - Тео не хотел пышных и пафосных похорон. - И чтобы были только свои. – Вставил Ганук. - Как хотите. – Пожал плечами я. – Распоряжение о том, чтобы вам не препятствовали, я отдам. И, пожалуй, объявлю траур дня… на три. - Вы и ваши Хранители будут? – Пытаясь всё-таки скрыть эмоции за наигранной деловитостью Крокент. - А Занзас? - Я – не знаю. На прощании – однозначно нет, как и на остальных формальных процедурах. Только на могилу, если…. – Задумчиво произнёс я, теперь уже Висконти глянул на меня вопросительно: - Я считаю глупыми все эти похоронные традиции. Души-то бессмертны, и поверьте, им глубоко плевать, как именно похоронили их мёртвые земные оболочки, и похоронили ли их вообще. Моих Хранителей на похоронах точно не будет. Просто не выдернуть их сейчас, да и смысл? Они старика Девятого и видели-то от силы пару раз. Насчёт Занзаса…. Хм, я пока не решил сообщать ему сейчас или нет. У него и так сейчас чёрти-что в голове творится. Но даже если я ему сообщу – на похоронах его не будет однозначно. - Почему? – Незаинтересованно спросил Ганук, однако ответ его волновал. Так что я пожал плечами и ответил: - Во-первых, он далеко и исполняет мой приказ. В Варии, задание - прежде всего, чтоб вы знали. Во-вторых, старика он хоть и не ненавидит, но и простить его не сможет никогда. Знали бы вы, с каким трудом мы со Скуалло сдерживали его Ярость, поднимающуюся в его душе каждый раз, когда он видел лицо Девятого. – Покачал головой я, вздыхая от ностальгичных воспоминаний. - Думаю, не ошибусь, если предположу: ему безразлично мёртвое это самое лицо, или живое. Ну и наконец, последнее, в-четвёртых, даже если он явится на похороны, почитать память усопшего он тоже не станет. Скорее в своей обычной манере начнёт поливать всех вокруг - и почившего в первую очередь - грязью. Это я вам точно говорю. Так что на него не рассчитывайте. У бывших Аркобалено – сами спрашивайте, кого поймаете. - Хорошо. Мы всё устроим, и вас предупредим. – Кивнул Висконти. - Ага. – Я собирался уж было выйти, но на пороге меня остановил оклик: - Дечимо, а как же завещание? - Хм, а оно существует? – Вскинул брови я. Хранители синхронно кивнули. - Что на этот счёт говорил сам Тимотео? - Он буквально за несколько часов до смерти подписал его последний вариант. – Ответил Крокент. Я прищурился: - И вы знаете, что в нём? - Да. В нём перечислено не так много людей, но основную часть личного имущества он завещал… - Занзасу, да? – Понял я. Висконти кивнул. – Ох, песец его нервам. Однако Старик такой интересный…. Неужели он и правда думал, что Занзас с радостью примет от него всё завещанное? – Поинтересовался я. - А это не так? - Смотря, что это будет. Однако Зан хорошо обеспеченный человек. И… в общем, он ни в чём не нуждается, и от завещанного может отказаться просто из принципа. - Тео очень любил Занзаса, и очень переживал за него, несмотря ни на что. Всё время сокрушался, что он отвратительный отец, и что не уследил…. – Поджал губы Крокент, как бы говоря, что Тимотео, по его мнению, лишь зря тратил время и нервы. - Ему было очень важно, чтобы Занзас унаследовал… - Чтож, я попытаюсь его уговорить…. – Вздохнул я, понимая, что хоть какую-то дань уважению Занзас должен отдать. Принять наследство – пожалуй, это было самой приемлемой данью. - В любом случае, давайте разберёмся с этим после похорон. – Я, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты, и отправился немного подремать: до рассвета ещё было чуть больше часа, и ещё часа два до подъёма. С полтора часа я мог позволить себе отдохнуть. Утро моё началось с объявления короткого рабочего дня по случаю смерти Девятого. На Вонголу почти мгновенно опустился мрак и оцепенение. Это чувствовалось везде, во всех подразделениях семьи. Заходил, куда бы то ни было, и сразу становилось понятно, что умер кто-то очень важный. Бывший Босс, к примеру. Многие даже и не сразу поняли, что это вовсе не шутка. Старик, наверное, очень сильно удивился бы, узнав, как сильно скорбели о нём когда-то его подчинённые. Даже те, кто активно поддержал меня, и те, кто был совсем против его политики, да и власти тоже – прониклись кончиной Девятого Дона Вонголы. А уж о тех, кто считал его хорошим Боссом, и говорить не стоило…. Ну а мы на пару с Николой мучились от головной боли, вызванной звонками различных важных шишек подполья, которые спешили выразить мне слова соболезнования. Ага, лицемерное соболезнование-то они выражали, но вот смерть старика использовали как повод, чтобы напроситься на встречу со мной, предложить мне контракты или сотрудничество, или даже, особо наглые, партнёрство, ну или просто желали подстелить себе соломки. Ведь, по сути, смерть Тимотео ознаменовала окончательную смену эпох. А ещё мою полную безнаказанность. Ибо, чисто по идее, я был молод, и Тимотео имел право мне подсказывать, советовать, направлять меня, что-то запрещать и тд. И те Боссы подполья, что жили далеко от Сицилии и не были знакомы со мной лично, наверняка думали, что так оно и есть…. Теперь же…. Теперь меня никто не мог контролировать. Это был и плюс, и минус. Так как кое-кто ещё верил в мою никчёмность, ну, или, по крайней мере, неопытность. Многие из таких наверняка посчитали, что со смертью старика я от неуверенности умерю свой пыл, сбавлю обороты, да и вообще, на меня легко будет надавить, или навязать что-то невыгодное Вонголе…. Мне было даже немного жаль этих наивных глупцов. Ведь первое правило боя, войны, да и в общем, жизни: не стоит недооценивать соперника, даже если он кажется беспомощным ребёнком или стариком. В общем, со всей этой канителью я был готов лезть на стенку. Для продуктивной работы мне нужно было одновременно прятаться от всех соболезнующих, и, при этом, бегать как белка в колесе, крутясь между союзниками и подчинёнными всех мастей. Мышь как-то умудрился уловить мой настрой, и умудрился составить мой график так, что я успешно справлялся с обеими задачами. Хотя он сам половину звонков соболезнующих пропускал, второй половине отвечал, говоря, что соболезнования мне передаст, записывал просьбы о встрече, но не обещал, что я перезвоню. Так что меня донимали лишь самые верные союзники, альянс и те, кто каким-то невероятным образом сумел раздобыть мой номер телефона. Похороны…. На прощании не присутствовал, так что и понятия не имею о том, как оно проходило и где. Знаю только, что, не смотря на желание самого Тимотео, и организацию Хранителей Девятого, народу было очень много. Подозреваю, что половина из них были бывшими подчинёнными, а вторая половина жаждала улучить момент и пообщаться со мной, и только процента три от собравшихся были теми самыми «родными и близкими». У остальных просто отменно работала разведка. Всех, кто желал со мной поболтать, я обломал знатно. Мало того, что явился только на кладбище, так ещё и не задержался там надолго. Девятого Дона хоронили в семейном склепе на окраине кладбища Палермо. Так что я сначала всех распугал своим появлением, потому что явился к склепу на мотоцикле. Так и потом ещё, когда крышку каменной гробницы закрывали – не произнёс и слова, выкурил сигарету и уехал. Несмотря на то, что погода была не ахти - с утра сыпало снежком - ко мне всё равно пытались подобраться многие. Но я просто всех проигнорировал, взял и уехал. Конечно, слухов пойдёт…. Кто-то, наверняка, будет говорить о том, что я своим пренебрежением к традициям похорон, проявил пренебрежение к покойному, а кто-то наоборот, посчитает, что так я показал искренность своей скорби. И, само собой, и те и другие ошибутся. Хех! Зато, никакого лицемерия с моей стороны…. И, можно сказать, что похороны прошли мимо меня. Вся эта эпопея с Девятым закончилась для меня тем, что я сидел в конференц-зале напротив троих хмурых Хранителей Девятого. Они спрашивали меня о том, что им делать дальше, как жить. Своё Небо они потеряли, и, чисто по идее, приобрели свободу. Но, тем не менее, всё ещё числились в подчинённых семьи, которой распоряжался я. В этом и был весь сыр-бор. - Вы свободные, самостоятельные, взрослые люди, которые сами могут решать, что им делать. Чего вы хотите от меня? – Спросил я у них, устало. - Боюсь, вы, Дечимо, не понимаете, что мы всю жизнь служили Вонголе. И без неё, в общем-то, жизни не представляем. Мы были верными Хранителями и подчинёнными Тео, а раз он умер, мы перешли под ваше командование. – Прищурился, недовольно поджимая губы, Крокент. - Я не сомневаюсь в том, что ваш опыт и навыки полезны семье. Но острой нужды в них у меня нет. Неужели вы не хотите… кхм… на старости лет пожить для себя, далеко от всего этого? Неужели не хотите заняться тем, чем мечтали заниматься, да времени и возможностей не хватало? – Удивлённо спросил я. - Боюсь, что возраст уже не тот, чтобы заниматься тем, о чём мы мечтали в молодости. – Вздохнул Ганук. Я хмыкнул: - У меня в теле, за исключением нескольких позвонков, нет ни одной кости, в которой хотя бы раз не появлялось трещин. Многие связки порваны были и не по разу. Ну и так далее. Травм случалось много, всех и не перечислить, и все они периодически дают о себе знать. Однако, тем не менее, я продолжаю отжигать так, как мало кто решается. Несколько мгновений непередаваемых словами эмоций стоят того, чтобы с трудом шевелиться несколько дней после. - Мы – не тот случай. – Усмехнувшись, попытался уверить меня Висконти. - Хорошо. – Согласился я, не настаивая. - То есть, у вас нет желания побывать в местах, в которых вы никогда не бывали? Попробовать пищу, которую никогда не пробовали? Пожить среди людей с совершенно другими моральными устоями и ценностями? - Не то, чтобы нет желания…. Просто…. – Замялся Крокент, и тут я понял, что для себя жить они просто не умели. И учиться…. В общем, старики боялись менять привычный образ жизни, потому и были жутко консервативны на старости лет, да вечно вспоминали: «а вот в наши времена, было ГОРАЗДО лучше». - Чтож, у меня довольно-таки приличные связи по всему миру. Иногда мне нужно, чтобы кто-то помогал мне поддерживать связь со знакомыми людьми. Это не Вонгола, это моя сеть. Могу предложить вам такую работёнку. – Предложил я один вариант, а потом и о других вспомнил: - Или, я не столь давно открыл новое отделение семьи в Мексике. Оно ещё слаборазвитое, в основном потому, что там на меня работают беглые американцы, в принципе не понимающие, что такое мафия. Они пока справляются с обязанностями, но привыкнуть и усилить влияние отделения им сложно. Могу предложить вам помочь с их развитием. Или и вовсе перебраться в Центральную или Южную Америку. Там совсем другой климат, и люди. Там вам будет проще смириться с потерей Неба. – И что-то я, видимо, задел в их душах последней фразой. Просто что-то дрогнуло на суровых лицах бывалых воинов. - Дечимо…. – Выдохнул Ганук, видимо, что-то пытаясь сказать, или спросить, но не знал, как это сделать, и стоит ли вообще. Я тоже вздохнул… - Чтож, вы не те люди, которые нуждаются в советах. Вы и так, сами всё прекрасно понимаете. Но кое-что, я всё-таки скажу…. – Хранители Девятого заинтересованно слушали: - Я не знаю, что значит терять своё Небо. Слава Марсу, Занзас жив, и подыхать в ближайшие годы не намерен. Однако я точно знаю, что вы своё Небо не потеряли, а лишь расстались с ним на время. Старик не верил в жизнь после смерти, но я точно знаю, что там, за гранью жизни, можно встретиться с близкими. По крайней мере, если очень этого захотеть. Знаю, потому что мне довелось побывать там. Да и Тимотео так хотел умереть в кругу близких, что невольно призвал их души с того света. Я сумасшедший, конечно, но их видел. Что такое несколько десятков лет, по сравнению с вечностью? Вы не молоды, и встречи вам ждать не так долго, как могло бы быть. Я всегда верил, что наши близкие не хотели бы, чтобы мы расстраивались из-за их смертей. Они хотели бы, чтобы мы продолжили полноценную жизнь. А пустота в сердцах и душах…. – И снова судорожный вздох, разделённый теперь на четверых. - Чтож, её действительно не заполнить, но со временем к ней привыкаешь, и перестаёшь замечать. Вы должны это знать… - Висконти шумно выдохнул: - Вы весьма необычный молодой человек. Особенно для своего возраста у вас странные взгляды на жизнь. – Он немного помолчал, и продолжил: - Я благодарю вас за поддержку. Она многое для нас значит, так как означает, что вам всё-таки, несмотря ни на что, не безразлично. – Я слегка склонил голову, принимая благодарность. Он же обратился к товарищам: - Что скажем на предложение Дечимо? - Мексика – это было бы интересно. – Задумался Крокент. - И мы при деле, и под ногами не путаемся. - Согласен. – Слабо улыбнулся Ганук. – Супруга давно мечтала побывать где-нибудь в Центральной Америке. - Единогласно. – Констатировал Девятый Хранитель Облака Вонголы. - Замечательно. – Улыбнулся я. – Торопить вас не стану, и введу в курс дел ближе к вашему отъезду. Хм, а ведь там скоро начнётся сезон карнавалов. – Вспомнил я. - Советую не пропустить: обычно это очень весело и шумно, но положительные впечатления гарантированы. В общем-то, я не стану вас ограничивать в действиях. У меня только условие: на моих американцев не давить. Я назначил их главными там, и будет нехорошо, если я же и пришлю им новое начальство. Просто, неплохо бы помочь им освоиться именно в мафии. Вертеться в подпольных кругах их уже научили, я думаю. - Как скажете, нам уже всё равно. На этом наше небольшое собрание закончилось. И хотя ещё несколько дней мне пришлось разбираться с наследством старика, а потом и вводить его Хранителей в курс дел, всё равно покинули Сицилию они споро, будто торопились сбежать с острова. У меня же, неожиданно возникли неотложные дела в Португалии, связанные удивительным образом и с Вонголой, и с Чавесами. Так что я в сопровождении Наги, Фонга и И-Пин срочно отбыл в эту страну, оставив дела на Вайпер, Николу, и, как не странно, на Рассиэля и Верде, к которым проникся некоторой степенью доверия. Колонелло и Лар тоже выполнили своё задание, отчитавшись перед самым моим отъездом, так что они тоже остались помогать Вайпер. С возникшей проблемой разобраться было непросто. Потому что трудно было разрешить возникший «конфликт» между интересами Чавесов и Вонголы. Это был какой-то конфуз, учитывая, что правил семьями один человек. Однако мне сложно было распутать дело так, чтобы «стороны конфликта» не заподозрили своего главу в связях «с противниками». За двое суток, в которые я работал с самого рассвета и до поздней ночи, я вымотался морально так, что падал без сил. И внезапно покончив с проблемой к обеду третьего дня – тоже завалился спать, проспав до самого вечера. По пробуждении, я понял, что нужно как-то развеяться, прежде чем возвращаться на Сицилию. Иначе я рисковал сорваться так, что мало бы не показалось никому. А ведь дома меня ожидали много раздражающих личностей, которые и близкого понятия не имели о моих заскоках. Так что, дабы не возникло у меня ещё больше проблем, мною было принято сходить в один, довольно-таки приличный ночной клуб. От своего сопровождения пришлось долго отвязываться. И, наверное, мне и вовсе без грубой силы не удалось бы от них отвязаться, если бы мне не пришло в голову им прямо сказать, что я «пойду, напьюсь, а потом – по бабам». Такого от меня ни Фонг, ни Наги, ни тем более И-Пин явно не ожидали, так что, воспользовавшись их ступором, я свалил. В клубе я… просто сидел за барной стойкой, уткнувшись в бокал со спиртным, и не замечал ни синих неоновых огней, ни громкой музыки, ни танцующих. Я просто сидел, пил какой-то коктейль и старался ни о чём не думать. Выходило плохо, потому я и сидел долго. Сколько – я не знал. Но, как-то нечаянно, в очередной раз скользя незаинтересованным взглядом по окружающим, я заметил интересную девушку. Мы сидели на разных концах барной стойки. Она чем-то привлекла меня, хотя по сравнению с остальными красотками клуба, она была серой мышкой. В джинсах и в майке, без боевой раскраски на лице, с каштановыми волосами, собранными в простой хвост, она пришла явно не развлекаться и танцевать, а попытаться забыться. Она точно так же как и я сидела, уткнувшись в свой бокал. В её сторону никто не смотрел, кроме бармена, который то и дело подливал ей чего-то спиртного. А ко мне то и дело подсаживались девушки, стреляя глазками, или прямо пытаясь заговорить со мной. Вот только я их всех игнорировал, потому что тоже пришёл выпить, забыться. Так и сидели несколько часов, каждый уткнувшись в своё пойло. Мне было как-то пусто. Просто пусто и всё. Сегодня я не хотел цеплять девчонок, не смотря на то, что сказал Фонгу и остальным. Не то, чтобы не собирался, когда шёл развеиваться, просто передумал. Однако взгляд мой то и дело натыкался на неё. Интуиция мне подсказывала, что она тоже иногда на меня смотрела. Но мысли продолжали вяло течь в совсем другом, мрачном направлении…. Когда основной пик клиентов в баре миновал, и дышать, да и двигаться стало полегче, хоть отвратительный запах духов, одеколонов и пота никуда не исчез – она расплатилась за всё, что выпила, соскользнула с высокого стула, и чуть покачнувшись на небольшой платформе, направилась в моём направлении. Я не замечал её приближения, думая о том, как мне всё надоело, начиная с меня самого, потому был вырван из своих мыслей и даже вздрогнул неожиданным появлением, и мягким журчащим голосом: - Ты отшил добрый десяток красивых девушек. Почему? – Спросила та самая незнакомка. - Легкомысленны. – Ответил я, не поднимая головы. – И сегодня я хотел просто забыться. - Уйдём отсюда вместе, а на утро разбежимся в разные стороны так, как будто никогда не встречались? – Предложила она. Я взглянул на неё, и был мгновенно пойман в ловушку, красивых ярких и насыщенных синих глаз, которые заворожили меня намертво…. Синие глаза…. Они были моей слабостью, и единственным предпочтением в выборе девушек. Не знаю почему, но все синеглазые девушки меня завораживали, притягивали. Мне было всё равно на их телосложение, цвет волос или характер. Но в синие глаза я почти влюблялся. И при более близком знакомстве я понимал, что в синеглазых мне нравилось всё. И хотя эта незнакомка была всего лишь пятой девушкой с насыщено-синими глазами, которую я встретил, но уже не сомневался: она оставит свой глубокий след у меня в душе и памяти, как и другие… Эти синие глаза…. Нет, у других, четверых девушек глаза были синими, но оттенки у них были разными, и относился я к ним по-разному. Но воспоминания о них…. Отчего-то очень-очень смутные, будто после амнезии воспоминания…, да, они тоже были болезненными, хоть я отчего-то и не помнил почему. И я не был уверен, что хотел познакомиться с этой незнакомкой, однако уже был пойман в плен её глаз. Пойман намертво. Я на автомате нащупал её руку, и наши пальцы, похоже неожиданно для нас обоих, переплелись. Я тоже расплатился с барменом, и мы, так и не расцепляя рук, двинулись к выходу. А на улице лил тёплый для этого времени года ливень. Впрочем, он не смущал ни меня, ни её. Я лишь накинул на её плечи поверх её тёплой кофты свой жакет, а она, благодарно улыбнувшись, потащила меня в одном ей известном направлении. Вскоре мы пришли в большой парк, точнее в лесопарковую зону. Из-за дождя в ней никого не было. Висела мрачная, в какой-то степени давящая атмосфера. Но в этом была какая-то особая… романтика. Ведь мы казались в этой мрачной среде единственными одушевлёнными существами, несущими непонятный свет. Девушка, не торопясь, довела меня до лавочки в глубине парка, которую, как я успел заметить, не было видно с дорожек, и которая должна была оставаться уединённым свободным местом даже днём в выходные дни. На миг, синеглазая замерла, потом посмотрела на меня своими удивительными, напоминающими море глазами, и толкнула на лавку, заставляя сесть, а сама уселась на мои колени, уставившись в мои глаза. - У тебя взгляд мертвеца. – Произнесла она глухо спустя несколько минут, пока я любовался ею. В ответ, я усмехнулся: - В твоих глазах тоже жизни нет. – И правда, теперь в свете тусклого фонаря я заметил то, чего не заметил в баре. Её глазам было далеко до моих, но в них тоже отсутствовала искра жизни. – Почему тебе захотелось забыться? – Спросил я. - Моя жизнь пуста. Дом – работа – дом. И так изо дня в день. – Выдохнула она, прижавшись ко мне, будто в попытке согреться. - Но дома никто не ждёт, и на работе я бесполезна. В жизни ничто не радует. Но до суицида я не опущусь…. - Заведи котёнка, и у тебя появится тот, кто будет тебя ждать дома. – Посоветовал я. - А лучше парня, и с ним - ребёнка. Сразу появится и смысл жизни, и радость. – Она рассмеялась. Заразительно, но не искренне. - В детстве я переболела одной болезнью…. И теперь не могу иметь детей. Врачи так сказали. – Горько прошептала она, поясняя свой неестественный смех. Я прислушался к интуиции, и понял, что она не лгала. – А парень…. Да кто посмотрит на такую, как я?! - Я отшил добрый десяток красивых девушек, как ты и сказала, но ушёл именно с тобой. – Выдохнул уже я. - У тебя глаза такие красивые, что я не могу оторвать от них взор. И я не льщу, не делаю комплимент, а констатирую факт. Впервые встречаю девушку с такими глазами. И фигурой ты ничуть не хуже тех, что клеились ко мне. – Сказал я, беспардонно забираясь ладонью и ей под кофту и майку, и проводя ею вдоль позвоночника, чем заставил её непроизвольно выгнуться. – А радоваться можно всему. И дождю, и таблеткам от головной боли…. - Тогда почему ты решил напиться в баре? – Спросила уже она. - А я устал жить, и «радоваться» жизни. Вся моя жизнь была столь яркой и насыщенной, что я потерялся в ощущениях, и перестал чувствовать её течение. – Достаточно искренне пояснял я. - У меня есть всё: любящая семья, работа полная приключений и адреналина, власть, деньги, лучшие в мире тачки, красота, которая позволяет мне брать любую или любого, кого захочу, ум и знания, позволяющие мне с лёгкостью затыкать за пояс и обводить вокруг пальца сильных мира сего. У меня столько всего, что в жизни логично было бы иметь только две цели: завести собственную семью, с кучей мелких сорванцов, или стать единоличным серым кардиналом этого мира. Ну, или тёмным властелином. – Усмехнулся я, любуясь её недоверчивой улыбкой. - Вот только это мне не нужно. А что нужно – я не знаю, не могу решить, чего хочу. Не к чему стремиться, нечего хотеть. Кажется, я перепробовал уже всё, и это всё – приелось. - Жизнь потеряла свои краски, да? – Понимающе спросила она, будучи по-настоящему удивительной девушкой. Эх, если бы я только мог любить… - Что-то вроде того. – Кивнул я, согласно. - Меня зовут София. – Представилась она, обвивая мою шею руками, и прижимаясь ещё сильнее, наверняка намеренно ёрзая у меня на коленях. - Леонардо. – Прошептал я прежде, чем втянул её в долгий поцелуй, и забрался уже двумя руками под майку. А дождь и не думал прекращаться. Мои руки были холодными от дождя, но её это, кажется, совсем не смущало. Она просто с каким-то отчаянием выгибалась от моих незатейливых ласк. Однако время года всё-таки было зимним, и мне пришлось пустить своё пламя Неба, которое она всё равно не видела, на обогрев нас обоих. Вокруг нас расплылся и Туман, создавая ауру с комфортной температурой. С этого момента, она стала отвечать мне с гораздо большим энтузиазмом. Мы целовались не спеша. Не спеша и раздевали друг друга. Я, наслаждаясь ощущением атласной кожи, ласково, нежно и едва уловимо зацеловывал ей шею, ключицы и грудь. Она просто впивалась мне в плечи и спину когтями, коротко вздыхая, а иногда и тихо-тихо постанывая на одной ноте. Этим медово-тягучим ласкам, казалось, не будет конца и края, ведь останавливать их совсем не хотелось. Но София закончила их всё-таки сама. Она просто отстранила меня от себя, и осторожно обхватив мой член длинными тонкими пальчиками, немного потёрла большим пальцем уже порядком возбуждённую головку. Я и сам, не смог сдержать инстинкт, и, судорожно выдохнув, немного прогнулся в спине. Естественно, что оставить просто так, я этого не мог, пробравшись к её сокровенному местечку… София, к моему величайшему удивлению, оказалась девственницей. Так что мне пришлось ещё и подготовить её, слегка растянув плеву, чтобы ей было не так больно. К тому времени, как я закончил, она уже умоляла прекратить мучить её. Я хотел применить контрацептив - в простонародии резинку - однако София уговорила меня этого не делать. И хотя я сомневался, ведь всё-таки и при бесплодии тоже в некоторых случаях можно залететь, но перед синими глазами, моей слабостью, устоять не смог. Я вошёл в неё как можно осторожнее, хотя низ живота сводило сладкими судорогами, призывающими к более активным действия, но она всё равно вскрикнула, и вжалась в меня, словно я мог отгородить её от дискомфорта. И я сделал это, несколько раз ласково и утешающе проведя по её животу ладонью с пламенем Солнца…. Она двинусь первой, призывая меня к действию, и я больше не медлил. И мы больше не замечали ни ледяных капель дождя на наших разгорячённых телах, ни мрачной атмосферы, и совершенно забыли о мрачных думах. София была прекрасна. Не смотря на то, что бёдра у неё были непропорционально больше обхвата груди, не смотря на маленький милый животик, видимо появившийся из-за неправильного образа жизни, не смотря на острые лопатки и выпирающие тазовые косточки. За то она была по-женски грациозной и пластичной, чувственной и очень желанной. Чуть меньше среднего размера грудь было приятно ласкать. А уж сколько непередаваемого удовольствия я получал, когда видел, как у неё от экстаза закатывались глаза, и прогибалась спина! А как она сжимала меня в себе…! Ух, едва-едва удерживал себя на грани оргазма. Но и я позволил себя ему настигнуть, когда оргазм настиг её. Кажется, от экстаза нам заложило уши…. И несколько часов спустя, она мне больше вовсе не казалась незнакомкой. София стала… своей, что ли. Её хотелось присвоить себе, забрать, увезти на край света, и никому не показывать. Но колдовские, синие глаза, помимо всего навевали на меня ещё и непонятный страх. «Остерегайся!» - вот, что твердили они. И я опасался…. По немому соглашению, закончив ублажать друг друга, мы оделись, и устроились в обнимку на всё той же лавочке. Я на спине и ближе к краю, а София частично на мне, возле спинки, чтоб теплее было. Дождь к тому времени закончился, и я потихоньку сушил нас пламенем Неба. А закончив – мгновенно отключился. Проснулся я от ощущения, что кто-то очень маленький рьяно вылизывал мне нос. Спросонья я пробормотал что-то вроде: «Аврелий, дай поспать», и тут же получил лапой по морде. И на меня тут же, как на Ньютона, после падения яблока, снизошло осознание: Я был не на Сицилии, а, следовательно, никакого Аврелия и близко быть не могло. Недоумение воцарилось в моём сознании, и заставило нехотя открыть глаза. Для начала я лежал на лавке в лесопарковой зоне, судя по всему. Нелёгкое напряжение памяти подсказало мне, что эта самая зона находилась в Португалии. А на моей груди сидел… крохотный, не более двух месяцев отроду, грязный, мокрый и сильно дрожащий комок меха, кошачьего происхождения. Причём грязен он был настолько, что цвета шерсти было не понять. Зато на этом фоне ярко выделялись серые глазки. Вот же! Спрашивается, что ему от меня было нужно? Но комок так сильно дрожал, что не вызвать жалости к себе не мог…. Я перевёл взгляд дальше, и наткнулся на ангельское личико красивой девушки, которая бессовестно отлежала мне руку…. И, вспомнил всё…. София… Выбраться из-под прелестной девушки, не разбудив её при этом, было очень нелегко. И как-то я не привык покидать своих пассий, не прощаясь с ними, или хотя бы не приготовив завтрак, или не притащив цветы. Просто не хотелось оставлять о себе неприятные впечатления. Особенно… особенно, если девушка была синеглазой. Нужно было прогуляться, раздобыть хотя бы лёгкий завтрак, цветы и… что-то, на память о себе. Интуиция мне подсказывала, что даже после прощания, я с ней ещё встречусь, так что…. Однако на это нужно было время. То самое время, в которое моя девчонка могла успеть проснуться, и подумать, что я уже ушёл не прощаясь. Нужно было что-то, чтобы её задержало… В принципе, мог помочь в этом вопросе мой жакет, в который куталась София. Но, он не гарантировал, что она меня дождётся…. И тут мой взгляд упал на дрожащий комок меха, который сидя у меня на ботинке, всё ещё пытался согреться, прижимаясь ко мне. А ведь это было отличной идеей, ведь она жаловалась на то, что её никто не ждёт! Котёнка я согрел, а заодно очистил от грязи и паразитов с помощью пламени Неба. Солнцем – подлечил. И миру явился обычный серый, полосатый зверёк с очень умным выражением мордочки. С помощью пламени я создал синюю ленту, под цвет глаз Софии, и аккуратно повязал её вокруг шеи нового приятеля. Затем я вернул его на лавку, и попросил никуда не пускать девушку, новую хозяйку, до моего прихода. А после ушёл, уверенный в том, что София, так или иначе, но дождётся меня. Завтрак добыть было просто: на окраине лесопарка была небольшая круглосуточная кафешка. Цветы тоже нашлись поблизости. Вопрос встал только в чём-нибудь символическом на память, потому что с одной стороны был котёнок, которого я собирался навязать, а с другой…. Нужно ли было оставлять память о себе, чтобы всего лишь очередная для меня девушка сходила с ума от этих самых воспоминаний? Наверное, нет, но…. Решил, что если попросит – придумаю что-нибудь. Но время я всё-таки потратил, и по возвращении увидел преумильную картинку: София действительно проснулась, и зябко куталась в мой жакет, сидя на лавочке, а на её коленях самозабвенно играл с перевернувшимся бантом ленты полосатый котёнок. Он поддевал петли задними лапками, и пытался не то оттянуть их, не то развязать. А София смотрела на него с ласковой улыбкой и лёгким недоумением, мол, откуда котёнок?! - Привет. – Поприветствовал я девушку, подойдя ближе. - А я боялся, что не успею, и ты сбежишь, или подумаешь, что я ушёл. - Ты оставил свой жакет. – Хмыкнула она. - Я могу вообще его оставить. – Пожал плечами я, ведь подобных шмоток у меня было много. - Оставь. Он тёплый, а я хочу хоть что-нибудь на память о тебе. - Забирай. – Широким жестом души решил я. - Откуда котёнок? - Ты же хотела, чтобы тебя кто-нибудь ждал. – Снова пожал плечами я. – Возьмёшь его? - Да. – Выдохнула она, ласково прижимая котёнка к груди. Тот, довольный, громко замурлыкал. Я подошёл к девушке ещё ближе, и поставил поднос с завтраком на лавочку. По пути заметил на своём запястье браслет, просто кожаный шнурок с узелками, и серебряными пластинками, который стал носить совсем недавно, обнаружив его на дне рюкзака. И решил, что это станет неплохим напоминанием, тем более что раз сама София хотела что-нибудь. Всё-таки тряпки быстрее приходят в негодность, чем украшения, да и кошки живут не вечно. Так что я взял девушку за руку, и демонстративно снял с руки браслет, одевая его на её запястье: - Жакет – оставь, если хочешь. Но вообще-то, я лучше оставлю тебе свой браслет на память. – На её запястье уже был один, чисто-серебряный браслет, и, на удивление, вместе с моим они смотрелись хорошо. Сочетались так, будто это один браслет, задуманный так изначально. София несколько мгновений рассматривала свою руку, а потом вдруг подняла руки, и сняла с шеи тоже кожаный чокер с серебряными вставками, и подвеской с сапфиром в цвет её глаз. Его она намотала мне на руку. Я покрутил его перед глазами – смотрелось стильненько. Так что Софии я улыбнулся. - Спасибо. – Произнесли мы одновременно друг другу. - Цветы мне? – Кокетливо спросила она, глядя на веник мелких, но вкусно пахнущих цветов. - Нет, я тут пса бездомного встретил, ему хотел подарить, но он убежал. – Хитро прищурился я, посмеиваясь. София немного смущённо забрала у меня цветы. – Завтрак тоже тебе. Она снова поблагодарила меня, и я наблюдал за тем, как она завтракала греческим салатом и апельсиновым соком, в то время как сам пил кофе. А она завтракала и сыром из салата подкармливала котика. Он умудрялся вымазать мордочку в сыре, чем очень смешил девушку. И было в этом во всём что-то… домашнее, и ностальгичное. - Я запачкалась, что ли? – Поинтересовалась она, заметив мой пристальный взгляд. - Нет. – Уверил её я. – Просто лет сто не наблюдал за тем, как женщина ест. А ещё я любуюсь тобой. - Казанова хренов. – Фыркнула она, очень даже довольно. - Но тебе всё равно нравлюсь. Так что вовсе не хренов. – Ухмыльнулся я. На её щёчках выступил едва заметный румянец. Когда с завтраком было покончено, она отложила поднос и с грустью посмотрела на меня: - Пора прощаться, да? - Да. – Вздохнув ответил я. - Меня уже давно ждут, и уже наверняка начинают обзванивать местные вытрезвители и морги. – Приукрасил я. - Мне тоже пора. – Кивнула она с тоской в глазах. - Но… ты такой… родной что ли. Расставаться с тобою от чего-то тяжело. - Удивительно, но мне тоже. – Совсем не солгал я. - Впервые за долгое время меня кто-то по-настоящему зацепил. – Серьёзно и горько произнёс я на выдохе. – Впервые за годы у меня возникла в голове мысль, что хочу забрать с собой девушку, с которой переспал. - Так забери! Меня здесь ничто не держит. – София подалась навстречу мне, обняла меня, уткнувшись холодным носом в мою ключицу. - Не могу. Это повлечёт за собой определённые последствия…. – Замялся с ответом я. Да, мафия мне этого с рук не спустит. Или жениться, или так и ходить холостяком. - Человек я деловой, и, чисто по идее, не должен вообще разъезжать по клубам и барам, и гулять направо-налево. Мне прощают, только в силу молодости. - Женатый, что ли? – Отпрянула она, прищурившись. Я засмеялся: - Ты видишь обручальное кольцо у меня на руке?! - Нет, но я вижу кучу перстней. И я не знаю, что они означают. - Хах. Нет. Я не женат. – Ответил я. - Хотя можно сказать, что я женат на работе. У меня привязь к ней, гораздо крепче, чем могла бы быть к жене. Но она мне нравится. - Ясно. – София вздохнула. - Прости, что пыталась навязаться. - Нормально. – Приобнял её я. - Ну что, прощай? - Прощай, но я чувствую, что мы ещё встретимся. – Ответила она. Немного приподнялась на цыпочки, и быстрым поцелуем, едва уловимо коснулась моих губ. Потом отстранилась, и, больше не глядя на меня, подхватила котёнка, букет цветов, и отправилась куда-то по парковой дорожке. Обернулась она лишь на миг, грустно качнув головой. Но я заметил в её красивых сапфировых глазах тот живой блеск, которого не было в них ранее. И я остался смотреть ей вслед, едва сдерживая себя от желания догнать, остановить, и забрать себе. И был это для меня столь нервный момент, что я словно чётки крутил в пальцах чокер с большим сапфиром, оставленным мне ею на память…. Когда девушка исчезла из поля моего зрения, мне отчего-то стало холодно. Конечно, может, быть это было из-за того, что она забрала с собой мой жакет, а в Португалии зимой температура редко превышала отметку термометра в десять градусов. Но было ощущение, что мне холодно из-за её ухода…. Я быстро вернул «взятый в аренду» поднос из кафе, а после вернулся и в небольшой коттедж, доставшийся мне от учителя, в котором мы жили. Фонг к моему возвращению и правда начал волноваться, а Наги выглядела недовольной. Уже позже, в самолёте она внезапно произнесла: - Знаешь, Босс, это немного неприятно чуять от тебя запах чужих женских духов. - А ты хотела бы, чтобы я пах тобой? Неужели ревнуешь? – Игриво просил её я, мысленно вздыхая. Но моя иллюзионистка лишь обиженно отвернулась. Фонг разумно делал вид, что его в самолёте нет, ну или, по крайней мере, он ничего не слышит. Я, глядя на обиженный профиль Хранительницы, тоже вздохнул: - Знаешь, Наги, мне очень тяжело даже просто касаться тебя. – Она удивлённо посмотрела на меня, и я протянул руку к её щеке, и замер, так и не коснувшись нежной бархатистой кожи: - Ты кажешься мне такой чистой, невинной, что я просто боюсь запачкать тебя. Меня невинным назвать язык не повернётся, ибо я просто олицетворение людских пороков. Ты же…. Я не хочу тебя портить. Загрязнять ту ангельскую чистоту, по-настоящему доброй девушки, что вижу перед собой. Мне повезло завладеть настоящим сокровищем в твоём лице. Потому я и берегу тебя. Не хочу, чтобы ты убивала. Не хочу, чтобы была чьей-то подстилкой. Не хочу портить, ведь ты достойна лучшего, большего. Того, чего я лично дать не могу. Поэтому я недоволен влиянием моей матери на тебя. Не обвиняй меня, Наги, в том, что я не вижу в тебе девушки, или считаю тебя слишком маленькой, потому что это не так. Лучше сияй для меня своей чистотой, чтобы у меня перед глазами было хоть что-то, что освещало бы мою жизнь в темноте и грязи. - Ты дурак, Босс. – Со вздохом констатировала девушка. - Я знаю. – Улыбнулся я в ответ. - Но мне всё равно неприятно! – Воскликнула она, как бы намекая на то, что нихрена я не оправдался в её глазах, а лишь попытался сменить тему. Эх, женщины! - Чтож, мне жаль. – Прищурился я. - Но я привык к разгульной жизни, как привыкает любой мужчина, постоянно рискующий жизнью. Это впиталось мне в подкорку сознания, ибо людские пороки это замкнутый круг, из которого нет выхода, а разорвать его я уже давно не способен. Тебе придётся с этим мириться, моя милая Наги. – Девушка недовольно нахохлилась и долго делала обиженный вид, но к концу полёта всё-таки задремала у меня на плече. А я ещё очень долго не мог выкинуть лицо, а главное глаза Софии из головы. Да, её синие глаза меня преследовали ещё очень долго….

***

На кровати лежала красивая женщина. Её кристально-снежные волосы разметались по подушке, а неестественно бледная кожа с ещё не спавшим румянцем лихорадки, словно светилась в полумраке. Казалось, женщина просто спала. Но подле неё стоял мужчина на коленях, судорожно сжимая её ладонь, он о чём-то тихо клялся. А на груди её плакала маленькая девочка. Она звала маму, хоть и знала, что она не вернётся. Наконец, мужчина отпустил руку супруги, и поднялся на шатающиеся ноги. Он просидел на коленях возле женщины несколько часов, а может и суток – времени он не помнил – потому и ног почти не чувствовал. Но всё же он нашёл в себе силы оторвать девчушку, от, остывающего на глазах, тела матери, и прижать её к себе, тихо прошептав: - Не бойся, Лилу, нас с тобой она никогда не покинет, воспоминаниями оставшись в сердцах. И девочка с ярко-синими глазами, точь-в-точь как у матери, верила мужчине, отцу, зная, что он говорил правду. Но время неумолимо, и спустя несколько месяцев он хоронил и девочку. Болезнь, бушевавшая в соседней деревне, не щадила никого. Потому он хоронил, и плакал, не скрывая своих горьких слёз. Мужчина боялся, что одиночество будет преследовать его до конца его дней. Будет преследовать вот так: убивая самых близких…