***
Филипп нервничал. Ему было не по себе работать шпионом рядом с этим… выскочкой, который умудрился разрушить пятнадцать лет его работы! Не передать словами, сколько нервов он потратил, когда Дечимо Вонгола пришёл к власти. Особенно в тот момент, когда этот крикливый длинноволосый варвар из Варии говорил о том, что когда они были на задании в Штатах – их ждали. Он думал, что поседеет тогда. Потому что было сразу понятно, что раз о сверхсекретном задании узнали – в особняке есть предатель. И Филипп понимал: если разведка начнёт искать предателей – их, его и ещё четверых его товарищей, когда-то добровольно отправившихся в далёкую чужую страну, чтобы послужить родине - обязательно вычислят. Но Дечимо отчего-то не отдал такой приказ, и от этого Филипп, а в Вонголе известный под именем Альдо, каждый вечер стал глотать успокоительное горстями. Ведь он чувствовал чутьём разведчика-профессионала, что если его ещё не раскрыли, то очень скоро это сделают. Делать доклады со временем становилось всё сложнее. Филиппу казалось, что за ним всё время следят. Да и выяснить ничего стоящего не удавалось, потому и начальство его было вечно чем-то недовольно. Ему приходилось спорить до хрипоты, отстаивая свою жизнь, потому что разведывательные спецслужбы отдавали всё более сложновыполнимые приказы. И он исполнял их! Раз чёртового Дечимо никак не получалось подслушать, он стал рыться в его документах, шариться в рабочем ноутбуке, тщательно затирая любые следы проникновения, но всё было напрасно. На всех важных папках в ноутбуке стояли пароли, которые не удавалось ни взломать, ни даже просто скачать. Важные документы новый Босс Вонголы неизменно убирал в сейф, перед тем, как выйти из кабинета. Сейф ему тоже не удавалось взламывать. И Хранители его были так же аккуратны, и даже выходя в туалет, прятали всё ценное. А ещё Филипп чувствовал прожигающий спину взгляд карих глаз Босса каждый раз, когда тот проходил мимо. Моника уверяла его, что всё это ему лишь кажется, что он стал параноиком. И, кажется, она почти смогла убедить его в этом. Почти смогла, потому что в краткие часы сна Филиппу снились карие глаза Десятого Вонголы, которые, как казалось, видели и знали всё. Однако время шло. И чем больше его проходило, тем сильнее он презирал всё Десятое поколение, во главе с их Боссом. Филипп смотрел, присматривался к ним, и упорно не видел, чем же так восхищаются члены Вонголы в них. Они были совершенно избалованными детьми, которые привыкли повелевать. Особенно сам Десятый. Этот был особенно капризным юношей, который не терпел, когда что-то шло не так, как он задумал. Почему подчинённые семьи не возмущались, когда спустя всего несколько дней, после его становления Боссом, он стрелял под ноги взрослых мужчин, если те что-то делали неправильно, на его взгляд? Никакого уважения к старшим! Не передать словами, как Филиппа раздражал этот выскочка, когда тот отчитывал его за незначительные проступки. Ещё с такой серьёзной миной отчитывал, что сразу становилось ясно: издевается. Как же он мечтал съездить ему по физиономии! Однако, взрослые, гораздо более опытные мужчины не только позволяли критиковать свою работу юнцу, но и находили какую-то призрачную справедливость в его словах. Вообще Филипп считал, что у мальчишки просто комплекс неполноценности был. Потому он и пытался всем казаться кем-то, кем не являлся… Ну, это ещё ладно, как считал Филипп. Его гораздо больше раздражало то, что из достаточно серьёзной организации Вонгола превратилась в личный бордель Десятого. Он спал, казалось, со всеми. И хотя доказательств у Филиппа не было, но он был уверен: уж каждый из окружения-то точно побывал в его постели хотя бы раз. И это было… мерзко. Нет, Филипп не был против гомосексуальных отношений. Но он был сторонником официальных отношений. Если любите друг друга – пожалуйста, оформляйте брак, и занимайтесь сексом сколько угодно. Но спать, без разбора с кем спишь – это было омерзительным, с его точки зрения. Он бы сам просто побрезговал девушкой, которая уже с кем-то спала. Это означало, что она уже пропахла запахом своего предыдущего партнёра. И это означало, что он, переспав с нею, тоже пропах бы им. Это… отвратительно. Шпион знал, что среди слуг особняка, такие мысли преследовали не его одного. Однако как бы Филипп не пытался настроить их против новой власти, завербовать – у него не выходило. На него шикали, и просили молчать, предпочитая закрывать глаза на всю ту грязь, что притащил Десятый в семью с собой. Однажды старый хромой садовник ему даже сказал, почему так. Сказал, что личная жизнь Десятого, конечно, говорит о многом, и всё-таки семью он тащил к процветанию. Его проблемами начальство интересуется, повысили зарплату уже почти в три раза, оказывают медицинские услуги, даже протез тазобедренного сустава обещали поставить, как только технологический отдел закончит разработку. И пока жизнь его, маленького человека в семье, улучшается, а сама семья ползёт в гору, он будет закрывать глаза на личную жизнь начальства, сколь бы противна она ему не была. В конце концов, личная жизнь, на то и личная жизнь, чтобы быть личной. Но это же… Это. У агента под прикрытием просто не было слов. Впрочем, Филипп не видел на лицах Хранителей Десятого ни одной эмоции, которая рассказала бы ему о том, добровольно или по принуждению они спали со своим Боссом. Но своим чутьём разведчика он чуял, что всё-таки по принуждению…. Ему хотелось в это верить. А самое, что гадкое, так это служанки сплетничая между собой о новом Боссе, и его окружении, открыто говорили, что не прочь переспать с любым из них. И он искренне презирал и их, считая обычными представительницами древнейшей женской профессии, то есть шлюхами. Дона Тимотео хотя бы было за что уважать. Вот уж кто был настоящим Боссом мафиозной семьи! По сравнению со своим преемником – он был истинным королём мафии Девятого поколения. Степенен, безупречно вежлив, терпелив… и так далее. Его хорошие качества можно было перечислять бесконечно. Лишь несколько качеств подвели его: чересчур милосерден и наивен он был. Потому работать против этой семейки, стало вопросом чести. Любое действие, способное досадить десятому поколению – Филипп считал своим долгом выполнить его. От того и была его злость, ведь ничего не выходило. Весть о том, что новый Дон этой семейки отбыл по делам на его, Филиппа, родину, застигла его врасплох. Потому он чуть не выдал себя, но всё равно радовался: наконец-то, ему было чем порадовать начальство! Однако Десятого не только не казнили, как он рассчитывал, но и напротив…. Он вернулся целым и невредимым, а потом с Филиппом связалось начальство, и сообщило, что на него начали служебное расследование по факту измены. Он тогда с трудом смог отстоять свою невиновность, и узнал о том, что этот выскочка просто втоптал в грязь все спецслужбы его родной страны, но больше всего, отдел, в котором он, Филипп, работал: отдел по борьбе с мафией. А ещё он стёр с лица земли тюрьму особого назначения, сбежав с тремя заключёнными, которые были на особом контроле сверху. Даже спустя несколько месяцев, точных данных о том, скольких же на самом деле людей убил и покалечил Десятый Вонгола – не было. Филиппу оставалось только подтвердить, что вернулся Босс семьи с близнецами и мужчиной средних лет. Злости уже не хватало…. Но однажды наступило облегчение. Десятый услал всех своих Хранителей и этих варваров из Варии куда-то, и наступила блаженная тишина…. Жаль только длилась она недолго, а покой Филиппа быстро закончился. Просто начальство американских спецслужб приказало своей агентурной сети в Вонголе уничтожить Десятого Дона семьи любым способом, воспользовавшись отсутствием его окружения. И это, с одной стороны тоже было облегчением, ибо не было мочи больше его терпеть, а с другой – выполнение этого приказа было чистым самоубийством. Филипп прекрасно понимал, что это нужно иметь дьявольскую удачу в своём арсенале, чтобы суметь укокошить Босса Вонголы в его же собственном доме, в то время как он даже в собственной комнате палит без предупреждения по ночам, если что-то или кто-то посмеет его разбудить. Один из лучших разведчиков американских спецслужб, просто не представлял, как подобраться к Десятому, с его-то гиперинтуицией. И провал – означал смерть. Филипп даже заподозрил, что его начальство решило так от них избавиться. В конце концов, в последние полгода они были абсолютно бесполезны, а объяснять начальству, что это не они предатели-перебежчики, а Десятое поколение острожное - было себе дороже. Но делать нечего. Приказ – есть приказ. Вообще, каждый из агентов, внедрённых в обслугу особняка, лично отвечал перед начальством. Поэтому, они хоть и сотрудничали друг с другом, но общих планов не строили. И Филипп был очень удивлён тем, как подставился его товарищ, внедрённый гораздо раньше его самого, и работавший в арсенале. Видимо он понимал бесполезность попыток убить Десятого, и попытался хотя бы спасти собственную шкуру. Однако было гораздо лучше просто заложить взрывчатку в кабинете Босса Вонголы, и взорвать её, когда он будет на своём рабочем месте… Его до дрожи в коленях и волос вставших дыбом напугали слова Десятого, которые тот прошептал его товарищу, перед тем, как пристрелить. Их всех, разведчиков Соединённых Штатов, связывали переговорные устройства, находящиеся всё время во включённом состоянии. Поэтому Филипп слышал тот пробирающий до костей шёпот: «Я знаю всё о вас. Знаю, что вас пятеро работает на территории. Знаю ваши имена, настоящие биографии. Знаю, даже чем вы дышите. Я ни на секунду не выпускал ни одного из вас из поля зрения. Просто ждал, использовал вас на благо себе, в основном для вброса дезинформации моим врагам и ожидал, когда вы себя проявите». Филипп слушал его, и отчётливо слышал, как рвалась нить его жизни: Десятый знал. Ему не казался тот пронизывающий страшный взгляд, который снился кошмарами во снах. Десятый знал, и его, и его товарищей участь была предрешена, потому что мафия не отпускала предателей живыми. Бежать бы нужно было, да только Филипп был человеком чести, а приказ никто не отменял, даже после доклада о том, что Десятый давно держал их под наблюдением. Он отчётливо запомнил молчание на том конце связи, а потом короткое: «Если вам удаться выполнить приказ – вы получите повышение и медаль. Если нет - государство не забудет вашей верной службы, солдат». И он остался ради собственных идеалов. Он остался, желая хотя бы попытаться. То же самое решили для себя и его товарищи. Хотя у Моники была мысль пойти к Десятому, чистосердечно во всём сознаться, и просить помилования. Но они сумели её отговорить… Она погибла первой. Выбрала из всех способов убийства – отравление. Естественно, что Десятый с его-то интуицией почуял яд, и быстро вычислил «предательницу». Тем более что знал о нас. Филипп знал, что Монику жутко пытали, потому что слышал её крики, через наверняка нарочно оставленное при женщине переговорное устройство, чтобы создать психологическое давление на остальных внедрённых агентов. С момента её смерти жизнь для него стала настоящим адом, потому что он, да и его товарищи жили в постоянном страхе. Теперь Филиппу стал сниться и кровожадный оскал Десятого, которым он однажды его одарил. Видимо, молодой Босс Вонголы любил играть со своими жертвами… Такого психологического давления не выдержал Джек. Он решил пойти напролом, и попытаться выполнить задание, просто подкараулив Босса Вонголы. Идиот! Десятый же на глазах ловил пули…. Джека чуть не растерзали патрульные, и другие подчинённые семьи, когда их Босс с лёгкостью обезвредил американского спец агента. Потом ушёл из жизни и Фил. Он тоже попытался отравить Босса Вонголы, но более хитрым способом. Десятому пришлось перестать есть, а одной из его подстилок отравиться, чтобы связать попытку покушения с Филом, чему Филипп был очень рад. Не смерти друга, конечно, а тому, что тот всё же доставил Десятому неприятностей. Однако остался он один. Последний. И он собирался сделать всё для того, чтобы его попытка исполнить приказ, не обошлась для Босса Вонголы без последствий. Филипп решил, что если умирать за идеалы его родного государства – так с музыкой. Было непросто, но ему всё-таки удалось раздобыть немного радиоактивного вещества. Его-то он просто взял и вылил в комнате Десятого прямо на постель, надеясь, что даже нескольких мгновений нахождения рядом Босса Вонголы, пока тот разбирается, от чего воет его интуиция, хватит, чтобы непоправимо воздействовать на его здоровье. Самому Филиппу эта операция стоила нескольких клочков волос, вылезших в результате радиационного облучения в те доли секунды, пока он был рядом с открытым источником радиоактивного вещества. Филипп знал, что даже если ему удастся выжить в Вонголе и выполнить задание – именно этот риск убьёт его однажды. Филипп принял дозу транквилизаторов, чтобы снять стресс, и принялся ждать…. И чёрт бы побрал этого выскочку, потому что он замер возле двери в свою комнату, всего на несколько сантиметров не донеся руки, до ручки: чуял угрозу. И Филипп, осторожно подсматривающий из узкой-узкой щели комнаты, что находилась дальше по коридору, проклинал его, и тот день, когда согласился стать разведчиком. А Десятый Вонгола будто прислушивался к чему-то за дверью. Он чувствовал, что если войдёт – состоится самое стоящее и существенное покушение на него. Но и не войти он не мог, потому что нужно было выяснить, в чём дело, а рисковать подчинёнными, - у которых соображалка работала в разы медленнее, реакция была хуже, и им порой нечем было защититься в случае чего, - он не хотел . Конечно, от потери нескольких подчинённых Вонголе плохо не будет, как в случае потери Босса, но он просто не мог ими рисковать, из принципа. Несколько мгновений – и он решился войти. Филипп за дверью выдохнул с облегчением. Войдя в свои покои, Десятый Вонгола не обнаружил ничего странного. У него ушло несколько минут на размышление, прежде чем он понял: никаких взрывных устройств в комнате не было, нет и быть не могло. Но и не ядом его пытались убить. Значит, варианта оставалось два: либо любимое американцами биологическое оружие, либо почти фантастичный, но, как подсказывала ему интуиция, наиболее вероятный вариант – радиация. Он выскочил из комнаты, как только осознал это, и устало привалился к стене: - Альдо, или как там тебя, Филипп, ты просто псих! – Выдохнул он, и у спец агента свернулись в узел все внутренности от холода в голосе этого человека. Он прикрыл глаза, и понял: его песенка была спета. А Босс Вонголы, прислушивался к ощущениям. Так он понял, что очаг – был совсем небольшим. Возможно всего несколько капель радиоактивного вещества, или заражённый предмет. Однако от всего, что было в комнате – придётся избавиться. Ну, или, по крайней мере, от того, что не удастся очистить от заражения. Он мысленно похвалил себя за то, что не хранил в комнате ничего по-настоящему ценного. Там были в основном только его тряпки, ведь даже походный рюкзак он хранил или в шкафу кабинета, или в своём личном особняке. Десятый тут же связался со своими специалистами, и объяснил им суть проблемы. А пока они ехали в главный особняк Вонголы, он приказал всему обслуживающему персоналу собраться на стадионе, после чего поманил за собой Филиппа. А у самого американца дрожали колени, но он шёл на собственную казнь с гордо поднятой головой. На что даже удостоился тихого: «Чтож, хотя бы гордость и понятие о чести у тебя имеются». А обсуживающий персонал уже собрался на стадионе, когда Босс и явно бывший дворецкий вышли на арену. Все собравшиеся люди были сильно заинтригованы, ведь они знали, как их Босс хорош на выдумки. Однако по серьёзному лицу шефа они поняли – повод для подобного собрания был самый, что ни на есть, серьёзный. Чуть в стороне собирались прочие подчинённые Вонголы, заинтересованные в происходящем. Среди них были и бывшие Аркобалено, и секретарь Десятого, и даже несколько патрулей. Дойдя до центра стадионного поля, Босс Вонголы остановился. И повернулся в сторону плетущегося за ним Филиппа, мгновенно вскидывая пистолет, и направляя его на предателя. - На колени! – Ледяным тоном скомандовал он. Филипп усмехнулся, немного горько, но лишь презрительно сплюнул за землю. Он знал: так будет гораздо больнее. Но раз уж он выбрал гордость – будет гордым до конца. А Десятый милосердием не отличался: два движения, и Филипп упал на колени, потому что ноги ему сломали. Он зашипел от боли, и едва не терял сознание от неё же. Толпа шокировано задержала дыхание. Босс Вонголы деловито достал из кармана брюк телефон, выключил его, и, наклонившись к Филиппу, что-то резко выдернул у него из-под воротничка, после чего произнёс: - Глубоко презираемые мною американцы, кажется, последний ваш агент в моей семье сдал себя с потрохами. – Толпа потрясённо выдохнула, судорожно выдохнул и Филипп, а Босс Вонголы лишь оскалился: - Что скажешь, Альдо, или называть тебя лучше Филиппом? - Как ты узнал? Как узнал, что постель отравлена? – Прохрипел американец. Десятый Вонгола снисходительно усмехнулся: - Должность обязывает знать всё. Оправдания или последние слова будут? – Скучающе спросил он. Филипп снова сплюнул отчего-то горькую и вязкую слюну, и ответил: - Ты всё равно сдохнешь, как собака! - Непременно. – Всё тем же скучающим тоном фыркнул Босс Вонголы, и выстрелил точно в центр лба Филиппу. Последней его мыслью, перед тем, как погрузиться в темноту, у него была: «Наконец-то я избавился от его общества!» Американец завалился на бок. Десятый снова фыркнул, и произнёс в устройство, через которое его голос слышали в штабе американских разведывательных спецслужб: - Ещё один шпион, или убийца от вас – и с вашим штабом станет тоже, что и с тюрьмой. Я смогу проникнуть на вашу территорию незамеченным. – Грозно произнёс он, вызывая уважение, трепет и страх у собравшихся многочисленных подчинённых. Десятый бросил переговорное устройство на труп своего неудачливого убийцы, и волной пламени Тумана отослал его тело к его же хозяевам. И только после этого обратился к своим подчинённым: - Итак, этот человек, которого вы знали под именем Альдо Мелони, на самом деле был американским разведчиком и шпионом, внедрённым в особняк около пятнадцати лет назад. Так уж случилось, что своим приходом к власти я порядком спутал планы американцев на семью, из-за чего у них появились ко мне претензии, а я в ответ развязал конфронтацию, изрядно потрепав нервы американцам, во время своего двухнедельного отсутствия. Именно поэтому Филиппу, и четверым его сотоварищам-агентам приказали меня убрать. Пять покушений – пять трупов. Однако это не суть, и не то, зачем я вас собрал. А собрал я вас потому, что мне надоело спать на пистолетах под подушкой. Хочется, знаете ли, чувствовать себя в безопасности хотя бы дома. Может быть, кто-то из вас задаётся сейчас вопросом, причём здесь вы. – И многие действительно задавались этим вопросом, правда задать его не решились, ведь в голосе Босса Вонголы звучало неприкрытое раздражение и угроза. - Однако связь, дамы и господа, прямая. Вас, обслуживающего персонала особняка и прилежащей территории, более ста человек, не считая охраны и водителей. И не менее чем у четверти из вас в досье, в графе «склонность к предательству» стоят галочки. – Десятый замолчал, давая возможность осознать его слова. И люди их осознавали, сначала недоверчиво косясь на Босса, ожидая, что он скажет, будто это шутка, но понимая, что он абсолютно серьёзен, начинали коситься с подозрением друг на друга. Однако среди них были и те, внутренности которых, слова Десятого скрутили в комок от страха. Они явственно бледнели, и сглатывали комок в горле, при взгляде на то место, где ещё недавно лежал труп Филиппа. Но Босс Вонголы продолжил: - Четверть этой четвери – шпионы других семей и подпольных организаций. Ещё столько же – откровенные предатели. – Это слово глава семьи выплюнул сквозь зубы. Вся эта речь неожиданно сильно давила на сознания подчинённых семьи, даже на тех, кто просто слушал в стороне, не относясь к тем, кого отчитывали. - Остальные – хотя бы раз в жизни продавали информацию о семье, или просто сливали её. – И снова Босс семьи сделал паузу, чтобы устало выдохнуть и продолжить: - Я не буду ни обвинять, ни спрашивать причин. Просто скажу, что больше этого терпеть не стану. Поэтому я и предлагаю вам, господа хорошие, последний шанс на выживание. Я сейчас обращаюсь к той самой четверти из вас, кто с грешками перед семьёй. Даю вам выбор, короче. И сделаете вы его здесь и сейчас. Значит так. – Десятый потёр руки, и опасно прищурился. – Вариант первый – вы признаётесь во всех грехах, я ставлю вам печать, которая не позволит больше болтать о Вонголе, и вы спокойно покидаете семью навсегда. Клянусь, ни я, ни мои люди не будут на вас охотиться за прошлые ошибки. Оцените этот вариант по достоинству, потому что даже с самыми страшными грехами перед семьёй вы останетесь живы. Это дар, который вы не заслужили. И всё же я дарую вам его, этот шанс. Вариант второй – вы признаётесь во всех грехах, но желаете остаться в семье. Я вас прощаю, и проверяю вашу преданность первым способом, который придёт мне в голову. Вы проходите проверку, или не проходите, и дальше – по обстоятельствам. Те, кто пройдёт – вернуться к работе. Остальные, уж простите, пойдут в расход. Третий вариант – вы не признаётесь в грехах, упрямо делаете вид, что не причём, и пеняете на себя. Потому что я о ваших грехах знаю, и потому буду очень пристально за вами следить. Одна даже малейшая ошибка в этом варианте, будет стоить вам жизни. Я не стану смотреть на то, есть у вас семьи или нет, а просто пристрелю, или прикажу пристрелить. От меня зависят жизни каждого члена Вонголы, а даже из-за малейшей утечки малозначительной информации могут погибнуть сотни. Я обязан не допускать этого, а потому мне проще убить одного человека, чем из-за него потом потерять сотню. Надеюсь, что я ясно выразился. – Десятый Босс Вонголы кровожадно усмехнулся. - Итак, что вы выберете, дамы и господа? Для выбравших первый вариант – шаг вперёд. Второй – на колени. Третий – стойте тихо, и не отсвечивайте, ибо у меня просто отвратительное настроение! Гробовая тишина воцарилась над стадионом. Босс Вонголы ожидал реакции подчинённых. Подчинённые переваривали полученную информацию. Многие из них были в откровенном шоке от того, что кто-то из их друзей, приятелей или просто коллег мог оказаться предателем. Их было немногим больше ста человек, а это означало, что предатель как минимум каждый пятый. Это сильно шокировало и подрывало устоявшееся мировоззрение. Подчинённые семьи, которые были с грешком – судорожно размышляли: Действительно ли Десятый знал о них, или это была всего лишь провокация, с целью обнаружения предателей. Если Десятый знал – то у них действительно лишь один шанс спастись: во всём сознаться. А если провокация…. Они не знали, что тогда. Но понимали, что Дон Вонголы, по крайней мере, точно знает, что предателей в его семье хватало…. Вдруг один мужчина, отвечавший за котельную, резко со свистом выдохнул весь воздух, и сделал несколько шагов по направлению к Боссу. Он никогда прежде не испытывал чувств, подобных тем, что испытывал в тот момент. С одной стороны, он искренне уважал нового главу Вонголы, и любил своих друзей в этой семье, да и, в общем, желал остаться. Но с другой стороны был его дом, его родная семья, которой он был искреннее предан, и которую тоже любил. Его разрывали эти чувства, но выбор был сделан: - Я очень хотел бы остаться, Дон Вонгола. Но свою семью предавать не стану. – Произнёс он, склоняя голову в уважительном поклоне. - Чтож, мне, конечно, жаль. Но выбор и смелость твою – уважаю. – Слегка улыбнувшись, ответил глава семьи. Он лишь немного напряг свою волю, и у новоявленного шпиона на внутренней стороне запястья проступили тонкие ожоговые рубцы, изображавшие волчью голову. Босс Вонголы решил, что не стоит выжигать на людях, признавших вину и пожелавших уйти, герб семьи, ведь это заставит других людей подозревать их в связи с Вонголой, что могло быть на руку, а могло сыграть плохую шутку с ним самим. Мужчина немного поморщился: всё-таки это было неприятно. Но зато с души упал камень. Он лишь широко улыбнулся, и обернулся к оставшимся со словами: - Друзья, простите меня. Я вас очень ценю, и благодарю волю случая, который познакомил меня с вами. Надеюсь, вы не станете держать на меня зла за то, что был не до конца откровенен с вами и был верен своей семье. В мои задачи, в любом случае, никогда не входил донос или предательство. Я лишь должен был сообщить своей семье, если Вонгола вдруг решит пойти на войну с нами. Иногда я докладывал о том, какие шаги планировал предпринять Девятый в военное время. Не слишком катастрофично, на мой взгляд. Мне жаль. - Важен не масштаб доноса, а сам его факт. – Фыркнул Десятый. – Однако всё относительно, и моих шпионов кто-то тоже считает предателями. Передай привет от меня Дону Вигано, пожалуйста, и добавь, что я смогу навестить его на следующей неделе, если он не будет против. - Буду счастлив быть полезным вам в последний раз, Дон Вонгола. – Улыбнулся мужчина, и больше не глядя ни на кого, отправился в свою коморку собирать вещи: он, наконец-то, мог вернуться домой. Ему поражённо и грустно глядели вслед оставшиеся. Но прецедент был создан, и за первым последовали и другие, решившись. Вперёд вышло ещё шесть человек: четыре мужчины и две женщины. Кто-то из них что-то говорил Десятому, или сослуживцам, а кто-то молча получал печать Поющего Койота и уходил. За ними несколько человек опустились на колени, желая остаться служить Вонголе. Всего решило покинуть Вонголу навсегда восемь человек, из которых было две женщины. И ещё семнадцать человек опустились на колени, желая остаться в семье. Конечно, ушли только шпионы, а остались люди с мелкими и незначительными грешками. Ещё один предатель не выдержал психологического давления, и попытался убить главу семьи, но был ранен одним из охранников и увезён к дознавателям. Десятый Вонгола был доволен результатом своей затеи, и хотя признаться решились не все, но за небольшим количеством человек следить было проще. О чём он с усмешкой и сообщил своим подчинённым. Потрепав нервы людям ещё немного, он всё же отпустил их, позволяя несколько часов отдохнуть, прежде чем возвращаться к работе. Босс Вонголы прекрасно понимал, как психологическое давление влияло на настроение и работу, потому, вдобавок, объявил и короткий рабочий день. В ответ на острожный вопрос одного из «провинившихся» о том, когда состоится проверка на верность, Десятый усмехнулся, и сообщил, что они узнают, когда пройдут его испытание, или не пройдут. На ещё более осторожное любопытство о том, как именно покойный Альдо покушался на жизнь Босса, глава Вонгола со вкусом рассказал о вреде радиационного облучения для живых организмов. Однако ему надоели вопросы, он устал, и ему было нехорошо после того, как он решился зайти в свою комнату, потому он рявкнул на подчинённых, чтобы сегодня его не трогали. После этого он отправился отдавать распоряжения насчёт своей спальни подъехавшим специалистам. А потом и вовсе сполз по стенке в кабинете, спасаясь от головокружения и тошноты. Ведь Филипп неплохо подгадил Боссу Вонголы, потому что радиацию тот переносил плохо… Этот день запомнился всем свидетелям казни Филиппа, ведь он показал, что Вонгола Дечимо беспощаден к предателям, но и шанс он даёт даже им.***